Дневник Геллерта Гриндевальда.

Альбус Дамблдор, как я и предполагал, оказался удивительно интересным человеком. В каждом его движении, каждом взгляде читалась сдержанная сила, которую он так искусно скрывал за холодной вежливостью. Он был словно тайна, которую мне отчаянно захотелось разгадать. Но, увы, наше первое знакомство оказалось куда более кратким, чем я рассчитывал. Мы пробыли в комнате всего несколько минут, и я уже собирался заговорить с ним о вещах более глубоких, чем простые приветствия, когда в дверь вошла моя тётушка Батильда. Как всегда, её появление сопровождалось мягким, но невыносимо настойчивым присутствием. Она рассыпалась в приветствиях, но я заметил, как её глаза оценивающе остановились на Альбусе. Он ответил ей с безупречной вежливостью, но я чувствовал, что он уже мысленно отстранился. Его внимание снова переместилось ко мне — короткий взгляд, полный насмешки, и он поднялся, чтобы уйти. Альбус ушёл так же быстро, как и появился, оставив за собой ощущение, будто что-то важное осталось недосказанным. — Кто он? — спросил я у Батильды, стараясь скрыть своё любопытство за равнодушием. Она улыбнулась, но в её взгляде было что-то задумчивое. — Альбус Дамблдор, — начала она с тоном, который предполагал длинную историю. — Его семья поселилась в Годриковой Лощине лет десять назад. Непростая у них жизнь. Мать — Кендра — была женщиной строгой, но справедливой, воспитывала детей одна после того, как их отец попал в тюрьму. Она умерла совсем недавно, говорят, случайно. Оставила Альбуса с младшим братом, Аберфортом, и сестрой… хотя о сестре не принято говорить. Её слова пронзили меня, как неожиданная искра. Отец в тюрьме? Мать погибла? А теперь он заботится о брате и, возможно, о сестре, которая стала темой для сплетен? Это не было той историей, которую я ожидал услышать. Но ещё больше меня поразило то, что, несмотря на все эти обстоятельства, Дамблдор не просто не сломался, а, похоже, превратил свою боль в источник силы. — Он лучший выпускник Хогвартса за последние годы, — продолжила Батильда с лёгкой улыбкой. — Я слышала, что сам Николас Фламель заинтересовался его успехами. Представляешь? Я не смог удержаться от короткого смешка. Конечно, Альбус Дамблдор был чем-то большим, чем просто очередной мальчик из деревни. Он был таким, каким я его и представлял — человеком, способным свернуть горы, если только он этого захочет. Но что он хочет на самом деле? Вот в чём был вопрос. Той ночью я почти не спал. Мысли о нём преследовали меня, его образ стоял перед глазами, пока я лежал в своей комнате, глядя в потолок. Его сила, его взгляд, его холодное достоинство — всё это занимало моё сознание больше, чем я был готов признать. Что если он сможет понять меня? Принять мои цели? Что если он сможет стать частью моего великого плана? Однако Альбус, словно играя в собственную игру, не давал мне возможности подойти ближе. Казалось, он избегал меня. Два дня я почти не видел его, лишь изредка слышал его имя от жителей деревни, которые обсуждали его с неподдельным восхищением. Это только разогревало мой интерес. И когда, наконец, мне удалось его встретить, он был совсем другим. Мы столкнулись случайно — или так мне казалось. Я заметил его на окраине деревни, стоящего под старым деревом, руки засунуты в карманы, взгляд направлен куда-то вдаль. — Наконец-то, — пробормотал я, подходя ближе. Он обернулся, и в его глазах было нечто другое. Нечто, что заставило меня на мгновение остановиться. — Геллерт, — произнёс он, с лёгкой улыбкой, которая могла бы показаться дружелюбной, если бы я не знал лучше. В ней было слишком много скрытого смысла, слишком много испытания. Ах, в первый раз он казался мне более милым. Теперь я видел, что под этой внешней мягкостью скрывается сталь. И это только сильнее тянуло меня к нему. На этот раз наш разговор затянулся до глубокой ночи. Если честно, я и сам не заметил, как быстро летело время. Сначала это было что-то простое: обмен любезностями, обсуждение магии, взглядов на мир. Но чем дольше мы говорили, тем больше разговор приобретал иной оттенок — откровенный, почти интимный. Альбус сидел напротив, его руки небрежно сложены на коленях, а голубые глаза, казалось, смотрели прямо сквозь меня. Они блестели хитринкой, что раздражала и одновременно завораживала. Каждое слово, что слетало с его губ, обретало магическую силу. Я видел людей, умеющих очаровывать толпу, но то, что делал Альбус, было куда более опасным. Он не стремился пленить. Он просто был собой, и этого было достаточно. — Так ты действительно веришь, что магия должна быть доступна всем? — спросил он, слегка прищурившись. В его голосе слышалась лёгкая насмешка, но не злая — скорее испытующая. Я усмехнулся, склоняя голову набок. — Разве это не очевидно? Мы — волшебники, мы носители знаний, способных изменить мир. Почему мы должны прятаться в тени, будто преступники? Его улыбка стала чуть шире, но он не спешил соглашаться. — И ты думаешь, что магглы примут нас? — уточнил он, но не потому, что не знал ответа. Он просто хотел услышать моё мнение. — Примут? — переспросил я, прищурившись. — Нет, Альбус, конечно, нет. Принятие здесь ни при чём. Но их мнение не должно нас останавливать. Мы не обязаны прогибаться перед их страхами. Мы сильнее. Разве не наша ответственность — направлять их? Он молчал какое-то время, глядя на меня с таким вниманием, что я ощутил, как кровь быстрее побежала по венам. Потом он медленно кивнул, как будто пришёл к какому-то важному выводу. — Я не могу сказать, что не понимаю тебя, — произнёс он наконец. — В самом деле, идея равенства знаний звучит привлекательно. Магия не должна быть привилегией лишь тех, кто родился в правильной семье. Моё сердце пропустило удар. Он сказал это так легко, словно считал эти слова своими. — Ты действительно так думаешь? — спросил я, не в силах скрыть своего удивления. Его взгляд стал мягче, но при этом он не улыбнулся. — Я думаю, что мир несовершенен, — тихо ответил он. — И если у кого-то есть силы его изменить, они должны это сделать. Эти слова прозвучали как музыка для моих ушей. Я чувствовал, как что-то щёлкнуло внутри меня, как будто я наконец нашёл недостающий кусочек головоломки. Мы говорили ещё долго. Я рассказывал ему о своих планах, о своих мечтах. О том, как волшебный мир мог бы процветать, если бы избавиться от ненужных границ и запретов. О том, как мы могли бы использовать силу магии не для того, чтобы прятаться, а чтобы строить новый мир. Альбус слушал внимательно, иногда перебивая меня вопросами или делая комментарии, которые только разжигали моё воодушевление. — У тебя слишком много веры в людей, Геллерт, — заметил он, когда до полуночи оставалось меньше часа. — А у тебя её недостаточно, — парировал я, но без злости. Он улыбнулся, но в его улыбке было что-то печальное. — Может быть. К этому моменту я уже понимал: Альбус не просто слушал меня. Он видел меня. Настоящего. Не того, кого видели остальные — амбициозного юнца с жаждой власти. Нет, он видел во мне что-то большее, и это пугало меня больше, чем я был готов признать. Когда он наконец поднялся, чтобы уйти, я почувствовал странную тяжесть. — Уже уходишь? — спросил я, стараясь, чтобы это прозвучало не слишком отчаянно. Он взглянул на меня через плечо, глаза снова блестели насмешкой. — Уже полночь, Геллерт. Даже великим магам иногда нужен сон. Я рассмеялся, но тут же замолчал, заметив, как он отвёл взгляд. — Позволь, я провожу тебя, — сказал я. Он хотел возразить, но, видимо, передумал. Вместо этого просто кивнул. Мы шли через тихую деревню, обсуждая какую-то мелочь, но мои мысли были заняты другим. Я думал о том, как сильно я хотел увидеть его снова. И не только ради своих планов. Когда мы подошли к его дому, он остановился и посмотрел на меня. — Спасибо за вечер, — сказал он тихо. — Это мне стоит тебя благодарить, — ответил я. На мгновение между нами повисла тишина. Я хотел что-то сказать, что-то важное, но слова будто застряли в горле. — Спокойной ночи, Геллерт, — сказал он наконец, его голос был мягким, почти тёплым. — Спокойной ночи, Альбус, — ответил я. И когда он закрыл за собой дверь, я понял, что уже считал минуты до нашей следующей встречи.