Дневник Геллерта Гриндевальда.

Я помню тот день с пугающей ясностью, будто кто-то наложил на меня заклинание, приковавшее моё сознание к каждому мельчайшему моменту. Я не ожидал ничего особенного, когда вошёл в дом Батильды. Старый, полутёмный дом, пропахший пылью и заброшенными воспоминаниями, выглядел так, будто сам давно уже потерял смысл существования. Каждая деталь будто шептала о прошлом: скрипучие половицы, массивные книжные шкафы, увядшие растения в углу комнаты. Всё это было мрачно и тоскливо, словно само время в этом месте замерло, ожидая, когда всё окончательно канет в небытие. И вдруг я увидел его. Он сидел у окна, и я на мгновение подумал, что ошибся, что это какой-то дух, затерявшийся среди этого старого мира. Свет, пробивавшийся сквозь грязное стекло, ложился на его лицо, выхватывая рыжие пряди в его волосах. Это делало его одновременно до болезненного реальным и в то же время неуловимым, почти призрачным. На первый взгляд он был просто юношей. Обычным, пусть и слишком правильным. Его осанка была безупречной, словно он родился с этим врождённым достоинством. Аккуратный костюм идеально подчёркивал его стройность, но не выделялся чем-то из ряда вон. Однако стоило мне уловить его взгляд — и всё изменилось. Его глаза… я никогда не видел ничего подобного. Они были ярко-голубыми, глубокими, словно озёра, которые отражают небо, но в то же время скрывают что-то необъяснимое в своей глубине. Они смотрели на меня с таким проникновением, будто ему было дано видеть то, чего никто другой видеть не мог. И в этом взгляде было что-то, что заставило меня почувствовать одновременно дискомфорт и непонятное притяжение. Он заметил меня. Это было как удар током — не физический, но глубоко эмоциональный. Я почувствовал, как изменился воздух вокруг нас, стал каким-то плотным, почти ощутимым. — Геллерт Грин-де-Вальд, — представился я, вложив в эти слова всю ту надменность, которая так легко приходила мне. Это был мой способ проверить его, испытать его реакцию. Я привык, что люди ломаются под моим взглядом, тушуются, мнутся, отворачиваются. Но не он. — Альбус Дамблдор, — ответил он с таким спокойствием, что оно прозвучало как вызов. В его голосе не было страха, не было лести. Только лёгкая, едва уловимая насмешка и любопытство, пронзающее до самой сути. Наши первые слова не значили ничего. Это была пустая формальность, завуалированная дуэль. Но напряжение, которое разливалось в воздухе, невозможно было не заметить. Я видел, как он изучает меня. Его взгляд, этот пылающий огонь, в который я едва не утонул, сканировал каждую черту моего лица, каждую деталь моего облика. Он искал что-то, словно хотел расколоть меня, заглянуть внутрь. И я делал то же самое. Я искал слабость. Малейший изъян, за который можно было зацепиться. Но чем дольше я смотрел, тем больше понимал: её нет. Вместо слабости я видел только отражение своей силы. Ум, хитрость, внутренний огонь, который мог или согреть, или испепелить — всё это я чувствовал в нём. Это был он. Мой равный. С этой первой встречи я понял одно: этот человек не просто изменит мою жизнь. Он перевернёт её с ног на голову, разрушит и одновременно выстроит заново. И, возможно, я сделаю с ним то же самое.