Розы (TLV)

Бартоломью сидел на кровати в позе лотоса и смотрел на мельчешащего перед ним брата, собирающего вещи в свой старый рюкзак и сумку через плечо. Эбардо сдержал слово — он действительно уходит. Навсегда. Время было уже за полночь. Они оба не спали, по понятным причинам. Если Эо со своим сбитым режимом не чувствовал вообще никакого дискомфорта, то с Бартоломью было иначе. Ему ужасно хотелось спать. Но отпустить брата даже не попрощавшись он не мог. Мью казалось, что ему надо столько всего сказать на прощание, чтобы потом не чувствовать досаду от недосказанностей. Но что именно нужно произнести, в голову ему пока не пришло.       — Слушай, а может всё-таки ну это всё… — начал старший опять свою балладу, понимая какой ответ его ждёт.       — Мью, ты издеваешься, да? — Эбардо застегнул сумку на плече. — Я уже даже вещи сложил, а ты опять!..       — Да я знаю! — Бартоломью встал с кровати. — Босс мне пообещал что…       — Не смей даже упоминать при мне этого напыщенного лживого ублюдка. Я никогда не верил ни единому его слову, а судя по тому, что он сделал с Розалин, правильно делал! И тебе, раз уж ты остался, советую делать то же самое. Тем более, пари было распространено на нас обоих, так что теперь… Он не знает. Бартоломью прикусил губу. Вот, о чем нужно было сказать. Нужно было выложить всё как есть, раскрыть все карты. Что Джодах аннулировал пари. Что Розалин — слишком ценна для него. Что, в конце концов, Мью крышка, если эти голубки сбегут! Да всему придет крышка! О, Двое, какой же он всё-таки трус.       — Хотя знаешь, это даже хорошо, что ты остался. Нам будет проще вернуться через пару лет, — Эбардо как ни в чем не бывало, продолжил строить планы на будущее. — Да и я буду знать, на какой адрес писать письма и присылать тебе… Мью?.. Старший бесшумно подошел к Эбардо и обнял его, прервав речь. Бартоломью никогда так не сжимал Эо в объятиях, как сегодня. Это были… Особенные обнимашки. Последние. Они стояли, прижатые друг к другу, несколько минут в полной тишине. Мью не хотел его отпускать. Никогда. Они пообещали что всегда будут вместе, ещё когда покинули интернат. А теперь Эо оставит его, одного, буквально на растерзание Ави. Что этот потомок семьи оружейных баронов может с ним сделать? Да всё что угодно! И ничего Джодаху за это не будет. Да, Эбардо был прав. Антрепренёр лишь ещё один аристократишка, заигравшийся в свою большую игрушку и имеющий право безнаказанно делать со своими подчиненными всё что угодно. И Бартоломью было страшно. Как он всё это допустил? Почему он перестал следить за своим несмышленым братом? Какого черта вообще всё так получилось?!       — Ты что, плачешь?.. — спросил Эо, услышав тихие всхлипы около своего уха. — Мью, ну я же ненадолго!..       — Ну вот почему ты такой? Почему я такой?! Почему всё такое… Несправедливое?! По щекам старшего покатились слёзы и он отстранился, чтобы не запачкать брата. Он попытался вытереть соленую воду, а её стало ещё больше. Чтобы Эбардо не видел его слёз, он закрыл лицо руками и, наконец, зарыдал. От неожиданности Эо даже вздрогнул.       — Мью, я… Мне надо идти…       — Не уходи от меня! Не оставляй меня одного! Пожалуйста…       — Я…       — Умоляю, Эо, пожалуйста! — Бартоломью упал на колени и вцепился в штанину брата. — Не уходи! Прости меня, я тако-о-ой… Жалкий? Никчемный? Слабый? Выбрать более ёмкое слово не получилось, поэтому старший просто вновь разрыдался.       — НЕ БРОСАЙ МЕНЯ! — практически в истерике прокричал Бартоломью.       — Мью, я люблю тебя. Слышишь? Люблю. Эбардо присел на корточки к расчувствовавшемуся брату и вытер ладонью слёзы с его припухшей от пятничной травмы щеки. Бартоломью схватил руку и прижался к ней щечкой, пытаясь в последний раз насладиться теплом родного человека. Со стороны, Мью был похож на котика, который только что получил ласку от хозяина и теперь не хочет, чтобы тот уходил. Эо сел на пол и прижал к себе старшего брата, запустив в его спутавшие волосы свои пальцы.       — Тебе точно нужна девушка, Мью. И сон. — парень улыбнулся, — А то у тебя уже крыша едет от усталости.       — Мне нужен только ты-ы-ы… — Депрессивно протянул Бартоломью с нотками приближающейся новой истерикой в голосе. — Не оставляй меня одного с ним… Фаерщик вздохнул и уложил голову брата на своё плечо, после чего стал её гладить.       — Спи уже.       — А что это у тебя тут… — Бартоломью протянул пальцы к вороту водолазки и чуть приспустил её, оголяя шею. Увидя татуировку со взлетающим вороном он улыбнулся, но не от радости, а потому что уже обмяк — Эо, ты серьёзно?.. Младший на него шикнул и стал покачивать, убаюкивая, как маленького ребёнка. Мью зевнул и расслабил пальцы, и ворот вновь скрыл тату. Когда брат окончательно перестал шевелиться и засопел, Эбардо с кряхтением встал с Бартоломью на ручкам и уложил его в кровать. И вопреки словам о поджимающем времени, он остался с ним спать в обнимку всю ночь. Потому что любит его.

***

Как думаете, кто проснулся первым? Конечно же Бартоломью. Он сел в постели и протёр засохшие за ночь глаза. Припоминая вчерашнюю ночь, голова повернулась и посмотрела на лежащего рядом с ним раздетого Эо, укрытого одеялом. Голова брата была отвернута от Мью, что позволяла вновь увидеть тату ворона на его шее. Интересно, в честь чьей смерти она была набита? Бартоломью посмотрел на часы на руке и удивленно поднял брови. Удивительно, всего 7 утра. Именно то время, когда эти двое, предположительно, собирались уйти. Словно сам Терр разбудил старшего раньше, чтобы тот что-то сделал. Будто это некое действие как-то могло помочь Эбардо в предстоящих скитаниях по всей стране. Бартоломью никогда не верил в знаки свыше или какие-то приметы, просто потому что не понимал тех гениев, которые умели во всём их искать и расшифровывать. Та же ситуация и сейчас. По-хорошему, Мью стоит лечь обратно в постели и спать дальше. Но сердце отчаянно твердило, что нельзя отпускать брата. Надо что-то такое сделать, чтобы Эбардо пришлось остаться. Возможно, это поможет избежать какой-то катастрофы. Высыпать вещи? Спрятать сумки? Может, испортить одежду и потом лично долго чинить её, тянув время? Отослать куда-то Розалин с утра и также задержать этим брата?       — Ты это что, серьёзно?! — практически прошипел Бартоломью тихим голосом, обращаясь к мозгу, генерирующему эти идеи. — Какого хера?! Мью тихо свесил ноги с кровати, поворачиваясь к спящему брату спиной. А может, что-то действительно поджидает Эбардо сегодня? Ну не просто же так он всё ещё спит, пока Бартоломью ни с того ни с сего вскочил с кровати в 7 утра! Старший встал с кровати и подошел к оставленным у двери сумкам, которые стал аккуратно перерывать, в поисках чего-то, что могло бы навредить. Он расстегнул наплечную сумку и, роясь в действительно важных вещах его брата, как тогда, пару дней назад, не досчитался телефона. Целого телефона-раскладушки. Черт возьми, конечно! Бартоломью вспомнил, как рылся в переписках брата и внезапно вырубился. И после этого, судя по всему, телефон пропал. Кто мог бы его взять? И самое главное, кто мог бы пробраться в вагон едущего поезда и подобраться к старшему сзади? Кто бы это не был, он (или она?) не получит его брата! Мью уже знает об этом некто, а значит, если они встретятся, оно потеряет своё главное преимущество — внезапность. Нужно остановить готовящуюся… Что? Засаду? Бартоломью вновь достал записную книжку брата, перед этим лишний разок обернувшись и убедившись, что её хозяин спит. После этого он пролистал страницы и наконец нашел то, что искал. План побега. Когда мы приедем домой, это всё наконец закончится. Я должен уйти на тот автовокзал и уехать. Плевать куда, главное подальше отсюда. Узнать сколько стоит билет! 1 билет — 3100. Дальше Мью не стал читать, он же не дилетант какой-то. Автовокзал значит… Старший не слышал об автовокзале у Альтера. Хотя его наличие вполне логично, сам город-то большой! Удивительно, сколько всего он пропустил, гоняясь за славой, мастерством и задницей брата, просиживающей в кабаках и барах. Бартоломью заглянул в криво приклеенный кармашек под надписью с суммой и насчитал в купюрах ровно 3100. Он улыбнулся, выражая гордость. Когда Эбардо что-то промычал во сне и перевернулся на другой бок, старший резко обернулся, подумав, что его брат проснулся. Нужно поскорее сваливать, пока Эо не встал! Фаерщик подошел к одежде брата и стал очень тихо одевать её на себя.       — Надеюсь, Розалин меня не узнает. — подумал он, перед тем как тихонько приоткрыть дверь и прошмыгнуть в щель с наплечной сумкой.

***

Мы встретимся у Слоновника. Нужно попрощаться с Мью и идти туда. Хоть посплю немного перед отъездом. Бартоломью захлопнул записную книжку и убрал её в сумку. Вот теперь он точно больше не притронется к вещам брата. Ни за что. Около вольера с дремлющими слонами стояла женская фигура в капюшоне. Мью сглотнул и поправил воротник водолазки брата, скрывая пустую шею. Розалин-то явно видела тату. Да и его самого она уже тоже заметила и повернулась к нему, помахав рукой.       — Привет, Лин. — шепотом сказал Бартоломью, стараясь не спалиться.       — И тебе доброе утро. — она зевнула, зажмурившись. — А ты спал вообще?       — Я? Пф, конечно же! Я же не идиот… Розалин удивленно приоткрыла один сонный глаз, показывая сиреневый цвет. Черт. Черт. Черт! Из Бартоломью херовый актёр. Очень херовый!       — Эо? Всё нормально?..       — Да-да, всё просто отлично! Не могу…эээ… — Бартоломью забегал глазами, прямо как его брат, которым он прикидывается, ища лаконичное заключение фразы. Уставившись на девушку, кажется, нашел. — Не могу к твоим глазам привыкнуть. Они… Безумно красивые. Вопреки отсутствию каких-либо чувств к Розалин, щёки и кончики ушей старшего покраснели. Да, отлично, смущение… Должно быть, это могло сыграть на правдоподобии.       — А, поняла. Ну, у нас будет масса времени привыкнуть друг к другу. Правда же?..       — Конечно. Я же люблю тебя. Последние слова выдались сухими, по всё тем же причинам. Но, видимо, девушка решила эту деталь как-то проигнорировать.       — Слушай, у тебя план именно просто свалить куда глаза глядят или есть какие-то векторы направлений? — спросила девушка после ещё одной неловкой паузы. Вернуться домой и не делать глупостей — вот мой вектор. Но Эо бы так не сказал. Бартоломью выдал фразу, вполне походившую на стиль его брата:       — Лишь бы подальше от этого грязного городишки, полном наркоты и таких же уебанов, как и Вито. А что, тебе хочется в определённое место? Розалин тоже покраснела и стала обдумывать ответ.       — Я хочу вернуться на Родину. Посмотреть, как там… Может найти каких-то родственников моей матери. Не в обиду тебе конечно, но я же не сирота. Может, кто-нибудь ещё остался? Не могу не проверить, была ли моя мать одна. От этого ответа сердце Бартоломью облилось кровью. Ну конечно же, она же родилась не здесь. И тут, судя по всему, ей не очень рады. Неудивительно, что ей хочется куда-то, где она была бы дома. Жаль, что план Мью заключается в обратном. Но нужно сказать что-то обнадеживающее, как, наверное, сделал бы Эо.       — Что ж, посмотрим. Может свалим и за границу, почему нет? За тобой куда угодно.       — И ты не боишься?       — Детка, я ничего не боюсь, ты же знаешь! Розалин хмыкнула. Отлично, Мью уже начал входить в образ.       — Кроме каната, натянутого над страховочной сеткой. — с улыбкой подколола его девушка. А вот об этой детали Бартоломью даже не догадывался. Эо, какого хера?!       — Это не считается. Девушка закатила глаза и улыбнулась во весь рот.       — Давай уже поскорее свалим отсюда, Эбардо.

***

Идти по НЕ-людным улицам оказалось куда сложнее, чем Мью показалось вначале. Если на больших длинных улицах, соединяющих халупы и побитые многоэтажные здания с кабаками и барами, где много людей, никто не пытался на тебя напасть, ну разве что обчистить твои карманы (что сделать на глазах у других тоже довольно проблематично) от всякого мусора и лишних монет, то в переулках… Ох, что там только не творилось. В лучшем случае там могли в мусорных контейнерах лежать пьяные в хлам завсегдатаи бара, которые не смогли, по понятным причинам, уйти в назначенное время закрытия. В худших, как нашей «парочке» и не везло, были всякие небольшие банды, подкарауливающие одиноких наивных людей, решивших, что идти переулками безопаснее. Уроки рукопашной борьбы и фехтования Бартоломью не забыл, слишком уж часто эти знания пригождались. Пока Розалин испуганно пряталась в углы и шарилась по своим карманам в поисках своей «волшебной» ручки, Мью приходилось биться на кулаках минимум с тремя парнями, которые были либо одного с ним роста, либо ниже. Когда в последний раз фаерщику пришлось со всей силы ударить какого-то мелкого чувачка трубой по лицу, чтобы тот потерял ориентир и не пырнул своим огромным ножом Розалин, Мью уже пожалел, что вообще согласился со своей глупейшей идеей. Смотря на валяющиеся на земле зубы, он даже забыл, зачем вообще всё это затеял. Бартоломью согнулся пополам, чтобы отдышаться.       — Ты не ранен? — спросила Розалин, вылезя из-за мусорного бака.       — Нет… Пока нет… Он закашлялся и после неудачной попытки обратно разогнуться, пошатнулся и упал на четвереньки. Девушка подбежала к нему.       — Эо! Эо, ты же обещал! Воздух… Нужен… Воздух… Розалин пихнула его, уронив не землю. Бартоломью в вещах брата плюхнулся на спину рядом с поверженным противником. Кашель перешел в одышку. Грудь и горло горели. Девушка ахнула, взяла парня за подмышки и потащила его к стене. Оперев верхнюю часть туловища на прилегающую стену, она стала расстёгивать одежду парня, надеясь как-то облегчить внезапное удушье. Нет. Бартоломью схватил её за руку, когда она потянулась к водолазке. Она не должна узнать… Соберись, тряпка. Тебе нужно спасать уже не своего брата, а самого себя. Соберись! Мью прижал к своей груди женскую руку и глубоко вдохнул через боль. Потом ещё раз. И ещё раз. К мозгам вновь прильнул кислород и первая мысль не выдала ничего лучше как…       — Эо, я думаю сейчас не время для… …Ничего лучше как притянуть это тёмненькое личико к себе и поцеловать. Сначала она упёрлась в грудь Мью, больно сверху надавив на неё, но вскоре ослабла и поддалась желанию. Розалин прижалась к груди парня, сокращая расстояние между ними, и стала нежно гладить щёку Бартоломью свободной рукой. У обоих тяжело вздымалась грудь, пытаясь вобрать больше воздуха, чтобы не останавливаться сминать губы друг друга. После продолжительных ласк девушка отстранилась, в унисон рвано вздыхая вместе с Мью:       — Кажется, тебе хватит. — вытирая рукавом мокрые следы на подбородке, бормочет та.       — Я ведь только начал! — парень смог приподняться благодаря удобно оказавшейся позади стене, тут же резко утягивая Розалин в новый, более агрессивный поцелуй. Язык своевольно протискивался внутрь, переплетался с другим, кажется, вовсе в каком-то безобразном танце, на удивление понравившемся обоим. «Хам!» — недовольно вскрикнула про себя та, а сама лишь подхватила установившийся темп. Пальцы небрежно сжимали чужую одежду, слегка захватывая кожу, но ощущения от происходящего затмевали любую боль. Рассудок плыл вместе с осознанием того, что всё происходящее далеко не правильно.            

***

      — Блять, блять, блять! Эбардо уже сто раз пожалел, что остался на ночь. Мало того что он всё проспал, так ещё и вещи куда-то делись! И брата нет… Но его одежда при этом на месте. Черт возьми, если это очередной какой-то тупой розыгрыш, то он зашел слишком далеко!       — Мью! Мью, где мои вещи?! — Эо заглянул под кровать, но ничего не увидя, опять начал ругаться. — Ах ты ж сука хитрожопая! Парень встал с кровати и, даже не удосужившись не то что весь устроенный поисками бардак прибрать, даже кровать заправить, схватил аккуратно повешенные вещи брата со спинки стула. Из двери он буквально вывалился, неудачно попытавшись на бегу завязать второй ботинок. Победив бесячие шнурки, он побежал к лестнице, а после сел на перила и съехал по ним вниз. Когда он со всей силы толкнул входную дверь, послышался громкий удар. А после стоны от боли. Упавшие к ногам Эо бумаги сразу дали понять, кому он только что со всей силы дал по лицу старой дверью.       — Ой, Эмрис, извини, — парень тут же закрыл дверь обратно и стал собирать бумаги в кучу.       — Бартоломью, что вы… — картинка перестала расплываться в глазах и коротышка смог посмотреть на ползающего туда сюда Эбардо, собирающего содержимое его стопки бумаг. — А, Эбардо, это ты.       — Как вы меня узнали?       — Парень, я, в отличие от некоторых, не идиот, — Эмрис потёр ушибленный лоб и сел на земле. — У тебя огромная птица посреди шеи. Плюс никто кроме тебя так не обращается с имуществом. Эбардо молча закатил глаза, впервые придержав свой язык и помог секретарю встать. После этого он сунул ему в руки собранные бумаги и отряхнул от пыли плечи. Когда он встал и потянулся к двери, чтобы открыть её Эмрису, он быстро одёрнул руку, увидя приближающегося Джодаха, который пока что только спускался с лестницы.       — Слушай, раз уж ты тут теперь вместо своего брата… — начал секретарь, но договорить не успел, ибо его прервали:       — Ты видел Мью?! Где?       — Да у Слоновника, где-то час назад. А что?       — Прошу, помоги! Мне нужно его найти, — не удержался Эо, и тут же шепотом добавил: — Он ушел с Лин вместо меня!.. Дверь открылась и Джодах угрожающе навис прямо над Эбардо. Сначала в его глазах читалось удивление. А после его сменил чистый страх и такое яркое взаимное с Эо чувство… Ненависть.       — Повтори, — процедил он сквозь зубы.       — Произошла ошибка и Мью, он… Эй, какого хера?! Джодах схватил парня и прижал к стене, заставив Эо беспомощно болтаться над землей в руках антрепренёра. Удивительно, но даже не удушая, Ави словно высасывал воздух из лёгких парня. Что-то заставило кислород резко покинуть тело.       — Говори, пока не задушил тебя к чертям!       — О-они ушли на… Кх… К автовокзалу, чтобы…кх…       — Чтобы что?! — Джодах сузил глаза.       — Уйти из Альтер… Эбардо не смог закончить фразу, потому что не то что говорить, дышать было невыносимо тяжело. Эмрис подошел к своему боссу и, дотянувшись до задранных рук, начал их опускать. Джодах словно очухался от гнева и выпустил парня, заставив того поцеловать лбом землю. Картинка начала расплываться перед глазами, из-за чего Эо показалось, что у Ави было четыре ноги вместо двух. Но кислород тут же вернулся и фаерщик договорил:       — Чтобы уйти из Альтер-Сити. Антрепренёр жестом приказал Эмрису уйти прочь с глаз, а сам отошел в сторону к двери, давая Эбардо возможность спокойно встать на ноги.       — Поверить не могу, что ты, даже когда я согласился дать тебе защиту в обмен на пари, продолжаешь мне высыпать новые беды на голову. К тебе по-доброму — а ты мою дочь увёл. К тебе по-злому — ты, конечно же, огрызаешься, как бродячая шавка. Что с тобой не так, Эбардо, мать твою?!       — Да вы на себя посмотрите! — Эо показал на Джодаха пальцем. — Будь вы так идеальны, как говорите, Розалин бы ушла от вас?! Мы для вас лишь игрушки, но смею напомнить тебе, петух ебаный, я человек вообще-то! И Лин тоже человек! Может для вас мы и с помойки, но лучше уж быть свободным на помойке, чем на коротком золотом поводочке в этой рухляди, которая от одного окурка вспыхнет!       — Да как ты смеешь?!..       — Ой, да пошел-ка нахуй! Джодах оттолкнулся от стены, на которую до этого опёрся, после чего подошел к Эбардо и со всей силы ударил его по лицу. Парень отлетел на ступеньки и расцарапал себе губу об бетон. Антрепренёр едва удержался, чтобы не отправить наглого мальчишку пинком вниз, чтобы тот наконец запомнил, кого нужно уважать в первую очередь. Эо же поднялся на четвереньки и проверив все свои зубы языком, улыбнулся. Все были на месте. Отлично, значит ему нечего бояться. А губа итак заживёт. Самообладания Джодаха хватило ненадолго и он взял парня за волосы и запрокинул тому голову, едва не сломав шею. Эбардо вскрикнул от боли. Ави же улыбнулся.       — Когда мы… Когда ты найдёшь их, я заставлю тебя и твоего брата пожалеть обо всём, что вы мне наговорили и как вы мне нагадили. А пока ты ещё нужен мне со всеми целыми костями и хрящами. Эбардо улыбнулся всеми ещё присутствующими зубами и плюнул Джодаху в лицо.       — Буду только рад посмотреть, как ты будешь пытаться меня сломать, а потом, даже когда я проиграю, ты не тронешь их и пальцем.       — Я бы так на это не надеялся, мелкий засранец. Антрепренёр выпустил парня из захвата и лёгким, но ощутимым толчком в спину, чуть не скинул его со ступеней.       — Пошёл. — процедил сквозь зубы Ави парню, словно приказывал какой-то дрессированной лошади.

***

Стоя у входа на рынок, Розалин натянула капюшон на голову, дабы явно скрыть своё лицо. Бартоломью, всё ещё прикидываясь своим братом, пытался вспомнить, как бы так пересечь эту большущую улицу, набитую людьми и прилавками, чтобы незаметно скрыться в одном из переулков и сделать крюк обратно до «Чудес Ави».       — Почему мы здесь? — спросила девушка и увидя толпу людей, ходящих в разные стороны, покраснела — Тут так много людей…       — Ну мы же на автобусе поедем, а не на круизе, дорогая. Нам надо что-то есть в дороге.       — …Слишком много…людей… Розалин закрыла лицо руками и Бартоломью тут же остановил свой мозговой штурм, вспомнив, что он тут вообще-то играет по уши влюбленного Эбардо. Хотя, справедливости ради, тот поцелуй был ничего таким… Так, соберись! У тебя уже есть девушка! Мью вздохнул, в последнюю секунду одёрнув себя от озвучивания предложения развернуться и пойти назад. Эо бы точно так не сказал. Его брат всего идёт напролом, даже если это будет стоить ему целостности его головы. Парень сжал руку Розалин и уже собирался пойти на рынок, как его одернуло назад. Девушка стояла с красным лицом и смотрела на толпу, не двигаясь с места.       — Давай, пошли уже.       — Я-я не могу, — она больно сжала руку и Мью едва удержался от писка. — Много…людей…        Да что ж такое! Девушка выдернула руку и прижала её к своей груди. Ну отлично! Она оказывается ещё и социофобка чистой воды!       — Слушай, давай встретимся во-о-он там, ладно? — Розалин показала пальцем на появляющуюся иногда среди тучи человеческих голов красную вывеску бара. — Т-ты иди, я как-нибудь сама… Этого только не хватало!       — Но я же тебя не оставлю одну! — начал противиться Бартоломью, прикидываясь Эбардо.       — Эо, у меня есть нож. Не забыл ещё? Розалин достала из кармана ручку и вытащила с помощью кнопки лезвие, демонстрируя оружие. Парень вздохнул. Ладно, хорошо. Эо бы конечно противился, как последний упрямый баран, уговаривал её, но Мью… Хрен уже с этой девчонкой. Она хочет обойти рынок? Хорошо, пожалуйста. У неё есть нож для самозащиты и скрытность, а у него появится пара лишних минут для раздумий. Нужно уже поскорее заканчивать этот цирк. Хах, иронично.       — Ладно, хорошо! Увидимся у того бара.       — Спасибо! Она тут исчезла, когда Мью подошел к арке на входе и обернулся, чтобы помахать на прощание. Удивившись её навыкам тишины, он задумался, как такая девочка ещё не прирезала своего папашу во сне, если тот так сильно её раздражал? Стоит ли говорить, что Бартоломью не собирался на этом рынке вообще задерживаться? У него-то, то есть у его брата, ни гроша за душой! Ну, помимо тех немногих купюр, отложенных на билет на автобус. Хоть это могло показаться минусом, плюс всё же тоже был — никто слишком близко к Мью не подходил, потому что для потенциальных карманников не было добычи. Фаерщик вообще в какой-то момент заметил, как остановился посреди улицы и всё его спокойно обходили, не толкая и не приказывая уйти с дороги. Неужто в одежде брата он смотрится так устрашающе? Мью достал из сумки блокнот Эо, дабы сверится с его криво нарисованной, но всё же имеющейся картой предположительного маршрута для побега. Рядом с рынком (точнее кучей каракулей, напоминающих рынок), прямо в его конце, был виден какой-то квадратик, обведённый в красный кружок и помеченный огроменным восклицательным знаком. Рядом было написано красными буквами что-то явно важное, предупреждающее. Поднеся поближе к глазам ту надпись мелким почерком и разобрав несколько слов, Мью охнул. Бар Вито. Ни в коем случае нам не сюда! Черт… Черт… Черт! Она пошла туда! Именно туда! Ну конечно же, не могло же всё просто так закончится! Отлично. Просто супер. О Двое, какой же он идиот. Нахер Мью вообще туда полез? Что он скажет брату? «Ой, Эо, слушай, я тут вроде как помочь хотел, но теперь всё стало ещё хуже и теперь Розалин в лапах мудилы, от которого ты прячешься уже кучу времени. Извини, пожалуйста!» Да и Джодах вряд-ли такому повороту событий тоже будет рад. Розалин же его дочь (охренеть, она его дочь) всё-таки. Единственное, где эти двое объединятся — это в закапывании Бартоломью заживо.       — Ну хоть где-то они поладят, — уже вслух сказал Мью, выбежав с рынка и увидя спокойно стоящую рядом со ступеньками Розалин. Парень подбежал к девушке, насторожив её своими пустыми руками. Бартоломью же, забыв обо всех правилах приличия, схватил Лин за плечи, заставив ту ойкнуть.       — Ты не ранена?!       — Не-е-ет… А должна была? Эо, где продукты?       — Фух, слава Двоим, ты цела, — Мью прижал её к себе.       — Ты сегодня очень странный, Эб…       — …Эбардо! Какая встреча! Розалин не успела договорить свои подозрения вслух, как её прервал мужской лающий голос. Блять… Бартоломью поднял голову в сторону ступенек и увидел двух стоящих там мафиози. Оба они были в черных костюмах тройках и шляпах федорах, украшенных красной лентой. Один, тот что был повыше и поопрятней, носил ещё красную бабочку. От его улыбки хотелось одновременно улыбнуться в ответ и нахер убежать отсюда, пока не поздно. Похоже, это и был Вито. Парень закрыл собой девушку и посмотрел на второго мафиози, вертящего на пальце револьвер. Длинный нос с бородавками, низкий рост, редкие рыжие волосы… Да уж, Грумрак действительно был тем, кем его описывал Эбардо в своём рассказе. Уродливый еблан.       — Это он? — шепотом уточнила Розалин, явно спрашивая о втором.       — Да. — громко ответил Мью и девушке, и возгласу Вито.       — Помнится, мы с тобой договорились о встрече. Правда, она должна была быть вчера вечером, но, видимо, сами звёзды свели нас здесь именно сегодня! Для переговоров, конечно же. Витторино хмыкнул собственной шутке. Ну да, конечно. Переговоры… Что бы сделал Эо… Что бы сделал Эо?!       — Мне нечего обсуждать с тобой, — Мью посмотрел на Грумрака, едва сдерживая отвращение и поправил сам себя. — С Вами. Я никогда не вернусь к вам.       — Дак я и не уговаривать тебя пришёл. Моя семья не занимается таким. Мне помнится, ты кое-что ответил мне пару дней назад… Грумрак! Вито щелкнул пальцами и мафиози послушно достал телефон. Нажатием одной кнопки он открыл раскладушку, после чего зачитал сообщение:       — «Хорошо, тогда могу я откупиться от вас нечто особенным? Обещаю, вы не пожалеете.»       — ЧТО?! — воскликнули Бартоломью и Розалин одновременно. Не может быть. Мью последним трогал телефон брата, и он бы не стал такое писать! Или… О нет. Блять, блять, блять! Эо и был тем самым человеком, который вырубил его. И написал сообщение. «Твою ж мать, вот же ты и ублюдок, братец» — подумал про себя Мью, сложив пазл. Неправильно, но сложив. Розалин видимо также подумала и оттолкнула переодетого Бартоломью от себя, выдавая своё наличие. Грумрак увидел девушку и хищно улыбнулся, после чего вместе с Вито спустился по лестнице к парочке. Когда он уже протянул свои грязные руки к девушке, Вито шикнул на него и сам подошел. Он как можно дружелюбнее улыбнулся и аккуратно взял руку девушки в свои перчатки, оголив её до локтя.       — Авийская Роза, — с улыбкой сказал коллекционер и повернулся к стоящему рядом горе-стрелку. — Учись, Грумрак! Именно такой, «товар», как ты его там называешь, нам был нужен. Мне был нужен. «Товар?! Это живой человек, ты…» — застыло в голове Мью. Сначала Розалин даже замешкалась от подобного проявления аккуратности и…нежности? Но когда мафиози сдёрнул с неё капюшон, она очухалась и свободной рукой выхватила ручку и нажав на кнопку, вытащила лезвие, которое своей длиной достало ровно до щетины Вито.       — Клянусь обоими богами, ещё раз ты тронешь меня и перережу глотку тебе, и гоблину твоему, свинья. Мафиози тут же бросил её рассматривать и поднял руки на уровень головы, выражая мирные намерения. Он предвкушено улыбнулся. Грумрак же, обиженный на оскорбление, сказал:       — Эй! Ты не должна так говорить!       — Завали ебало и не указывай моей девушке, как ей говорить, мудак. Бартоломью обернулся и охнул. Весь красный от бега, потный, в его одежде, стоял он. Тот, кого он сейчас боялся больше, чем даже Джодаха Ави. Его родной брат. Всё внутри сжалось и зубы заскрипели. Он не успел.       — Эо, я… — начал тихим голосом говорить Бартоломью, стараясь извиниться как можно быстрее, прежде чем в него не прилетело чем-то тяжелым.       — Да кто из вас кто, черт возьми?! — крикнул Грумрак.       — Завались. Оба завалитесь, — словно сплёвывая, сказал Эо и стал подходить. Младший расстегнул кофту брата и показал на оголенной шее (парень был в футболке) черную картинку ворона. Увидя своеобразную метку, Розалин ахнула и выронила на землю нож. Грумрак тут же воспользовался возможностью и прижал оружие своим ботинком, уводя его в сторону. Девушка в шоке посмотрела на Бартоломью и закрыла своей рот рукой, раскрасневшись. Черт возьми, она так просто поверила и поцеловала не того.       — Видишь, я Эбардо. И да, — парень показал пальцем на Вито, — мы договаривались о встрече. И знаешь, я на самом деле пришел тебе кое-что сказать.       — Я тебя внимательно слушаю, — сказал Витторино, убрав руки за спину. Эо поманил девушку рукой и она спряталась за его спиной. Ему было абсолютно плевать на того «гоблина», как его нежно назвала Розалин. Очень зря. Грумрак уже поднял оружие с земли и стал подкрадываться к Бартоломью сзади. Заметя это, Вито улыбнулся и подмигнул ему.       — Я ухожу. И хоть ухожу именно я, нахуй идёшь ты! Я буду делать всё, чтобы ты и вся твоя шайка, твоя «семья», как ты говоришь, села за решетку! Ты заплатишь за все страдания — мои, тех девушек, их родителей… Вы все получите по заслугам, и ты никак этому не помешаешь, Мудило.       — Я — нет, — Вито улыбнулся, и кивнул в сторону, где только что стоял Бартоломью. — А вот он — с большим удовольствием. Эбардо повернул голову. Сердце громко бухнуло и шлёпнулось в желудок. Твою ж мать… Грумрак, довольный собой, стоял и держал лезвие Розалин у горла Бартоломью. Старший поднял руки на уровень головы, показывая свою безоружность и коротышка тут же пнул его, заставляя сесть на колени. Ему заломали руки за спину и прислонили лезвие к горлу.       — НЕТ! — вскрикнул Эбардо.       — Да-да-да! Обязательно! — радостно сказал Грумрак с маниакальной улыбочкой. — Девчонку за братика!       — Грумрак, ну кто ж так торгуется! — Вито улыбнулся и подошел к нему. — Ты же любишь покер! Чем выше ставки, тем интереснее, — мафиози засмеялся. — Половина всех девушек, плюс твой брат — и цена им всего одна: Авийская Роза. Что скажешь? Эбардо увидел выступившие слёзы страха на глазах Мью и немое извинение. Он сжал обе руки, одну с Розалин, заставив ту ойкнуть и свою, в кулак. Девушка попыталась как-то успокоить его и погладить, но Эо изогнул шею, как бы избегая. О Боги, пусть хоть она-то не мешает!       — Нет.       — Хорошо, повышаешь. Это я люблю. Тогда, хм… Все девочки за неё, — увидя как парень уже открывает рот, Вито шикнул на него и погрозил пальчиком, как невнимательному ученику. — Хорошенько подумай, Эбардо. Я могу закончить наш давний конфликт в твою пользу. Бартоломью попытался что-то сказать, но его хорошенько пнули, из-за чего из него вышел лишь хрип. Не в силах смотреть, младший отвернулся и посмотрел на девушку. Таким растерянным Розалин его её не видела. Всё смешалось в непонятную удручающую гримасу. Гнев, радость, боль, разочарование… Казалось, Эо не выдержит и сейчас же разрыдается.       — Эо, они лгут тебе. Не ведись, прошу тебя… Пожалуйста.       — Мы тебя обязательно вытащим, — сказал Эбардо и погладил её щеку.       — Ч-что?..       — Просто постарайся ни в коем случае ничего у них не есть и не пить. Они этот скинтонит вообще везде подмешивают.       — Эо, прошу нет… Не делай этого. От осознания предательства по щекам девушки потекли слёзы. Нет, он не мог её бросить. Ведь не мог, правда же? Это же какая-то проверка или шутка сейчас, верно?..       — Умоляю, нет… — надломленным голосом прошептала она.       — Эбардо-о… — позвал сзади Вито, напоминая о своём присутствии. — Мне уже скучно. Давай быстрее!       — Д-да, хорошо. Я-я…согласен. Эбардо даже целовать на прощание не стал. Он просто подошел… И отдал её. Розалин едва сдерживала рыдания, позволяя слезам течь из глаз, но ничего не говорила. Они оба понимали, что развлекать этого ублюдка этими розовыми соплями о «прощании на веки вечные» — просто ещё один подарок.       — Хороший мальчик, — сказал Вито в адрес Эо. — Грумрак. Отпусти его. Парень уже подошел, чтобы забрать брата, как мафиози тут же замахнулся с лезвием на Эбардо. Розалин закричала. Фаерщик едва отпрыгнул назад, чтобы задело не его, а… Нет. По черной кожаной водолазке, в которую оделся Бартоломью, растеклась кровь. Старший испуганно вытаращил глаза и в следующую же секунду закричал от пронзившей боли. Грумрак вытащил лезвие и замахнулся для ещё одного удара.       — НЕТ! НЕТ, ПОЖАЛУЙСТА! — закричал Эбардо и выставил руки вперёд. Мафиози улыбнулся и, встретившись с одобряющим взглядом Вито, бросил нож на землю. Затем он втащил Бартоломью коленом по лицу, «уронив» того на землю в опасной близости рядом с окровавленным лезвием. Кровь потекла вниз по животу. Эбардо упал на колени рядом с братом и зажал тому рану своей рукой, окрашивая её в алые тона.       — Я только… Я просто хотел помочь… — прокряхтел резко севшим от крика боли голосом Бартоломью.       — Нет, нет, нет! Мью! — Эо прижал своей рукой сверху рану, стараясь остановить кровотечение. Розалин же расплакалась, но Витторино всё равно повёл её к ступенькам, держа за запястье. Грумрак подгонял её сзади своим пистолетом.       — Видишь ли, Эбардо, — сказал коллекционер, уже будучи у входа в бар на вершине лестницы, — Я сказал всех девочек в обмен на эту. Но твоего брата в новых условиях сделки я не упомянул! Бартоломью простонал от новой волны боли. Эбардо, посмотрев на Розалин, явно говорившая своим взглядом: «Я тебя предупреждала, но ты!..», отвернулся от ликующего победившего зла и прямо на глазах Мью заплакал. Слёзы полились из глаз ручьями, а нос заложило. А потом заложило и уши. От звука выстрелов.       — Ави… — сквозь рыдания злобно выдавил из себя Эбардо.

***

Дверь в комнату открылась. На ручке остались едва заметные красно-коричневые отпечатки подсохшей крови, когда Эо зашел в комнату и заперся изнутри. Вид внутреннего интерьера стал невыносимо противен: каждая, мать её, вещь напоминала о брате. В шкафу висела его одежда, на зеркальном столе и в тумбе были спрятаны его личные вещи, да даже полотенце у раковины висело только одно, его! Несмотря на то, что комната была выдана обоим братьям, что ещё раз укрепило предвзятое отношение парня к Джодаху, будто он действительно жадный самовлюбленный аристократ, сам Эо практически здесь не появлялся. Что угодно: кабаки, бары, какие-то мусорные баки, арендованные комнаты, коробки на улице, просто земля… Что угодно было для него комфортнее, чем мягкая кровать в этой комнате. Да и зачем такому «ущербному алкашу», каким себя окрестил Эбардо, было что-то большее? Его вполне устраивали его тряпки, которые давно перестали походить на нормальную одежду. Да и неопрятный запущенный вид тоже его не особо тревожил, ведь, по факту, ему даже бритва не была нужна — ни бороды, ни усов у парня никогда не росло. Если он здесь когда-нибудь и оказывался, это могло случиться либо по прихоти брата, когда его откуда-нибудь возвращали, либо это было последним вариантом для ночевки. Зимой ведь в снегу не поспишь, верно? Но большую часть времени он ненавидел это место. Ненавидел себя, такого грязного и пьяного, приползающего сюда. Нахождение здесь, особенно сейчас, было унизительным. Словно он добровольно возвращался в клетку. Пытаясь отмыть кровь в холодной воде, Эо ничего не чувствовал, кроме ненависти. Ненависти к человеку, который влез во всё это дерьмо и не справился. К человеку, который испугался какого-то придурка с ржавым револьвером и продался. К человеку, который был готов отдать доверяющую ему девушку в лапы того, от кого он всё время её скрывал. К человеку, который впутал в свои проблемы брата и чуть не лишился его. К человеку, чьё опухшее от слёз лицо отражалось в этом треснувшем в углу от старости зеркале. Он ничего не чувствовал кроме ненависти к себе. Но с собой-то он сумеет поквитаться, как не смог с Вито или, в конце концов, Грумраком. От самого себя нет защиты. Нет чего-то, что могло бы помешать поискам ключа к Той Стороне. Он стал искать что-нибудь острое в ящиках и шкафчиках, а когда не находил — яростно швырял пустую мебель в разные стороны. Тумбочка улетела к запертой двери и с характерным хрустом сломалась. Шкаф был выпотрошен и вырван с петель. Потом пинком отправлен в угол стены, где и замер в шатком положении. Пройдя по образованным щепкам к туалетному столику с зеркалом, кулаки стали выбивать из отражения в зеркале всю дурь. Не смотря на всё прибавляющуюся кровь на руках, ничего не могло остановить Эбардо от разбивания стекла на мелкие кусочки. Он топтал, бил кулаками, кричал на отражение все ругательства что знал. Сам несчастный столик был нещадно разломан ногами и отправлен пинками по кусочкам по всей комнате.       — Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! — закричал Эбардо и разбил висящее над раковиной зеркало прямо под своими ногами. В самом большом осколке было видно лицо психующего парня, слегка измазанное кровью. Он провёл кровоточащими костяшками рук от лба до подбородка, оставляя алые следы. Это было больно, но казалось таким…заслуженным. Эбардо осел у двери в комнату, где рядом валялась разломанная тумбочка. Вот он плод его трудов — боль в теле и страдания мебели. Ничего, кроме боли и страдания он никому никогда не приносил, даже самому себе. Может, наконец теперь, когда всё дошло до этой точки, Терр сжалится над ним и заберет на Ту Сторону?       — Пожалуйста?.. — страдающим шепотом попросил Эбардо