Розы (TLV)

Автомобиль остановился и мужская фигура развернулась к пассажиру       — Мы приехали, лейтенант Ави. Аванпост Дизмист. Это был Кавински. Старый друг Джодаха, сослуживец и такой же бывший военный кадет, как и он. Он всегда обожал две вещи — машины и внимание. Ну и ещё военную форму, которая была выразительно тёмно-фиолетовая у кадетов и черная оникс у всех остальных солдат. Украшали каждую форму всегда оранжевые звёзды и полосы на погонах и отличительных знаках. После того происшествия на фронте, когда один из отрядов партизанов-аллорессийцев взорвали охраняемый перевозимый груз с едким ядом семейства Террас, который обычно использовался в зажигательных смесях, когда Винс спас его, этому парнишке потребовалось немало пластических операций, чтобы он выглядел также привлекательно, как до этого. Джодах вместе с его матерью Потемой оплатили всё. Абсолютно всё. Ведь Ави никогда не остаются в долгу. Джодах и Винс одновременно открыли дверь и вышли из машины. Ави обернулся на конвой из трёх грузовиков, набитых оружием. Лейтенант приехал на границу фронта не воевать, а привёз оружие для войны. Когда он повернулся обратно, то увидел ещё одно знакомое лицо. Войд. Капитан Войд. Они отдали друг другу честь и смотрели неподвижно в глаза несколько секунд. После этого Винс, стоящий рядом, показал язык и все засмеялись.       — Вот и наша пташечка прилетела с блестяшечками, — начал свой каламбур Войд и сжал старого друга в объятиях. — Я скучал, Джо… Протез руки прижимал шею лейтенанта к телу её хозяина. Ещё одно напоминание о том страшном дне, когда все лишились важной частички себя. За спиной капитана через левое плечо висела кожаная перевязь, в которой была сложенная снайперская винтовка. Брюнет с тёмно-фиолетовыми глазами всегда был метким стрелком с огромной выдержкой.       — Как рука, друг? — решил наконец что-то сказать Ави.       — Знаешь, отлично на самом деле! Почти как влитая. Да уж, я слышал, сам Баан эту штуку делал. Это правда?       — Да, Довин её сделал. Как и весь груз, что я привёз, — увидя уже предвкушающее лицо Винса, Джодах вздохнул. — Да-да-да, это дроны!       — Да! ДА, ЧЕРТ ВОЗЬМИ! ВУ-ХУ! — Винс подпрыгнул на месте, а после начал танцевать танец победителя. — Я победи-и-ил, я победи-и-ил! Джодах нахмурился и почесал голову.       — Он опять на порошке сидит? — спросил он.       — Нет, я ему не даю, — ответил Войд и слегка улыбнулся. — Мы с ним спорили утром, что ты нам привезёшь. Он утверждал, что это будут дроны или «что-нибудь ещё, для чего нужны его водительские навыки» — последнее снайпер буквально процитировал. — Я же думал, что это, как всегда, пушки и взрывчатка.       — А на что спорили?       — Ох, лучше об этом вслух не говорить, — капитан подошел к Ави вплотную и что-то шепнул на ухо. Джодах тут же отстранился и одернул руки от отвращения:       — Фу, блять! Так это не шутки были?!       — Не-а, — Винс уже успокоился и положил свою руку на плечо Войда и задрал ладонь, демонстрируя украшение на безымянном пальце. — Вот! Войд, ну покажи ему! Капитан вздохнул и тоже поднял свою здоровую руку, на безымянном пальце которой было обручальное колечко. Джодах то ли хмыкнул от смирения, то ли фыркнул от неприязни к ситуации. Он прекрасно понимал, что он не вправе лезть к этим двоим в постель и указывать, как к друг другу относиться. Они обвенчались? Супер, отлично, пожалуйста. Законом не запрещено, уставом пока тоже. Тем более, они были оба капитаны, что выше на две ступени по рангу, чем у него.       — Могу только поздравить вас, — со вздохом сказал лейтенант. — А вы…       — АВИ! — раздался резкий возглас откуда-то сверху. Парни тут же вытянулись по стойке «смирно» и сделали поворот кругом на 180 градусов, спиной к Джодаху. На вершине лестницы в аванпост стоял лысый мужчина с шрамом на правом глазу, из-за которого был слеп на него. Погоны на черной форме украшали три крупные оранжевые звёзды. Полковник Террас. Бурис Террас.       — Какого хера ты стоишь там, а не здесь?! — раздался грубый голос полковника. — А ну, живо ко мне!       — Так точно, полковник, — со вздохом и вымученным голосом сказал Джодах, после чего поплёлся к перилам.       — И выпрямись, Ави! Павлин — птица гордая! — увидя как Винс с Войдом давят лыбу, Бурис вздохнул. — Вольно, два капитана. Быстро выгружать товар. Джодах поднялся наверх и выпрямившись, отдал честь Бурису.       — Здравия желаю, полковник Террас.       — Генерал-полковник, — поправил его Бурис, указав пальцем на погоны. — Да-да, тебя слишком давно не было. Но сведения о твоей матери дошли и досюда. Пошли, нам надо поговорить. Лейтенант вздохнул, и быстро расслабившись, пошел следом. Они прогуливались по аванпосту.       — Соболезную тебе, — сказал Бурис, посмотрев единственным зрячим глазом на Джодаха. — Тяжело в таком возрасте переносить потерю близких…       — Потерю? Извините, полковник… Генерал-полковник, но, вынужден вас обрадовать, с моей матерью всё совершенно в порядке. А с братом так тем более. Собирается поступать в этом году.       — Я понимаю, — Бурис открыл дверь и они вышли на улицу, где в паре сотен метров от них виднелась толстая стена с башнями, в которых дежурили снайперы. Ветер поднял песок и закружил его, заставив мужчину со шрамом укутать лицо в шарф. — Когда ты видишь, как твой самый близкий человек теряет рассудок, и ты ничего не можешь с этим сделать — это тяжело. Отрицание — лишь одна из стадий горя, ведущих к принятию. Теряет рассудок?! Всё внутри Джодаха начало пылать от возмущения. Потема Ави, его мать, теряет рассудок?! Да этот… Генерал-полковник Террас вообще понимает, о чем говорит? Какое, к черту, теряние рассудка?       — С ней всё в порядке, — сказал как можно мягче, но всё равно сквозь зубы, Джодах. — Она просто решила поделиться той точкой зрения, которая никого не устроила. С ней. Всё. В порядке.       — Да, может быть, но двор считает иначе. Ты хоть знаешь, что дому Ави грозят санкции пострашнее, чем отказ от их товаров? — Бурис наклонился к уху Джодаха. — Вас хотят выдворить из Совета. Понимаешь, к чему всё идёт? Из Совета Домов выдворили только один дом, дом Кроуз, за то что Омен, последний отпрыск, поднял восстание против короля несколько лет назад, требуя прекратить войну Далотерры с Аллорессией. Он с другими повстанцами выступал с лозунгами за прекращение войны и отречение королевской семьи от власти, уступив место демократии. В Аллорессии была установлена демократия, незадолго до начала войны. А потом там началась гражданская война. Разумеется, восстание было подавлено. Теперь, Потема Ави, мать Джодаха, выступает с лозунгами о прекращении романтизации войны и пересмотре госбюджета не в сторону армии, а искусства и культурного развития населения. До Джодаха только сейчас дошла тяжесть политики в его любимом государстве. Он нервно сглотнул и кивнул Бурису. Тот отстранился от него, даруя немного личного пространства.       — Ладно, может с рассудком я погорячился, извини, Ави. Но мы оба понимаем, что твоя мама идёт по очень тонкому льду. Если уж тебе не хочется защитить её, подумай о своём брате. Какое будет отношение к Джейсу в нашей армии, если твоя мать доведёт дело до конца, м-м?       — Вы… Вы мне угрожаете?       — Констатирую факт. Я слишком хорошо знаю свою жену и её верность королю. Она генерал армии, и в такое тяжелое время, знаешь ли … Нужно очень основательно чистить ряды подчинённых, оставляя самых верных и беспрекословно «чистых разумом» солдат. Понимаешь о чем я?       — Да. Я начинаю понимать.       — Чудненько! Знал, что ты не идиот! — Бурис хлопнул Джодаха по плечу. — Тогда оставлю тебя здесь. Посмотришь, как парни работают с вашим товаром, составишь рапорт своему Баану. А то, я слышал, он у вас тоже нервный, думает, мы не умеем обращаться с оружием! — он издал смешок. — Ну, понял же шутку? Оружие не умеет обращаться с оружием!.. Джодах выдавил улыбку и проводил генерала-полковника взглядом, пока тот не ушел в здание. После этого он подошел к ближайшей башне и забрался наверх по винтовой лестнице. На ней, на удивление, никого не оказалось. Видимо, пока он говорил с Бурисом, часовой покинул пост, а сменщик ещё не пришел. Не по уставу всё, не по уставу…       — Джо, ты что там забыл?! — раздался знакомый голос брюнета снизу лестницы. — А ну отойди!       — Мне надо для рапорта!       — Да, опоздал, косяк, — начал Войд говорить и подниматься по ступенькам, наспех доставая винтовку по дороге. — Но не будь крысой! Войд отдышался, стоя уже наверху лестницы. Джодах похлопал того по спине.       — Я не о тебе, я об обращении с оружием. Довин меня попросил.       — А… Извини. Так, отойди, я держу караул следующие часы. Брюнет отпихнул старого друга и зарядил оружие, поставив его на специальную конструкцию, которая облегчала ношу снайпера. Караулы длятся здесь не больше трёх часов, но всё равно стоять в башне с единственным окном и держать в руках тяжелую винтовку — такое себе удовольствие. Джодах достал блокнот и ручку из своего кожаного органайзера на ремне, готовясь записывать.       — Они часто тут появляются? — спросил Ави, стараясь из последующего ответа прикинуть примерный размер рапорта.       — Ты о гражданских или вооруженных? — уточнил Войд.       — А что, разве не понятно, о ком речь?       — Джо, ты слишком много пропустил. Сейчас это не имеет значения. Лейтенант закусил нижнюю губу и сжал ручку. Войд выдохнул и перехватился поудобнее.       — Погоди, то есть…       — …Эмигрантов больше нет. Только беженцы, но не у нас. Бурис сказал стрелять во всё что движется. Приказ сверху.       — Да блять…       — Я знаю, Джо. Я знаю.       — Как ты можешь так спокойно относится ко всему этому?! Ты бессердечный сукин сын!       — Да, это про меня, — согласился Войд. — Мы — Далотеррцы, Джодах. Мы всегда на войне. Не забывай этого, прошу тебя. После этого повисло молчание. Ави сжал ручку почти до хруста от гнева. Его руки дрожали. Он стиснул зубы и щелкнул ручкой. После этого послышался звук записи. Войд слабо улыбнулся, выражая некую гордость за сдержанность товарища. После этого он передёрнул затвор, готовясь к выстрелам.       — Идут. Джодах не смог сдержать любопытства и подошел к окну. Ветер снова поднял песок, ограничивая обзор, но чем ближе приближались фигуры, тем лучше их было видно. Это были три женщины с детьми на руках и мальчишка с огромной белой простынёй, который шел впереди них. Отчаявшиеся люди, которые решили рискнуть всем, не ради себя, а ради детей. Они что-то кричали на своём непонятном родном языке. Но по белой простыни и ломанным ноткам в голосе было ясно, что это были возгласы: «Мы с миром! Не стреляйте в нас!» Войд начал сдвигать винтовку, опираясь на конструкцию, целясь в грудь мальцу, который шел впереди и дрожащими руками нёс белую простыню. У Джодаха не было сил смотреть, как они медленно подходят, плача в голос и надеясь на укрытие. Которого не будет. Раздался выстрел. Одна женская фигура упала. У Джодаха защемило сердце и перехватило дыхание, будто бы это сейчас в него выстрелили. Он чувствовал, как по горлу ползёт крик, а в груди что-то обливается кровью. Сердце? Душа? А может и всё сразу. Войд замер, очевидно прицелившись и нажал на курок.       — НЕТ! — закричал Джодах и резко оттолкнул Войда от оружия. Хлопок. Белая простыня немного окрасилась в красный, когда молодой парень упал с подстреленной шеей и накрыл себя сверху. Одна из женщин что-то закричала и подбежала к мальчишке, упав перед телом на колени. Убили её сына. Хлопок. Горюющая мать упала рядом. Осталась одна женщина, прижимающая к себе свёрток, будто бы он мог её как-то защитить. Они встретились взглядами. У женщины были такие же светло-фиолетовые глаза, сиреневые, почти как у Джодаха. В её взгляде читалась мольба о помощи. Ави покачал головой и закусил губу. Хлопок. Женщина выронила свёрток, упав наземь от простреленной головы. По щекам лейтенанта предательски покатились слёзы.       — Нет… Нет, пожалуйста… — шептал он, едва сдерживаясь от рыданий.       — Мне жаль, Джо, — сказал Войд, медленно положив руку на плечо товарища.       — Убери свои лапы от меня, т-ты… Бессердечная сволочь. Джодах подошел к лестнице и стал спускаться вниз, растирая слёзы по щекам и глубоко дыша, позволяя слёзам течь дальше. Пусть текут. Эти люди заслужили, чтобы их оплакивали. Все люди заслуживают этого.       — Джо! Джо, подожди! — Войд спустился, но не покинул свою башню. — Лейтенант Ави! Немедленно подойдите ко мне! — сказал снайпер, попытавшись воспользоваться своими привилегиями более старшего по званию. — АВИ, БЛЯТЬ! Лейтенант подошёл к воротам, выходящим на ту сторону границы, на территорию Аллорессии. Он потянул за аварийный рычаг, включив тем самым тревогу и поднимая бронированные ворота аванпоста. Все военные слышали сирены. Винс выбежал из здания с пистолетами и увидя Ави, крикнул:       — Джо, какого хера?! ДЖО! Кавински побежал по песку к Джодаху, но тот, как только ворота поднялись где-то на полметра, пригнулся и покинул Дизмист. Капитан побежал за ним. Лейтенант, никого и ничего не слыша, побежал по песку к лежащим телам. Свёрток. Ему нужен свёрток. Он буквально прокатился на коленях, достигая цели, уворачиваясь от предупредительных выстрелов Винса в воздух. Когда капитан перезаряжался, Джодах встал в полный рост, перешагнул тела и наклонился к свёртку. Тёплый. Живой. Маленький обёрнутый комочек зашевелился, когда оказался в руках Джодаха. Детское личико выдавало в нём девочку. Девочку с черными волосами. До Винса донёсся детский плач. Он тут же опустил вновь заряженное оружие и подбежал к лейтенанту.       — Джодах, какого хера ты… — начал было он, но увидя живое существо на руках Ави, тут же замолк. — О, Терр… Девочка чихнула от попавшего в нос песка и открыла свои сиреневые глазки. Увидя незнакомых дяденек, она, конечно же, закричала. Джодах чуть не выронил её от неожиданности. Винс уже подставил руки, чтобы ловить. Лейтенант переглянулся с капитаном и увидя в глазах понимание, стал покачивать ребёнка, что-то напевая. Генерал-полковник остановился у выхода за воротами и в полном шоке смотрел на фактических дезертиров. Выглянув из-за стен, он увидел приближающегося, почти бежащего закутанного мужчину с пулемётом наперевес. Он что есть мочи заорал:       — Капитан! На три часа! Винс тут же повернулся и увидел террориста. Джодах прижал к себе свёрток и пригнулся, Кавински же поднял пистолеты и начал стрелять в фигуру, пока она не упала. Лейтенант посмотрел на Буриса, который, судя по взгляду, был в полной ярости.

***

Застывший яростный взгляд командира заставил Джодаха проснуться. Он отодвинулся от стола, на котором видимо заснул, и поднял голову, прижав основания ладоней к глазам и протирая их. Часы на столе показывали без пятнадцати полдень. Мужчина вздохнул и встал со стула, потянувшись с громким зевком. Затёкшие мышцы заныли, а когда Ави ещё и прогнулся назад, раздался характерный для его возраста хруст. Джодах был уже слишком стар для всего этого. Ему хотелось в отставку, но он прекрасно понимал, что время ещё не пришло. Он понюхал рубашку и поморщился. Грязная и смятая. Не дело. Да и волосы были растрёпаны, а ещё борода… Как же она всё время чесалась! В подтверждении мыслей об его ужасном внешнем виде, руки сами потянулись и почесали щеку. Нет, таким он никуда не пойдёт. После этих мыслей он прошагал по вагону к крохотной двери в туалетную комнату, в которой были унитаз и раковина. Джодах плеснул на себя водой, чтобы окончательно проснуться, после чего снял намокшую рубашку, оставшись с голым торсом. Он заколол волосы наверх и стал умываться, бриться, чистить зубы… Словом, всё, что делает цивилизованный человек, чтобы быть чистым. Затем он расчесал волосы расческой и собрал их обратно в хвост. Рубашка улетела в корзину с грязным бельём, которого набралось довольно много за последние недели. Он пшикнул на себя одеколоном и переоделся из парадной одежды (если деление на «парадное» и «непарадное» вообще могло примениться к его гардеробу) в простую рубашку с легкими брюками, которые заправил в сапоги. Когда он сел напротив туалетного столика и рассматривал уже чистого себя, взгляд зацепился за стоящую фотографию в рамочке. На ней был изображен черноволосый широкоплечий мужчина, катающих на своих плечах маленькую смуглую брюнетку с сиреневыми глазами. Джодах улыбнулся нахлынувшим приятным воспоминаниям.       — Мне уже пора, — обратился он к фотографии и закрепил на руке часы. Показывало ровно полдень. Как только Джодах вышел из своего вагончика, его чуть не сбил с ног несущийся и вопящий от страха Альберто.       — А-А-А-А! ЛОШАДЬ! — вопил клоун и решил спрятался за спиной антрепренёра. Джодах увидел несущегося в его сторону черного жеребца.       — ПИОН! — рявкнул Ави на животное. Он преградил ему путь и когда лошадь заревела, затормозив перед хозяином, и встала на задние копыта, Ави схватил животное за поводья и дёрнул за них вниз. На Пионе были помимо поводьев ещё и седло. Только вот последнее свисало сбоку, будто его не успели закрепить. Скорее всего, что-то напугало животное и он сбежал. Бастиан с Цесанной остановились почти прямо у крупа лошади и одновременно согнулись пополам, стараясь отдышаться. Джодах развернул Пиона за поводья, и когда дрессировщики встали, вручил коня им.       — Спасибо, — сказал Бастиан и выдохнул, вытерев пот со лба. — Старый я уже для этих дел. Ну и жеребец у вас конечно…       — Знаю. Что его напугало? — перешел сразу к делу хозяин лошади и посмотрел на Цесанну.       — Хлопушка Альберто, — сказала женщина и выглянув из-за Джодаха, погрозила кулаком клоуну. Альберто передразнил её. Джодах отошел от подчинённых и закрыл лицо руками. Боги, за что ему это? Антрепренёр повернул голову к шатру и увидел рабочих, выносящих ящики с инвентарём для выступлений. Он нахмурился и окликнул одного из них:       — Эй, ты! Иди сюда! — увидя как несколько рабочих указывают пальцами на себя, он раздраженно выдохнул. — Да, ты! И ты! Все сюда идите! Рабочие стали разворачиваться и окликивать всех остальных. Около главы цирка стала образовываться небольшая толпа.       — Кто дал инструкции выносить наши вещи? — на повышенных тонах спросил Джодах, чтобы его все услышали.       — Коротышка в галстуке! — крикнул кто-то из задних рядов.       — Эмрис?       — Я здесь, босс, — сказал Эмрис, человек невысокого роста в черном деловом костюме с фиолетовым галстуком. Он держал под подмышкой портфель с бумагами. Джодах подпрыгнул от неожиданности и увидя знакомое лицо, прижал руку к груди. Вот надо же ему всегда так подкрадываться?!       — Извини конечно за выражения, Эмрис… Но какого хера?!       — Босс, я всегда двигаюсь бесшумно.       — Да я не об этом! Почему шатёр разбирают?!       — Так это… Аренда участка сегодня истекла. Я думал, нам уже пора. Секретарь протянул бумажку Джодаху и тот, быстро пробежавшись глазами, потёр переносицу, раздраженно выдохнув с мычанием. Ави уже пожалел, что не стал принимать с утра успокоительные.       — Эмрис, аренда до сегодняшнего дня включительно, — на последнее слово антрепренёр сделал акцент. — У нас выступление сегодня в пять. Рабочие охнули, а Эмрис залился краской и выхватил из рук босса соглашение об аренде.       — Мой промах, извините.       — Это в последний раз, Эмрис. В следующий — я тебя уволю. — после этого он обратился к рабочим. — Вернуть всё как было и готовиться к вечернему шоу! Живо. От одного пронзительного взгляда Ави все рабочие тут же закивали и разбежались, возвращая все коробки как было. Члены труппы в лице одного секретаря, клоуна и двух дрессировщиков, удалились в разные стороны. Джо опять вздохнул.       — Вокруг меня одни идиоты…       — Не моё конечно дело, босс, но что-то случилось? — раздался мальчишеский голос Бартоломью. Ави развернулся и оценил фаерщика взглядом, словно прикидывая, игнорировать его вопрос или нет. Судя по кожаному одеянию и собранным волосам, он спешил сюда с тренировки.       — Ничего, — сказал Джодах, быстро сделав выбор. — Где твой брат? Видел Розалин?       — Ничего не знаю про брата, — увидя хмурое лицо начальника, Мью тут же замахал руками перед собой. — Но Р-розалин на трапеции! Я-я уверен! Джодах закатил глаза. Отлично, последний день выступлений, важный гость в зале, а его артисты шляются где попало! Просто супер!       — Сегодня важный день, Бартоломью, — сквозь зубы процедил «босс». — Найди своего брата и проследи за тем, чтобы всё было идеально. Иначе, как и было заключено в том глупом пари, я без угрызений совести вышвырну вас обоих отсюда. Понятно?       — Вы не забыли…       — Ты понял?!       — Д-да, сэр! Есть, сэр! Мью закивал и побежал прочь. Ави решил всё же вернуться за успокоительными в свой вагон.

***

      — Да будь проклята эта погода! Эбардо запахнул куртку и съёжился. Из-за сильного ветра у парня уже похолодели пальцы на руках и ногах. Благо, он сегодня взял у брата шарф и замотал себе шею, чтобы хоть что-то не застудить. Обувью же Мью не поделился, ибо «ему нужнее». В спрятанной под одеждой руке он нёс новую «книжку», купленную на занятые у брата деньги. С утра на рынке он успел не только обзавестись красивым куском канцелярии, смысл которой никогда ему не был ясен до конца, но ещё и парочкой ведёр с горючим, спичками, новой пачкой сигарет (он всё ещё не может бросить, но старается) и фейерверками. Всё это ему могло пригодится в ближайшее время. Ну, кроме свёртка под подмышкой. Он был куплен исключительно ради Розалин. Несмотря на все нравоучения брата, Эо отправился именно к трапеции, вместо того, чтобы повторить внезапно изменившуюся вчера программу. Из-за пари Бартоломью был на взводе, с него сходил реками пот прямо с утра, и находится в некогда любимом шарфе для него стало невыносимо. Несмотря на жалость к близкому человеку, кроме этого чувства Эбардо не почувствовал больше…ничего? Его всё такое же желание балбесничать и вечно спокойное лицо раздражало брата особенно сильно сегодня. Поэтому, сделав им обоим большую услугу, парень отправился именно сюда. Место, которое всегда захватывало дух и вызывало у него истинный ужас. Сверху раздался вопль восторга и Эо задрал наверх голову. Девушка пролетела, стоя на подвешенной перекладине, над страховочной сеткой и когда по инерции полетела обратно, села на неё. Через пару секунд она повисла внизу тормашками, зацепившись коленями и пролетев почти над головой Эбардо, крутанулась в воздухе и вновь оказалась в сидячем положении. Парень зааплодировал. Розалин это увидела и захохотала.       — Лета-а-аю, в небе как птица! — мелодично пропела она.       — Но ты и есть птица! — крикнул в ответ Эбардо, сложив руки у рта, чтобы его было лучше слышно наверху. Раздался новый смешок и ветер, будто олицетворяя игривое настроение девушки, поднялся и пробрался прямо под куртку Эо. Тот недовольно зашипел и просто ссутулился, надеясь сохранять те частички тепла, что остались. Розалин хмыкнула и спрыгнула на платформу, сделав реверанс. Потом она посмотрела на скукоженного от холода Эбардо и вновь засмеялась.       — Ты мерзляка что-ли? — спросила она сверху, когда парень подошел к ступенькам.       — Д-да! — сказал парень, клацнув зубами от холода. — Спускайтесь, Ваше Высочество, вам посылка!       — Ух ты! А что там? — не скрывая детского любопытства спросила Розалин, выглянув на лестницу.       — Сюрприз!       — Залезай! Или боишься высоты? — с ухмылкой спросила она. Если бы она не находилась так высоко, то увидела бы, как у Эо покраснели уши от стыда. Да, он был акрофобом, и залезать не хотелось. Но и увидеться с любимым человеком, вновь поцеловать её… Тоже хотелось. И девушка так легко и нагло поставила Эбардо в тупик, потому что если он скажет «нет» — то придётся лезть, а если скажет «да» — то она разочаруется в нём и спустится вниз сама. А разочаровывать её он просто ненавидел. Эо вновь поднял глаза с земли наверх и сглотнул.       — Нет, — солгал он, — не боюсь. Розалин улыбнулась и скрылась, явно начав ждать, пока он заберётся. Эбардо расправил плечи, сунул свёрток с книгой в зубы, застегнул куртку и ухватился за первую перекладину лестницы. Она показалась ему жутко неустойчивой, но он отбросил эти мысли. Дама его ждёт. Он шумно выдохнул через нос и ухватился за первую перекладину. Потом за вторую. Переставляя ноги и руки, он поднимался всё выше и выше. С каждым новым шагом его тело подрагивало всё сильнее.       — Не смотри вниз! — приказал он себе и залез наконец к Розалин на платформу. Но глаза его не послушали. Как только взгляд упал обратно на лестницу, Эбардо показалось что земля резко ушла от него куда-то вниз. Словно он подлетел на месте на пару футов в высоту. Сердцебиение участилось и парень едва нащупал крепление, чтобы не потерять равновесие. Девушка недоуменно посмотрела на него:       — Точно нет?       — Да-да, я в норме… Просто… Воздух разряжен. Вот. Да.       — А мне кажется, ты мне соврал.       — Нет! — Эо резко оторвал взгляд от земли и уставился на неё. — Я не боюсь! Глаза неубедительно бегали по груди девушки, на которой висел локет, выдавая ложь Эбардо. Розалин скрестила руки на груди, ожидая. Когда взгляд зацепился за белую розу, воткнутую в её волосы, заплетенные в косичку, дыхание Эо выровнялось. Он провёл рукой по своим волосам, приглаживая их.       — Я в порядке, правда, — заверял парень её, а сам осел на платформе, свесив ноги над бездной. — А, да, точно. Это тебе. Он протёр свёрток с книгой от своих слюней и отдал подарок, на котором виднелись отпечатки его зубов. Девушка едва удержала смех, увидев характерный глубокий след. Она аккуратно развязала бант и развернула упаковку, в которой была довольно тонкая книжка. Даже, можно было бы сказать книжонка. Она открыла её и поняла, что это не просто «книжонка». Это блокнот с красивыми цветочками и котятами на страницах, поверх которых были расчерчены аккуратные линии.       — Это тебе, — сказал Эо и покраснел ещё сильнее. Румянец перешел на щеки. — Оказалось, что я не очень разбираюсь в романах, так что… Мне захотелось купить что-то особенное. Как ты.       — Это… Т-так мило, — сквозь внезапно выступившие слёзы сказала девушка и шмыгнула носом. — Мне никогда такое не дарили… После этого её губа задрожала и она сдавленно всхлипнула, после чего заплакала. Слёзы текли по её щекам, а Эо недоуменно смотрел на неё. Вот что надо делать в таких ситуациях?       — Я…эээ… Ты же рада, но ты плачешь, — в него вцепилась девушка, крепко обняв. — А… Я понял. Хорошо. Эо обнял прижавшуюся к ней плачущую Розалин и погладил по спине. Вскоре она отстранилась от него и вытерла слёзы рукавом своего спортивного облегающего костюма.       — Слушай, а ты прям в этом будешь выступать? — решил спросить Эбардо, дабы перевести тему разговора на что-то менее щекотливое.       — Что? — непонимающе спросила она, когда отвернулась от парня и достала верёвку, брошенную в корзину для шестов на платформе — А, платье… Оно будет. И волосы уложат короной, как всегда. Ты же видел, разве нет?       — Каждый раз забываю и удивляюсь как в первый…       — Ой, ну каков романтик! Прям со страниц сошёл, — сказала она с улыбкой и размотав немного канат, положила один конец парню в руку. — Привяжи его к крючку, пожалуйста. Или очень крепко держи. Эбардо сжал конец верёвки в руке. Розалин же размотала канат с другой стороны и привязала его к ноге.       — Ну, ты же сказала, что мы с Артуром очень похожи, — начал он свою мысль, но не успел закончить, потому что канат резко дёрнулся, натянувшись и едва не выпав из рук. — Эй, что за хрень?! Розалин в это время схватилась за перекладину трапеции и перелетела на ней на ту сторону. Когда она приземлилась на платформе с другой стороны, то отвязала от себе верёвку. Она дёрнула за неё при привязке и Эбардо сбило с ног ветром и внезапно выскальзывающей верёвкой из рук. Он почти по пояс свис с платформы и когда глаза безвыходно уставились вниз, Эо чуть не закричал от страха. Но, к счастью, в его горле встал ком, помешавший этому акту позора. Розалин крикнула с той стороны:       — Ну и что ты лёг?! Натяни и привяжи канат! Эо потряс головой и быстро вышел из оцепенения, заползя на платформу. Если бы девушка не смотрела на него, он бы поцеловал эти сколоченные гвоздями доски. Парень вернулся к крючку и натянув верёвку на себя, быстро завязал крепкий узел, которому научился у Мью, когда порвал лямку своего единственного рюкзака. Розалин на той стороне проверила канат и убедившись в хорошо сделанной работе… Ступила на него. Раскинув руки в стороны, она пошла по канату к Эбардо. Несмотря на ветер, спутавший волосы обоих молодых влюбленных, она уверенно прошла до середины и посмотрела в сторону Эо, махнув рукой. Щеки Эбардо вспыхнули, а ноги словно приросли к земле. Ни одна часть тела не хотела вступать на верёвочку, подвешенную над землей на высоту около 10 метров. Ни одна.       — Да ты сумасшедшая! Ни за что! — вырвалось из груди парня.       — Я не слышу! — прокричала она в ответ сквозь ветер.       — Я. НЕ. ПОЙДУ! —отрывками прокричал Эбардо. Он замотал головой и медленно осел на колени. Розалин улыбнулась из-за своей правоты и прошагала по канату дальше к перепуганному фаерщику. Девушка села рядом с Эо, свесив ноги на платформе.       — Не могу поверить, что ты соврал мне. — разочаровано сказала она, а после быстро перешла в иронию: — И ещё, что ты не боишься работать с открытым огнем, но ловишь панику с веревки на высоте.       — Это другое! — не удержался Эо, обняв колени. — Там-то я на земле и мне ничто не угрожает… А здесь я могу грохнуться и разбиться в лепёшку!       — Там сетка внизу, всё будет хорошо.       — А если меня ветром унесёт?! Девушка расхохоталась и толкнула парня в плечо:       — Эо, какой ты дурак! Мы же слишком тяжелые! — после этого она встала и протянула ему руку. — Давай, пойдём со мной.       — Да ни за что! Это безумие! Я тебя люблю конечно, теперь ещё больше, но…       — Но ты боишься. — закончила она и хмыкнула. — Рада что ты признался, и теперь я знаю о тебе что-то новое. Тогда посиди тут и посмотри, как я умею. Розалин достала шест из той подставки, откуда и верёвку пару минут назад, и вновь ступила на канат. Ветер усилился с её бахвальством, но девушка не обратила внимание и пошла вперёд. С каждым шагом Эо чувствовал, как ветер разыгрывается всё сильнее и вся конструкция начинает медленно шататься вместе с канатом. Розалин было тяжело удерживать равновесие, но она старалась до последнего. Пока ветер резким рывком не выбил у неё шест прямо на середине пути. Прямо там, где она пару минут назад стояла без проблем и звала Эбардо к себе, канат начал ходить ходуном. Девушка закричала. Эо вскочил со своего места и схватился за канат, глупо надеясь, что это каким-то образом удержит его и она перестанет кричать. Ветер немного стих, подарив ложную надежду, а потом вновь ударил по слишком смелой девушке с другой стороны, заставив волосы окончательно растрепаться и выбросив белую розу на землю. Сердце парня ёкнуло. Он схватился рукой за канат, но тут же одернул её, как ошпаренный. «Там сетка внизу, всё будет хорошо» — всплыли в голове утешающие слова. Эбардо опустил взгляд вниз. Страховочной сетки не было. Ну, точнее она была, но её оторвало с двух концов и она произвольно развевалась на ветру. Это была больше не страховочная сетка. Если Розалин туда упадёт, то она расшибётся.       — Ни за что. — шепнул он ветру. — Я себе этого не прощу. Он развернулся к лестнице и так быстро спускался, что ноги порой соскальзывали с перекладин. С последних ступенек он спрыгнул и побежал под канат, где всё ещё шаталась и кричала перепуганная девушка. Эбардо поднял руки к ней:       — Я тебя поймаю! Падай!       — Ты издеваешься?! — вскрикнула Розалин.       — ПАДАЙ, БЛЯТЬ! — не выдержал он. — Я поймаю! Как по сигналу, одна из ног Розалин соскользнула, и она полетела вниз. Эбардо с вытянутыми руками подбежал к месту падения и поймал её за талию. Под весом человека руки протянулись к земле, но удержали. После этого парень прижал Лин к себе, как самое ценное сокровище. Руки очень неприятно заныли, но Эбардо было плевать. Главное что она осталась жива. Сетка больно хлестнула парню по лицу и он упал на землю с Розалин, заставив её взвизгнуть. Руки разжались и теперь они оба оказались на земле. Когда сетка замахнулась для нового удара, парень перекатился и закрыл своей спиной девушку, получив ещё один удар.       — У тебя синяк на щеке будет, — смущенно шепнула Розалин, покрываясь ярким румянцем.       — Ничего, — с вымученной улыбкой ответил Эо. — Всё в порядке. Она привстала на локти и поцеловала своего спасителя в раненную щеку. Эбардо поморщился:       — Такие эмоциональные качели я тебе не скоро прощу.       — Это говорит человек, которому нравятся острые ощущения. — парировала Розалин, но увидя как Эо хмурится, погладила его по волосам. — Ну не хмурься.       — Ты же разочаровалась из-за того что я соврал?..       — Конечно нет, что за глупости. Ты мне жизнь спас. Но, если в общем, то не стоило врать. Эбардо вздохнул и перекатился обратно, плюхнувшись на землю. Розалин же села и посмотрела на конструкцию, которую ветер хорошенько потрепал.       — Джодаху это не понравится, — сказала она с грустным вздохом.       — Ой, да ну его. У этого индюка столько денег, что он запросто купит новую. Тем более, у тебя есть трюки и без трапеций. И канатов. И вообще особого риска для жизни.       — Воздух — моя стихия, в отличие от твоей. Без моих номеров шоу будет неполноценным.       — Ну, я уже сделал наш с Мью номер ещё более крутым, — ответил парень, уверенный в победе в тайном пари с антрепренёром. — Так что всё будет полноценно,       — А тебе нигде не занимать уверенности. Ни в трюках, ни в постели.       — Да неужели, принцесса начала из-за меня быть бунтаркой? Я польщен.       — Чтобы ты там себе не надумал, Эо, ты меня не знаешь. Совсе-е-ем ничего, — протянула она последнее.       — Ну, у меня будет вагон времени, пока мы будем ехать обратно в Альтер. Мы же не расстанемся из-за того, что я тебе немножко солгал о страхе высоты, верно? — с усмешкой спросил он. Розалин промолчала и отвернула от парня голову. Улыбка с лица Эбардо тут же пропала.       — Мы не сможем быть вместе долго, Эо. Знаешь, тебе нужен кто-то другой.       — Почему?! Я готов защищать тебя, ты сама всё увидела. И я же люблю тебя. Мир тебя тоже полюбит! А если нет, я сожгу его до тла и построю новый, в котором все будут друг другу рады.       — Не надо… Не надо ничего сжигать. Давай просто пока оставим эту тему, ладно? Розалин встала с земли и отряхнулась. Эбардо встал следом и взял её за руку.       — Давай сбежим отсюда. Как приедем домой.       — Ч-что… Куда?!       — Куда-нибудь далеко-далеко отсюда. Где никто не будет приказывать мне и унижать тебя. Свобода, принятие… Давай будем искать это где-нибудь подальше от этого индюка Джодаха, для которого мы лишь зверьки в представлении.       — Ты совсем его не знаешь, Эо. Джо, он… В общем, он может дать мне то, чего нету у тебя. Я не самоубийца и останусь здесь. Можешь считать меня трусихой, но я… Она не закончила эту фразу и убрала руку, оставив Эбардо. Юноша вздохнул, но впервые не стал препираться.

***

Вечером этого же дня, все, как ни в чем не бывало, выступали на арене цирка. Эбардо сидел на ящиках рядом с вёдрами с горючим, пока Бартоломью ходил туда-сюда, как всегда делал при сильном волнении. Перечитывая снова и снова свою записку, буквально нацарапанную угольком, Эо превратил кусочек отличной бумаги в какое-то мятое месиво. Младший чуть-чуть прикусил губу и поднял взгляд на мельтешащего перед глазами брата.       — Волнуешься, Мью? — тихо спросил он так, чтобы только брат его услышал.       — Да, а ты?       — И я волнуюсь, — увидя как Бартоломью резко остановился и посмотрел на него, сжимающего записку, Эо опустил взгляд на сапоги брата. — Может, проверишь сзади водолазку на складки у ворота? Я не хочу, чтобы что-то пошло не по плану. Мью сел рядом с братом на ящики и подняв волосы к верху, поправил воротник одежды.       — А что может пойти не по плану? Ты сам же кичился, что всё можешь сделать с закрытыми глазами, забыл?       — Я никогда не поджигал самого себя, — вырвалось тихим шепотом.       — Ты никогда не… Что? НЕТ! Это же самоубийство!       — Я-я знаю, Мью! — у фаерщика задрожали руки. — Но он-то точно не ожидает такого!       — Эо, нам нельзя умирать! Тебе особенно. Не сегодня. Не сейчас… Эбардо развернул записку полностью, чтобы это можно было прочитать, и вручил брату в руки. Бартоломью поднёс к себе текст поближе, стараясь разглядеть нацарапанные углём слова:

Зайавление

Йа, Эбардо, исполнив трук с само самопож самоподжогом и понеся травмы, грозящие мне смертю, заевляю что нахожусь в обсолютна здравам уме и осознавал все риски. Прошу никого ни обвенять в халатнасти или чом-то подобном. Виновен только йа и мая безалабирность.

Бартоломью улыбнулся, несмотря на выступившие слёзы. Тринадцать грамматических ошибок. И одна пунктуационная. Он сложил бумажку в квадрат и убрал под замок в карман жилета, после чего посмотрел на брата. У него ноги были босые, даже без носков. Так его брат точно не выживет.       — Надевай, — сказал Мью и стянул с себя один сапог. — Быстро, пока нас не объявили. Эбардо кивнул и прямо на босые ноги натянул оба сапога брата. Они неприятно жмут и, скорее всего, натрут ему мозоли, но это могло спасти ему жизнь. Да и жаловаться уже было некогда.       — И сейчас, наш гвоздь программы… — начал объявлять заранее записанный голос Джодаха через старые колонки. — Два молодых повелителя огня, которые способны творить с его помощью настоящие чудеса. Зажигаем вместе с пылающими двойняшками-и-и!       — Мы близнецы! — буркнули одновременно Мью и Эо уже на автомате, пока доставали реквизит из насиженного ящика и зажигали его. Мью вышел первый под бурные аплодисменты ликующей толпы. Точнее, выскочил и сразу начал крутить своим «посохом» перед собой. Зрители завороженно смотрели за тем, как фаерщик уверенно крутит им вокруг себя, исполняя казалось бы простые, но опасные с такой горячей штучкой в руках, движения. Шест успел побывать и за спиной, и вокруг тела артиста, перед тем как Мью подкинет его в воздух и под ахание толпы поймает его, получив желанные аплодисменты. После этого он улыбнулся и нагнулся вниз, начиная крутить стафф прямо на теле с таким ускорением, что, казалось бы, шанс оставить себе свежий ожог уверенно близился к отметке в сто процентов. В конце же он в прыжке опять подкинул шест и сделав кувырок назад, поймал его и завёл за спину с громким свистом. Это был сигнал. На арену выскочил Эбардо и, сложив крестом зажженные дабл-стаффы, выдул горячий, настоящий огонь из собственного рта. Толпа просто заревела от восторга. Бартоломью предоставил арену собственному брату, скрывшись за кулисами. От зеленоглазой звёздочки было не оторвать взгляд, что он только не вытворял. Он сразу начал выкручивать шесты от себя, тем самым усложняя себе трюк данной мелочью, и ещё заворачивать их за спину! Это требовало особой координации движения, которая, ко всеобщему удивлению, всегда присутствовала у парня, когда это было нужно. Потом он ещё сильнее усложнил себе кручение, делая задние обороты вообще за спиной с более бешенной скоростью, едва не подпаливая свои густые выросшие волосы. Эбардо прекрасно умел обращаться с любым реквизитом, что был у них с братом, даже если он давненько к нему не притрагивался. Исключением стали пои и все его подвиды. Но это штукой никто из этих двоих так и не овладел. Пока Бартоломью в спешке притаскивал вёдра с горючим и фейерверками и аккуратно в их близи зажигал факела, Эбардо начал сначала подкручивать стаффы с броском, а потом и вовсе ими жонглировать, вызывая новые волны восторженного гула. Когда он подкинул оба реквизита вперёд и кувыркнувшись, поймал его, стоя на одной коленке, он присвистнул, давая брату сигнал. Мью вышел и сразу кинул один факел прямо в брата, стоящего к нему спиной на коленях. Когда толпа завизжала, Эо улыбнулся и выпустив дабл-стаффы на песочный пол, резко развернулся и поймал факел одной рукой. Старший ехидно улыбнулся и кинул брату ещё один, освобождая руку под стаффы. Парень в зелёной куртке кинул сначала один, а потом второй, разменяв на третий факел. Началось жонглирование с закручиванием, которое Эбардо репетировал вчера перед внеплановым свиданием с Розалин. Бартоломью крутанул оба стаффа в руках и ушел с ними за кулисы, готовясь вынести самое страшное сегодня для этих двоих. Фейерверки и горючее. Толпа не хлопала Эбардо только потому, что руки уже устали аплодировать. Парень подкидывал эти три факела как хотел и ещё успевал исполнять небольшие трюки, которые подглядел у Альберто на выступлениях. То хлопнет себя где-нибудь, то опять присвистнет или вообще подкинет сразу два факела и умудрится их одновременно поймать, держа третий в зубах. Он медленно отходил к кулисам, из которых виднелся силуэт Мью, уже собирающийся выходить с ведром горючего. Когда младший услышал соприкосновение металла с землей, когда его брат поставил на пол арены ведро с горючим, он, не глядя, кинул назад все факелы, который Бартоломью без проблем и потушил. Переглянувшись с братом, Эо ему кивнул. Старший сглотнул и объявил:       — Внимание, смертельный номер!

***

Джодах внимательно смотрел на критика в кожаной шляпе-роуч, которую украшало пышное голубое перо. Эрнест внимательно наблюдал за воздушной акробаткой, и вёл записи. Когда она закончила и сделала реверанс, поклонившись радостной публике, мужчина щёлкнул ручкой, убирая стержень.       — Не очень впечатляет. Есть задатки к тому, что могло бы заинтересовать меня, но это не то же самое. Безвкусная мешанина из всего. Да и сама она… Не очень. Антрепренёр фыркнул, но предпочел молчание новой перепалке о цвете кожи артистки и понижению и так своей не очень высокой репутации. Критик же поднялся со своего места и отряхнулся, явно собираясь уходить.       — Мы зря тратим моё время. Мне нечего здесь смотреть. Позовите, когда будет что-то действительно впечатляющее не только грязных оборванцев.       — Подождите! — голос Ави дрогнул и Джо вскочил с места, схватив за руку критика. — Останьтесь, дальше будет фаер-шоу!       — Это когда просто факелами жонглируют? — с явным безразличием спросил Эрнест.       — Не только! Эти мальчишки смогли приручить огонь, даже дышать им! Словами я не смогу описать. Посмотрите сами. Язык у главы цирка был хорошо подвешен, потому что Эрнест хмыкнул и соизволил сесть обратно. Джодах облегченно выдохнул, благодаря Терра за такой щедрый дар. Свет же чуточку приглушился и из колонок раздался записанный голос:       — И сейчас, наш гвоздь программы — два молодых повелителя огня, которые способны творить с его помощью настоящие чудеса. Зажигаем вместе с пылающими двойня-яшками-и-и! «Они близнецы» — поймал себя на мысли Джодах, а сам указал критику своей рукой на арену. Первым вышел Бартоломью, что уже было необычно для антрепренера, потому что он привык к тому, что тот наглый мальчишка, Эбардо кажется, всегда выскакивал в самом начале и сразу забирал всю славу. От внезапно возникшей мысли о трусости мальчонки Джодах улыбнулся. Но не надолго: когда Эо выдохнул огнём, заставив толпу ахнуть, все предыдущие мысли исчезли. Осталась лишь одна: пари. Он не должен выиграть у него пари. Эрнест же впервые за вечер был заинтересован происходящим и даже аплодировал вместе с остальными зрителями трюкам Эбардо и Бартоломью. Не успел Джодах закатить глаза и отвернуться от зрелища, как раздался голос Мью:       — Внимание, смертельный номер! Ави тут же поперхнулся воздухом и закашлялся. Эрнест недоверчиво посмотрел на него, но тот в ответ вновь показал на сцену. Критик щёлкнул ручкой, готовясь что-то записывать. Джодах уставился на мальчишку в зелёной куртке, который сначала поклонился публике, вызывая хлопки, после чего подошел к ведру с полупрозрачной жидкостью и, продемонстрировав его зрителям, опрокинул ёмкость, вылив содержимое на себя.       — Это что, горючее? — вслух спросил Джодах тихим шепотом.       — Вы что-то сказали? — критик повернулся к антрепренёру.       — Нет-нет, смотрите дальше, — он стиснул зубы и посмотрел на Эбардо, заколовшего назад волосы. — Чертов мальчишка. После кивка, Мью зажег спичку и показал её зрителям, замершим в ожидании. Они ахнули и фаерщик кинул крошечный огонёк прямо на облитого горючим родного брата. Парень вспыхнул, как сухая ветка. До Джодаха и Эрнеста донеслись вопли ужаса и крики. Эбардо же, словно оглохнув, будучи живым факелом, поднял к потолку руки. Ладони сжались в кулаки, а голова уставилась на Джо и пугающе наклонилась. Ави словно увидел призрака в этом мальчишке, который пялился на него с закрытыми глазами несколько секунд. После этого веки распахнулись и Эо, тряся кулаками, закричал что есть мочи:       — С огнём или в огне! Бороться или сдохнуть! Мы воины… Эбардо сделал драматичную паузу, после чего взял из рук брата фейерверки.       — …или мертвецы, — закончил он фразу и уставился на напуганного Ави. — Воины! Или! Мертвецы! Из толпы раздались соглашающиеся возгласы, перешедшие в боевые кличи. Если не вся, то большинство толпы встало со своих мест и кричали, поддерживая Эбардо. Отовсюду раздавались слова, навсегда запечатанные в крови любого Далотеррца. Фаерщик улыбнулся и подкинул по очереди, уже зажженные от него самого в руках, фейерверки к потолку. Под куполом раздались оглушительные хлопки и показались искры фиолетового, оранжевого и зеленого цвета. Джодах вскочил со своего места и посмотрел на трапецию, подвешенную наверху. К счастью, там никого не было. Зрители довольно зашумели, разражаясь громкими аплодисментами. Когда Эрнест вскочил со своего места и одобрительно засвистел, Ави облегченно выдохнул. Получилось. Такой ценой, но получилось.       — Выиграл, сволочь, — сказал антрепренёр и стиснул зубы. Бартоломью вылил на брата ведро воды и стал тушить его подпаленные волосы. Казалось, Эбардо даже ничего не почувствовал, оказавшись объятым пламенём. Мью поднял его руку наверх, будто тот выиграл бой на ринге, и под удивительно громкий гул толпы прокричал:       — «Чудеса Ави», Бартоломью и Эбардо, специально для вас. Спасибо! После этого они поклонились под свист и аплодисменты и удалились. Эрнест повернулся к Джодаху.       — Понравилось, господин критик? — с наигранным интересом спросил Ави.       — Потрясающе! Этот мальчишка — просто чудо! Почему такое впечатляющее зрелище вы оставляете в конце?! За этим будущее!       — Да так, я просто сам не… — начал придумывать отговорку Джодах, но осёкся при последних трёх словах. — Погодите, что вы сказали?       — Вон тот мальчишка, в рваной куртке, — Эрнест показал пальцем на кулисы, где виднелись силуэты. — Он — будущее шоубизнеса. Экстрим, риск, пафос… В нём течёт кровь настоящего далотеррца. Люди его полюбят, ведь он похож на них. Хотя бы цветом кожи. Джодах внутри себя вскипел, но снаружи оставался спокойным. Что за бред несёт этот чепушила в огромной шляпе?!       — Новаторство, — проговорил Ави и едва себя успокоил, чтобы не закричать. — В попытках убийства себя и других?       — О, нет-нет-нет, не сгущайте краски. Вы возмущены, по вашему лицу это видно. Это говорит только об одном — вы, неизбежно, устареваете. Но мальчишка — ваш козырь, что удержит всё на плаву. Вот он — настоящее сокровище. Эрнест, всё ещё стоя, сделал последнюю заметку в блокноте и убрал его в сумку. Джодах скрестил руки на груди.       — Этот бабник и пьяница и гроша не стоит.       — Что угодно и кого угодно можно починить, выдрессировать или перевоспитать, — на последнем критик сделал акцент. — Подумайте над моими словами, Ави, и приютите под своим крылом мальчонку. Вам же знакомы инновации с детства! После этого он уже собрался уходить, как вдруг хлопнул себя по лбу и щелкнул пальцами.       — Чуть не забыл! Статья будет уже завтра! А вот теперь, прошу меня извинить, мне пора. Критик удалился и Джодах, убедившись в своём одиночестве, резко схватил складной стул и швырнул его от злости в стену. После этого он схватил себя за волосы и, чуть не начав их рвать, судорожно засмеялся, словно во время приступа. Мальчишка! Этот безалаберный ублюдок должен продолжать его благородное дело! Да лучше Джодах до самой ебаной смерти будет сидеть с тростью за своим рабочим столом, чем даже прикоснётся к этому оборванцу! Немыслимо. Это просто немыслимо. В горле пересохло от немого крика. Сегодня вечером он жесточайше напьётся.

***

Как только Бартоломью завёл своего безбашенного брата за кулисы, к близнецам подбежала Розалин и повисла у Эбардо на шее. Из её глаз пошли слёзы и она со всхлипами воскликнула:       — Никогда так больше не делай! Никогда-никогда!       — Хорошо, — очень тихо сказал Эбардо и обнял её, отпуская руку брата. — Да, конечно, хорошо… Бартоломью достал из кармана ту ужасную записку и разорвал её на мелкие кусочки. Розалин же утёрла слезы рукавом и дернув своего парня за воротник, буквально заставила его с ним целоваться. Старший присвистнул и отвернулся. Эбардо блаженно промычал в поцелуй и подхватил Розалин за бёдра, поднимая на один уровень с собой. Она ойкнула, но снова вцепилась в Эо. Мью повернулся к ним и покраснев от увиденного, быстро защёлкал пальцами, возвращая их в реальность.       — Йоу, голубки, я конечно всё понимаю, — он поморщился и покраснел сильнее. — Но там это… Идут.       — Кто? — с одышкой спросил Эбардо и опустил на землю Розалин.       — Все. После этого Бартоломью запрыгнул на ящики и к парочке буквально подлетела вся труппа и начала причитать на них, создавая невыносимый шум. Отовсюду раздавалось:       — О чем ты думал?!       — Ты чуть шатёр не спалил!       — Ах ты хитрый засранец, я даже сначала не понял, молодец!       — Предупреждать надо! Вокруг Розалин и Эбардо образовался круг из людей и они сжали друг другу руки. Глаза фаерщика бегали в разные стороны, стараясь зацепиться взглядом хоть за кого-то и настроиться на волну его голоса, дабы выслушать. Но болтовня была хуже, чем на базаре. Раздался крик Джодаха и все тут же заткнулись:       — ТИ-И-И-ИХО! Что здесь, вашу ж мамашу, происходит?! Антрепренёр растолкал коллег и протиснулся прямо к Эбардо. Розалин тут же бросила его руку и отшагнула, будто не она с ним тут только что сосалась на глазах у Мью. Бартоломью сложил руки на груди и кивнул брату головой, будто говоря: «ну, давай, жги». Эбардо чуть поклонился антрепренёру и демонстративно раскинул руки в сторону.       — Ну? Я победил, господин Ави? Джодах явно не ожидал такого обращения и одобрительно хмыкнул. Может, из этого мелкого ироничного засранца что-то может получиться. Он кивнул ему, молча отвечая на вопрос. Эбардо тут же подпрыгнул и начал танцевать танец победителя, совсем как Кавински.       — ДА! ВУ-ХУ! Я победи-и-ил, я победи-и-ил! Слыхал, Мью? Теперь нам вообще всё можно! Бартоломью спрыгнул с ящика и тихо спросил у Джодаха, пока его брат ликовал:       — Что там с важным гостем, босс?       — Статья завтра, — устало сказал антрепренёр, напрочь забыв о своём принципиальном пренебрежении этими двумя. Ведь эти двое оборванцев спасли сегодня его шоу.