Розы (TLV)

Около чугунного забора интерната двигались две фигуры мальчишек 14 лет с сумками. Луна освещала двоих братьев-близнецов, подошедших к забору. Один из них, тот что был в зеленом, подошел к пролёту между двух столбиков и заглянул во тьму. Никаких фонариков или человеческих силуэтов. Никто не мог помешать их побегу.       — Видишь, я говорил! — торжествующе сказал Эбардо. — Никакой охраны! Кто угодно, перелезай да сбегай!       — Но на заборе же пики, — возразил Бартоломью и показал пальцем вверх, — они и мешают! Эбардо лишь хохотнул на подобное заявление брата и снял с плеч свой рюкзак, который тут же раскачал на лямках и закинул на ограду. Пики воткнулись в сумку, и она, чуть накренившись, осталась висеть там.       — Давай, Мью, за мной, — сказал Эбардо и залез на цоколь забора, поставив ногу на одну из перекладин меж заборных столбиков.       — Эо, может, не надо? — неуверенно произнёс Бартоломью. — Это опасно, да и что там ждёт нас, в лесу и в городе? — Он прикусил губу и глянул в чащу. — Если мы, конечно, доберёмся до города…       — Слушай, — Эбардо развернулся, повиснув на одной руке. — Если ты не хочешь — можешь не идти. Я не заставляю, правда. Это моя жизнь, и я буду жить её так, как хочу. И я хочу прожить её без кучи учебников, конной езды и хороших манер. Ничего из этого не пригодится мне в жизни. Бартоломью обиженно фыркнул в ответ на последнюю фразу и сложил руки на груди. Эбардо закатил глаза и отвернулся к забору. Он поставил обе ноги на перекладины и начал лезть. Старший (всего на пару минут) из братьев уже рефлекторно подошел к забору, готовясь страховать Эо, как во все те разы, когда он лазил по огромным деревьям в саду, но тот, уже наловчившись при исследовании яблоней и дуба, ловко переставлял ноги и, оказавшись наверху, аккуратно взялся рукой за пику, на которой повис его рюкзак, и перемахнул на другую сторону.       — Ну, ты идёшь, Мью? Или я забираю? Старший брат вздохнул и залез на цоколь забора. Он повернул голову к интернату, своему уже бывшему дому, а потом вернулся обратно, смотря на Эбардо сквозь решетку.       — Ну почему, когда я иду за тобой, Эо, я всегда вляпываюсь в какое-то дерьмо… — полушепотом сказал Мью, пока лез наверх.       — Не знаю, может потому что ты назойлив, как муха? На биологии вроде говорили, что… Эй! Договорить свою шутку он не успел, потому что в него прилетел его же рюкзак, прямо в лицо. Эбардо едва успел его поймать прежде, чем тот врежется в его голову и собьёт тело с ног. Бартоломью ехидно хихикнул и спрыгнул с забора, отряхнувшись.       — Так что ты там говорил о мухах? — передразнивая переспросил Мью, подойдя к нему.       — Ничего. Забудь, — чуть надувшись сказал Эо.       — Ладно, извини. Я же любя, — старший хлопнул брата по плечу и прижал к себе. — Ну что, куда нам?

***

По вагончику раздавались шаги сапог. Бартоломью ходил взад-вперед по комнате, постоянно сверяясь с часами на руке, рядом с которыми висел зелёный браслет с белой звездочкой. Брат… Где его черти носят?! Время уже за полночь: уже не четверг, уже пятница!       — Не дай бог он ещё и пьяный в хлам, сволочь, — процедил он сквозь зубы. — Ушатаю. Да. Дверь вагончика приоткрылась, впуская свет с улицы. Бартоломью достал фонарик из кармана и развернулся, после чего облегченно выдохнул, увидя щурящегося от света брата. И судя по шатающемуся телу, пьяного брата. Он промычал что-то невнятное, поднимая руку перед лицом и ступил в вагон.       — Явился наконец! Ты время видел?       — Мью, я… э-это. Ик! — Эбардо икнул, не договорив предложение, после чего раздраженно помахал ладонью перед собой. — Убери свет, б-б-бля! Бартоломью подошел с фонариком вплотную к брату, после чего зарядил ему пощечину.       — Э-э-э! Не трожь меня, с-сука! Я это, — он сощурил глаза и поднял кулаки перед лицом, — драться буду, во! Смари, у меня аж четыре руки! Эбардо опять комично пошатнулся и брат схватил его за шкирку куртки, заведя в вагон. Прикрыв дверь и едва сдерживая злость на Эо, он развернул брата к себе и со всей силы тряханул за плечи.       — Где ты был, Дал тебя дери?!       — Не разговрм- , — язык Эбардо заплёлся. — Не разгов… разг… Отъебись короче! Эо оттолкнулся от своего брата и плюхнулся в кучу сена. Мью возмущенно вдохнул, а после выдохнул воздух. Главное сейчас ему не врезать… Главное ему сейчас не врезать…       — У-у-у, вертолётики! — писклявым голосом сказал Эбардо, окончательно взбесив брата.       — Да твою ж мать, Эо! Сколько ты выпил?!       — Аэ…один, или две…или три… — начал считать Эо, загибая пальцы на руках. Пока выпивший явно лишнего Эбардо вспоминал, какая цифра идет после пяти, Бартоломью заглянул под кровать и вынул из ящика бутылку с водой. Встряхнув её по дороге к куче и откупорив, он вылил содержимое прямо на голову брата. Эо закричал и замахал руками, матерясь на «внезапный душ» из холодной питьевой воды.       — Хватит! Хва-а-а-атит! ДА ХАРОШ! — кричал быстро трезвеющий младший. — Всё! Всё! После пяти идёт шесть! Я выпил шесть шотов!       — Шесть, — быстро повторив, заключил Бартоломью. — Ты выпил шесть, мать его, шотов. Бартоломью опустил руку с бутылкой и потёр переносицу, обреченно вздохнув. Милосердный Терр, за что ему это наказание?!       — Где ты был до этого? — спросил старший, через силу борясь с внезапно нахлынувшей усталостью.       — С Розалин гуляли, — сухо ответил Эбардо.       — Ещё лучше! Ты действительно предпочел свои тренировки какой-то девчонке и последующей пьянке?!       — Будто бы ты не влюблялся никогда!..       — Ах, конечно, «я никогда не влюблялся», — передразнил Мью своего брата, цитируя его старую отмазку. — Какая это твоя девушка по счету? Шестая?       — Ой, завались. Ты тоже сбегаешь куда-то по ночам. Кровь-то у нас одна. Старший фыркнул и скрестил руки на груди, как всегда делал, когда Эбардо говорил что-то задевающее, но правдивое.       — Я зато не пропускаю тренировок. И Розалин, кстати, тоже. У нас завтра выступление, если ты ещё не забыл, придурок! — прошипел Мью. — Ты можешь быть хоть чуточку серьёзнее? Хотя бы ради меня! Бартоломью сжал пустую бутылку с такой силой, что она смялась. Эбардо же вытер лицо от воды рукавом и мягко улыбнулся:       — Ну не дуйся, Мью… Мы же оба знаем, что я могу сделать всю программу с закрытыми глазами. А ты — нет.       — Ну конечно, поунижай меня ещё, пьяница.       — Да я что, виноват, что амбидекстр? Я может, с мозгами хотел родиться, как ты. Почему кровь — одна, а приколы у нас — разные?!       — Потому что ты раздолбай. А ещё генетика…       — Ой, да тьфу на тебя, душнила. Он обиженно перевернулся на левый бок, спиной к старшему брату и собрался уже спать. Бартоломью же не на шутку разозлился и решил вывалить всё, что у него накопилось:       — Ты и деньги сливаешь на всякую ерунду! Вот зачем нам, двум фаерщикам, куча легковоспламеняющегося сена посреди вагона?       — Э-э-э! Это моя куча сена! — возмутился младший и подмял под себя побольше жухлой травы. — Я ради неё месяц у Бастиана слоновьи какашки убирал!       — Ты покрывал долги за пойло вообще-то.       — Не важно! Я горжусь своей кучей, вот и всё! Бартоломью закатил глаза и подойдя к сену, выволок брата за шкирку из неё. Затем он перехватил его за ухо, заставив Эо зашипеть, как кошка, после чего вытолкнул к своей кровати. Эбардо прижал ладонь к уху и хмуро посмотрел на брата.       — Ты завтра встанешь с рассветом и сам повторишь программу. Я больше не буду за тебя отдуваться перед боссом, ясно тебе?       — Мью, ты издеваешься?! Как я… — сказал Эо и прижал основание ладоней к глазам, унимая двоящуюся картинку.       — Ясно?! — прорычал он в ответ.       — Ладно-ладно, ясно. Так точно, — ответил Эо, повернувшись к кровати, а сам прошептал. — Да пошел ты в жопу… Только его голова опустилась на подушку, раздался храп. Гнев Бартоломью тут же испарился с новым вздохом. Он подошел к своей постели и укрыл брата. Теперь спящий Эо не вызывал ничего, кроме жалости и искренней любви. Мью едва удержался от того, чтобы не погладить родного брата-близнеца по голове.

***

Разбудило Эбардо не столько головная боль, сколько едкий затхлый запах. Он недовольно разлепил веки и поднялся с кровати, держась за голову. Руки потянулись к потолку, растягивая затёкшие мышцы, а изо рта вылетел громкий зевок. Бартоломью недовольно поморщился во сне от шума и перевернулся на другой бок. Младший подошел к постели и стянул с неё плед, которым его укрыли, и довольно лениво бросил его в разложенном виде на Мью. Окончательно он пробудился после того, как его голые стопы оказались в луже холодной воды. Эбардо подошел к двери и открыл, впуская в комнату свет. Было уже утро и солнце было в небе. Он улыбнулся и вернулся обратно в вагон, подойдя к шкафу в другом конце их временного жилого пространства. Руки потянули за ручки и шкаф со скрипом показал своё содержимое — рабочий инвентарь. Эбардо стал складывать в рюкзак всё, что могло бы ему пригодится — дабл-стаффы, элементы контактного стаффа, факелы, топливо для выдувания огня.       — Хочешь чтобы я потратил время? Хорошо, я потрачу своё время, — шепотом говорил он, набивая рюкзак инвентарем. — Я его так потрачу, что у тебя челюсть завтра вечером отвиснет! После этих слов он закрыл рюкзак и вышел с ним на улицу. Эбардо старался игнорировать сильный холод в ногах по дороге на лесную полянку, которую приметил пару дней назад. Босые стопы когда-нибудь сведут парня в постель из-за простуды, но ему остаётся надеяться, что это произойдёт уже после их последнего турового выступления по стране. И, возможно, последнего выступления Эо в принципе… Эбардо бросил рюкзак на землю и сбросил с себя свою старую зелёную куртку, на которой было столько заплаток, что даже бездомный бы постеснялся её носить. Ещё раз потянувшись в своей черной водолазке, потрясающе защищающей его от огня, он запустил руку в карман брюк и вынул оттуда перчатки с обрезанными пальцами, которые тут же надел на руки. В другом кармане была резинка для волос, подаренная Розалин в одну из их недавних встреч, вскоре намотанная на собранные в маленький пучок волосы, подросшие настолько, насколько достаточно для того, чтобы лезть в глаза и мешать обзору.       — Так, что мы там делаем обычно? — мысленно спросил он сам себя, после чего щелкнул пальцами и вернулся к сумке. — Вспомнил! Жонглирование! Он вернулся к брошенному рюкзаку и достал оттуда три факела. Перехватившись поудобнее за рукояти, он стал их подбрасывать в воздух и ловить. Незажженные факелы не так опасны, плюс Бартоломью всё время переживал за то, что фитиля могут перестать гореть прямо во время выступления и всё обернётся, в лучшем случае, неудачным номером, а в худшем, испорченным инвентарём и ожогами на руках. Эбардо считает такую опаску полным бредом, но видя, как его брат всерьёз озабочен этим, вольно-невольно тоже подцепил привычку тренироваться с «безопасными» факелами. В какой-то момент он даже перестал смотреть на то, какой стороной ловит инвентарь и просто подкидывал и ловил факелы по кругу, пока ему не надоест. Если у его брата была какое-то фиксированное число повторений, то у Эбардо нет. Он в принципе не любил какие-то порядки, начиная с одежды и заканчивая выступлениями. Всегда могло что-то пойти не по плану Бартоломью, но по плану Эо, который только что возник в его голове. Много было сказано не самых лестных слов и выплакано слёз по этому поводу. Но младший никак не может завязать с этой привычкой.       — В хаосе рождается искусство, Мью, — каждый раз повторял Эбардо, как ответ на все вопросы. Он шумно вздохнул, отвлёкшись на куст белых роз, который рос рядом. И тут же за это поплатился упавшим на него сверху факелом, который он не успел поймать. Второй упал следом и выбил третий из рук.       — Ауч! — издал он и потёр ушибленную макушку не менее пострадавшей рукой. — Да что за день сегодня дебильный такой… Когда он опустил взгляд, то насчитал всего два из трёх факелов. Эо протёр глаза, чтобы убедиться, что ему не кажется. Нет, ему не кажется.       — Ну, супер. Мью меня убьёт, — максимально наигранно сказал он и уточнил: — закопает. Заживо! Как и предполагалось, факел от этого не появился. Эбардо вздохнул и собрал всё, что было, в руки и стал осматриваться вокруг, ища оставшийся. Взгляд зацепился за валяющуюся под кустом роз железную палочку с фитилём. Он подошел к кусту и лёг перед ним, вытянув руку к закатившейся палочке. Не доставало.       — Да блять, — не удержался фаерщик и подтянулся ближе к кусту, слегка царапая щёки об шипы и невольно вдыхая приятный медовый запах бутонов. — Всё равно же достану тебя, знаешь же! Иди-ка сюда… Когда наконец бесячая палочка оказалась в его руке и он, собрав все остальные, поднялся с земли, среди деревьев показался знакомый женский силуэт в платье синего цвета. Он тихо присвистнул и девушка обернулась и сделала такое лицо, будто ей что-то послышалось. Увидя знакомые черные волосы и сказочно ярко-голубые глаза, Эбардо улыбнулся и ощутил приятное тепло на коже. Невыносимо захотелось помахать рукой, да что там, обеими руками и закричать: «Эй! Я здесь!». Захотелось увидеть, как она с непривычки ойкает и смущенно машет ему в ответ, придерживая другой рукой одну из своих книжек, о сюжетах которых она может завороженно рассказывать часами. Захотелось послать ей воздушный поцелуй, насмешив её и получить что-то подобное в ответ… Но Розалин уже развернулась обратно и пожав плечами, пошла дальше своей дорогой. Тёпло тут же покинуло тело и съёжилось от утреннего прохладного ветерка. Эбардо вздохнул и убрал факелы в рюкзак. Он уже собирался достать детали и начать сборку своего контактного стаффа, но сосредоточиться никак не получалось. Все мысли заполнила она. Эо недовольно топнул ногой и вслух произнёс, как бы обращаясь к своим чувствам:       — Хорошо! Ладно! Убедили! Пойдём к ней! Он сердито выдохнул и закрыл рюкзак, после чего поднял с земли куртку, отряхнул её и одел вместе с сумкой на себя. Собираясь уже выйти к тропе, по которой прошла Розалин, ноги застыли у куста с цветами. Эбардо уже смирился с тем, что придётся опять отдуваться перед братом за безделье, но против самого себя не попрёшь. Он собрал руками небольшой букетик и завернул его против направления роста, обламывая. Шипы агрессивно впились сквозь перчатки в кожу, но Эо будто не почувствовал и поднёс неаккуратный букетик к носу. Пахло всё также мёдом. Он распустил волосы и связал резиночкой стебли, чтобы Розалин не поранилась, когда примет подарок. Руки зачесали волосы назад и пригладили, чтобы не лезли в глаза по дороге. Когда он выглянул из-за дерева и посмотрел на неё, Розалин быстро отвела взгляд в книгу, но не сдержала улыбки. Эбардо медленно, почти подкрадываясь, подошел к ней и заглянул в текст. Книжка тут же захлопнулась и она подняла взгляд.       — Что читаете, Ваше Высочество? — с улыбкой спросил Эо.       — Ой, вам будет не интересно…       — А если будет?       — Это просто девчачий роман, Эбардо. «Розовые сопли», или как вы их называете.       — А мне казалось принцессы такое и читают. Мечтаете о принце на белом коне, что вызволят их из башни, возьмут заму-у-уж… Розалин тут же покраснела и отвернула голову:       — Но я же не принцесса. Многие так считают…       — Да плевать на многих, Лин! Все в труппе сходятся на одном — ты красавица.       — Но выйди я из труппы к простым людям — они видят во мне чужачку.       — Да-да, ты похожа на жителей той страны, с которой мы воевали лет 20 назад, — он сел рядом с ней на землю. — Сто раз уже обсуждали.       — Мир ужасен и враждебен, — сказала Розалин и обняла себя за предплечья. — Мне просто стоит привыкнуть…       — Ой, да ну, не так всё плохо. В нём полно прекрасных вещей. Например, ты, — с улыбкой сказал Эбардо последнее. — И тем более, я защищу тебя от всех ублюдков, которые посмеют тронуть тебя. Обещаю. После этих слов он протянул цветы Розалин. Она смущенно улыбается и берёт букет, рассматривая его.       — Семь… Столько же, сколько мы встречаемся в месяцах?       — Э-эм… Наверное? — Эбардо почесал затылок. Она тут же расхохоталась и поцеловала парня в щеку. Эо, довольный собой, улыбнулся и взял книжку у девушки, раскрыв её на случайной странице. На иллюстрации были изображен пират и русалка, целующиеся через палубу корабля. Вместо привычного смешка, который всегда вырывался у него, при виде подобных картин, у Эбардо что-то внутри сжалось. Как будто эта иллюстрация была чем-то… интимным? Он провёл пальцем по листу и остановился на цитате, к которой отсылалась картинка:

«Куда бы ты не поплыл, я везде найду тебя, Артур»

      — Что с твоими руками? — спросила Розалин.       — А? Эбардо отвлёкся от сверления взглядом иллюстрации и посмотрел на девушку, держащую его руку, из которой торчали шипы. Она аккуратно нажала пальцем на одну из них и парень зашипел. Розалин тут же отпустила руку.       — Больно? И-извини, я…       — Ничего! — чуть повысив голос, прервал её Эо. — Э-это цветы! Не могла бы ты вытащить их, пожалуйста?       — Хорошо. Но будет больно.       — Ничего, — повторил он. — Я выдержу. И не соврал. Пока Розалин аккуратно вынимала застрявшие шипы, Эбардо опять раскрыл книгу и сверлил иллюстрацию взглядом. Девушка недоуменно смотрела на него и выбрасывала колючки в кусты. Взгляд парня показался ей… встревоженным?       — Что-то не так, — сказала она Эо, и положила вторую руку на его плечо. — Вы опять с Бартоломью поругались?       — Да. Буквально ночью, когда я вернулся. Он говорил что я раздолбай и придурок, раз прихожу так поздно…       — А ты что думаешь об этом?       — Я? Ну… — Эбардо опять закрыл книгу и наконец отложил её, повернувшись к девушке. — Я раздолбай, всё верно. И ничего не могу с этим сделать. После этого он вздыхает и кладёт голову на одну из коленок Розалин, неприятно впиваясь в неё подбородком. Девушка не стала ничего говорить и просто дала ему обнять свои ноги и запустила свои руки в его волосы, расчесывая на пряди для будущих косичек. Ей нравилось таким образом бороться с обросшестью парня, да и Эо никогда не был против подобного. Руки снова схватились за книжку.       — Зо-ло-ты-е Па-ру-са — прочитал Эбардо по слогам название книги, написанное золотистыми буквами на обложке, прямо над такой же золотистой иллюстрацией огромного корабля. Розалин тут же расхохоталась, подняв руки к лицу, прикрывая рот и нос. Эо тоже улыбнулся, но не совсем понял, чему именно. Девушка же вытерла глаза от выступивших слёз.       — Неужели настолько раздолбай?! — сквозь смех сказала она.       — Ой, и ты туда же! Предательница, — Эбардо вскочил обиженный с земли и бросил книгу на ноги Розалин. — Вы будто всем миром против меня сговорились!       — И этот человек говорил мне пару минут назад, что мир прекрасен…       — Он прекрасен. Иногда. Но в основном, строг, настолько, что прям хлебом не корми, всем надо придраться к чему-то или кому-то. И Джодах, этот, — Эбардо задумался на секунду, подбирая цензурные выражения, — этот индюк напыщенный, один из них! Вечно какие-то рамки, какие-то правила…       — …которым ты никогда не соответствуешь, — понимающе закончила за него Розалин.       — Да! Именно! Я сбежал из-за этого из нашего с Мью интерната, потому что вот тут уже, — он хлопнул себя по горлу, — вот здесь все сидят уже. Правила да наказания! А как же… Ну, не знаю, жизнь, блять?! Я подумал, раз уж там было какое-то спецучреждение, то может есть какой-то смысл, но здесь, — Эбардо вздохнул и сел обратно. — Здесь всё тоже самое…       — Я сбегаю отсюда в книги. Эти истории, любовь, магия… Те миры прекрасны. Не то что наш. Розалин открыла книгу и пролистала её до самого начала, где красивыми буквами красовалась надпись: «Пролог». Она показала текст Эбардо.       — Попробуй, прочитай пару страниц.       — Я? Я не умею! — ответил он и отгородился от книжки руками.       — Всё равно попробуй. Нельзя чему-то научиться, не прилагая сил к познанию этого, — увидя как на Эо это не повлияло, Розалин вздохнула. — Я не буду смеяться. Обещаю. Эбардо сузил глаза и забрал книжку, после чего развернулся к Розалин спиной и максимально скукожился, думая что станет незаметнее. Девушка улыбнулась в ответ улыбкой, какой улыбаются матери, когда их дети делают что-то забавное.       — Про-… Про-лог. Кто такой Пролог?       — Это что-то вроде нулевой главы. Давай, читай уже. И Эо, собрав все свои немногочисленные знания в чтении, начал читать вслух. Очень медленно, по слогам. Розалин опять запустила руки в его волосы, заставив парня выпрямиться, и начала их расчесывать на пряди для будущих косичек. Она лишь изредка поправляла его, когда тот сбивался со строки или не мог прочитать нужное слово. Что-то в это истории отзывалось в душе у Эбардо. Артур, так звали главного героя, был из аристократической семьи, но его эмпатичность в отношении ко всем людей, независимо от их цвета, сословия или пола… Так воодушевляла. Парень чувствовал что-то родственное по отношению к этому литературному герою, ведь сам ещё до побега смотрел на других не свысока, как его сверстники, обучающиеся с ним в интернате, а к простым существам, созданными Далом и Терром из земной пыли, огня и металла. У Эо с Мью не было какого-то наследства или «королевского» происхождения, они просто двое сирот, подброшенных в нужное место к нужным людям. Когда-то к ним в интернат принесли цыплят, и братья (но, в основном, Эбардо) были одними из тех единственных, кто согласился их подкармливать или убирать за ними. Когда эти желтые комочки впервые оказались в ладошках крошки Эо, он окончательно решил для себя, что его ничего не связывает с этим местом и этими людьми. Бартоломью старался как-то соответствовать окружающему обществу, пытаясь подружиться с другими детьми или быть образцовым учеником, заработав тем самым авторитет среди сверстников, но Эо… Гувернантка, испробовавшая на мальчишке все виды розг и круп под колени, назвала бы его не просто хулиганьём, а настоящим бунтарём, который окунёт Далотерру в новую кровавую лужу из тех, кто пойдёт когда-нибудь за ним, чтобы свергнуть правительство. Странная была на самом деле женщина. Хорошо что она была слишком стара для того, чтобы ей кто-то всерьёз поверил. Эбардо перелистнул страницу и стал читать про побег Артура из дома ради мечты плавать на корабле. Тут он даже громко хмыкнул, озадачив Розалин.       — Что такое? — спросила она.       — Да так… Просто понимаю Артура.       — Вы действительно очень похожи с ним.       — Тебе нравится Артур? Ну, как персонаж?       — Не отвлекайся от чтения, — пресекла на корню начинающуюся дискуссию Розалин. — Ты всего страницу прочитал. Парень закатил глаза и вернулся к тексту, продолжив читать его вслух. Когда на волосах уже почти появилась четвёртая косичка, Эбардо дошел до четвёртой страницы, последней страницы Пролога. Он так увлёкся чтением про морские бои за корабль с контрабандой, что даже не заметил, как почти перестал читать по слогам.       — …И тогда Артур поднял факел над бочками с порохом, — прочитал Эо и переставил палец на следующую строку, — и закричал что есть силы: «Этот корабль будет плыть с огнем или в огне!». После этого он разжал руку и факел полетел прямо вниз, зажгя всю взрывчатку и в мгновение похоронив всё, что когда-то считалось палубой и ниже, — парень опять улыбнулся. — Ха, Вау. А потом говорят, что я максималист.       — Рада, что тебе нравится не только слушать мои пересказы.       — «С огнём или в огне»… Звучит как неплохой лозунг, не думаешь?       — Не знаю, как по мне, слишком… Максималистично, как ты и сказал. Но тебе эта фраза подходит. Розалин закончила плести четвёртую, и собиралась уже приняться на пятую косичку, как ей послышались приближающиеся шаги. Пара одновременно обернулась и увидела фигуру Бартоломью, одетую в клетчатую кофту и шарф. Старший из близнецов почесал голову и осматривался, явно что-то ища. Или кого-то.       — Черт! Лин, спрячь меня, — Эбардо резко встал и спрятал рюкзак за деревом. — Пожалуйста! Меня здесь не должно было быть…       — Кусты! — быстро сказала она и толкнула его в белые розы. — Только не шуми! Эо выплюнул из рта лепестки цветков и потрогал языком царапину от шипов на губах. Он прикрыл глаза, чтобы не повредить глазные яблоки и подтянул к себе ноги, свернувшись комочком среди роз, таких прекрасных и опасных одновременно. Примерно через пару минут, как по сценарию, Бартоломью наконец заметил Розалин и помахал ей, крикнув что-то вроде «Хэй!». Ещё через минуту они уже стояли рядом друг с другом прямо у берега озера, которым заканчивалась лесная тропа, по которой Эо и пришел сюда.       — Привет, Бартоломью, — начала первой диалог Розалин, когда парень только к ней подходил. — Решил прогуляться с утра?       — Здравствуй. Я брата найти не могу… Ты его не видела?       — Не-е-ет… С чего ты взял что я его видела, хах…       — Жаль. Я вчера вспылил, когда он поздно пришел пьяным. Даже водой его облил, представляешь? — Мью виновато убрал руку за шею, гладя себя. — А ещё заставил пойти с утра тренироваться, раз он всё прогулял, как обычно. А теперь я его найти не могу! И не видел его никто…       — Ну, может, он где-нибудь уснул? Я слышала, что люди с похмельем более сонливы, чем обычно. Бартоломью вздохнул и посмотрел на озеро, как будто его брат мог сейчас купаться на другой стороне.       — Может ты и права… Переживаю сильно за него. Он у меня… Да ты сама знаешь. Все знают. Мне приходится быть иногда строгим с ним, ведь если не я, то кто вразумит его в нужный момент? Я же не плохой брат, правда?       — Не думаю. Ты просто заботишься, но… По-своему.       — Да. Надо было ему дать отоспаться, а не гонять с утра пораньше. А что, если с ним что-то случилось?! Бартоломью прикрыл рот рукой и выдохнул, будто что-то обдумывая. Он снова пялился на ту сторону берега озера.       — Твоего брата здесь нет, Бартоломью. Я здесь с раннего утра, и поверь, никого около воды я не видела. С Эо будет всё в порядке.       — Хорошо. Я тогда пойду дальше искать, а ты… Это… Скажи ему, если вдруг найдёшь его, что я ищу его. Пусть приходит на рынок с теми необычными штуками. Я буду там ближе к полудню.       — Передам, — пообещала Розалин и чуть наклонила голову к Мью. Когда он молча кивнул в ответ, она положила ему руку на плечо. — И да, Мью… Ты хороший брат.       — Спасибо… Старший убрал женскую руку со своего плеча и скрылся за деревьями, уйдя по тропе обратно к цивилизации. Эбардо тут же вылез из кустов и громко выдохнул, будто всё это время сдерживал дыхание. Розалин повернулась к кусту и скрестила руки на груди.       — Мне передавать слова твоего брата или ты сам всё слышал?       — Услышал и обработал, — послышался ответ. Эбардо выбрался из зарослей и отряхнулся. Розалин подошла к нему и начала вынимать лепестки из волос.       — Я уже говорил тебе, что раздолбай? — спросил парень, предвещая возмущенные вопросы.       — Твой брат заботится о тебе, а ты это не ценишь. И очень любит тебя. Вот что я тебе скажу.       — Да-да, я знаю. И я тоже его люблю, — как бы оправдывался Эбардо. — Но тебя я люблю больше. Он наклонился к губам Розалин и поддался чуть-чуть вперёд, а когда убедился, что она не отказывается, наоборот притянул её к себе. Девушка прикрыла свои голубые глаза и обняла парня за шею, позволяя ему поцелуй. Эбардо, как всегда, быстро вошел во вкус, и стал жадно сминать своими губами губы возлюбленной, не отказывая себе в соблазнах. Розалин первая оторвалась от поцелуя, тяжело дыша.       — Ты восхитительна, — шепнул Эо и прижался своей щекой к лицу девушки.       — А у тебя кровь течёт, — сказала Розалин и облизала свои губы от крови Эбардо. — Хотя, ладно, не так уж и плохо…       — Извини, это из-за цветов. Розалин улыбнулась и потрепала парня по голове, после чего отошла обратно к дереву. Она подняла с земли книгу и букет, после чего заглянула за дерево и вытащила оттуда спрятанный рюкзак с инвентарём Эбардо. Парень подошел к ней и забрал свои вещи, быстро очухавшись от нахлынувшей нежности после поцелуя и взяв себя в руки. Девушка достала одну розу из букета и отдала Эо.       — Мне нельзя брать букеты. Пусть один цветок останется у тебя, ладно?       — Хорошо. В следующий раз тогда принесу тебе книжку, как ты любишь. Она улыбнулась на это верное умозаключение и сама поцеловала парня в щеку.

***

Бартоломью вновь развернул список и встал у прилавка. Бегая взглядом по написанным вчера в темноте строчкам, он почесывал голову и пытался хоть что-то в них разобрать. Буквы смешались в одну большую кашу, находясь или слишком близко, сливаясь, либо слишком далеко, разбивая слова, либо вообще накладывались друг на друга!       — Мужчина, очередь не задерживайте, — раздался женский голос из-за прилавка.       — Ась? — Мью будто дремал и сейчас очухался, после чего обернулся, и никого не увидев, показал на себя пальцем. — Я?       — Да, ты! Очередь не держи. Бери чо надо, плати и дуй отсюда. Бартоломью понимал, что никакой очереди нет и от него просто хотят поскорее отмахнуться. Предприняв ещё одну провальную попытку разобрать свои каракули, он глубоко вздохнул и свернул листочек. Без списка у прилавка ему делать нечего.       — Извините, — почти шепотом сказал он и отошел с покрасневшими кончиками ушей. Женщина только закатила глаза и даже не удосужилась посмотреть на сгорающего от стыда парня. Мью посмотрел на свои часы. Почти полдень. А он сегодня ещё не ел. Живот тут же предательски заурчал, требуя обед. Или хотя бы очень поздний лёгкий завтрак. Парень похлопал себя по животу, и двинулся дальше мимо раскинутых прилавков, на которых валялись инструменты, оружие, сувениры, светильники, какие-то скудные продукты в виде разных солений или не очень крупных корнеплодов, одежда и фейерверки. Стоп, фейерверки? Бартоломью остановился и обернулся обратно на целую лавку с огненными штучками. Когда толпа из различных покупателей немного расступилась, освобождая обзор, он увидел того, кого большего всего хотел бы, но меньше всего ожидал.       — Эо! Я тут! — крикнул в толпу Бартоломью и поднял руку, но фигура будто бы не слышала. — Чёрт, стой там, я иду! Парень стал протискиваться обратно, толкая прохожих и слушая не самый лестные слова. Эбардо же в это время что-то показывал жестами продавцу и получив какой-то свёрток, благодарственно кивнул. Продавец показал пальцами на проход за прилавок. Бартоломью наконец-то «вылез» из кучи людей и чуть не налетел на аккуратно разложенные на столе товары, но во время упёрся в столешницу, стянув немного с неё скатерть.       — О Боги! Извините! — опять сказал Мью и одёрнул руки. Продавец показал на уши и рот и покачал головой.       — Он тебя не слышит, — сказал Эбардо из-под черной ткани меряемой одежды, после чего просунул голову в высокий воротник. — Ну, как я тебе? Мне идёт? — Эо расставил руки в стороны и покрутился, как девочка, меряющая платье.       — Ты что, решил за ум взяться наконец-то? — с усмешкой сказал Бартоломью и посмотрел на аккуратную картонку.

ВСЁ ДЛЯ ТРЮКОВ!

СКИДКИ!!!

У нас есть всё для фаер-шоу, фокусов и всего такого!

Одежда! Инвентарь! Инструменты!

Фейерверки прямо из-за границы!

СКИДКИ НА ВСЁ!

Бартоломью улыбнулся. Он решил посмотреть на ассортимент и увидя классные нарукавники из кожи, окликнул продавца жестом. Когда торговец подошел, парень показал на нарукавники и на себя. В ответ глухонемой воодушевился и вытянул руку клиента, и, измерив её сантиметровой лентой, кивнул и скрылся за шторками.       — Мью, ты не мог бы помочь? — Эо протянул брату черную повязку на лоб. — У меня не получается… Пока торговца было не видать, так что старший вздохнул и подошел к Эо. Он взял повязку и расстегнул её, после чего убрал её в зубы и собрал все непослушные довольно длинные локоны брата наверх. Косички Розалин тут же расплелись, но Бартоломью их не заметил и сквозь сомкнутые зубы сказал:       — Держи давай. Эо послушно заменил руки брата и убрал волосы наверх. Мью обвил повязку сзади и застегнул спереди, после чего развернул повязку застёжкой назад, чтобы было красиво. Эбардо отпустил волосы и они легли обратно, закрывая ему обзор. Младший решил раздуть волосы, но не получалось.       — Чёрт! Блин! Ну уйдите с лица!       — М-да уж, тебе уже повязка не поможет, — сказал Бартоломью и убрал повязку, позволив волосам вернуться обратно. — Тут только радикальные меры! Эо зачесал их назад и вздохнул. Мью похлопал брата по плечу.       — Вернёмся — лично тебя подстригу, как настоящий парикмахер. - по его плечу постучали пальцем. - А, что? Он резко обернулся и увидел торговца с аккуратно свёрнутыми нарукавниками. Бартоломью кивнул и забрал одежду, после чего тоже стал примерять.       — Нарукавники? — спросил Эо, пока искал по карманам свой кошелёк. — Фатальная ошибка. Плечи будут обгорать! О, нашёл.       — Я их пришью вместо изношенных рукавов, потому что в старых уже протёрлись дыры, — оправдал себя Мью, но увидя как брат прыснул, опять надулся. — Да что смешного?! С заплатками же я как-то разобрался!       — Тебе просто нужно найти девушку.       — Ой, давай как-нибудь сам решу! Ты где был всё утро вообще?! Я искал тебя.       — Мне Лин передала, когда нашла меня спящим в кустах, — соврал частично Эбардо и отсчитав нужное количество, протянул купюры торговцу.       — Что и требовалось доказать, — сказал Бартоломью и обреченно выдохнул. — Вот и в кого ты такой раздолбай…             — Ну Мью! Да ты будто бы сам всё утро тренировался!       — В этом то и прелесть, что нет. Спасибо, — сказал старший и протянул деньги из кармана торговцу. — Ты просто весь шкаф вынес! Ну, почти.       — Ну раздолбай, в этот раз признаю. Прости меня. Бартоломью прижал к себе брата, крепко-крепко обняв. Эбардо тоже сжал спину родного человека.       — Да, — согласился старший с прозвищем. — Но ты самый родной, самый любимый и единственный в своём роде раздолбай. Особый сорт, мой.       — Ну Мью… — шмыгнув носом, сказал Эо.       — Ой, только не реви! — воскликнул Бартоломью и отстранился от него. — Сегодня вместе позанимаемся, хорошо? Торговец отдал братьям рюкзак с их инвентарём и пакет с купленными Эо инструментами, после чего удалился. Эбардо достал зажигалку и проверив её работу, хмыкнул.       — А знаешь, у меня даже полянка на примете есть!

***

Эбардо закручивал винты в рукоять своего длинного контактного стаффа, соединяя с фитилями. До него донесся звук падения дабл-стаффа и последовавшая ругань брата:       — Да что ж такое-то! Чего же ты выскальзываешь, сволочь…       — Ты пытаешься крутить палку неразвитой рукой также, как развитой. Вот и выскальзывает, — даже не посмотрев, сказал Эо. — Тебе надо тренировать мелкую моторику, понимаешь? Мью словно проигнорировал его и попробовал ещё раз синхронно раскрутить палочки. Как и ожидалось, стафф из левой руки выскользнул, не дойдя до третьего круга. Железная палка прилетела по мизинцу, заставив брата вскрикнуть и схватиться за пострадавшую ногу и комично подпрыгивать на месте. Эбардо вздохнул и встал с насиженного пенька, отложив свой собранный шест. Во время тренировок братья словно менялись местами. Бартоломью старался прислушиваться к советам брата остановиться и поменять реквизит под более удобный, но природный перфекционизм брал своё. Старший верил, что чем больше тренируется, тем лучше у него будет получаться. Но в его ситуации важно не количество тренировок, а качество. И каждый раз, видя что его брат наступает на одни и те же грабли, в виде распоряжения самой природой что он будет правшой, Эбардо хотелось хлопнуть себя по лицу со словами: «Дал, почему же ты так жесток со мной?!».       — Мью… БАРТОЛОМЬЮ! — быстро разозлившись, почти крикнул Эбардо и выхватил у остановившегося брата второй стафф. — Да успокойся ты уже!       — Не ори на меня!       — Да как мне не орать, если ты ведёшь себя как камень ебучий! Я будто со стеной разговариваю! Дай сюда, — сказал Эо и забрав оба стаффа, выкинул их подальше. — Дай руку! Сука, дай руку! Эбардо схватил брата за предплечья и потянул на себя, вытянув его обе руки к себе и чуть не сбив его с ног. Он растопырил пальцы брата и положил ему в руки свой шест.       — На! Крути! — увидя растерянно лицо брата, он повторил громче и с матом: — КРУТИ, БЛЯТЬ! Бартоломью как ошпаренный прижал палку к себе и отошел от озлобленного брата. Эо раскинул свои руки в сторону, изображая жест: «Ну и?». Брат шумно выдохнул, и перехватившись поудобнее, стал размахивать палкой в разные стороны, словно маятником, пока не начали получаться круги. Вспомнив движения Эбардо, Бартоломью стал их полностью копировать, воплощая в жизнь. Он крутил этот стафф с неимоверной силой, быстро заводя руки то к одному боку, то к другому, либо вообще за спину и покручивал по кругу на уровне пояса.       — О, здорово, теперь попробуй ещё за спиной сделать круг, — воодушевил Эо брата, видя прогресс налицо. Бартоломью улыбнулся и завёл шест за спину, после чего стал его вновь раскручивать. Он поднимал сначала правую руку наверх, крутя стафф и соединяясь с левой рукой наверху, после чего опускал его обратно на уровень пояса и соединялся там. Затем он стал ускоряться и усложнять технику, круча реквизитом вообще со всех сторон. Эо зааплодировал.       — Браво, Мью, — начал уже похвалу парень, как резко осёкся. — Осторожнее!       — Чего? — переспросил Бартоломью и тут же зарядил себе прямо фитилём по глазу. — Ай! Брат выронил шест на землю и схватился за глаз. Поднялась пыль и он закашлялся, отмахиваясь от песчинок. Эбардо подбежал к нему:       — Мью! О Боги! — он отпнул от брата реквизит и чуть не схватил за щёки. — Ты в порядке?       — Ох… — начал Бартоломью и наконец убрал грязные руки от лица. — Больно… Когда Бартоломью поднял взгляд, то Эо прикрыл лицо рукой, скрывая не шок или удивление, а выступившую улыбку. На щеке под левым глазом, у Мью было сильное покраснение, похожее на синяк. Само нижнее веко было припухшее и глаз произвольно щурился. Выглядело это одновременно очень жалко, но очень комично. Для Эбардо. Он держался целую минуту перед тем, как расхохотаться в голос.       — Что? Что там?! — непонимающе спросил Бартоломью и нащупав в кармане кофты зеркальце, достал его и, взглянув, охнул. — О, Терр! Эо, это не смешно!       — Прости… Прости, я… — чуть не задыхаясь пытался выдавить извининения Эбардо, держась за живот и хохоча до слёз. — Ой, не могу, бля… Эбардо вытер руками подступившие слёзы из глаз и старался поглубже вдохнуть, чтобы его лёгкие не сгорели от сильного смеха. Он даже в какой-то момент закашлялся, и наконец после этого перестал.       — Да как я завтра выступать буду? — Мью нажал на больное веко и поморщился. — Отлично, у меня ещё и инфекция походу! Ты меня вообще слушаешь?!       — Ты будто… Подрался с кем-то, кто ростом с Джодаха…       — Ой, да иди ты в жопу! — обиженно сказал тот и пихнул своего брата с такой силой, что тот по инерции «отлетел» прямо ко пню. Пытаясь за что-то ухватиться, Эо случайно хватается за лямку своей сумки и опрокидывает её с пенька, заставив содержимое высыпаться. На земле оказался красно-голубой мешочек с золотым узором волны и такими же затяжками, из которых высыпались украшения. Украшения. Золотые. Женские. Лицо Бартоломью сменилось с обиды на озадаченность, потом на удивление, и, наконец, на шок. Его брат — вор? Эбардо тут же округлил глаза от ужаса и стал судорожно собирать все блестяшки обратно в мешочек, но из-за дрожи в руках они постоянно выпадывали на землю с характерным металлическим звоном и он, шепотом ругаясь, собирал их обратно.       — Ты серьёзно… — начал Бартоломью.       — Нет! Чтобы ты не сказал дальше — нет!       — …очаровываешь девчонок ради наживы? — закончил свою осуждающую мысль старший.       — НЕТ! — закричал Эо, вновь выронив мешочек. — То есть да, но нет, и…       — Ты и Розалин сделаешь больно! — словно озарение сказал в ответ брат. — Обкрадёшь, бросишь и пропьёшь в кабаках! Я-то ещё думаю, почему ты занимать у меня перестал…       — Нет, я не поступлю с ней так! Я люблю её!       — Ага, конечно. Что-то не верится.       — Да т-ты… Ты… — дрожащим голосом начал Эо.       — Придурок?       — СВОЛОЧЬ ТЫ! — не удержался Эбардо и из его глаз брызнули слёзы отчаяния. — Ты понятия не имеешь, о чём говоришь! И вообще, я-я не лезу в твою жизнь!       — Да потому что я не гроблю себя каждый божий день! — оправдался Бартоломью. — И вообще, я старший! Я главный! Эбардо затолкал украшения в сумку и быстро поднялся, отряхнув колени от пыли и песка.       — Ты старше всего на пару минут. Ты также ничего не знаешь, как и я, — он вытер слёзы рукавом. — Если ты такой мудрец, ну, скажи мне, кем были наши родители?! Бартоломью промолчал. Эбардо тоже, закусив губу. Он перекинул лямку сумки через плечо и поднял с земли дабл-стаффы, явно давая понять, что уходит.             — Эо, подожди, мы ещё не всё повторили до конца, — Мью схватился за лямку сумки. — Нам нужно обсудить… Он не успел договорить фразу, потому что Эо тут же развернулся, вырвав сумку и выдул на зажженную зажигалку струю горючей жидкости, которая тут же превратилась в направленный на Мью поток пламени. Бартоломью успел в последнюю секунду отскочить, иначе его не-рабочая одежда бы загорелась.       — Теперь всё.       — Эо…       — Отвали от меня. Эбардо накинул на себя капюшон залатанной куртки и уже собирался покинуть поляну, как из кустов вышел Джодах, с которым он чуть не столкнулся. Ну, точнее с его грудью. Антрепренёр был сильно выше всех членой цирковой труппы. Только Аргус мог говорить с ним примерно на одном уровне, но он всё равно был сильно выше, где-то на полголовы. Бартоломью тут же охнул и поклонился Джодаху. Эбардо же просто отшагнул назад, рассматривая лицо того, кого всегда считал напыщенным аристократишкой.       — Джодах… Босс! — быстро поправил сам себя Мью. — Что вас привело сюда?       — Решил выйти на вечернюю прогулку и свериться с тем, что всё готово к завтрашнему последнему дебюту в этом туре. А, и к утренней генеральной репетиции. Вы же готовы, верно?       — Д-да, конечно, мы почти, — Бартоломью старался как-то стоять полубоком, чтобы скрыть опухший глаз. — Н-нам только…       — Эбардо, — обратился к младшему Джодах, напрочь забыв о вежливой речи покладистого Мью, — ваш номер готов?       — Обычно я не раскрываю сюрпризы, — сказал Эо, будучи в капюшоне, и сложил руки на груди. — Но, разумеется, ваша скукотища готова. Обижаете!       — Ох, прошу прощения, — наигранно сказал антрепрёнер и слегка поклонился. — Я просто сомневался из-за того, что последний раз пересекался с вами только после прошлого выступления…       — Я не виноват, что вы не проводите со мной время, — съязвил Эо, намекая на своё явно безродное происхождение, которое ставило его сильно ниже перед отпрыском одного из самых «таинственных» аристократичных домов. Их диалог просто сочился ядовитым сарказмом. Это уже была не просто какая-то перепалка, а настоящая шахматная партия. Джодах усмехнулся и сощурил глаза, словно хищник, нашедший побитую добычу, прямо на лице Эо. У парня ни один мускул не дрогнул. Джодах игриво наклонил голову:       — Оу, так вы хотите моего внимания, Эбардо? — с пугающе ядовитой улыбкой сказал Ави.       — Н-нет! — ответил за него Бартоломью, тут же встав между этими двумя и загораживая собою брата, будто ему только что чем-то угрожали. — У нас итак всё прекрасно!       — А знаете что? — Эо отпихнул чрезмерно опекающего брата и сдёрнул с себя капюшон, демонстрируя белоснежно чистому Джодаху своё загорелое со шрамами на носу, брови и подбородке лицо. — Да! Хочу! Давайте поспорим!       — На что ты мне можешь со мной поспорить, мальчишка? — закатив глаза сказал Джодах.       — На свою свободу.       — Чт… Бартоломью раскрыл рот. Эбардо сложил вновь руки на груди и с абсолютно серьёзным и адекватным лицом посмотрел в глаза антрепренёра, запрокинув слегла голову из-за разницы в росте. Джодах улыбнулся и даже наклонился к фаерщику, чтобы тот не свернул себе шею.       — Слушаю.       — Если завтра я удивлю вас, то вы никогда не будете больше указывать ни мне, ни моему брату, что нам делать. И я буду делать на арене всё что мне вздумается. В рамках приличия, разумеется. Джодах, прикинув все последние выходки Эо, прекрасно понимал, что «рамки приличия» у них двоих сильно отличаются. Но, всё же, он прищелкнул языком, вместо закатывания глаза.       — Хорошо. Но если ты проиграешь, я вышвырну тебя и твоего брата отсюда. Навсегда.       — О, не-не-не, Мью сюда не впутывай, павлин расфуфыренный! Бартоломью прикрыл рот рукой. Повисла пауза. Джодах расхохотался на подобное оскорбление, будто оно ему было чем-то сродне жалкой попытке прикончить его плюшевым медведем.       — А что смешного? — серьёзно спросил Эбардо.       — Никогда не слышал подобного прозвища. Ты трусишь, Эо? — Джодах протянул последнее слово.       — Нет! — сжав кулаки ответил явно обиженный парень и первым протянул руку антрепренёру. — По рукам! Джодах улыбнулся, словно победил в шахматной партии. Они пожали руки до характерного хруста. Потом Джодах отряхнул руку от пепла с перчаток Эбардо, явно выражая свою брезгливость. Он развернулся и скрылся за кустами. Как только Бартоломью облегченно выдохнул, из-за дерева показалась трость Джодаха.       — У вас срок до завтрашнего вечера! И помните, — старший напрягся во время этой драматичной паузы, — во всём должен быть порядок. Когда шаги стихли, Бартоломью вцепился в шиворот брата и тряханул его со всей силы, как это было прошлой ночью, когда Эо завалился к нему пьяным.       — Какого хера?! Ты сумасшедший!       — Знаешь, слыша это от тебя, я читаю в этом комплимент.       — Нет! Ты правда психопат! — он отпустил Эо и начал паникующе ходить в разные стороны, меряя поляну шагами. — Нас выгонят и мы останемся на этой сраной границе! Кому мы тут нужны?! Как мы доберёмся до Альтера, гений?!       — Мы не проиграем пари и отправимся домой в своём вагончике, — сказал Эбардо, пожав плечами, будто это было такой истиной, которую все знали с рождения.       — И как ты себе это представляешь, блять?! — сжав кулаки и больше не сдерживаясь в выражениях сказал Мью с явной паникой. — Босса хер удивишь! Он за свои годы знаешь что повидал? Он же из рода Ави, придурок!       — Мне его фамилия ничего не говорит, кроме того что он родился с золотой ложкой во рту, и абсолютно всё ему преподносилось на голубом блюдечке с золотой каемочкой с раннего детства. И Цирк для него — это лишь ещё одна большая игрушка, — Эо фыркнул. — Но, как думаешь… Самоубийство на сцене он когда-нибудь видел?       — Думаю, что да… Стоп, чего?! Ты чего удумал?!       — Просто спрашиваю, — Эо развёл руками в стороны и чуть наклонился. — И да, Мью…       — Что ещё?!       — Займи денег мне до среды. Бартоломью закатил глаза.