Straight A's

— Это первый день, Эв, ты не можешь уже думать о нем! — Я и не думаю! Я просто сказал, что в этом году получу самые высокие оценки, вот и все. Пандора окинула его строгим взглядом. — Это значит, что ты думаешь о нем. — Нет, не значит, потому что в этом году он даже близко не сравнится со мной по оценкам, — зашипел Эван, толкая свою близняшку локтем, когда они шли по коридорам Академии Хогвартс. — И меня возмущает, что ты думаешь о нем, когда я говорю об оценках! — О, Эв, — начала она ласково, одновременно пихая его локтем в ответ, — Знаешь, ты самый умный во всей школе… — Спасибо! — Но, — продолжила она, — Барти Крауч необычайно умен. Эван наигранно ахнул и осторожно потянул одну из светлых косичек сестры, сочетающуюся с его собственными светлыми дредами, которые она украсила маленькими золотыми каффами летом. Он решил не обращать на нее внимания и пошел на свой первый в этом году урок — английскую литературу. Это был последний год обучения в шестой форме, и английская литература всегда была его любимым предметом на A-Level, право было на втором месте. Он навязчиво читал летние произведения: лето было его самой нелюбимой порой года, он всегда чувствовал себя потерянным без рутины школы и домашних заданий, и ему нравилась история, которую учительница английского, мисс МакГонагалл, выбрала тем летом. Не стоит и говорить, что его школьный экземпляр "Гордости и предубеждения" был уже изрядно потрепан и с загнутыми уголками. Они с Пандорой подошли к двери в класс английского языка, на которой висел несносно большой плакат с надписью «Before, not B4. We speak English, not bingo.» Честно говоря, Эван каждый раз съеживался, когда открывал дверь, но МакГонагалл, похоже, считала это забавным, что само по себе было странно, потому что Эван с трудом мог представить, что его строгая учительница вообще считает что-то забавным. Он открыл дверь для Пандоры и последовал за ней, приковав взгляд к проекционной доске, на которой был изображен план рассадки на год. — Ты видишь, где… — Эй, Розье! — крикнул Барти Крауч-младший, откинувшись на спинку стула в первом ряду и похлопав по двухместному столу позади себя. — Вот здесь! Эван замер. Он бросил взгляд обратно на доску и обнаружил свое имя рядом с Пандорой сразу за Краучем и Регулусом Блэком. Не то чтобы Регулус был чем-то плох, Пандоре он, по крайней мере, нравился. Но Барти… Они с Эваном явно не ладили. Все началось, когда Барти поступил в Хогвартс в прошлом году, только что исключенный из другой школы как раз к началу шестой формы в Хогвартсе. О причинах его исключения ходило миллион слухов, начиная от поджога учителя естествознания и заканчивая тем, что он переспал с этим самым учителем, поэтому Эван с самого начала относился к нему настороженно. Когда Барти впервые предстал перед их классом в этот же самый день год назад, Эван на мгновение задумался о том, что это — самый привлекательный мальчик, которого он когда-либо видел: бледная кожа и острые скулы, темные волосы и темные глаза, похожие на морскую пену, бьющуюся о скалы. Но в первую же неделю он получил более высокие оценки, чем Эван, почти по всем общим предметам, фактически свергнув его с трона самого умного ученика в их классе. Сказать, что Эван был в ярости — ничего не сказать, и когда Барти подошел к нему, чтобы представиться, Эван ухмыльнулся ему в лицо, и разговор быстро перерос в жаркий спор. С того самого дня Барти не уставал демонстрировать свои оценки Эвану, а Эван в ответ делал то же самое. В конце концов, они, казалось, были одинаково умны, поскольку то, кто лучше справлялся с каждым тестом, контрольной или экзаменом, менялось, как прилив. Конечно, если они оба не получали полные баллы. Барти никогда не упускал возможности похвастаться своей «сообразительностью», а если бы он целый год сидел прямо за ним на уроках английского языка, то, несомненно, стал бы объектом постоянных споров. — Мы сидим вместе, Эв! И с Реджем! — Пандора схватила его за запястье и потащила к их новой парте, скользнув на место позади Регулуса, оставив то, что прямо за Барти, для Эвана. — Привет, Панда, — тепло поприветствовал её Регулус. Эван был уверен, что Пандора была единственной, кто мог разглядеть в черством Регулусе Блэке эту сторону, не считая, может быть, его парня Джеймса Поттера, который закончил школу в прошлом году. — Привет, Пандора. Розье. — Барти ухмыльнулся ему в знак приветствия. Эван упорно игнорировал его, вместо этого предпочтя бросить сумку на пол и сесть на свое место. Барти, похоже, не понял намека. Он повернулся на своем месте, наклонился и положил скрещенные руки на парту Эвана. — Ты сегодня выглядишь мило, Розье. Подрос за лето? У Барти была репутация законченной кокетки и, казалось, ни один мальчик или девочка в школе не были застрахованы от его чар. Но если для всех остальных это была уловка, чтобы затащить в постель, то с ним Барти флиртовал насмешливо и фальшиво. Поэтому Эван не позволил своим щекам загореться, и вместо этого сердито посмотрел на него. — Нет, но я надеюсь, ты поумнел за лето, как ты вообще собираешься поступать в университет? — огрызнулся он. Взгляд Барти ожесточился. — Видно, ты так и не смог вытащить эту палку из своей задницы. Эван наклонился, вытащил самую тяжелую книгу из своей сумки и с силой бросил ее на стол, на который опирался Барти. Тот вскрикнул, отдернул руки, и они оба посмотрели на название: «Химия 101». — Упс, — легкомысленно сказал он, — Она мне сейчас не нужна. Он небрежно положил книгу обратно в сумку и поменял ее на свой экземпляр «Гордости и предубеждения». Эван посмотрел на обложку и решил, что Барти немного похож на мистера Дарси: красивый и богатый, но грубый и невыносимый. Ему больше нравился мистер Бингли. Барти выглядел так, словно из его ушей вот-вот начнет валить пар, и он с раздражением отвернулся, когда вошла МакГонагалл. Эван задавался вопросом, чувствовал ли Барти остроту кинжалов, которые он вонзал ему в затылок. Он видел, что белый воротник его мундира был слегка изогнут, а темные волосы сужались к основанию шеи, где они были длинными и слегка волнистыми на макушке. Это выглядело глупо. — Доброе утро, класс, надеюсь, ваши летние каникулы прошли нормально. Эван бы фыркнул, если бы не боялся ее так сильно. — Мы начинаем этот год с контрольной работы по летнему чтению, — он почувствовал коллективный стон, — У вас будет 5 минут, чтобы просмотреть все записи, прежде чем мы начнем. Пандора молча протянула руку, и Эван передал ей свои заметки, не сказав ни слова. Не то чтобы они были ему нужны. К его ужасу, Барти прождал меньше минуты, прежде чем снова обернуться. — Итак, — начал он, — На сколько очков, по-твоему, ты будешь отставать от меня? 50? — Не льсти себе, Крауч, ты же знаешь, что я буду выше тебя на 50. — Насколько ты уверен? — спросил он. — Потому что я почти уверен, что буду лучшим, я бы даже поспорил на это. — Поспорил? — проворчал Эван. — Ага, — он сверкнул глазами, — Как насчет того, чтобы сделать этот год интересным? — Нет. Ставки — это дилетантство и безответственность. Барти совсем не выглядел обескураженным. — Ты не кажешься уверенным, Розье, боишься проиграть? — Конечно, нет. — А, так ты просто боишься меня. — С чего бы мне тебя бояться? — Большинство людей боится. — Ну, я нет. — Ну, может, ты меня и не боишься, но я уверен, ты представлял меня голым, а? — он поднял брови. Эван наклонился ближе. — Неужели я настолько очевиден? — и он замолчал. — Я хочу тебя, ты мне нужен, о, детка, о, детка. — Я так и знал, — он подмигнул, — Извини, я знаю, что это ударит по твоему огромному самолюбию. — Барти повернулся и тут же начал писать на листе, который им дали в какой-то момент, но Эван не заметил. Он усмехнулся и тоже принялся писать, а Барти, не оборачиваясь, снова заговорил. — Не списывай у меня через плечо! — сказал он. — Я бы не стал, — отозвался Эван, — я, вообще-то, хочу сдать экзамен. Боже, как он его ненавидел. --- Два дня спустя близнецы Розье во второй раз вошли в класс английского языка. Барти и Регулус немного опоздали, и когда они пришли, оба соперника проигнорировали друг друга, а Пандора и Регулус начали о чем-то болтать. Они оба сидели в напряженной тишине, пока МакГонагалл раздавала проверенные контрольные работы, проходя по классу так, чтобы их столы были последними. Эвану хотелось накричать на нее. Неужели она не знала, насколько это важно? От его первой отметки зависит, насколько строг будет с ним отец до конца года, если она будет плохой, он решит, что Эван отлынивал от учебы летом. Остается только молиться, чтобы он получил хотя бы 97%, ведь это не так уж плохо, правда? Был вопрос, в котором он не был уверен, об отношениях Элизабет с ее матерью, может быть, он там недополучил баллов? Прежде чем он успел как следует задуматься, МакГонагалл прошла мимо него, и он заставил свою ногу перестать подпрыгивать. — Отличная работа, мистер Розье. Это хороший знак, верно? Он практически выхватил бумагу еще до того, как она коснулась стола, и вздохнул с облегчением, увидев обведенные 98%. По крайней мере, он надеялся на худшее, но могло быть и лучше. Голос учительницы выдернул его из размышлений. — Хорошая работа, мистер Крауч. Точно, Барти. Пожалуйста, — взмолился он, — пожалуйста, пусть у него будет меньше, он будет таким невыносимым. Барти повернулся на своем месте, на его лице появилась маниакальная ухмылка, и он подождал секунду, прежде чем положить свою работу на стол Эвана. На нем красной ручкой было написано 99%. Он снова посмотрел на брюнета, который все еще ухмылялся во все зубы, и в его глазах мелькнуло что-то злобное. — О, всего 98? — передразнил он. — Разница всего один балл, Крауч, — пробурчал Эван. — Один балл, который означает, что я лучше тебя, Розье. Эван сжал ручку так, что побелели костяшки пальцев. — Повернись, Крауч, — он сплюнул. Барти ухмыльнулся и что-то прошептал Регулусу, пронзительно глядя на Эвана, прежде чем полностью развернуться. Ручка Эвана не пережила урок. *** Барти опустился на место напротив Регулуса в столовой, и его поднос с грохотом упал на стол. Регулус поднял глаза от телефона и с отвращением уставился на еду, осторожно отодвигая край подноса от своего сэндвича. Барти всегда находил забавным, что каждый день Регулус приносит один и тот же сэндвич с ветчиной и салатом, разрезанный на два идеальных треугольника, а Барти узнает, что будет на обед каждый день, когда оказывается в начале очереди. — Как сегодняшний сэндвич, Рег? — Такой же, как вчера, — сухо ответил он. — А, как ты любишь, — Барти хихикнул, — В любом случае, ты видел лицо Розье, когда он увидел мою оценку по английскому? Я подумал, что он проглотил лимон! Регулус хмыкнул в ответ и снова посмотрел на свой телефон. — Эй, Реджи? Я с тобой разговариваю! — Да, конечно, — пробормотал он. Барти потянулся и вырвал телефон из его рук. — Эй! — Мы говорим о Розье, Редж, а не переписываемся с Поттером. — А, точно, твоя любовь, — он взял один из своих сэндвичей, — Тогда продолжай. — Эй, я не влюблен в него! — Барти зашипел. — Тогда почему ты так одержим им? — Ничего подобного! — возмутился он, — Мне просто нужны самые высокие оценки, а он — конкурент. Регулус выглядел так, словно ни капельки ему не верил. — …точно. Помнишь, как я ненавидел Джеймса? Барти отмахнулся от него. — Это другое, ты все равно считал его горячим. — Значит, ты не считаешь Эвана горячим? Он открыл рот, потом снова закрыл его, а затем дико затряс головой. — Нет! Регулус выхватил свой телефон из рук Барти и вернулся к написанию смс. Ну и придурок. Он не считал Розье горячим. Может быть, в том смысле, в котором ты ешь что-то, что выглядит аппетитно, просто чтобы обжечь рот. Или, может быть, совсем-совсем ненадолго в свой первый день год назад, когда он нервно вошел в новый класс и увидел мальчика с карамельной кожей и светлыми дредами, который выглядел как все мечты Барти, собранные в одного идеального человека. Он едва мог смотреть куда-то ещё. Кто-то сказал ему, что мальчик умный, поэтому Барти очень старался в первую неделю, надеясь произвести на него впечатление, но когда он впервые набрался смелости и заговорил с ним, мальчик оказался невыносимо грубым. Его влечение быстро переросло в яростное соперничество, и они провели весь год, танцуя друг вокруг друга, то сгорая, то остывая из-за смены оценок, разжигая неприязнь с каждой пятеркой и каждым стопроцентным результатом. Теперь он и Эван Розье были известными соперниками и врагами. Их компании пересекались, но они по-прежнему отказывались дружить: Эван всегда огрызался, бросая колкие замечания, а Барти — горько подтрунивал. Их соперничество вышло за рамки классов и оценок и стало настолько сильным, что отравляло все аспекты их жизни. Так что нет. Он не считал Эвана Розье горячим.