Увядающая лилия.

      К рукописям, помимо их содержания, прилагались письма. Думается мне, вам интересно было бы услышать о чем писали они друг другу, что же, пусть так. «Дорогой Цукаса, не прошло и века, как я могу спокойно взять бумагу, перья и чернила да написать тебе о положении дел своих. Без дня месяц, как я простился с тобой, но более чем уверен, ты и лучше меня об этом знаешь. По неделям засиживался я в разных уездах, смотрел чужбину, вспоминая о тебе с заходом великолепных звёзд на небо. Ах, мой милый, если бы ты знал, как надеюсь я привезти для моего ненаглядного все те красоты с собой, поделиться абсолютно любой историей бывшей со мной, а после и тебя самого утащить в путешествие. Когда-нибудь мы повидаем каждый затаенный уголок нашей необъятной планеты, но сделаем это непременно вместе, ведь без любимого все мне будет не мило. Состояние здоровья и настроение мое весьма в надлежащем положении, все даже слишком хорошо, как в лучших наших с тобою снах, ведь не может быть, что ты болеешь до сие поры, я бы нутром чувстовал беду, коли пришла она. Хотя признаться, все же тревожно мне. Отдыхай больше, наблюдай за собой со всей тщательностью и, непременно, ни в чем себе не отказывай. Люблю и целую, Mon Cherie. Навеки твой Руи.»       Даже забавно, как правдиво было его «навеки», но не буду делать лирическое отступление. «Ах, мой любимый Руи, ты бы знал, как рвется мое сердце в разлуке с тобой, как трепещет душа. Tourment! Мои чувства до предела обнажены, как острая коса самой смерти, так тоскливо мне… Состояние здоровья моего уже идет на поправку, не трави себе душу, милый. Я все молюсь о твоем благополучии, как и о сохранении здравия твоего. К нам на время приехала Саки. Моей чудесной сестричке ищут партию да получше… Знали бы только маменька с папенькой, что я и сам мог бы обеспечивать ее. Благодаря тебе, конечно же. По твоему приходе в мою жизнь, я узнал роскошь. Богатство любящего сердца и материальные блага. Ты — свет моей жизни, мой единственный просвет счастья и надежды. Я до невозможного сильно люблю тебя и спешу изложить свои чувства на бумагу. Руи, милый Руи… Если бы слезы мои, пролитые в тоске по тебе правда коротали срок моего ожидания… Я плачу и день, и ночь, за сим разлука с тобой что-то, что мне критически трудно пережить. Дорогой, я жду твоего скорейшего ответа, где ты скажешь, что все у тебя благополучно и не зря мы с сестрой денно и нощно вымаливаем твое здоровье. С великой тоской Твой супруг Цукаса.»       Трудно не заметить одну деталь. С первых слов почерк у Тенмы весьма ехал… Руки у него, как позже я, рассказчик, узнал, дрожали в ознобе. У него действительно начался процесс увядания, как у беспомощного цветка. Что нужно лилии, чтобы цвести и пахнуть? Солнце. Каждому созданию флоры нужна эта яркая звезда, и для каждого у него находится свой луч.       Луч, который был отдан Цукасе покинул его, так что, этот процесс частично вина Руи, которую он не успел предотвратить. «Mon amour, что с твоими грациозными буквами? Неужели, совсем все плохо? Цукаса, мой нежно любимый Цукаса… Мне больно читать о твоих слезах, пролитых по мне так, будто я погиб тут, на службе. Твои мольбы за меня проходят не зря, я быстро дослужусь до должности, вернусь домой и там уже мы с тобой никогда больше не разомнемся. Вчитайся в эту строчку. Никогда, понимаешь? Ты меня ввел в такую тревогу, что я уж и не пить, и ни есть не могу. Теперь я денно и нощно поминаю тебя, ровно как и тобою помянут был я, в надеждах, что в данный миг, ты вновь не плачешь по моим объятьям. Не вздумай, слышишь, не вздумай. Я жив и здоров, благодаря тебе, mon étoile dans le ciel nocturne. Все твои слова ненапрасны, как и действия. Дорогой мой, я не уложусь и в три жизни, чтобы выразить свою благодарность тебе. Жду скорейшее письмо о распорядке дел твоих, мой лучик солнышка, а больше мне и не о чем повещать тебе. Лишь твой Комиссар Камиширо.»       С каждым письмом содержание становилось все короче и короче, вы, дорогие читатели, наверняка уследили эту разницу, в чем я не буду таить сомнений. Следующая записка написанная от руки младшей сестры Цукасы, являла собой клочок бумаги, что и письмом не назовешь. Скорее всего, первоначальная телеграмма была разорвана. «Руи, мне надо, чтобы Вы срочно ехали домой. Как только сможете, так и не отправляйтесь попрощаться с моим братом.»