Атцахлин

      Наруто уткнулся лицом во что-то колючее, теплое и явно живое — оно пахло прокисшим прелым жаром, застарелым потом и забористой мокрой псиной. Обдало дыханием — рваным, шумным и чуть поскуливающим.       Наруто ощущал во рту тошнотворную горечь и, борясь со сном, натянул на себя что-то тяжелое и мохнатое — в нос ударил затхлый запах пыльной, прогорклой ровдуги — терпкой сырой оленьей кожи — вперемешку с пряным ароматом кислого молока и сосновой хвои. Взмокшие волосы прилипли ко лбу, пот стекал по подбородку и по шее за воротник, в груди ржавыми лезвиями скребла ноющая надоедливая боль. Наруто, отгоняя жар и исступленно теряясь между сном и явью, раскрыл глаза.       По бревенчатым широким стенам со столбовым каркасом были развешаны медвежьи и оленьи шкуры. По ним плясали бестелесные мистические тени от костра, словно потусторонние гости прямиком из древних языческих обрядов явили себя в подлунный мир из мира духов. Седеющий дым, вихрясь и танцуя искрами, тянулся к бездонному, звездному колодцу небосвода сквозь круглое жерло на прокоптелом потолке. Тьма, разорванная огнем, спряталась по углам.       На ковровом настиле, упиравшемся в столбы, сплошь были разбросаны толстые меховые подстилки — под одной из них обнаружил себя Наруто, а рядом, настороженно принюхиваясь к дыму, лежала огромная белая псина, напоминавшая полярного волка.       Зверь, заметив движение, оскалился, и Наруто услышал его грудной раскатистый рык.       — Проснулся? — спросил незнакомый голос.       Наруто обернулся.       Рядом сидел молодой взлохмаченный парнишка, едва ли старше самого Наруто, чье лицо исполосовали рисованные красным отметины. Он поправил отороченный свалявшимся мехом воротник и отложил в сторону кисет с надтреснутой трубкой из дерева — дымок, словно после ритуала камлания, рассеивался в душной полутьме слоистыми пахучими петлями.       — Я Киба, — представился он, и сквозь багровые блики пламени Наруто показалось, что его зрачки пронзительно сверкнули желтым волчьим полумесяцем.       Суеверный ужас когтистой лапой поскреб внутренности, и Наруто вцепился в одеяло.       — Не бойся ты, — из горла Кибы вырвался лающий смешок. — Я с собаками мимо проезжал, увидел — дым валит из нашей заброшенной сторожки. Решил посмотреть — нюх у меня, знаешь ли, на всякие неприятности. А там вы двое. Ты в обмороке, а второй парень, Саске, вроде на ногах еще… Перевез вас к себе на упряжке, иначе вы бы ночь не пережили. — Он улыбнулся, и Наруто заметил, что его клыки точь-в-точь как у хищника — белые, заостренные. — Здесь переночуете, а завтра за вами с базы машина приедет. Твой друг уже позвонил им.       — Он мне не друг, — сиплым ото сна голосом сказал Наруто, чувствуя, как напополам с жаждой к горлу подступает едкая горечь. — Лучше воды… есть вода?       — На, — Киба протянул ему глиняную плошку, из которой поднимался вонючий горячий пар. — Да не смотри ты на него так. Это чай обычный, просто белый. Местная настойка, — заметив недоумение на лице Наруто, он плутовато оскалился. — Выпей, лучше станет.       Наруто настороженно покосился на Кибу, но, приподнявшись на локтях, взял плошку из его рук и сделал глоток. Пальцы приятно согрела шершавая эмаль, напиток слегка обжег язык. Вкус напоминал отвар какой-то болотной травы с противной кислинкой, и Наруто поморщился.       Глаза Кибы, сливаясь с пылающим алым светом огня, тут же вспыхнули лукавыми огоньками. В неярком свете они казались неведомой стихией, древней, как язычество; как дикая, шальная, колдовская природа. Рядом на деревянном треножнике рдели угли, и струйки благовонного дыма поднимались к его лицу, рисуя в воздухе таинственные неуловимые знаки.       Клыкастый мистический страх впился Наруто куда-то в спину, облизав кожу волной озноба, но тут же отступил, уводимый отзывчивым, дружелюбным запахом тлеющих углей и потрескиванием поленьев.       — Турист? Давно на остров приехал? — с интересом спросил Киба.       — Вчера… или погоди… — Наруто умолк, припоминая. — Позавчера уже, выходит.       — Нравится здесь?       — Нет, — горько усмехнулся Наруто. — Красиво, конечно, не спорю. Горы, океан… Но он как проклятый, остров этот, уж прости за честность.       — Понимаю, — Киба хмыкнул, но как-то по-доброму. — Это вам не на пальмы с кокосами глазеть. Суровый северный климат всё-таки. Сюда подготовленным нужно приезжать.       Наруто задумчиво сжал губами край чашки и бросил быстрый взгляд на Кибу.       — Перебор какой-то с суровостью. Только прилетел, а через час на трассе колесо спустило, хорошо заметили, а то инструктор сказал, что разбились бы. Утром лавина, вечером тайфун. — Наруто отставил напиток. — Пиздец. И спасибо, что помог.       — Землетрясение было, оттуда и лавина. Вы хоть сводку сейсмоактивности смотрите, — Киба фыркнул, клацнув зубами. — Туристы, блин.       — Я думал, землетрясения только летом бывают, — удивленно признался Наруто, припоминая что-то из однажды прочитанного в интернете.       — Они всегда здесь бывают.       Киба снисходительно покачал головой и тронул железной палкой угли, отчего в воздух колючим фейерверком брызнули искры.       — Повезло, что я вас нашел, — негромко добавил он и окинул Наруто внимательным взглядом. — Сильно болит? Падение?       — В дерево врезался, — нехотя пояснил Наруто. — Я чуть кони не двинул от холода в лесу… — Он запнулся, ощутив, как сердце снова тяжелеет свинцовой обидой.       В воздухе, нагретом пряными травами и прогорклым дымом, повисло неловкое молчание.       — Он тебя еще пожалел, — помедлив, сказал Киба, и Наруто вскинул на него полные затравленного ужаса глаза.       — Кто?       — Остров, — пояснил Киба и странно-сочувствующе улыбнулся. — Атцахлин.       — Вас тут всех послушать, так он словно живой, — ком нервов внутри Наруто слегка разжался, и он усмехнулся.       — А он и есть живой, — Киба как-то диковато на него посмотрел: его глаза торжествующе сверкнули. — Есть местная легенда о том, что всех, кто его покорять приезжает, — Атцахлин губит. А тех, кто сумеет познать его суть, пройти по его пути и принять его волю Огня, — того награждает.       — В смысле — живой? — Наруто недоверчиво приподнял бровь.       Киба еще секунду на него смотрел, а потом неожиданно рассмеялся; весь мистический флер тут же растворился.       — Видел бы ты свое лицо. — Он тряхнул головой, словно пес, выбравшийся из воды. — Да легенда это для туристов, чтобы почаще приезжали. И сувениры покупали.       Киба демонстративно выпятил грудь. Волчий клык на его шее закачался маятником, с глухим, стучащим звуком, словно биение издерганного сердца. Наруто уставился на него как в тумане и зачем-то продолжил:       — Вообще-то я сюда не просто как турист приехал. Хочу одну трассу пройти — помощник с базы сказал, что ее называют здесь «Девятихвостым». — Он вздохнул, опустив взгляд на медленно остывающий чай в руке. — Вообще, у меня давно эта мечта появилась, но сейчас…       — Смело. Только ты сдохнешь на первом же пролете.       Саске появился словно из ниоткуда. С ним в нагретое душное помещение проник ночной хрусткий воздух. Скрестив руки на груди, он стоял, оперевшись спиной о дверной косяк, а в его руке была зажата небольшая пачка распечатанных листов. Наруто уронил чай — черепки разлетелись по полу с осколочным звоном.       Встревоженный волкоподобный пес, мирно дремавший у костра в центре настила, беспокойно залаял и забил хвостом, задев треножник. Дым от углей резко повалил вверх, ударил в нос и глаза.       — Я уберу, — участливо сказал Киба, склоняясь над усыпанным глиняными ошметками полом. — Акамару, фу!       Наруто закашлялся. Плотные дымные кольца обступили его со всех сторон, в нос ударили благовония, заволокло глаза…       Голова резко закружилась.       Словно незримые духи, слепленные из густого, пропахшего костром воздуха в пунцово-черное марево, огненные силуэты замерли в морозном воздухе. Растворяясь в ледяной стыни, заискрили и опали серым пеплом, заметались искрами и, безжизненные, припали к ногам. Под потолком в предсмертном танце, возвышаясь древним демоном, духом довременного смешения таяла сизая мгла. Она поглощала прах и тени, а Саске медленно отвел взгляд и размашисто чиркнул что-то на бумагах, снежно белеющих в его руках.       — Кто из вас Учиха Саске? — разрывая полуночную тишь, раздался с улицы женский голос. — Почему столько дыма? Киба, ты что тут, спалить все решил?       — Да сейчас, — недовольно отозвался Киба, размахивая какой-то тряпкой.       Дым ушел сквозь потолок, и обладательница голоса, сурового вида женщина, просунула голову в дверной проем. На ее щеках яркими полосами краснели те же отметины, что были у Кибы. Она обвела острым взглядом присутствующих и остановилась на Саске, который стоял к ней спиной и продолжал сосредоточенно читать бумаги.       — Ты Саске?       — Я.       — Тебе жена звонит. Раз пятый уже.       — Я сплю, — ответил Саске, переворачивая лист, и бросил тяжелый взгляд на Кибу. — Я уже звонил на базу, ей должны были передать.       — А почему она нам телефон тогда обрывает? Так… А когда он звонил? — не поняла она, переводя взгляд на Кибу и затем снова на Саске. — Ты когда звонил-то?       — Все, мам, иди уже, — махнул рукой Киба.       Как только она скрылась на улице, Киба внезапно о чем-то вспомнил и со взволнованным видом выскочил вслед за ней. Акамару, завиляв хвостом и радостно лая, засеменил за ним, оставив Саске и Наруто в одиночестве.       Воздух в комнате онемел. Повисла тишина, разбавляемая треском поленьев и эхом воющего за бревенчатыми стенами одинокого ветра.       Саске отлип от косяка, обошел костер по центру комнаты и протянул бумаги. Наруто инстинктивно отпрянул — от резкого рывка заныла грудная клетка.       — Без глупостей давай, — сказал Саске, заметив дерганное движение Наруто. — До завтра это надо подписать.       — Отойди от меня, — пытаясь придать голосу твердости, сказал Наруто, однако, судя по иронично вскинутым бровям Саске, — баллов мужественности ему это не добавило. Бумаги пришлось взять. — Это что?       — Прислали на почту с горнолыжной базы, — ответил Саске, сложив руки на груди. — Они не несут ответственности за произошедшее и прочее. Не подпишешь — они позже могут подать на тебя в суд. Подпишешь — отдай Кибе. И тебе — лист на медосмотр.       — За что — в суд? — удивился Наруто.       — За красивые глаза, Наруто. — Он раздраженно покачал головой, мрачно глядя на Наруто в упор. — Лавинная служба не хочет проблем себе на жопу из-за внетрассового катания. Строго говоря, лавина частично сошла в их зоне ответственности, и они хотят подстраховаться.       Саске развернулся и направился к выходу. Взявшись за ржавую скобу, напоследок жестко добавил:       — И хватит дергаться. Я тебя трогать не собираюсь.       Петли жалобно скрипнули, и дверь, оглушительно хлопнув, закрылась. Неожиданное новое чувство болезненно кольнуло встревоженное сердце — вонзилось тупыми челюстями, зажевало…       — Мудак, — бросил Наруто вслед, бессознательным движением дотронувшись до израненной груди, но ему никто уже не ответил.

***

      Утро расцветало малиновым бархатом, рассеивая свинцовые тучи, обнимая персиковым светом ледяные шапки и широкие ущелья вдали. Безжизненный каменный лес горел сочным живым пятном и светился ярче весенних садов — цвел свежим снегом, а Атцахлин крошил сияющие блестки ледяной бахромы на свои широкие уступы.       Наруто пришел в себя только оказавшись в своей постели — возвращение на базу с неуклюже суетливым и взволнованным водителем, равнодушно-отстраненный Саске, короткий осмотр спортивного врача, волокита с документами — выжали из него душу.       Он видел, как наливалась лиловым широкая царапина на щеке водителя, ненадежно прикрытая пластырем, смотрел на усталую тень, залегшую в уголках губ Саске, на желтоватые страницы рецепта врача, рваный росчерк «Переломов нет» и чувствовал, будто ходит не сам, а носит его на руках посторонняя сила — она, сила, широко шагала, поднимала его голову и плечи, а на них тащила жрущую изнутри тугую горечь; не чувствуя ног, она взбиралась сквозь лес и поднималась на вершину горы вслед за изумрудным микроавтобусом; кончик ее призрачной шали мел концом снег, стирая усталые следы шин, становился мокрым и леденел. Она смотрела куда-то вдаль долгим, немигающим взглядом и оборачивалась к Наруто: он видел, как в нем отражались он сам и вместе с ним его окаменелый покорный ужас.       Проведенная ночь в домике Кибы стала для Наруто ковчегом спасения: скрыла память в дымных облаках благовоний, утешила мягким звериным мехом, приласкала теплым ароматом тлеющих углей.       Ночь рассыпалась утром; томящееся страшной дремотой оно просыпалось, словно жалея, что проснулось, встало с зарей и сорвалось с обрыва. Наруто видел своими глазами, как в ярком небе закровоточила его алая рана.       И, коснувшись головой подушки, Наруто тушил отравляющую все его существо тупую боль, причиной которой стал Саске.       В горле закручивалась тугая спираль и грозила вырваться рыданием. Наруто, что есть сил, сжимал кулаки и вытирал щеки о тонкую ткань, вспоминая, как чужое тело вжимало его в пропахшее плесенью старое одеяло, а свое — страдало от безвыходности.       Как рвало распирающее чувство, как собственное тело подвело и унизительно умоляло о ласке.       Саске сказал, что спас его, но спасая — распял.       Наруто поморщился и перевернулся на другой бок. А еще он — Саске — в самом конце был недопустимо и неправильно нежен. На равных с болью — растянувшей агонию до бесконечности, и все же — был.       Наруто что есть сил жмурил глаза, пытаясь вытравить эту мысль из своей головы, подменить воспоминание вымыслом — уверенную ласку превратить в звериную жестокость, прохладные скользящие прикосновения — в бесчеловечную злобу. И не мог: казалось, чужие руки до сих пор жгли его кожу.       Наруто морщился, прикусывая губу, пытаясь примириться с тем, что его касался, целовал и трогал парень. С тем, что чужие губы прижимались к чувствительному местечку у шеи, обжигали дыханием, целовали, вызывая неконтролируемый ворох предательской сладкой дрожи, и тем, как толкались в рот языком — влажно, горячо, долго. С тем, что его изнасиловали. С тем, что у того, кто это сделал, есть имя. Его зовут Саске. Учиха Саске.       Теперь с этим предстояло как-то жить.       Наруто потерся щекой о подушку.       Ничего подобного он не испытывал ни разу в жизни, и тем страннее казался ему этот парадокс: отвратительное и приятное сливались в точке, где боль шла вровень с удовольствием. От этого путались мысли. Становилось мерзко, противно от себя самого — как вообще можно находить в этом что-то приятное…       Например, в том, как Саске ласкал его член. Трогал кончиком языка, охватывал губами. Воспоминание, как чужая ладонь уверенно скользила по чувствительной и пульсирующей коже, зажглось в сознании Наруто вспышкой.       Внизу потянуло вяжущим теплом и потопило в нахлынувшем чувстве стыда. Наруто перевернулся на живот и уткнулся лицом в подушку, прикусывая наволочку и пытаясь заглушить подступающую горячим пленом эрекцию.       Мягкий луч скользнул по нагретой ткани. Наруто зажмурился, силясь поймать обрывок потянувшейся туманной дымкой мысли: в голове снова возник странный, неясный, словно из далекого прошлого, образ солнечных пятен на траве, ярких, ослепляющих, и вместе с ними он почему-то видел лицо Саске в тени шумящей зелени.       Видение дрогнуло, исчезая, и одновременно дернулся мир вокруг, совершая небольшое вращение. Наруто замер, опасаясь двигаться слишком резко, как в дверь глухо постучали.       — Кого там опять… — раздраженно проговорил он, поднимаясь с кровати.       Сай, облокотившись о дверной косяк, стоял на пороге и держал в руках борд Наруто.       — Забирай, — сказал он вместо приветствия. — На базе сказали, что ты про него даже не спросил. Забыл совсем? — Сай улыбнулся и приподнял доску, вручая ее Наруто.       Приветливый зимний луч лег на его губы и скользнул по бледной коже солнечным зайчиком. Тиски, сцепившие сердце, разжали хватку, и Наруто заметно расслабился.       — Нет, — честно признался он. — Я не думал, что… Я думал, что его лавиной унесло или, — Наруто сглотнул, пытаясь скрыть непроизвольную нервную дрожь, но все же произнес его имя: — Саске его потерял.       Сай молча продолжал улыбаться одними уголками губ, наблюдая, как Наруто сосредоточенно принялся осматривать свой борд — оранжево-черный с красным водоворотом посередине — на предмет повреждений.       — Скажи ему спасибо, — произнес он потеплевшим голосом.       Наруто тут же взвился:       — Я скажу, — низким от гнева голосом проговорил он. — Так скажу, что он потом месяц на улицу бояться будет выходить. Передай ему, чтобы держался от меня подальше.       Сай моментально изменился в лице.       — Слушай, тут такое дело, Наруто. — Он задумчиво переступил с ноги на ногу и продолжил, явно стараясь подобрать слова: — Ты… что делать собираешься?       Наруто опешил.       — О чем ты?       — Саске мне кое-что рассказал. — Он с нажимом произнес конец фразы, и Наруто безошибочно распознал в его тоне скрытый подтекст: знает.       К щекам прилил жар. Холод прокатился по спине липким ознобом, в висках потяжелело, словно голову набили мокрым песком. Сердце потерялось в барабанном бое, и Наруто, оглушенный, окаменевший, борясь с мерзким ощущением потери равновесия, что есть сил сцепил челюсти и прямо посмотрел на Сая.       — Что рассказал? — тупо произнес он, уже зная, каким будет ответ: внутренним чувством угадал по тихой, вкрадчивой осторожности взгляда напротив.       В горле стало сухо, как в пустыне.       Сай кашлянул в кулак и с устало-равнодушным видом снова растянул губы в снисходительной улыбке.       — Наруто, не будь дураком.       В голове безумной каруселью закружились мысли: Саске, вот ублюдок, самый настоящий ублюдок… Наруто едва подавил тошноту, подкатившую к горлу. Мысленный тупик, где все, что произошло прошлой ночью, казалось закономерным пределом его мучений — будто ничего хуже, чем вчера, Саске сделать уже не сможет, — выбил землю из-под ног. В понимании Саске, видимо, никакого предела не существовало.       Наруто смотрел на неподвижного Сая, и ощущал, как тайный, упрятанный от чужих глаз мир расходится по швам, обнажая хрупкое и тонкое, а мир вокруг — дрожит и рушится.       — Ну, бывает. — Сай безразлично пожал плечами. — Слушай, не парься ты так, секс и секс. Со всеми случается. Некоторым даже нравится. Просто… — Он скосил взгляд на побелевшие костяшки пальцев Наруто и добавил уже более сухим и настороженным тоном: — Ты чего психуешь?       По телу приливами пронеслись жаркие волны гнева, Наруто сцепил на груди руки.       — Психую? — угрожающе прервал Наруто. — Слушай, идите-ка вы все…       Не договорив, он взялся за ручку и хотел было захлопнуть дверь прямо перед носом Сая, как тот прижал ее плечом:       — Да стой ты, — Сай мгновенно стал серьезнее. Он загородил собой проем между дверью и косяком, не позволив Наруто скрыться в доме. — Давай поговорим.       — О чем? — огрызнулся Наруто.       Сай помолчал пару секунд и, наконец, произнес:       — Ну, — он сделал паузу. — Например о том, что Саске вытащил вас оттуда.       — Что? — Уязвленная гордость вскипела в Наруто напополам с тихим бешенством. — Это он тебе так сказал? Каким, блять, образом, интересно?       Сай внимательно смотрел ему в глаза, медля с ответом. Тихо вздохнул, приложил ладонь к дверному косяку. Наруто сквозь пелену застилавшей глаза злости краем сознания обратил внимание, что они с Саске чем-то похожи — вроде бы те же темные волосы, глубокие черные глаза, но в оттенки закралась неуловимая разница: чернота Саске терзала, а Сая — грела ровным обволакивающим теплом.       Наруто судорожно выдохнул и прикрыл глаза, пытаясь потушить в себе гнев. Что бы там ни случилось между ним и Саске, Сай-то тут при чем?..       — Наруто, — Сай устало и доверительно понизил голос. — Он вас спас. Ты потом поймешь. Сейчас злишься, а потом поймешь.       Нервно дрогнули пальцы. Уже знакомое чувство снова тонко кольнуло в грудь. Совестливо зажевало сердце.       — Это что за ебанутый способ спасения? — процедил Наруто.       — А что ты хотел? Спа-массаж? — Сай слегка поморщился. — Считай, решил проблему.       — Пиздец решил, — парировал Наруто. — Нас все равно в итоге парень из местных вывез оттуда, так что все его это спасение — бред. — Он зажмурился и потер виски. — Нахрена ты его вообще защищаешь?       — Я защищаю не его, — со снисходительной усмешкой произнес Сай, — а тебя. Саске и мне однажды помог, так что… Мне кажется, ты хороший парень, Наруто. Просто не так все понял, — он натянуто улыбнулся. — Саске тоже не самый плохой на свете человек. Может, не самый отзывчивый и мягкий, но он не какой-нибудь маньяк — ему все это вообще не нужно было. — Сай положил руку на плечо Наруто и посмотрел на него долгим и непонятным взглядом. — И ты тоже.       — Это почему? — вопрос вырвался машинально — раньше, чем Наруто успел прочувствовать двойное дно.       Сай, снова мягко улыбнувшись, покачал головой.       — Потому что ему нужен я. — Он похлопал Наруто по плечу. — Все, Наруто. Давай, выздоравливай скорее. И забудь про это, как про… ну, не самый радужный сон.       Сай, махнув на прощание рукой, развернулся и зашагал прочь.       Наруто еще немного постоял, глядя на его удаляющийся силуэт, захлопнул дверь. Прислонил борд к стене, прошел на кухню. Облокотился о столешницу и опустил голову на сложенные перед собой руки.       Холод, лавина, борд, сырые стены сторожки… Маньяк недоделанный, псих ненормальный, разве можно так — с полуживым человеком? Наруто потерся лбом о руку: и все же, Сай напомнил — Саске их спас, вытащил, даже борд не бросил…       Когда-то давно, в детстве, все было просто. Джирайя учил: обидел кто-то — дай в морду, помог — отплати тем же. Решимость, честность и врезанное по самую душу чувство справедливости — не просто случайные слова, а основа и суть. Даже если внутри и снаружи воет метель — не избавишься от них и не выбросишь.       Наруто поднял голову.       По стенам, где кончался свет, кружили солнечные зайчики. В их лучах, осторожно мерцая, летали мириады пылинок. Утро уже побледнело, и Наруто увидел в окно, как снежные хлопья налипли на ветви деревьев и широкое серебряное поле простиралось сквозь толщу леса глубоким слоем пухлых сугробов.       Рассвет все еще угадывался где-то вдали, мешая небесный купол бледно-розовыми облаками и холодным солнцем, а снежинки, кружась белыми мотыльками, опускались на землю.       И Наруто заметил: рана в небе больше не кровоточит.