Женское влияние

В свои восемь с половиной лет Северус обожал лес. Он умел ориентироваться в нем без каких-либо дополнительных приспособлений, мог опознать любое растение. Мать учила его быть внимательным и осторожным. Иногда они заходили так глубоко в лес, что могли встретить диких зверей. Эйлин учила сына уходить от волков, заметать следы пахучими травами. Конечно, восьмилетнему мальчику было неведомо, что Эйлин делала это не просто так. Она знала, что, когда придет письмо, Северусу придется ехать в Хогвартс, а там Запретный лес, в который наверняка сунется ее такой мрачный и одинокий мальчик. Вот и учила сына тому, как заметать свои следы, чтобы ни одна тварь не могла бы его выследить. Эйлин также рассказывала Северусу о том, кто он есть: кем были его предки, какая жизнь в волшебной части страны. В один из вечеров, когда Эйлин и Северус занимались сортировкой трав и подготовкой к засушиванию, мальчик задал вопрос, который давно его беспокоил. — Мама? — немного робко позвал Северус. — Да, сын? — строго и сухо ответила ему Эйлин, не отвлекаясь от пересчитывания листочков цмина на веточке. — Почему ты вышла замуж за папу? — Северус не отводил взгляда от матери, не желая упустить ни одной эмоции на ее лице. — Почему ты спрашиваешь, Северус? — Эйлин продолжала считать листики, но мальчик не упустил мгновенной заминки в ее подсчетах. Его вопрос определенно задевал в матери какие-то неизведанные для него струны ее души. — Я не понимаю, мама, — продолжал Северус, наклонившись немного вперед. — Он не любит нас. Он не волшебник. Почему ты с ним? Эйлин осторожно отложила веточку цмина, которую держала в руках. Она отряхнула руки от отпавших листочков и устремила взгляд черных глаз прямо на своего сына. Он удерживал взгляд матери, глядя на нее серьезно, по-взрослому. Ему важно было услышать ее ответ. — Это долгий рассказ, Северус. Нам следует обсудить это в другой обстановке подробнее, — проговорила женщина, наблюдая, как на лице ее мальчика возникает разочарованное выражение. — Я вижу, что ты разочарован, однако, это долгий разговор. Для него нужно другое время и место. Я обещаю тебе, что расскажу. — Когда? — сразу же уточнил Северус, зная, что его мать может отложить этот вопрос, если сразу не обозначить все границы. — Когда… — Эйлин задумалась. — В среду твой отец уедет на пару дней. Тогда и поговорим. Мальчик кивнул и вернулся к своей части работы. Он иногда поглядывал на мать, но та сосредоточилась на подсчете листьев и ничем не выдавала своего волнения. Сама Эйлин в это время успокаивала тревожно забившееся сердце. Ей казалось, что она уже пережила все свои трудности, что сердце отболело и перестало чувствовать. Она и сама много работала над собой, чтобы перестать так остро реагировать на эмоциональные всплески. Жизнь не была добра к юной Эйлин, что и привело ее к мрачному взгляду на мир. И тем не менее, сейчас сердце заходилось стуком, адреналин плескался в крови и руки слегка дрожали. Ее маленький Северус начал задавать взрослые вопросы, пытаясь понять, что привело их к тому, где они оказались. Как рассказать все ребенку? Как объяснить ему то, в каких обстоятельствах она оказалась и какой сделала тогда выбор? Как дать понять, что она не предвидела всех возможных исходов своего решения? Что она не хотела для него такой жизни? Эйлин глубоко вдохнула аромат трав, успокаиваясь. У нее есть три дня, чтобы составить описание своей жизни так, чтобы это было понятно ребенку. Она в любом случае не расскажет ему всего сейчас. Он еще слишком мал, чтобы понять многие вещи, которые и она-то сама в свои пятнадцать не понимала. Но придет время и Северус узнает всю историю без прикрас. Принятое решение облегчило часть груза молодой женщины. Она подняла взгляд, встречаясь с черными, прямо как у нее, глазами своего сына. Эйлин мягко улыбнулась мальчику, отчего ее лицо преобразилось, становясь нежнее и красивее. Так она улыбалась только ему одному. Северус ярко улыбнулся в ответ, также преображая свое маленькое личико. — Пойдем, сын, пора возвращаться домой, — тихо сказала Эйлин, подбирая газету с завернутыми ветками цмина. Северус поднялся вслед за ней и двинулся вперед через подлесок, отодвигая для матери ветви, мешающие пройти. Мать с сыном продвигались через небольшой лесок между Коуквортом и соседним городком, когда услышали шум со стороны дороги. Из-за деревьев было видно, как мимо промчались огромные грузовики, заворачивая в соседствующий городок, где жили люди среднего класса. Если в Коукворте проживали в основном работяги с ткацкой фабрики, многие из которых были сиротами, а дома им строил профсоюз по одному и тому же шаблону, то в Литл Вуд проживали люди, которые могли позволить себе самостоятельно построить дом. И их дома определенно были больше по площади маленьких хибарок Коукворта. Северус проследил взглядом за машиной, но не придал происходящему значения. Он двинулся по тропинке дальше, размышляя, отчего так напряглась его мать во время разговора. Что именно она скрывала в своем прошлом? Стоит ли ему начать волноваться об этом? Три дня ожидания прошли довольно быстро. Северус сам уходил в лес, оставляя мать дома, так как Тобиас собирался уехать в другой город на несколько дней и ему требовалась для этого неотрывная помощь жены. Мальчик бродил по лесу, находя для матери редкие травы и запоминая их расположение, но всегда возвращался до того, как начинало темнеть, чтобы не попадать под горячую руку отца. В процессе своих походов он часто заходил на территорию Литл Вуд, где было много открытых детских площадок и где его толком никто не знал. Школы, в которые ходили дети Коукворта и Литл Вуд были разными, хотя и встречались изредка на каких-нибудь общих соревнованиях. Тем не менее, сейчас ни одному ребенку в этих местах Северус знаком не был, а значит и нападения в спину можно было не ожидать. Северус много наблюдал за детьми на площадках. Отмечал маленьких детей в сопровождении взрослых женщин, которые вытирали им сопли, выдавали воду и печенье. С интересом разглядывал мальчишек, которые гоняли стайками и устраивали мелкие шалости, вроде шариков с водой в летний зной. Это были детские игры по сравнению с теми хулиганствами, что мог бы устроить сам Северус, однако он не хотел, чтобы и в этих краях его считали странным и чужим. Он и без того выделялся на фоне светлых пшеничных, рыжих и каштановых волос местной ребятни своими черными волосами и странной одеждой. Семья Снейпов была недостаточно богата, чтобы приобретать Северусу новую одежду, а потому мать брала ношеные вещи у тех, кто приходил к ним за ее помощью. Иногда Северусу казалось, что им специально отдавали совершенно негодную одежду. Непонятные кружевные рубашки, штаны невнятного серо-сизого цвета из грубой ткани. Неужели такие же вещи носили и другие дети? Северус подобного не замечал. Но с особым интересом, Северус рассматривал девочек. Они всегда были опрятными, даже если их одежда явно была ношеной или даже грязной. Мальчик наивно удивлялся тому, как этим странным девчонкам удается постоянно выглядеть так, будто не они только что лазили через забор, хотя он определенно видел именно эти темно-каштановые кудри, пролезающие в дыру. Девчонка, которая сегодня привлекла его внимание присела на скамейку на площадке, оглядываясь вокруг слегка затравленно. Это была девочка его возраста, немного щуплая, с курносым носиком и веснушками. Самой ее отличительной чертой можно было считать кудри. Они были огромными и девочке определенно требовалась помощь взрослых в укрощении этой гривы. Лицо у нее было слегка смуглым, отличающим ее от других детей на площадке. Девочка, видимо, недавно приехала в новое место, поскольку не присоединялась ни к одной из сложившихся компаний и только приглядывалась, к кому могла бы подойти и познакомиться. Северус, сидя на качелях, смотрел, как девочка подошла к одной из групп других девчонок, но те быстро начали дразниться и новенькая отошла. Она продолжала подходить к разным группам, но кажется, никто из других детей не спешил знакомиться с новенькой девочкой и брать ее в свой круг общения. В конце концов, устав от постоянных отказов, смуглянка присела на скамейку. Северус видел со своего поста, как девочка облегченно вздохнула и взяла лежащую рядом книжку. Несколько минут ничего не происходило и девочка успела погрузиться в историю настолько глубоко, что потеряла всякое внимание к окружению. Однако расслабляться ей определенно не стоило, ведь со спины к ней подкрадывались мальчишки, которые вылили на светленькое платье грязную воду из ближайшей лужи. Девчонка взвизгнула от холодной воды, струящейся по ткани, вскочила со скамейки и кинулась на мальчишек с кулаками. Те с дикими криками разбегались в разные стороны, пока девочка пыталась поймать хотя бы одного из них, чтобы как следует проучить. Мальчишки, по мнению Северуса, выбрали грамотную тактику: пока девочка гналась за одним, несколько других останавливались и начинали дразнить ее «грязной». Тогда девочка разворачивалась и пыталась поймать другого обидчика, однако тот удирал, а его место занимал тот, за кем она гналась перед этим. В конце концов, смуглая девочка не выдержала и заплакала. Она, рыдая, вернулась к лавочке и обнаружила, что пока она бегала, ее книгу тоже испачкали. Тогда слезы полились еще сильнее. Северус мог ее понять. Если бы его книги подверглись подобному, он вероятно, не смог бы успокоиться несколько часов. Северус с удивлением огляделся. Он привык, что на плач ребенка всегда прибегал кто-то из других взрослых, однако в данном случае, никто не спешил помочь девочке, хотя даже ему, восьмилетнему мальчику, было очевидно, что девочка не может успокоиться сама. Тем не менее, другие женщины на площадке отвели своих детей подальше от рыдающей смуглянки и продолжали лишь с укоризной смотреть на нее, ожидая, когда же девочка наконец покинет свое место. Северус не знал, что ему делать. С одной стороны, мать всегда говорила ему, что следует опасаться других людей. С другой, девочке определенно требовалась помощь. Но не сделает ли он хуже, если вмешается? Его ведь могут начать выгонять из этого места, если заметят, что он помогает той, кого местное детское сообщество определенно сочло изгоем. Однако девочка выглядела так одиноко, сидя на лавочке в грязном платье и пытаясь не менее грязными руками оттереть страницы книги. Пока Северус думал, как ему поступить, на площадку прибежала чернокожая женщина. Северус никогда таких не видел раньше. Он и не думал, что бывают люди, цвет кожи которых так разительно отличается от его собственного. Женщина обняла дочку, забрала у нее книжку и, презрительно оглядев других женщин на площадке и задрав подбородок, пошла в сторону аккуратных домиков, крепко сжимая в руках руку девочки. Еще немного понаблюдав за интересной особой, Северус все-таки покинул площадку, отправляясь к себе домой. Ему предстоял долгий переход по лесу, пусть он даже знал в нем каждую тропку.