Лунный характер

Я сижу на скамье в парке, глядя вослед проходящей семье. Мне опротивел свет. Это январь. Зима Согласно календарю. Когда опротивеет тьма. тогда я заговорю. Иосиф Бродский

Человеку плохо спалось. Всю ночь его мучали туманные картинки, всплывающие, неоконченные, тревожные, быстро сменяющие одна другую. Ему пришлось встать раньше взведенного будильника, выпить стакан холодной воды и отправиться на балкон, чтобы долго и бестолково рассматривать свой двор. Этот человек не курил. Он не любил и кофе. Он не любил и людей, и того, что они, как правило, любили. Зачастую, предметы их любви и привязанностей, он считал бесконечно скучными. Пока человек не встретил женщину. Он почесал подбородок, потянулся и вернулся в комнату. Опустился на неубранную постель и взглянул на шкаф напротив, на фотографию в серой рамке. С фотографии куда-то в сторону смотрела женщина. Та самая. Красивая женщина. Женщина, которую человек любил. Фотография была нечёткая, пожелтевшая, с надорванным уголком, который он бережно подклеил несколько лет назад. Фотографию он украл. Давным-давно. Очень давно. Человек закашлялся. Женщина на него не смотрела. Продолжала глядеть как и много лет назад - в сторону. На фотографии почти не осталось цветов. Женщины не стало давно. Но даже прежде она никогда и думала на него посмотреть. Человек накинул на плечи одеяло, продолжая исследовать снимок. Она была старше совсем немного, но немного это оно сейчас. Это сейчас два года не несут никакого значения, но тогда они стали решающими. Он не успел. Не успел такой малости - вырасти. Она вышла замуж в 18. За красавчика и умника в хорошем костюме. Человек его ненавидел. Человек ненавидел Его до самой Его смерти. Даже после смерти, человек Его ненавидел, потому что страшно обманулся. Он думал, смерть станет подарком, думал теперь она начнет смотреть на него. Однако, она не прожила вдовой долго, не выдержала разлуки. Она завяла за считанные годы. Так и не взглянув. Человек снова закашлялся. Теперь остались только он, его разбитое горем сердце и девочка. Ее девочка. Человек ждал много лет, очень много. Ему было 16, когда она родилась. Теперь ему стукнуло 56. Он видел как девочка росла. Как начала ходить, хватаясь ручками за хохочущего отца. Видел как стояли слезы счастья в глазах ее матери. Видел, как девочка пошла в школу. Как сменилась черная юбка черными брюками. Как она вытянулась, как опустила волосы, как менялась. Видел, как она ходила домой сперва за руку с мамой, потом с папой, потом одна. Потом с мальчиком из другого класса. Потом одна. Потом с женщиной. С женщиной она ходила долго, человек видел, как они прогуливались по парку поздней осенью. Тогда он впервые нашел в девочке сходство с матерью. Тогда в ее лице было что-то особенное, что-то, что было в лице ее матери. Но такой ее мать он видел только рядом с супругом. Он ненавидел это странное сияние в глазах. Ненавидел и мечтал, чтобы такие же глаза смотрели на него с тем же сиянием. Потом девочка перестала ходить в школу. Это была холодная зима, долгая. Той зимой женщина стала вдовой. И девочка, когда вернулась в школу, снова ходила домой одна. До самого конца. А потом девочка исчезла. Он ждал ее долго. Искал ее долго. Искал несколько лет, пока не нашел. Женщина вместе со своей девочкой улетела, покинула дом, вероятно, чтобы забыть о горе. Он поехал следом. Пока он обживался и пытался наладить дела, он проглядел женщину. Ее не стало совсем скоро. Совсем рано. Он не успел. Не успел самую малость. Все что осталось от нее - девочка. Все, что осталось у него - разбитое горем сердце. И девочка. Ее девочка.