Лунный характер

Мы совпали, еще не зная ничего о зле и добре.

И навечно совпало с нами это время в календаре.

Роберт Рождественский

Машина снова вильнула, заставляя Марию инстинктивно сжать пальцы, ища опору. Лаура размеренно поглаживала ее руку, наслаждалась интимностью контакта и надеялась, что ехать ещё далеко. К обоюдному разочарованию, уже через пару минут они свернули во двор и остановились. — Не уезжайте, — попросила Лукина таксиста, вышла и, придержав дверь, подала руку Маше. — Спасибо. Снова неловкость. Снова едкое нежелание прощаться. Лаура Альбертовна затянула пальто туже, как будто его ремешок мог удержать желание остаться. — Ну полно, это не последняя встреча. Мы увидимся через день ровно в половине первого в моем кабинете. — Знаю. — Мария подняла руки для объятия. — Можно? — Нужно. Женщина осторожно прижала ее к себе, погружаясь в тепло и приятный аромат, по которому успела соскучиться. Ведь именно с тех пор она полюбила корицу, когда впервые обняла эти хрупкие плечи. Именно с тех пор мягкое одеяло казалось ей недостаточно уютным и теплым. С тех пор, ромашковый чай она готова променять на какао или кофе, но с корицей. В цвет ее глаз. В нотку ее аромата. В частичку ее присутствия. Мария погладила ее по спине и отпустила. Запустив руку в сумку, девушка выудила смятый тетрадный лист и протянула Лауре. — Извини, я не думала, что все же отдам его. Ступай. Не будем заставлять человека ждать. — Мария кивнула в сторону водителя. — И спасибо за вечер. За все. — К твоим услугам. — Лукина галантно склонила голову на бок и, не желая больше мучить друг друга, не оглядываясь вернулась к машине. В салоне было темно, потому ей пришлось томительно ждать, когда она наконец переступит порог своего дома и сможет прочесть содержимое. Слепо глядя в окно она думала, что ничего хорошего там найтись не должно, ведь Третьякова была зла на уроке. А если так, может это прощание? Или злая шутка, чтобы ее проучить? Лукина нервничала. Доверять, как правило, ей не приходилось, а уж тем более верить в лучшее. Дорога обратно ощущалась намного дольше, нетерпение начинало серьезно досаждать, а к нему присоединились и забытая на время головная боль и усталость, которых Лукина не замечала, пока Маша была рядом. «Целительный мой человек» с нежностью подумала она. Погодите. «Мой?» — С вас 540 рублей, — прервал мысли водитель. Лукина расплатилась и поспешила к дому. Ступеньки, дверь, подъезд. Звук пришедшего в движение лифта она знала так хорошо, что по скрипу или очередному глухому щелчку могла с точностью определить, какой этаж он проезжает. И вот четвертый, третий, второй, первый. Уже в лифте она достала из кармана пальто скомканный лист, перешагнула порог, разворачивая его и не глядя сунула ключи в замочную скважину. Два оборота, «щелк» выключателя и не разуваясь, не снимая верхней одежды, стоя у самых дверей, она начала читать.

В надменности и строгости рабочей

Вы холодны, натянуты стрелой

Спустить ее — и в тишине полночной

Она пронзит сердечный мой покой.

Я не боюсь.

Ни Ваш глубинный голос,

Ни хищный взгляд, ни стан мне не страшны,

Но холод Ваш крадётся словно полоз

И кольца его черные сильны.

Я не боюсь.

И пусть меня за это

Распнут и проклянут — мне все равно.

Я не желаю больше видеть света,

Коль Вас под ним мне видеть не дано.

(автор ваш покорный слуга enyaross)

Лукина тихо выдохнула и прижала листок к груди, отпуская мучавшие ее переживания. Мартин сверкнул глазами с другого конца коридора, глядя на хозяйку, как на сумасшедшую. — Ох, дорогой, я не кормила тебя утром! — вспомнила Лаура и поспешила на кухню. Чуть позже, устроившись в своем кресле, она ещё раз перечитала стихи. Мария действительно была самим очарованием, думала женщина, раз будучи обиженной и злой сочиняла вовсе не о расправе над виновницей. Женщина улыбнулась себе под нос. Кот запрыгнул к ней на колени и покрутившись, потерся мордой о ее подбородок. — Да, мой мальчик, я тоже тебя люблю, — приговаривала она, нежно лаская пушистые черные щеки. — Завтра я весь день твоя, обещаю. Свой выходной она провела в делах: часть дня ушла на генеральную уборку последствий встречи с Поляковой, а с обеда до глубокого вечера пришлось заниматься отчётами о практике и проверкой недавних сочинений. Среди них была и Машина работа, сравнение раннего и позднего творчества Маяковского. Как оказалось, он был одним из любимых ее поэтов, конечно, после Северянина, Цветаевой и Ахматовой. Читать Марию Лукиной особенно полюбилось вовсе не из-за предвзятого отношения, нет. Работы девушки были одними из немногих, которые не приходилось проверять и исправлять. Только здесь она могла расслабиться и получать удовольствие от стройных мыслей, выведенных в не менее стройные буквы. Почерк девушки безупречно передавал ее характер, тонкий, уверенный, местами с нажимом и острый, а местами мягкий и округлый. Покончив с делами, Лукина поднялась из-за стола и взгляд ее упал на оформленный уже отчёт. Практика подходила к концу. Ещё каких-то несколько недель и школу придется покинуть. Не сказать, что она будет скучать по претензиям Апротской и нелепым анекдотам Анатолия Ивановича, но все же этот опыт оставит в ней след. Горящие интересом глаза учеников, первые сочинения ее младшего класса, неловкие стихи девочки из 7А, которая доверила Лукиной стать ее самым первым читателем и критиком. Мария Третьякова, необычная девушка из 11-го «Б». Девушка, то подавленно тихая, то завидно смелая. Девушка с карими глазами в золотую крапинку. Девушка, влюбившая в себя очарованием и умом взрослую женщину, чье сердце оставалось холодно ко всему на свете, кроме, разве что, работы. Звонок вернул Лукину к реальности. — Слушаю. — Поздравь меня, Лара! — раздался радостный голос из трубки. — Им понравилось?! Поля, я же говорила! — Да-да-да, ты была права. Это надо отпраздновать! — У меня уроки завтра. Я не могу себе позволить еще раз заявиться в школу в таком расположении. — Так это завтра, Лара. Ну же! — Только самую малость. — вздохнула Лукина, отдавая себе отчет, что «малость» никогда не доставалась ей в компании Поляковой. Теплый свет ресторанных люстр удачно окрасил ее волосы в медовый блонд, придавая особого изящества. Платье цвета красного вина с плиссированной юбкой выглядело роскошно. Она чувствовала себя роскошной. Сладкий аромат духов, идеальная укладка локонов, вечерний макияж — мужчины соседних столиков проводили ее восхищенным взглядом, а женщины завистливым. Полякова, ожидавшая ее за столом, довольно улыбалась. Выглядела она не менее эффектно, волосы были собраны на восточный лад, а черный костюм в замысловатых золотых узорах подчеркивал ее исключительность. — Лара, ты, не побоюсь этого слова, безупречна. — женщина вежливо кивнула в знак приветствия. — Благодарю, — ответила кивком Лукина и опустилась напротив. — Интересный узор, что это? Китай? — Китай, — сверкнула глазами Полякова. — Приятельница привезла из командировки ткани…знает мою слабость. — И к слову о ней. Эта слабость оказалась твоей сильной стороной, не так ли? Рассказывай! Татьяна мечтательно расплылась в улыбке и начала рассказ о том, как инвесторы заинтересовались ее авторскими выкройками и предметами гардероба. Если большинство подхватывало последние модные течения, то Полякова была той, кто оказывался на шаг впереди и задавал стиль смелей и свежей. Лукина была бесконечно рада, что не она одна видела потенциал таланта подруги. Поддержка влиятельных друзей всегда открывает больше дверей, нежели просто вера и надежда, пусть и твердая, что все сложится. Так и сейчас, они, группа иностранных энтузиастов, были готовы распахнуть перед Поляковой будущее модельера с большой буквы. Сказать, что Татьяна сияла — не сказать ничего. Они позволили себе несколько бокалов вина и легко поужинали, отдаваясь, по большей части, беседе и рассуждениям о будущем, от мечтаний, до вполне реальных исходов. Лаура участвовала в разговоре и была искренне счастлива успеху Поляковой, но то и дело возвращалась мыслями к тому, что их ресторан находился едва ли не в квартале от дома Марии. Желание поглядывать в окно, в надежде заметить знакомый силуэт, было просто невыносимо. Как назло, и окно было прямо перед ней, и плотные персиковые шторы почти не закрывали его. Дело шло к девяти часам вечера, а людей на улице не убавлялось. Центр всегда жил своей жизнью, яркой, радостной, и вовсе не наблюдавшей времени. — Ты облюбовала местный вид из окна? — вежливо осведомилась Полякова, сложив приборы в тарелке крест-накрест. — М-м, подумываю предложить тебе маленький перерыв. — Поддерживаю! Лукина накинула на плечи пальто и взглянула в зеркало гардеробной. Убедившись, что макияж — равно как и все остальное — идеальны, она вышла за подругой на аллею. Они закурили у входа и синхронно сложили руки на груди. Избыток фонарей и подсветки на аллее манил сюда прохожих. Куда не глянь — чинно прогуливались молодые пары, на дальней скамье сидели пожилые супруги, а в воздухе стояло студеное спокойствие и праздничный уют. Жилые дома по обе стороны горели желтым светом, город не спал. Лукина взглянула в другую сторону и заметила очаровательного щенка лабрадора, заигрывавшего с большим, шоколадного цвета, псом. Присмотревшись, Лукина определила, что это легавая, название которой она не могла припомнить. Немецкий аналог сеттера, разве что, короткошерстный. — Взгляни, какая прелесть… — очарованно проговорила Лаура, наблюдая как щенок улегся на спину, подставляя взрослому псу живот. — Сто лет курцхааров не видела, — восхитилась Полякова. Молодые люди, девушка и, очевидно, ее парень, подхватили щенка на руки и о чем-то заговорились с хозяйкой курцхаара. Лукина подняла взгляд за их движением и удивленно охнула. — Что-то не так? — среагировала Татьяна. — Это она. — выдохнула Лаура Альбертовна и нервно стряхнула пепел с сигареты. — Кто она и где это? — С курцхааром. Это Маша. — Оо-хо-хо, — многозначительно выдала Таня, повеселев. — Это будет интересно. Никогда не видела тебя влюбленной. И такой…взволнованной. Лукина раздраженно закатила глаза. — А ведь я так и не спросила, вы же виделись в школе после нашего разговора? — Угу. И после школы тоже. — И что? — Она прекрасна, — только и сказала Лаура. Полякова скептично оглядела подругу и вернулась к изучению фигуры, которая только что помахала молодым людям и двинулась в сторону их ресторана. — О нет, — напряженно шепнула Лукина. — О да-а, — захихикала Полякова. Мария в клетчатом горчично-коричневом пальто медленно шагала вперед, задумчиво глядя под ноги. Собака смирно шла рядом, не торопясь, не отставая, выверенной, воспитанной походкой. Подняв голову, Третьякова не сразу заметила женщин, она слегка двинула поводком к себе, чтобы курцхаар не напугал ближайшую даму почтенного возраста. Поравнявшись с Лукиной и Поляковой, девушка явно почувствовала на себе пристальные взгляды и повернулась. — Лаура Альбертовна? Глаза сперва удивленно уставились на Лауру, а потом медленно опустились ниже. И ниже. И еще ниже. И, наконец, вернулись вверх, источая уже не удивление, но восторг. — Добрый вечер, — Лукина не сдержала гордой улыбки. — Доброго вечера — вторила ей Полякова, изучая девушку с ног, до головы. — Здравствуйте, — Мария только сейчас заметила Татьяну. — Позволь Вас представить, — Лукина поочередно повела рукой от Тани к Третьяковой. — Татьяна Полякова, мой близкий друг юности, Мария Третьякова - моя... — Лукина немного замялась, бросив теплый взгляд на девушку. — Ученица. — Рада знакомству, Татьяна...? — Алексеевна, но это совершенно лишнее. — Махнула рукой Полякова. — Приятно наконец Вас встретить. — Наконец? — любопытно уточнила девушка, придерживая поводок натянутым, чтобы не дать собаке сократить дистанцию. Лукина неоднозначно смерила Полякову взглядом, та кашлянула: — Лаура рассказывала мне о Вас, как о блестящей ученице и мастерице слова. — О, благодарю, — Мария стушевалась и слегка зарумянилась. — А кто эта очаровательная особа? — кивнула Лукина на курцхаара, давая собаке руку для знакомства. Мария явно расслабилась, не встретив боязни в поведении женщин, и позволила собаке понюхать протянутую ладонь. — Это Гéлла. — девушка почесала ее за ухом, поощряя. — Гелла, ты просто чудо! — заявила Лукина, поглаживая бархатную переносицу. Ласка моментально расположила Геллу к контакту, она живо пристроилась к ногам Лукиной и подставила спину. Мария не удержалась и воспользовалась моментом, чтобы полюбоваться преподавателем. Полякова не упустила этого, но сделала вид, что тоже увлечена новой четвероногой знакомой. Гелла счастливо виляла купированным хвостом и старалась захватить максимум внимания, вертясь между ними и «улыбаясь» женщинам. Мария даже не пыталась ее удержать, зная, что во-первых, это совершенно бесполезно, а во-вторых, и Лаура Альбертовна и Татьяна явно симпатизировали ей как родной. — Извини меня, — Лукина все же выпрямилась и поправила пальто на плечах. — Крупные собаки моя давняя слабость. — Лара всегда мечтала о собаке, но когда пришла пора - завела кота, — рассмеялась Полякова, дружески толкая Лукину локтем. — Обстоятельства, — невинно пожала плечами женщина и тоже улыбнулась. Мария сдержала смех, неловко поглаживая прижавшуюся собаку. Такой раскрепощенной и открытой Лауру она еще не видела. Женщина выглядела даже моложе, чем обычно, улыбаясь ей в свете вечерних фонарей. Вдруг, как опомнившись, Мария взглянула на наручные часы и помрачнела. — Я прошу прощения, мне нужно идти. У меня ещё куча дел по учебе.. — Так скоро? — Полякова явно желала продолжения. — Таня! — одернула ее Лукина. — Да, безусловно, Мария. Я была рада Вас видеть. — Это очень взаимно! Приятного Вам вечера. — девушка похлопала себя по бедру, подзывая Геллу. — Пойдем, малышка. Собака послушно поднялась и заняла свое место слева от хозяйки. — Поля. — Лукина повернулась с молящим выражением лица. — О, я не сомневалась, что ты попросишь. — Ехидно хохотнула Полякова. — Я знаю, что это ужасно неприлично с моей стороны. — Я закажу десерт, иди, — кивнула женщина, не желая задерживать подругу. — Ну же, быстрей! — Поля, ты святая! — благодарно обняла ее Лукина и поспешила за Марией. Легко нагнав девушку, она замедлила шаг, оказываясь по правую от нее руку. — Ты не будешь против, если я ненадолго составлю тебе компанию? Мария испуганно дернулась и сбавила шаг. — Извини, я не хотела тебя напугать. — Все в порядке. И нет, против не буду. Только рада, — задержав взгляд на лице спутницы, ответила девушка. — Любоваться тобой еще немного — истинный подарок. Лукина, не ожидая такого открытого комплимента, смутилась. Третьякова явно была рада произведенному эффекту — она улыбалась себе под нос, сворачивая с аллеи на тротуар вдоль дороги. — Спасибо. Ты не говорила, что любишь собак. Мария, отстегивавшая в этот момент карабин поводка, хмыкнула. — Люблю, — согласилась девушка, — Но в душе я больше кошатница… Гелла исключение. — Вот оно что, — Лукина проводила взглядом стройную тень курцхаара, стремительно удалявшуюся в темноту деревьев. — Нам следовало бы поменяться. — Или съехаться, — пошутила девушка. Они обменялись смеющимися взглядами и свернули во двор. Лукина примерно представляла, где они находятся. В прошлый раз такси завезло их с другой стороны, значит отсюда им нужно было миновать один или два дома, чтобы выйти во двор Маши. Здесь атмосфера была совсем другой, многие окна еще горели светом, но вокруг было темно и тихо, в контраст оживленной аллее. Лукина незаметно для себя закурила и пихнула зажигалку к карман пальто. Мария молча нашла ее руку в воздухе и легонько погладила по внутренней стороне ладони. — Осторожно, — шутливо заявила Лукина, желая разбавить неуверенность, — Ты в темном переулке с взрослой, может немного заигравшейся с шампанским, женщиной. Мария подняла брови. — Звучит слишком хорошо, чтобы испугаться. — Я предупредила. — Гелла! — негромко окликнула девушка, намекая собаке быть ближе. — И что мне грозит? У меня вон, есть защитница. Лукина вдохнула дым, сверкнув сигаретой в темноте. — Защитница, которая от меня без ума. — Как и я. — Спокойным тоном заметила девушка. Они проходили дом, стоящий ребром и Мария остановилась, оглянувшись. Гелла занюхалась где-то позади. Пока Третьякова вглядывалась в те́ни, Лаура вглядывалась в ее лицо. Ее кожа отдавала удивительным, холодным сиянием, внимательные глаза казались черней темноты вокруг, губы слегка приоткрыты…почти как в ее рисунке. Почти как в ее наглых мыслях... Лукина не знала, виной был лишний бокал шампанского или всплывшие внезапно в памяти слова Поляковой «Сделай что-нибудь или, в конце концов, позволь сделать что-нибудь ей». А может виной непозволительная, притягательная красота ее че́рт, этой очаровательной девушки. Послышался шелест Геллы где-то поблизости. Мария заметно расслабилась и повернулась к женщине, застав ее на самых пикантных мыслях. Мелькнул тот самый странный взгляд, что уже замечала раньше Лукина. Потемневший, неясный, бессовестный. Зрительная дуэль продлилась секунды, прежде чем взгляд Марии упал ниже, на губы в опасной близости и соблазнительной темноте. Это был зеленый сигнал. Мягко задев ворот пальто девушки, Лукина с легким нажимом повела руку выше, запечатлевая жаром в теле спутницы траекторию движения кисти. Мария не сводила глаз с ее лица, лишь слегка подаваясь вперед, навстречу ее руке. Пальцы осторожно проскользили по горлу, не сжимаясь, не желая спугнуть. Лукина глубоко вдохнула пьянящий круче любого шампанского, пряный аромат и притянула ученицу ближе. Они коснулись лбами, словно в трансе, в воцарившейся вокруг них гробовой тишине, опустившейся будто купол. Горячее дыхание на губах. Ее дыхание на Ее губах. Лаура почувствовала на талии осторожные прикосновения Третьяковой. Короткое движение наверх, неторопливое вниз и они напряженно сжались, вызывая шумный выдох женщины. Мария не выдержала пытки первой и нетерпеливо качнулась вперед, ловя губы Лукиной, накрывая, захватывая, требуя. Медленно. Мучительно. Тягостно. Лукина отступила под ее напором, но уперлась в холодную стену. Пальцы, все еще покоившиеся на шее девушки судорожно дрогнули. Она отстранила от себя Марию, хватая воздух, глядя в бездну почти черных глаз напротив. — Маша… — Не останавливай меня, — уверенно прошептала Третьякова. — Только если ты не хочешь. Девушка помедлила, ожидая ответ. Ответа не было. Лукина посмотрела на нее сверху вниз и позволила себе коснуться удивительно мягких волос. Пальцы буквально утонули в них, холодных, струящихся, золотых даже сейчас, в почти полном отсутствии света. Мария закрыла глаза, наслаждаясь. Тогда Лукина и ответила, увлекая ее в поцелуй. Неожиданный, порывистый, нахальный. Вторая рука решительно скользнула вверх, за спину девушки, прижимая ее ближе, настолько, насколько это было возможно, только бы всю, без остатка и только ей, Лукиной. Только ей одной. Мария в ответ лишь сильнее вдавила женщину в стену, получив тихое «ох» в губы. Ее руки нагло распахнули пальто, коснулись тонкой ткани платья, заставляя Лауру Альбертовну, властную женщину, покорно вздрогнуть. Одно движение рук чуть выше и Лукина прервала поцелуй. — Нет. — Нет?.. — тихо, возмущенно переспросила Третьякова, недобро блеснув глазами. — Нет, — мягко повторила Лаура. — Не здесь. Девушка облегченно выдохнула. Лукина опустила руки ей на плечи, стараясь выровнять дыхание, потом аккуратно приблизилась и оставила короткий, быстрый поцелуй на горячих губах. — Не злись на меня. Тебя ждут, — оправдательно выдохнула женщина, — Меня тоже. Мария, тяжело дыша, опустила голову и обняла Лауру Альбертовну, скрепив руки под пальто, успокаиваясь. — Ты невероятная, — прошептала Лукина, целуя ее в макушку, обнимая в ответ. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они отступили друг от друга. Мария оглянулась, бедная Гелла все это время сидела у их ног, охраняя уединение женщин. Любовно погладив ее и извинившись, они направились в сторону дома Третьяковых, бок о бок, в комфортном, теплом молчании, просто наслаждаясь обществом друг друга. Прощаясь, Лукина легко коснулась ее подбородка, заставляя взглянуть в глаза. — Ты невероятная. — твердо повторила она, вглядываясь в золотые крапинки глаз Третьяковой. — Вы прекрасна, Лаура Альбертовна. - выдохнула Третьякова. Когда ее тонкая фигурка с сопровождении Геллы скрылась за дверью подъезда, Лукина поспешила обратно, пытаясь унять дрожь в ногах и бешеное сердцебиение. Полякова дождалась ее, и вместо ожидаемого негодования, выразила лишь нетерпение и азарт. - Лара, выкладывай, - сходу потребовала она. Лара села за стол и сделала большой глоток шампанского. - Лара, да? Да?! - Да, - закивала, широко улыбаясь, Лаура.