Лунный характер

Мы увидались бессловесно, Мы содрогнулись — каждый врозь. Ты улыбалась мне прелестно, Я целовал тебя насквозь.

Игорь Северянин

В кабинет постучали. После одобрительного «Войдите» в класс вплыла Апроцкая, оценивающе оглядываясь. Лаура повернулась и отложила ручку. — Добрый день, Тамара Степановна, — сухо приветствовала женщина. — Привет, отлично, что я тебя застала, — слащаво улыбнулась директор, любопытно разглядывая сегодняшний образ женщины. «Отлично, что я тебя застала» как будто Лукина не должна была сейчас сидеть здесь, в разгар рабочего дня. Хотелось раздражённо закатить глаза, но она воздержалась. — Есть разговор. — Слушаю, — Лукина закрыла блокнот и поверх очков выжидающе смотрела на алчную физиономию начальницы. — Вчера мне стало известно, что Виктория Павловна, штатный учитель литературы, неудачно упала на льду и повредила ногу. — директриса сделала паузу и многозначительно посмотрела на Лауру. — Я бы хотела, чтобы ты задержалась здесь до полного ее выздоровления. — Я очень сочувствую Виктории Павловне. Как долго и на каких условиях вы предлагаете оставаться? Апроцкая не скрыла неприятной усмешки. — Мне нравится твой подход — сразу к делу, да? Врачи сказали, у нее перелом бедра. Восстановление от 6 до 12 месяцев. Я предлагаю тебе поработать на полставки. — С какой стати на пол? — Лукина спокойно сложила руки на столе и подалась вперед, ближе к собеседнице. — У тебя недостаточно опыта. — Разве? Три года обучения за спиной, год практики и три диплома дополнительного образования. Пока я здесь на практике, по условиям, согласованным школой и университетом — я не в праве требовать зарплаты, но если Вы предлагаете мне работу, полный перечень обязанностей и ответственности прошлого педагога — за полставки я не проведу и половины урока. Апроцкая понимающе кивнула и нисколько не смутилась напору Лукиной. — Ты мне нравишься, Лаура, — после маленькой паузы заключила она. — Я такая же, всегда забираю свое любой ценой. Хорошо! — Тамара Степановна хлопнула пухлыми ладошками. — Считай, договорились. — В таком случае, я окажу школе услугу, Тамара Степановна. — Лукина победно откинулась на спинку стула и холодно улыбнулась. Директор встала и направилась к выходу. — До скорых встреч, — бросила она через плечо. — С Вами приятно иметь дело. — соврала в ответ Лаура Альбертовна. Когда Апроцкая покинула класс, Лукина расслабленно потянулась, радостно напевая какой-то случайный мотив. Это прекрасная новость, просто замечательная. Теперь она вольна остаться и провести здесь столько времени, сколько будет угодно ей одной. Она сможет довести до экзаменов своих ребят и закончить год вместе с ними. С ней. Лукина представила, как обрадуется Маша и расплылась в ещё более широкой улыбке. Если бы кобра перед броском улыбалась — выглядела бы она именно так.

М.В.

Со звонком на перемену, она вышла из кабинета как всегда — с гордо вздернутым подбородком, идеальной осанкой и выправкой девушки, способной одним взглядом заставить гранит науки дать трещину. И хотя сегодня в ее планы входило то, на что Мария никогда не была горазда, в душе не было ни капли сомнений. О, именно так. Сегодня она собиралась прогулять, и прогулять не какую-нибудь физкультуру, а историю. Историю. Вторую в списке ее любимых дисциплин, после литературы, разумеется. И все потому что она твердо знала, у Лауры Альбертовны будет в это время окно, а значит она сможет договорить то, что недосказала тогда, в переулке. Впрочем, речь наверное даже не о словах, потому что Маша впервые собиралась выразить свои чувства иным способом, не прибегая к лаконичным, изящным речевым оборотам. Долгожданный звонок к следующему уроку и, вместо того, чтобы подняться на четвертый этаж, девушка стремительно спускается на второй. Одно крыло, долгий коридор, поворот, ещё поворот, другое крыло. Наконец, она уже стоит перед дверью, на секунду замявшись и обдумывая, как объясниться за свой преждевременный визит. Пока волнение не успело разрастись и схлопнуть ее в свою пасть, она подняла руку, выдохнула и постучала. — Да? — довольно жёстко прозвучало в ответ. Мария опустила кисть на дверную ручку, коротко сжала ее и, решившись, надавила. — Добрый день, — шагнула девушка в кабинет, закрывая за собой дверь. — Я… Слова, отрепетированные в мыслях с десяток раз, дружно застряли где-то поперек горла, рассыпались, разбились о женщину, лукаво улыбнувшуюся и присевшую, в привычной манере, на стол. — Кажется, вы удивлены больше, чем я. — снисходительно смерила ее взглядом Лаура Альбертовна. Вместо обычного костюма или строгого платья она сегодня предпочла зауженные брюки, удачно подчеркнувшие округлость бедер, провокационную полупрозрачную блузу и небрежно наброшенный на плечи пиджак. Безусловно, не стоит уточнять, что Лаура Лукина была исключительно в черном. «Черный определенно ее цвет» мелькнуло в мыслях девушки. Образ был закончен невысоким хвостом, с эффектно выпущенными на лбу прядями, справа и слева, а очки в узкой оправе заостряли и без того хищные черты лица. — Я подумала…кхм, я решила, Вы…ты…будешь не против, если я проведу этот урок с тобой? — прерывисто забормотала девушка, задержав взгляд на уровне своего роста. — Выше. Дождавшись недоумевающего взгляда Лукина добавила — Глаза, дорогая. Они выше. Мария смущённо скосила глаза и улыбнулась. Как бы лучше сказать? Она не собиралась допускать нелепой ошибки и ляпнуть что-то вроде «сегодня ты особенно прекрасна», словно бы только сегодня. Маша терпеть не могла мужчин, дозволявших себе такую глупость. — Вы невероятны, Лаура Альбертовна. Кажется, я была не готова к такому роскошному образу, извините. — виновато улыбнулась девушка и опустила сумку на ближайшую парту. — Благодарю, Мария. Пожалуй, реакции лучше я и не ожидала. — усмешка всё не сходила с ее лица, добавляя уникальной соблазнительности. Так выглядит хищник. И хотя она, Третьякова Мария Владимировна, пусть юная и неопытная в любовных делах, она никогда не признала бы себя жертвой — ее строптивости мог бы позавидовать молодой дикий жеребец, не знавший ни седла, ни удил — сейчас, в эту минутную, неожиданную слабость, глядя на возвышающуюся перед собой Лукину, такую обольстительно самодовольную и властную — ей хотелось бы смириться с судьбой добычи. Лаура Альбертовна словно прочитала ее мысли, потому что, поискав что-то за спиной, она протянула Маше ключи, не сказав ни слова. Девушка молча, подчиняясь невербальной воле учителя, как под гипнозом взяла связку и вернулась к двери. Железо мягко вошло в скважину, легко провернулось влево, но внезапно потеряло контакт с пальцами, когда по талии вдруг скользнули чужие руки. Мария резко вдохнула и на мгновение замерла. Руки едва ощутимо касались свитера, поднимаясь выше осторожно, играюче обвели плечи, но снова устремились вниз. Нырнув дальше, совершенно бестыжим образом, Лукина позволила себе прокрасться пальцами по ровной линии пресса и обеими руками охватить грудь девушки, поддавшись порыву — прижимая ее к двери. Растерянность мигом сменилась пьянящим удовольствием, жар от тела позади разливался по ее собственному, синхронизировался, взаимообменивался, делился. Она отвернулась и выгнулась навстречу женщине, поддаваясь ее прожигающему одежду теплу. Преодолев секундное сопротивление, Мария все же развернулась лицом к Лукиной, и бесстрашно заглянула ей в глаза, дыша в губы напротив. Женщина молчала. Ее взгляд, словно штормовое море, потемневший, прищуренный, метался между глазами и губами девушки. Мария начинала ощущать вкус своего влияния, разогревающего кровь не хуже крепкого спиртного. Губы вырисовали сардоническую улыбку. Как довольная кошка, Мария оперлась спиной о дверь, глядя на Лукину снизу вверх. — Чего ты ждёшь? — мягко поинтересовалась девушка. — Поцелуй меня. Эта просьба была из ряда тех, которых не произносят дважды. Но Лукина не поддалась. Женщина надменно подняла брови и сжала губы. — Нет. Это ты меня поцелуй, маленькая диктаторша. Мария оскорблено открыла рот, но глаза ее смеялись. Она оттолкнулась от двери, привстала на носочки и обвила пальцами шею Лауры настойчиво маня женщину к себе. Лукина и не думала сопротивляться. Едва коснувшись губами, Третьякова обхватила своими ее нижнюю, потягивая, кусая, заставляя сместиться ещё ближе, ещё ниже. Руки запутались, требуя пути перехвата. Плечи, талия, бедра, Лукина стремительно падала вслед за ней в овраг полной безответственности и безотчётности действий. Закружив девушку за собой, она увлекла ее на крайнюю в ряду парту, и резко усадила верхом, получив томный полустон под скрип древесины. Дыхание сошло с ума, лёгкие отчаянно просили воздуха, но ни одной, ни другой, не было до них дела. Не сейчас. Лёгкий напор уверенных рук и строгая юбка Марии поползла вверх. Она отстранилась, удерживая Лукину за шею, не позволяя ни отвернуться, ни сократить дистанцию. Зрительный контакт, война за власть, разыгравшаяся посреди класса, звучала в шумном дыхании и шелесте одежды и…в ту же секунду оборвалась звучным стуком в дверь. — Чт.. — Нет. — едва слышно слышно перебила Лукина, молниеносно закрыв ей рот ладонью и покачивая головой.

***

Утро того же дня

Л.А.

От звонка до звонка Лукина с нетерпением ждала урока с 11-м классом. Тяжёлая ночь после короткой прогулки с Марией была ей обеспечена, поэтому с утра, будучи в кокетливом настроении, она позволила себе надеть самые узкие брюки, элегантную черную блузу, ткань которой весьма вызывающе просвечивала при нужном освещении, а сверху пиджак, и тот - исключительно ради приличия. Более чем эффектный вид, надо сказать. В этот день она надеялась всего на две вещи: встретить Третьякову и не встретить Анатолия Ивановича. Вторая надежда не оправдалась, стоило ей переступить порог буфета, где она собиралась выпить кофе после изматывающей, заряженной Третьяковой ночи. Сна ей катастрофически не хватило, ибо уснула она поздно и с трудом, а сны оставляли желать и желать. Желать, несомненно, большего, пропитанные от и до корицей, близостью и изощрёнными, искусительными образами. - Лаура Альбертовна... - заискивающе протянул физрук, предварительно присвистнув. - Вы просто огонь! Ничего более изящного из его уст ожидать и не следовало. Лукина отметила для себя, что это, вероятно, наиболее изысканный комплимент его лексикона. - И вам доброе утро, Анатолий Иванович. - безучастно откликнулась женщина, принимая от буфетчицы свою кружку с кофе. - А говорили-то, что кофе не любите. - Покачал головой физрук облокотившись о колонну. - Что не люблю не говорила. Сказала, что не пью. Не пью после работы с малознакомыми Анатолиями, - отмахнулась Лукина и поспешила к выходу, но спортивный костюм снова оказался рядом. - Обижаете, Лаурочка, разве ж я какой чужак Вам? Работаем жыш почти бок о бок. Вы сверху, я снизу. - физрук ненадолго замолчал, обдумал сказанное и прыснул. - Это не предложение, не подумайте! Хотя я бы не отказался. - А я откажусь. - брезгливо поморщилась Лаура. - Прошу меня извинить, остаток утра я предпочту провести в одиночестве. Хорошего дня, Анатолий. С этим она второпях свернула к лестнице, слегка пролив часть горячего кофе на ступеньки, и искренне проклиная себя за неумение открыто грубить.