Вэй Усянь в разных амплуа

***

— Даочжан…       Когда дождь внезапно перестал лить на лицо, Се Лянь одним глазом глянул на вторженца. Перед ним сидел мальчик не старше десяти лет, одной рукой обнимая свои колени, а другой держа над ними потрепанный временем зонт. — Вы в порядке? Почему вы лежите в грязи? — он очаровательно нахмурился. — Может, — Се Лянь открыл второй глаз, — я наслаждаюсь солнцем?       Скептически одарив взглядом серое небо, где и намека на солнце не было, ребенок что-то неразборчиво пробормотал себе под нос, и уже громче обратился к нему: — Вы перегрелись, Даочжан?       Се Лянь зашелся внезапным хохотом, и успокоился далеко не сразу, чувствуя себя иррационально уязвимым и шатким. Он с дрожью вздохнул и медленно сел, поправляя шляпу-доули обратно за спину — губы нехотя скривились в ласковой улыбке, когда ребенок, двигаясь в такт с ним, наклонил зонт, продолжая скрывать его от дождя. — Я в порядке.       Ребёнок подставил ладонь под щеку, выглядя более недоверчивым, чем можно было подумать. — «В порядке» это «в порядке», или «в порядке» это «людям обычно всё равно, что мне больно, поэтому я говорю, что всё в порядке»?       Се Лянь безмолвно уставился на него. — Что? — он надулся. — В жизни бывают плохие дни, нормально чувствовать себя плохо. — …Скорее плохие годы. — Фыркнул Се Лянь, скрещивая ноги. Он поправил уже далеко не белые одеяния, и похлопал по коленям. — Всё ещё. — Ребёнок пожал плечами.       После нескольких минут молчания, Се Лянь наконец собрался с мыслями, и сосредоточил своё внимание на маленьком госте, чья рука даже не дрожала, хотя он уже довольно долго держал зонт на весу. При первом взгляде, он дал ему не больше десяти, но сейчас он мог сказать, что ребенку едва ли исполнилось восемь. Худой, но не слишком. Черное-красные одежды не новы, но аккуратно зашиты и выстираны; на ногах старые чёрные сапоги, и волосы, перевязанные алой лентой в высоких хвост. Хватка на ручке зонта крепкая и уверенная, но взгляд серых глаз, направленных куда-то в сторону, казался ему глубоким; повидавшим очень многое. Было ли это дитя старой душой?       Из мыслей его выдернул резкий хлопок. Се Лянь недоуменно моргнул, наблюдая, как ребенок встал и одной рукой отряхнул штаны. И только потом выглянул из-под зонта, вскоре закрыв его и спрятав за спину. — Ах, ваше настроение, даоджан, вводит меня в уныние!       Се Лянь смущённо улыбнулся. — Вставайте, вставайте! — он потянул его за рукав, помогая подняться на ноги. — Вы выглядите так, будто сейчас заплачете. Се Лянь снова фыркнул. Ему казалось, так он выглядел уже несколько веков, и кроме Саньлана, так никто и не подошёл, чтобы помочь. Не то чтобы он винил этих людей, никто из них и не обязан был помогать, но такими темпами Се Лянь только больше уверялся, что в мире было очень мало света. И если ты поможешь другим, далеко не факт, что они ответят тебе взаимностью. Он уже привык к этому.       Но сколь приятно понимание того, что не всем было всё равно.