Вэй Усянь в разных амплуа

***

— Это место прямо противоположно Призрачному городу. — Се Лянь невольно понизил тон голоса, и даже так он показался ему возмутительно громким.       Ах, город действительно оправдывал свое название.       Принц не мог не заметить, что как только была пересечена некая невидимая граница, всё внезапно стало очень тихим. На них почти давила гробовая тишина. Попав в город, они увидели длинную, казалось бы бесконечную улицу, но в сравнении с Призрачным городом, где преобладали алые и золотые краски, и всегда было шумно и оживленно, это место было настолько серым и безмолвным, что наводило тоску. Не было ни ветра, ни дождя, ни тумана. Ни капли солнечного света. Улица выглядела заброшенной, тёмной и до невозможности холодной. Будто бы застывшей во времени. Ни единой души.       По общему признанию, даже свет от фонаря не помогал им. Тени, притаившиеся за каждым углом и закаулком, словно поглощали любой источник света.       Около заброшенных домов, где не было ни окон, ни дверей, и только тьма жила в глубине помещений, стояли фигуры. Неподвижные, похожие на людей. Се Лянь по первому взгляду думал, что это куклы, потому в порыве любопытства подошёл ближе к ближайшей фигуре. Но только поднеся фонарь к предполагаемому местонахождению головы, он удивленно моргнул.       Потому что это не куклы. Это были те самые ходячие мертвецы без толики сознания, на которых охотились заклинатели, и зачастую даже просто ради развлечения. О них говорили, как о полных ярости и затаённой злобы существах, но в этот момент они напоминали озлобленных тварей не больше, чем завядшие цветы на дороге. Мертвецы были необычайно спокойны. — Саньлан?.. Почему они…       Се Лянь замолчал. Чем дольше он смотрел на разлагающееся лицо, тем больше ему казалось, что чёрные глаза следят за ним. — Гэгэ, — Хуа Чэн оказался рядом как раз в тот момент, когда Се Лянь отшатнулся, врезаясь в его грудь, — не приближайся к ним.       Се Лянь наконец перестал смотреть на мертвеца, медленно отводя от него свой взгляд. Вместо этого его встретило слегка мрачноватое выражение лица Хуа Чена. — Почему? — он нахмурился. — Я могу себя защитить. — Я знаю, — Хуа Чэн мягким голосом заверил его. — Дело не в этом. — Он оттянул его ближе к середине дороги, оставляя позади двух препирающихся шепотом богов. Хуа Чэн окинул взглядом окружение, и снова вернулся к Принцу. — Они не нападут, пока вы их не тревожите. Но здесь они находятся не как одна из линий защиты, они жители этого города. — Что?.. — Усянь приводит сюда духов, призраков или мертвецов — тех, кто так и не смог уйти на перерождение. Он играет им время от времени, и чья-то душа желает остаться в мире живых, пока не узнает судьбу другого человека, кто-то не желает покидать самого Усяня, а кто-то действительно хочет уйти. Эти мертвецы находятся в состоянии покоя, они всё еще осознают окружение, но они наслаждаются отсутствием ненависти и обиды внутри их душ. Потому они не навредят вам, пока вы не станете слишком громкими, — он раздраженно глянул на слуг своего бога, — или не попытаетесь напасть на них.       Се Лянь недолго думая, сказал: — Разве самому Вэй Усяню не… одиноко здесь?       Хуа Чэн раздраженно дёрнул бровью, и нехотя — почти шепотом — выдавил: — Он заточил себя здесь.