Догони, убей, воспой

– Кас! Два на дальний стол! - крикнул бармен, заведующий этим заведением, не задерживаясь у стойки и быстро выставляя высокие, но уже пустые бадьи из-под пива. Сегодня в их трактире был аншлаг, все как будто заранее сговорились и торопились отпраздновать бог знает что, и дело было даже не в сорвавшейся коронации одного из ныне действующих принцев. Та уже давно осталась в прошлом, даже не задержавшись в памяти у народа как душераздирающий скандал. Все пообсуждали недельку и дальше жить стали, только особенно серьезно настроенные фанатики обгладывали каждую косточку как предыдущему, так и нынешнему королю, который (какой вздор!) приходился прежнему правителю младшим сыном. С другой стороны... По большому счету это было не так уж и важно, раз уж последние годы, затянувшиеся на вечность (семь лет не такая уж и малость, если так подумать), оказались несколько... напряжёнными. С каждым днём ситуация между соседними государствами всё сильнее накалялась, и король Джон и сам (что можно было заметить невооружённым глазом) не рвался занимать престол дольше, чем того потребует взросление его сыновей, которых держал подле себя, не выпуская в люди больше, чем требовалось, так что люди не имели ни малейшего шанса привязаться хоть к одному из наследников. И то, что кто-то из них так и не занял давно обещанное и персонально расчищенное подчиненными место никак не повлияло на мировоззрение, не пошатнуло преданность людей. Для Кастиэля и вовсе в жизни ничего не изменилось – бар держался на плаву, твёрдой поступью завоёвывая авторитет среди всех остальных придорожных мест, где путники и их братья-животные могли пристроиться на ночь-другую, и сомнительной аудитории. Тем не менее каждый (или подавляющее большинство) учитывал негласный кодекс этики при прибывании в баре, и, если аудитория и творила что-то из ряда вон, круша всё налево и направо, то виноватые всегда слёзно извинялись либо перед Кастиэлем (если несчастным везло на снисходительность), за столько лет заслужившего точно такой же авторитет, как у какого-нибудь именитого посла, либо перед самим владельцем бара, Робертом. О его имени ходило много легенд, некоторые – вполне себе имевшие право быть правдой, потому как характер у мужика был не самый лёгкий. Частенько даже самые бесстрашные задиры опасались насолить ему, заранее раскрывая кошелек пошире, как только заметили очередную ссору – никому не хотелось терять ход к самому доступному способу расслабить нервы в конце очередной недели работы в поле или спрятаться от гнева любимой, но такой раздражающей порой жены. Это место славилось своим гостеприимством, так что сюда нередко наведывались и приближенные короля, которых, кстати, и направлялся обслуживать Кастиэль, занимавшийся всем, чем только можно было, начиная от разноса заказов клиентов и заканчивая развлекательными выступлениями со своей гитарой и собственноручно (с явной заботой и почитанием легенд ближних деревень) написанными песнями. – Спасибо, - принял один из неизвестных барду людей две пинты напитка, от которого многие, прежде попробовав вина, воротили нос. Что зря, здесь пшеничное варили старательно, следуя старинным рецептам и традициям. - Это моя благодарность, держите. Кастиэль принял несколько золотых монет и, уважительно поклонившись, пожелал господам хорошо провести время в их заведении. В кармане приятно звякнуло: те, кто представлял высшие сословия, в большинстве своем не отличались говорливостью, но платили хорошо. Это, естественно, не могло не радовать. – Что там, так и не нашли пока? - услышал работник раздраженный голос (владельцу голоса досталась серьёзная миссия, раз он решил утопить страдания в том месте, где его точно искать не станут и не отчитают за то, что он прохлаждается, когда мог бы это же время потратить на полезные деяния), отойдя за колонну пересчитать дополнительную прибыль. Не нужно было быть экстрасенсом, чтобы понять, что в ответ говорившему отрицательно покачали головой, и тот тяжело, как если бы его подвесили вверх ногами на балках с камнем на шее, вздохнул. - Как бы не сгинул он где-нибудь в пучине болотной, а то нам же потом и отчитываться. Несносный мальчишка... Это было последнее, что услышал бард, посчитав, что с него хватит, а ещё что и так повел себя неправильно, подслушивать дела у клиентов и по совместительству выгодных союзников в будущем было чрезвычайно некрасиво. Поэтому он решил не продолжать и так сомнительную деятельность шпиона и удалиться восвояси. Хозяин бара уже ждал его у стойки: – Позолоти ручку, не стесняйся, работничек, - вытер руки о первую попавшуюся тряпку тот, шутливо протягивая руку за "наживой", как заправский пират. Сегодня рабочий день заканчивался с хорошим настроением у Бобби, а такое бывало не так уж часто, только если кто-то специально постарался и умаслил его, набросав кучу лестных комментариев о качестве обслуживания. Кастиэль был благодарен мужчине за всё, что имел теперь, но и ему друг в хорошем расположении духа нравился куда больше. Монеты посыпались из карманов на стойку, и трактирщик, удовлетворённо кивнув, сгреб их в мешок под стойкой: выгодно было такой иметь, особенно если поставить его по соседству с тяжёлой кувалдой. Никто даже посмотреть на соблазнительный блеск золота не смел... Удивительные люди жили в этих местах, бескорыстные. – Снова эти посетили таких, как мы? - почесал бороду Сингер, кивком указывая на помещение за углом. Знакомые всему бару посетители взяли в привычку обосновываться именно там, после чего уходя в ночь через заднюю дверь. Кастиэль проследил за чужим взглядом и пожал плечами. – Да, как и каждый четвертый день недели. – Скучные какие, всё по одной стратегии да по выверенному графику, - махнул на них рукой Бобби, провожая постепенно покидающих заведение людей глазами. - День скоро заканчивается. Молодцом сегодня, Кас. Кас. Так однажды какой-то странник назвал его, предварительно спросив полное имя. Хорошее у него было воображение, однако, и говорил он тоже убедительно, раз это сокращение до трёх букв прижилось. Отчего-то и сам путник остался в голове Кастиэля, не реагируя на просьбы покинуть чужие мысли. – Завтра поработаешь по обычному плану и в последующие два дня сможешь передохнуть... Или что ты там любишь, - выйдя из-за стойки, встал рядом с ним Бобби, похлопав по спине, тем самым своеобразно выражая свои теплые эмоции. На самом деле Сингер прекрасно помнил (полным или частичным стиранием памяти под средством магии не страдал, банально не заводя таких достаточно опасных знакомств), чем знаменит Кастиэль, и не понаслышке знал, насколько он хорош в игре на гитаре и пении, но прямо сказать о необходимости свежего воздуха в этом баре в лице выступления по залам, разбавляя ежедневную приевшуюся однообразную музыку... язык не поворачивался. Четкий текст просьбы не складывался воедино. Кастиэль улыбнулся и обрадовался тому, что за столько лет научился читать немые вопросы ворчуна. – Я тогда могу сыграть пару баллад в оставшиеся дни, раз уж в эту неделю ты не хочешь меня лишний раз видеть бегающим перед глазами и между столами, - после этого тот почти слышал, как груз с души человека, вечно говорившего о себе, как о глубоком старике, упал и разбился о землю, как бывало, когда они разгружали телегу со свежими покупками, а сам он согласно промычал, хмыкнув. Юмор был оценён по достоинству. Кастиэль хотел было уточнить, были ли у того предпочтения по воспроизводимой музыке на этот раз, чтобы успеть найти композиции среди всего вороха остальных записей во время от времени (на самом деле абсолютно всегда) захламленной комнате на втором этаже и освежить в памяти, но их до коварного грубо прервали. В двери ворвался какой-то жутко напуганный мальчуган (откуда только взялся в такой поздний час?), болтающий о драке на улице до ужаса бессвязно, захватывая множество ненужных деталей сразу, таких как предыстория событий, которые в ту же секунду растворились в груде прочей информации. Только теперь, после появления нового человека в помещении, двое мужчин среагировали на звуки снаружи: бар и так находился у обочины дороги, и в голове намертво заложилась привычка не замечать постороннего шума, окружающего их скромное жилище круглые сутки. Прямо возле входа в таверну разгоралась настоящая потасовка: толпа зевак на удивление быстро сбежалась к месту происшествия, радуясь зрелищу в их округе, где обычно ничего не происходило (досюда банально всемирные скандалы с противоположного конца государства не добирались, выдыхались в пути вместе с лошадьми, которые должны были их довести), пока двое путников сцепились и валялись по земле. В стороне застыла девушка, побелевшая, подобно мертвому телу, одна из свидетельниц начала картины, полной гнева и ненависти. Кастиэль на секунду застыл на месте, оглядываясь по сторонам в поисках способа пробиться через толпу и не начать свежую драку только из-за пышущего жаром всеобщего внутреннего настроя до тех пор, пока исчезнувший доселе (а ведь именно сейчас такой необходимый) Бобби не вышел вперед с кочергой. К этому времени один из смельчаков уже как несколько минут преуспел в том, что прижал своего оппонента к земле и колотил что было сил, раз за разом трача всё больше ценной энергии: у вёрткого, как ласка, человека время от времени таки удавалось уклониться от наносимых ударов, чтобы как можно меньше урона досталось голове, но все никак не выходило высвободиться из плена чужих ног, сомкнувшихся вокруг верхней части тела. – Ах вы, тролли поганые! Устроили мне тут балаган, траву потоптали покруче лошадей королевской пехоты, спасибо хоть ступеньки не проломили! - подал голос Бобби, и толпа мигом расступилась. По толпе пробежала толпа шёпота. Нападавший мгновенно поднял голову и быстро слез с пострадавшего, внешне напоминая побитого ребенка, которого резко застукали за противозаконными действиями, а не взрослого, умеющего грамотно отвечать за свои поступки. Трактирщик на это внимания не обратил и погрозил кочергой, сделав ещё несколько шагов навстречу. - Проваливай, чтоб я тебя тут больше не видел! Тот промычал, кивнул и, с тщательно скрытой злобой поглядев на еле дышащую девушку, утопал подальше, вскоре скрывшись за дальней постройкой, которая давным-давно уже должна была стать отдельным домом. Страдальческий стон вырвался из груди страдальца-странника. – Вот урод, - Повесил на пояс, куда обычно устраивал тряпку для протирания столов после последнего посетителя, кочергу Бобби, обращаясь к остальному народу. - А вы чего стоите? Вперёд, представление окончено, новое будет через неделю исключительно в кукольном театре, расходитесь. Люди разочарованно загудели, потихоньку растекаясь по всей остальной округе, кто обратно по домам, кто в постоялые дворы, кто просто исчез в ночи... На последнее следовало бы заострить внимание в будущем, чтобы какой-нибудь упырь резко не изьявил желание выпить крови в прикуску с сосиской. Хозяин бара же, в свою очередь, убедившись, что лишних ушей не появится, обратился к парню, всё ещё использовавшему примятую траву вместо подушки: – Эй, парень, встать-то сам сможешь? – Я... Главный повелитель стихии земли, она меня и вытолкнет, так что... - глядя наверх, стараясь сфокусироваться на одном из трёх Бобби ответил незнакомец, отправивший все силы на борьбу и перенервничавший настолько, что в голове осталось место только для околесицы. - да, смогу, но... Вас всегда было так много?... – О, парень, тебе точно надо отлежаться. Кас, - позвал тот барда, быстро сходившего за спиртом и более-менее, насколько позволяли пятна случайно пролитого дезинфицирующего алкоголя, чистыми бинтами. - давай поможем не потеряться бедолаге во тьме ночной, ещё волки пожрут. – Кас? - зацепился за имя незнакомец. – Я что, снова у Вас, Бобби Сингер? – Гений дедукции, - переводя парня за плечи в вертикальное положение на пару с Кастиэлем, ответил хозяин заведения. – Тогда... Не буду вас задерживать... - попытался твердо встать на ноги он, но, похоже, пару ударов таки досталось вечно страдающей голове, так что мир почти сразу завертелся вокруг и ночной путешественник почти слег обратно на землю, согнувшись впополам. – Не так быстро, парень. Ты очень поможешь мне и моей и так не блистающей на всю округу репутации, если не сложишься трупом возле моей таверны прямо сейчас, так что смирись и потихоньку пошли с нами. Кас, поддержи его с другой стороны, - велел почти читающему намерения мужчины работнику Бобби, и они вместе, шаг за шагом, потащили незваного гостя, который больше не сопротивлялся, внутрь, уложив на кровать в одну из пустующих комнат. Веселая выдастся ночка. Говоря откровенно, когда Кастиэль просыпался утром, то точно не ожидал, что конец дня предвещает перемены, а в том числе и нового постояльца, который по безмолвной договоренности между Кастиэлем и Бобби должен был остаться на одном месте до того момента, как перестанет видеть три версии предмета, что был перед ним, а дальше... Дальше они не загадывали. Когда жизнь – ежедневная лотерея, где никогда нельзя знать наверняка, как поведут себя уважаемые посетители, начинаешь ценить нынешний момент. Что Кастиэль и делал вдвоём с Бобби. *** В глаза ударил безжалостный солнечный свет, и Дин, а это, без сомнений, был именно он, будто вынырнул из воды, подскочив на постели: очнулся наконец, а то казалось, что когти Смерти вскоре должны были сцепиться на горле. Стоило только этой мысли пронестись в голове На лестнице послышались чьи-то неторопливые шаги, и в двери вошёл работник бара, и Дин постарался вспомнить, когда видел его последний раз. – Э... Привет? – Хорошо, что Вы уже очнулись. Я не решился лишний раз двигать или переворачивать Вас, чтобы не потревожить какую-то внутреннюю травму. Скажите мне лучше вот что, болит что-нибудь? - перейдя сразу к делу, подошёл Кастиэль, отряхивая руки от мелкой крошки, оставшейся на пальцах после заготовки новой партии дров. – Вроде... Все в порядке, - уселся поудобнее гость таверны, свешивая ноги на пол и вдруг скривившись от боли. Только теперь он заметил тугой бинт, обернутый поперек груди. - Дьявол. Перевязка... – Тугая? Синяки и царапины и так останутся, не просто так же Вы по земле покатались, так что от нее не прибавится... – Нет, давно такой мастерски сделанной перевязки не видел, - обнадеживающе улыбнулся Дин. - Спасибо. С меня станется. – Бросьте. Вы с этой дракой были близки к тому, чтобы попортить нам имущество, так что большое спасибо, что ничего не случилось. Мы в расчете. – И все же... – Всё же первым делом стоит проверить ваши ссадины, чтобы Вы ненароком заболевание какое-нибудь не подцепили, а не молоть языком, - оборвал его Кастиэль: ещё немного и дойдет до точки кипения, где согласится на его предложение и даже начнет договариваться о плате за "моральный ущерб". Дин возражать на это ничего не стал, поерзав на одном месте и в конце концов пододвинувшись к ближнему к барду углу кровати. Кастиэль начал осторожно разматывать ткань, наблюдая за выражением лица гостя: не заденет ли какую-то болезненную точку, а то интуиция подсказывала, что простым извинением не обойдется, иначе как в глаз получит от чужих (на беду) идеальных рефлексов. – Что у вас там произошло? – Сколько я провалялся? Одновременно громовым грохотом прозвучали два вопроса. Оба человека поглядели на собеседника с растерянностью в остекленевших глазах и Дин, сопровождая намек жестом ладони, как если бы пропускал Кастиэля перед собой в дверной проем, кивнул. – Ночь и ещё полдня Вы спали. Пару часов назад ещё начали нести какую-то околесицу, а когда очнулись на секунду так сказали, что всего лишь кошмар, - разъяснил тот. – Прошу, давайте перейдем на "ты", мой друг. А то я уже начинаю чувствовать себя чрезвычайно некомфортно, я ведь не король какой-нибудь, - хмыкнул Дин и протянул ладонь для рукопожатия. - Дин. – Кастиэль. Вы... Ты ведь уже бывал у нас в таверне? Тебя сложно забыть, особенно если учитывать, что твоим прозвищем меня называют уже ежедневно. – Вот такая я запоминающаяся личность, - улыбнулся странник, напыжившись, как снегирь на ветке в разгар морозного сезона. Поэта это показалось смешным. И до боли неестественным. Так что он незаметно продолжил осмотр, ткнув пальцем в одно из мест, где кроме беловатого отблеска ранки остался синяк. Дин звучно выдохнул. - Ой, прошу прощения. Лицо путешественника скривилось в притворной обиде. Последующий вопрос вернул его в строй и настроил на необходимый для переговоров лад: – Если у тебя не обнаружилось каких-либо новых жалоб, то может быть всё-таки поведаешь, что такого случилось, что этот человек стал дубасить тебя почти сразу, как вышел из бара? – Не то что бы сразу... Перед этим он преуспел в приставаниях к протестующей насчёт этого девушке. Я и решил помочь... Неравнодушен я к противоположному полу. Что и они ко мне, впрочем. А этот парень либо перебрал в тот день с употреблением крепких напитков, либо просто был настроен серьёзно... Так или иначе послал он меня куда подальше, точно не помню куда и какую именно нечисть он избрал, а эта девушка аж в угол у трактира забилась. А я... – Можешь даже не продолжать. Возомнил себя доблестным паладином и тотчас же бросился вперёд сломя голову? - подвёл итог Кастиэль, после чего, увидев кивок Дина, закатил глаза. - Так я и думал. Это конечно благой поступок, но тебе сказочно повезло, что всё не закончилось проломленной насквозь головой и похоронами с собаками. Жить будешь. – Спасибо, что не добили кочергой. – Если ты так уж стремишься нас отблагодарить, спускайся, как соберёшься себя в кучу, найдем тебе работу. Или есть, куда торопиться? Например, на другие запланированные геройские миссии? – Нет, с радостью останусь, если хозяин не возражает. Все равно идти мне теперь некуда, - последнее предложение он постарался сказать как можно тише, рассчитывая, что Кастиэль не услышит. Последний сделал вид, что не расслышал четко каждое слово, что вылетело из чужого рта. Он встал с примятого одеяла и почти ушёл, раздумывая, стоит ли добавить ещё что-нибудь, но в голове поселилась одна пустота. Так что бард неопределенно качнул головой и покинул небольшую гостевую комнату: ему ещё предстояло заскочить к себе и переодеться. Была только середина дня, а люди уже начинали постепенно стекаться и заполнять каждый миллиметр таверны своими телами, так что Кастиэлю было необходимо выглядеть презентабельно и выдавать то, что он окончательно взмок за последние пару часов беготни, обслуживая столы, не входило в его планы. Так что ещё пара рук не была лишней, особенно если их обладатель не только не возражал, а даже с воодушевлением принялся за работу. Бобби со спокойной душой повесил ответственность на своего помощника за то, чтобы Дин не обжёгся о собственный нрав, и отправился улаживать возникшие вопросы с поставками подаваемого алкоголя и закусок, которые по каким-то причинам задерживались в пути. Кастиэль думал, что будет тяжело. Если Гарт, ещё один работник, был уже достаточно опытным, работал у Бобби вместе с бардом, то с новичком, впервые в своей бренной жизни увидевшим кувалду в открытом доступе, могло случиться практически всё, на что хватало фантазии. Но спустя несколько часов и парочку ситуаций, приближенных к ожогам пальцев, стало легче. Дин быстро учился, даже не задавая вопросов, потому как Кастиэль и сам успевал встревать между ним и вечным огнем работы, кипящей вокруг, поясняя непонятные детали и развязывая узлы в понимании тех или иных деталей у парня. В таком режиме, все втроём, они закончили день без денежных потерь и потрепанных нервов. Вернувшийся и помогавший на кухне Бобби без задней мысли похвалил их, при этом заметив, что такие люди, как Дин, всегда нужны в коллективе. – Свежее мясо всегда хорошо идёт под пиво, - рассмеялся трактирщик, устало потирая шею и направляясь к себе прилечь. – Он всегда такой ворчун, - ответил на злобный вопрос в глазах Дина Гарт и дружественно хлопнул его по спине. - Но ничего, как человек он хороший, раз забирает к себе потерянные души. – Ну ты и преувеличил, - Кастиэль положил руку на плечо, призывая его придержать комментарии. - Ты выставляешь его, как святого. – Ничего подобного! - запротестовал другой работник. После этого разгорелось небольшое обсуждение душевных качеств и того, как желание убить того или иного представителя человеческого рода может вполне себе гармонично уживаться с умелым распределением каждой доли рабочей силы, что только попадала в огрубевшие с возрастом руки Бобби, даже самой ничтожной и, по мнению остальных, бесполезной. А ведь было необходимо лишь настроить в нужное русло. Дин и сам думал, что окажется только обузой для тех, кто по своей же воле уложил его к себе на мало-мальское восстановление. Раньше он не пробовал себя в деле работника бара, и поначалу гнев от того, что все выходит из рук вон плохо почти подбирался к грани, чтобы выплеснуться наружу. Только вовремя толкавшие его плечом, чтобы поторапливался, новые знакомые возвращали ясность мысли. И теперь, наблюдая за шуточной перепалкой, Дин раздумал уходить. Ему понравилось работать и чувствовать себя на своём месте. Что-то особенное было в стиле общения между людьми здесь, в стенах придорожного пристанища. И это "что-то" стоило того, чтобы остаться, чтобы узнать все тайны и тонкости всех ремёсел, что процветали с каждым днем, даже если это искусство наливания пива со связанными спереди запястьями и предплечьями. Странник поднял глаза к потолку, откуда еле видно посыпались мелкие частички из прогнувшихся под чужим весом досок. Бобби уселся у себя в комнате, как делал, судя по рассказам, всегда, закуривал трубку и выглядывал в дали темнеющего неба случайную звезду, к которой всегда предпринимал попытку сочинить историю. В этот раз такой звездой был Дин, серьёзно настроенный и уже поднимавшийся по лестнице. И эта "небесная искра" собиралась спросить разрешения остаться с ними. Чтобы жить. Найти внутренний баланс и укрепить отношения с приятелями из таверны. Чтобы каждый день вдыхать порцию удовлетворения, ассоциировавшегося с пивом и травами, мылом и сыром, и совершенствоваться бок о бок с теми, кто поставил себе ту же цель.