Ярость непреклонная

Армия Ланнистеров, покинувшая Харренхолл три дня назад, растянулась вдоль дороги огромной красной железной змеей. Серсея уже видела много лет назад, как армия ее отца покидает Утес и направляется в Королевскую Гавань. Нечто похожее она наблюдала и сейчас. Но тогда она сочла это зрелище по-настоящему грандиозным и внушительным. Сейчас же… Сейчас она не ощущала ничего, кроме разочарования. Доспехи рыцарей, некогда гладкие и блестящие, теперь выглядели помятыми и грязными, знамена и дублеты загрязнились и выцвели до такого состояния, что больше напоминали грязные тряпки. Каждого из лордов Западных земель сопровождали вассалы, рыцари и оруженосцы — и у каждого из них тоже была своя небольшая свита. За солдатами ехали кузнецы, повара, конюхи и тысячи простых ополченцев, разбившихся на такие же длинные колонны, растянувшиеся на многие мили. Десятки конников сопровождали их с флангов, не давая противнику подойти к ним незамеченным. — Мама, а скоро мы домой вернемся? — нетерпеливо спросил ерзавший в седле Томмен, который ехал вместе с ней в самом центре основной колонны королевского войска. Когда они еще только выдвигались, отец пытался настоять на том, что Томмен должен ехать на настоящей лошади, как и его брат, но его коротенькие ножки пока еще не доставали до стремян. Тирион предложил было ему свое собственное седло для верховой езды, но она наотрез отказалась. И в итоге, после того как Томмен пару раз упал с коня, они решили посадить его на низкого мула. Серсея предпочла бы пони, но эти животные не подходили для долгих армейских маршей. Сейчас единственным, что выдавало в нем принца, была красная бархатная мантия и маленькая корона на голове. — Через пару дней мы будем в Риверране, Томмен, — сказала Серсея как можно ласковее. — А потом все будет хорошо и мы сможем отдохнуть как следует… Она не стала говорить о тяжелых переходах через горы, которые им потом предстояли. — А зачем мы в Риверран едем? Я думал, мы домой… — Томмен был сбит с толку. — Мы и едем домой, сынок. Мы львы из Утеса Кастерли. Утес — наш настоящий дом. Только там мы будем в безопасности. — Но я домой хочу! Хочу в Красный замок! — Да хватит уже ныть, Томмен! — рявкнул на него Джоффри, который, в отличие от младшего брата, восседал на великолепном белом жеребце в сверкающих золотых доспехах и таком же золотом шлеме, увенчанным львиной гривой и оленьими рогами — почти такими же, как те, что носил Роберт Баратеон. Его сопровождали двое королевских гвардейцев, а также дочка Эддарда Старка… «Жалкое зрелище», — подумала про нее Серсея. После смерти Роберта и пленения отца Санса Старк буквально в ногах у Джоффри валялась, постоянно умоляя пощадить ее отца… Она сама уже сбилась со счета, сколько раз девочка их упрашивала. «Прошу, умоляю, моего отца обманули, он не мог вас предать!» — рыдала перед ней Санса раз за разом. — «Наверное, его околдовали или опоили чем-то, он хороший человек, он верно служил отцу моего принца и не мог обмануть его доверия…» Каждая ее мольба была еще более жалкой и безумной, чем все предыдущие. Санса так и не поняла, что жизнь Старка уже не в ее руках, но Серсея не собиралась ей об этом говорить. Эта вечно хнычущая дурочка была одним из немногих вещей, которые ее веселили в последние дни. Особенно после того, как до них дошла весть о падении Королевской Гавани… «Нет. Не смей даже думать об этом. Джейме жив, он в безопасности, такой, как Ренли, никогда не смог бы его победить… Он точно спасся. И прячется сейчас где-нибудь на Драконьем Камне, дожидаясь, когда мы вернемся за ним… Все. Не думай больше о нем. Думай о Джоффри, Мирцелле и Томмене. Ты сейчас нужна им куда больше, чем когда-либо…» Она пока не сказала Томмену и Мирцелле о том, что столица пала — и вообще старалась, как могла, представить для них марш на запад как обычную поездку в Утес Кастерли, которые они совершали время от времени. Томмен, похоже, до сих пор в это верил, а вот Мирцелла, судя по всему, не купилась на ее ложь. Милая доченька пыталась, как могла, сделать вид, что все хорошо, но не могла скрыть тревоги на лице, когда думала, что ее никто не видит. «Это не могло длиться вечно. Для каждого из нас наступает день, когда невинное детство заканчивается. И для нее этот день настал раньше, чем я думала». Отец велел им всем двигаться в центре колонны, в самом защищенном месте, рядом с припасами и пленниками. Он не говорил о том, что опасается предательства со стороны Старков, но Серсея сразу поняла, что так оно и есть. Пока что опасения отца, как она думала, были беспочвенными, они не сталкивались с северянами с того самого момента, как выступили из Харренхолла — все указывало на то, что Молодой Волк готов был выполнить соглашение. В первый день он даже предложил проводников для путешествия в Риверран, но отец тут же велел им возвращаться обратно к Старкам. — Проследи, чтобы они не отбились от колонны слишком далеко, — сказал ей Тирион, когда их лошади поравнялись друг с другом. — Обстановка может накалиться в любой момент. — Не смей мной командовать! — огрызнулась Серсея, хотя и понимала, что карлик прав. Ну уж нет, она не даст этому уродцу подтачивать остатки ее авторитета… Она была в ярости от того положения, в которое угодила, но если кого она и хотела по-настоящему убить, так это его. Уродливую мелкую тварь, которая дожила до своих лет вопреки всякому смыслу. Он спасся из рук Лизы Аррен, затем вырвался вместе с ними из города, который Ренли уже готов был осадить, затем вернулся из Риверрана, держа в своих коротких пальцах предложение о перемирии, а не собственную отрезанную голову, как она надеялась… «Будь ты проклят, Робб Старк», — думала она. Мальчишку из Винтерфелла она знала не очень хорошо, но уже догадывалась, что сын был таким же невыносимым, как и отец. — А ты-то сам что здесь забыл? Разве ты не должен быть с отцом во главе колонны? — «деликатно» попыталась избавиться от него Серсея. — Ха. Как же, именно там я и должен быть. Да если я хотя бы попытаюсь к нему подъехать, он тут же прикажет высечь меня до полусмерти и остаток пути я проведу в кандалах… Нет уж, пусть он изливает свой гнев на кого-то другого, — ответил Тирион, как ей показалось, с усмешкой, хотя по его уродливой физиономии трудно было понять. «А стоило бы», — подумала Серсея. Стоило ей только представить себе ненавистного брата, которого хлещут кнутами со всех сторон… И это почти перевесило все накопившееся в ней горе. Почти. Из раздумий ее вывел тяжелый запах дыма. Где-то далеко на горизонте над густым лесом поднимался густой черный столб и змеился в облака. «Только что там не было пожара, ведь так? Что происходит?» — Что это? — спросила она Тириона. — Ты же сказал, что договорился о перемирии со Старками! — Я и договорился, — ответил младший брат, чьи ручонки нервно сжали поводья коня. — Ох ты ж, мать вашу… Наемники, похоже, не удержались от того, чтобы какую-нибудь деревушку разграбить! Сраные кретины! Скажи детям, чтобы они сидели тихо и ни в коем случае не покидали центра колонны! — Я же сказала, чтобы ты не смел… — ПРОСТО СДЕЛАЙ, КАК Я ГОВОРЮ! — проорал Тирион, его лицо даже покраснело от натуги. Затем он пришпорил коня и поскакал туда, где находились его вонючие дикари и тот наглец, которого он вечно таскал с собой. «Это всего лишь жалкая деревушка», — думала Серсея. — «Старки и Талли не должны нарушить наш договор из-за такой мелочи…» Тем не менее, она, как ей показалось, была едва ли не единственной, кого эта ситуация не слишком беспокоила. Окружавшие ее люди в считанные минуты как-то подобрались, напряглись, перестали распевать песни и болтать друг с другом, командиры стали подзывать к себе разведчиков, спрашивать у них: где, что, как… И она тоже начала тревожиться. Огляделась, ища взглядом детей. Томмен и Мирцелла по-прежнему были рядом, Джоффри держался неподалеку в окружении королевских гвардейцев, которые тоже быстро огляывались по сторонам. Серсея неловко повернула коня туда, где ехал сир Меррин Трант в белых гвардейских доспехах, не сводивший глаз с притихшей девчонки Старков. Свой шлем он держал одной рукой, а второй как раз утирал со лба пот. Будь ее воля, она ни за что не доверила бы этому недотепе присмотр за своими детьми, но… Что поделаешь, приходилось довольствоваться тем, что есть. Лучше уж иметь при себе пусть и неумелого, зато верного человека, чем наоборот. Тем более, что рядом с ним ехал Барристан Селми, которому хватало и верности, и воинских умений. — Сир Меррин, — нетерпеливо окликнула его Серсея. — Вы знаете, из-за чего весь этот шум? — Ваша милость, — тут же отозвался рыцарь, склонив голову. — Прошу меня извинить, но никто пока не… Она так и не узнала, что именно он хотел ей ответить — речь сира Меррина прервала прилетевшая в горло стрела, насквозь пробившая шею и правую щеку окровавленным стальным наконечником. Белый рыцарь тут же мешком рухнул с коня, а Серсея даже еще не поняла, что произошло, когда вокруг поднялся шум и гам. — ЗАСАДА! — хрипло закричал Барристан Отважный. — К оружию! К оружию! Защищайте короля! Серсея, все еще в шоке, огляделась вокруг. Куда бы ни падал ее взгляд, она видела только кричащих и бегающих туда-сюда людей, не знающих, что им теперь делать. Некоторые пытались помочь своим упавшим товарищам — кто-то из них стонал и кричал, лежа на земле, а некоторые не могли даже и этого, просто лежали, истыканные стрелами, и глядели перед собой невидящими глазами. — В укрытие! В укрытие! — Серсея не поняла, кто именно это кричит — голоса окончательно смешались в такой суматохе. И когда она, наконец, нашла в себе силы действовать, было уже слишком поздно. Новый залп стрел из кустов на обочине дороги накрыл и ее. Одна из них попала точно в шею ее коня, которого она как раз пыталась развернуть. А следом прилетели еще две, чудом не задев ее саму и воткнувшиеся в седло. Конь затрясся от боли и вздыбился, отчего Серсея не иначе как чудом удержалась в седле, изо всех сил вцепившись в гриву своего скакуна. Она не свалилась лишь из-за собственной левой ноги, застрявшей в стремени. Но выпрямиться она уже не смогла. Что-то с силой ударило ее в плечо, а затем земля стремительно полетела прямо ей в лицо и… Дальше не было ничего, кроме темноты. Она не знала, сколько времени прошло до того, как она, наконец, очнулась. Может, минуты. Может, многие часы. Первым, что она услышала, вернувшись на грешную землю, были крики солдат и звон металла. Она лежала лицом на холодной мокрой земле и не могла видеть ничего вокруг. «Но как… Как так-то?» — не понимала Серсея. Затем ее сердце похолодело сильнее, чем земля, на которой она лежала. «Джоффри, Томмен, Мирцелла… Я должна найти их». Она оперлась на перепачканные руки, попыталась встать — все тщетно. Ноги ее совсем не слушались и когда она огляделась, сразу поняла, почему. Ее упавший конь, тяжелый, как мешок с камнями, лежал у нее на ногах. Из ран, оставленных стрелами, все еще текла кровь, такая яркая на белом фоне. И он, кажется, уже не дышал. Она толкала и била эту тушу изо всех сил, пытаясь заставить его очнуться и слезть с нее, но животное оставалось неподвижным. «Если я не выберусь, я сдохну так же бесславно, как и он…» Она пыталась позвать на помощь кого-то из тех, кто пробегал мимо, но ее мольбы оставались неуслышанными. Никто даже не оглянулся на нее. Поняв, что надеяться ей все равно не на кого, Серсея уперлась в землю изо всех сил, пытаясь выбраться. Она все продолжала и продолжала толкаться, даже не замечая, приносят ли ее усилия хоть какие-то плоды. И когда ее силы были на исходе, она смогла-таки вытащить правую ногу. Нога дико болела при каждом движении, но Серсея, закусив губу, уперлась ею в спину павшего коня и оттолкнула его, чтобы окончательно освободиться. «Вот и все…» — Серсея полежала еще немного, пытаясь отдышаться. Боль в ноге, как ей казалось, нарастала с каждым вдохом, но она понимала, что жаловаться все равно бесполезно. Нужно было еще найти детей в этом хаосе. Она кое-как поднялась на ноги, но стоило ей опереться на левую ногу, как чудовищная боль чуть не сбила ее с ног. По сравнению с этим боль в правой ноге, которой она толкала конскую тушу, была так, мелким пустяком. Оставалось только стоять на одной, более здоровой ноге и кое-как ковылять вперед. Мимо пробегали солдаты из войска ее отца — и никто не обращал на нее внимания. А она старалась смотреть только перед собой, игнорируя разбросанные повсюду трупы. Наконец, она схватила за плечо очередного солдата, молодого парня с жидкой бородкой, который выглядел так, словно боялся, что она вот-вот выжмет его досуха. — Где Джоффри? Что происходит? — крикнула Серсея, внутри которой боль постепенно сменялась гневом. — Король… Я… Я не знаю… Пустите… — забормотал юнец. Где-то протрубил рог и через несколько секунд за деревьями ответили другие. Один из них прозвучал совсем рядом. А пока она отвлеклась на этот шум, молодой солдат вывернулся из ее рук и убежал, присоединяясь к другим, которые уже начали выстраиваться цепью между повозками и лесом. И только сейчас она заметила залившую ее плечо кровь. Поначалу она думала, что ее испачкал тот солдат, но потом дотронулась до окровавленного места и с удивлением поняла, что из ее плеча до сих пор торчит стрела — та самая, что выбила ее из седла. Удивительно, как она до сих пор ее не заметила. — ИДУТ! — крикнул кто-то. — Лучники вперед! — еще один. — Нет! Копейщики! Строиться! — спорил третий. Серсея их не слушала — она старалась оказаться как можно дальше от противника — желательно, чтобы между ними было побольше людей Ланнистеров. Она не понимала, что происходит и с кем они сражаются. Нет, то, что они угодили в засаду, это было понятно. Но чью? Неужели проклятые разбойники, называвшие себя «братством без знамен» все-таки показали себя? В то, что их перехватили Ренли или Станнис, верилось слабо — оба они были довольно далеко. Значит, это либо братство, либо мальчишка Старк. «Перемирие, значит, заключил? Никчемный мелкий бес, ты нас всех погубил! Проклятый валонкар…» — от последней мысли у нее все похолодело внутри. «Неужели… Нет, нет, он не посмеет, только не здесь…» Но что, если она ошибается? Что, если Тирион предусмотрел все с самого начала, чтобы убить ее саму и ее детей? — АРРРРУУУУУУ! АРРРРУУУУУУУ! — продолжали трубить в лесу военные рога, сопровождаемые жуткими криками: «За Старков! За Молодого Волка!» Старки! Значит, засаду устроил старковский мальчишка! Ну ничего, если она выживет сегодня, завтра она обязательно отправит ему головы Сансы и Неда Старка, даже если ее отец будет категорически против… Она не понимала, кто побеждает в сражении, но звон мечей становился все громче. И, самое плохое, она по-прежнему не знала, где ее дети. «Они не могут быть слишком далеко… Я видела Джоффри рядом с собой — наверное, отец послал кого-то за ним…» — думала Серсея, пока мимо нее проносилась вереница всадников в красных и желтых одеждах. Проследила за ними взглядом — и заметила впереди пару рыцарей в белых плащах и между ними фигурку в золотой одежде и алом плаще. И с короной на голове. — Джоффри! Вернись ко мне! — кричала Серсея. Она не знала, услышал ли ее первенец, но он продолжил скакать навстречу врагу. И врезался вместе с ними во фланг наступающих врагов. «Что за безумие заставило тебя возглавить эту атаку, сынок? Почему ты не мог просто спрятаться и подождать, пока мы разобьем этих северных варваров?» «Сир Барристан, может, и стар, но он остается одним из лучших ныне живущих мечников Вестероса, если не самым лучшим», — сказал ей Джейме, когда она обсуждала возможность отправки старого гвардейца на заслуженный отдых. «О чем ты? Он же старик в ржавых доспехах, что все еще живет за счет былой славы…» — возразила тогда она. Но Джейме оставался непреклонным. И теперь она молилась, чтобы он тогда оказался прав… Она замерла на месте, погрузившись в себя и не зная, что ей теперь делать. Бежать за Джоффри она не могла, а стоя здесь, она была открыта всем опасностям вокруг. И не обязательно со стороны врага — она могла запросто попасть под копыта своего же всадника. Нужно было найти какое-нибудь укрытие. И для Томмена с Мирцеллой тоже. «Тирион…» — вдруг подумала она. Да, Тирион должен что-то придумать, у этого уродца, каким бы гаденышем он ни был, всегда была светлая голова… Ей потребовалось несколько минут на то, чтобы как-то сориентироваться в этом хаосе и найти обоз с припасами, охраняемый горными дикарями, которых притащил ее младший брат. Различить их среди остальных воинов труда не составило. Чем ближе она подхрамывала к повозкам, тем дальше, как ей казалось, становился шум битвы, хотя сражение шло буквально в нескольких шагах от нее. Возможно, они уже побеждали и вероломные северяне отступали в беспорядке… Да, скорее всего, так оно и есть. «Никто и никогда не мог победить моего отца — и старковский мальчишка не станет тем, кто нарушит это правило», — говорила она самой себе. Но то, что она могла наблюдать… Все это говорило об обратном. Если кто и бежал с поля битвы, так это люди Ланнистеров. Некоторые еще сохраняли какое-то подобие организации, другие, менее стойкие, бежали прочь со всех ног, не понимая, что спасаться им все равно некуда, что они окружены со всех сторон. — Где мой брат? — крикнула она одному из дикарей, вонючую бородатую образину, на лице которой не было ни намека на дружелюбие. Он был вооружен двумя заляпанными свежей кровью топорами, а она в любой другой день не удостоила его даже взглядом, но сейчас время было иное, поэтому ей пришлось попрать свою гордость — те ее остатки, что еще сохранились. — Полумуж не велел его тревожить! — прорычал в ответ дикарь, грозно нависая на ней. — Ты что, дурак, совсем ослеп? — не уступала Серсея. — Северяне уже почти нас окружили! Пропусти меня и иди сражаться! — Шагга! Дай ей пройти! — услышала она голос Тириона. — Это все равно ничего уже не изменит… Серсея из последних сил заковыляла туда, где слышала голос брата. Дикари не мешали ей, ограничившись косыми недобрыми взглядами. Их было много, но никто почему-то не пытался присоединиться к остальным солдатам Ланнистеров, которые сейчас сражались с врагом. И тут шум битвы внезапно прекратился. Крики людей, ржание коней, звон мечей и все прочие звуки стали доноситься до нее как сквозь толстую подушку. Тирион что-то говорил ей, она видела, как шевелятся ее губы, но ни одного звука разобрать она не могла. Даже само время, казалось, застыло, когда ее взгляд задержался на двух маленьких телах, лежащих в траве возле телеги. Томмен, ее маленький мальчик, который было для нее самым дорогим на свете созданием… Который совсем еще недавно сделал первые шаги и произнес первые слова, который даже мухи за всю свою недолгую жизнь не обидел, теперь лежал на земле с двумя торчащими из груди стрелами. Крови совсем не было видно на красной ткани его одеяния. Когда они покидали Харренхолл, Тирион пытался заставить ее и детей надеть хотя бы кольчуги, но она наотрез отказалась: зачем это? Кто на них нападет? Какие-нибудь лесные разбойники? «Никто в здравом уме не осмелится напасть на войско самого Тайвина Ланнистера!» Кто это сказал? Она не помнила, кто это сказал. Какая-то женщина. Очень глупая женщина это сказала… Остатки сил, которые до сих пор удерживали ее на ногах, испарились в один момент — и она больше не могла поддерживать вертикальное положение. Поэтому рухнула, сотрясаясь от рыданий, на тело своего сына и прижала его к себе. А потом долго и нежно трясла, пытаясь разбудить, вытащить из долгого и глубокого сна, в который он провалился. Прижалась ухом к груди — и ничего не услышала. Он не дышал и биения его сердца она тоже не услышала — сердце, которое девять месяцев билось вместе с ее собственным, теперь молчало. «Нет, он не может просто так умереть, я в это не верю…» — повторяла про себя она. Конечно, не может. Он просто упал, ударился головой и лишился чувств. Конечно, а как иначе-то? Он просто спит… Просто крепко спит… «Золотыми будут их короны и золотыми будут их саваны», — услышала она хриплый голос из прошлого. Много лет прошло с той встречи, но она ясно слышала слова Мэгги Лягушки, словно она стояла рядом и прямо сейчас шептала их ей на ухо. Она даже огляделась по сторонам, но видение исчезло так же быстро, как и возникло. Остались только глаза, покрасневшие глаза разного цвета. Она даже не могла увидеть, кому они принадлежат, хотя он стоял совсем рядом. Словно что-то накинуло густую пелену на все, что находилось вокруг. — Этого не должно было случиться… Мы же договорились… Они не должны были его… — забормотала расплывчатая тень, которая, кажется, плакала. Она смогла разглядеть красную одежду и золотистые волосы. Вытерла глаза, надеясь согнать эту пелену, но стало еще хуже — теперь все вокруг затянуло ало-багровым цветом. — Джейме? Джейме, это ты? Я знала, что ты придешь… Всегда знала… Смотри… Это Томмен… А это Мирцелла… Наши дети, Джейме. Наши маленькие дети… — она не могла выдать подряд больше двух-трех слов, настолько сильно ее грудь сдавливало горе. Все еще сжимая руку Томмена, Серсея подползла к другому телу, лежащему рядом. — Мирцелла… Доченька, проснись… Прошу тебя… — умоляла королева. Она смотрела в лицо дочери — и ей казалось, что она смотрится в зеркало времени и видит саму себя в далеком прошлом. Такое же бледное и спокойное лицо, словно она спала… И портила эту картину только лужица крови, которая уже начала подсыхать на золотых волосах. — Я не хотел этого, Серсея. Клянусь тебе, не хотел. Я обо всем договорился, им не должно было ничего угрожать… Детям не должно было угрожать… — она слышала голос Джейме, но когда обернулась, ей в глаза смотрел не Джейме, а Тирион. — Хотя бы Мирцелла… «Он пришел за мной… Он уже накрыл моих детей золотым саваном и пришел, чтобы покончить со мной…» Она всегда знала, что все закончится именно так. Так предсказала ей Мэгги. Но она не собиралась смиренно принимать свою участь… — УЙДИ ОТ МЕНЯ! Не подходи к ним! Я не дам тебе их тронуть! Не дам, слышишь?! Ты за все заплатишь! — кричала Серсея, отшвыривая карлика от себя. — Надо было убить тебя раньше… Я всегда говорила об этом отцу и Джейме… Они меня не слушали… А я знала, всегда знала, что именно ты меня погубишь! Погубишь всю нашу семью! Дикари, окружившие ее со всех сторон, смотрели издалека, но не пытались вмешаться. А еще дальше позади них рушились последние очаги обороны солдат в красных плащах. Время от времени кому-то из северян удавалось прорваться к ним, но горцы тут же рубили их без жалости и колебаний. А потом она заметила среди своих солдат знакомую фигуру, которая тоже с трудом ковыляла в ее сторону. Его рука, красная от крови, была прижата к боку, а доспехи, некогда чистые и блестящие, теперь были покрыты вмятинами и пятнами. Золотые волосы свалялись от грязи, но корона по-прежнему блестела на его голове. Кто-то мог бы принять его за помолодевшего Джейме, но Серсея, знавшая каждую черточку любимого лица, сразу его узнала. — Джоффри! Джофф… — крикнула она… Вернее, попыталась крикнуть. Из ее рта вырвалось лишь еле слышное сипение, такое же измученное, как и она сама. Но вид ее первенца, последнего из оставшихся в живых ее детей, вдохнул в нее новую жизнь. Она еще могла спасти хотя бы его. Острые когти пророчества Мэгги Лягушки смыкались вокруг них, но пока они с Джоффри были еще живы и у них оставалась надежда вырваться из этих лап… Нужно было только объединить силы… И тут сквозь оставшихся еще в строю воинов Ланнистеров пронеслась быстрая серая тень. И те, что до сих пор еще пытались сражаться, тут же шарахнулись в стороны. А те, кто этого не сделал, в считанные секунды повалились наземь с разорванными глотками. Не задерживаясь на них, серая тень понеслась за ее сыном и постепенно приобретала черты свирепого хищного зверя, похожего на волка, только намного больше. Он был со взрослого человека или еще крупнее… Она вспомнила, как когда-то такой же зверь чуть не лишил Джоффри руки, но она не оставила это безнаказанным — и вынудила Старка самолично прикончить тварь. И додумались же они назвать зверя «Леди»… Но это чудовище было совсем другим. Оно было минимум вдвое больше и вдесятеро свирепее. Она рухнула на землю. У нее уже не осталось слез, чтобы проливать их, и не осталось голоса, чтобы кричать. Она могла только смеяться — хриплым, отрывистым, истерическим, полным бессильного гнева смехом, пока серый призрак, вышедший из древних легенд, разрывал клыками горло ее сына. «Джейн… Ты была права… Нам с Меларой нужно было бежать из этого леса, не оглядываясь», — говорила она призракам прошлого. И в этот момент к ней потянулись маленькие ручки и обняли ее, пока она заставляла себя смотреть на предсмертные агонии последнего из ее детей, который тщетно пытался удержать внутри себя кровь, выпущенную старковским волком. «Валонкар…» — поняла она. — «Ты пришел за мной…» — Спрячься где-нибудь, пока он тебя не увидел, — услышала она печальный голос Тириона. — Прошу… «Зачем?» — спросила она себя. И сама ответила: «Чтобы отомстить». И когда маленькие ручки попытались оттащить ее обратно за телегу, Серсея резко развернулась, швырнула маленькую фигурку на землю и навалилась сверху, наступив здоровым коленом на грудь своего злейшего врага. — Ты отнял у меня все! — прошипела Серсея, ослепленная кровью и слезами. — Но эту часть пророчества я еще могу избежать… А потом плюну в ее жабье лицо, когда встречу ее в загробном мире… Она сжимала руки на горле брата изо всех оставшихся у нее сил, с наслаждением глядя на то, как его лицо с каждым мгновением становится все краснее. — Мама… Что ты… де… лаешь… — вдруг заговорил Тирион девичьим голосом, а его лицо внезапно стало расплываться и превращаться в полное ужаса и непонимание лицо Мирцеллы, ее дочери. «Как у тебя это получается, мерзкий карлик? Ну уж нет, ты так просто меня не проведешь!» — и она сжала руки еще сильнее, пытаясь поскорее свернуть уже эту хрупкую шейку. — СЕРСЕЯ! О, Семеро, что ты творишь? Отпусти ее сейчас же! — услышала она ненавистный голос почему-то у себя за спиной и не обратила на него ни малейшего внимания. Нет, сейчас отвлекаться нельзя было, нужно довести дело до конца, чтобы потом посмеяться в лицо старой ведьме… Она обязательно над ней посмеется… Кто-то схватил ее сзади за шею и руки тут же ослабели. «Нет, я не могу вот так погибнуть… Только не сейчас…» Шум, голоса, топот, крики, слезы, удары — все вокруг смешалось в один сплошной хаос. «Я не хочу умирать!» — в слезах повторяла про себя Серсея, когда окончательно ослабевшие руки выпустили горло жертвы. А чужие руки на ее шее — наоборот, сжимались все сильнее. И в глазах уже темнело. Она попыталась позвать на помощь, попросить о пощаде или просто закричать, но воздух уже не мог войти или выйти из ее горла. «Джейме… Где ты… Спаси меня… Умоляю… Я не хочу… умирать…»