Ярость непреклонная

Перекресток, где сходились дорога Роз и Королевский тракт, стал местом, где король Ренли из дома Баратеонов устроил последнюю стоянку перед последним броском на Королевскую Гавань. До города оставалось меньше одного дня пути, Бриенна была уверена, что если бы они продолжили марш, они были бы у стен столицы еще до заката… Но король решил дать воинам отдых и разбил лагерь сразу после полудня. «Он боится, что если загонит свое войско до полусмерти, дезертиров станет еще больше», — с тревогой думала она. И, похоже, не только она так думала, хотя мотивы у всех были разные. Несколько дней прошло с тех пор, как до них дошла страшная весть с юга, которая стала для каждого из них ножом в сердце. И не первым ножом, надо сказать. Когда они узнали об Арборе, Бриенна не придала этой новости особого значения. Ну подумаешь, решил Станнис отомстить за былые обиды, дав заодно своим дорнийским друзьям возможность пограбить соседей, поддержавших законного короля. В ее глазах он был подобен капризному ребенку, пытающемуся привлечь внимание громкими воплями. «Ничего, скоро он устанет вопить и признает власть Ренли, как уже признали все остальные», — так тогда думала Бриенна. Дальнейшие события показали, какой наивной она была в те дни. Потом пришла весть о падении Староместа. И на следующее утро они потеряли треть своей армии. Хайтауры, Флоренты, Костейны, Бисбери и прочие землевладельцы Юга, не говоря ни слова, покинули королевское войско и повернули обратно в Хайгарден по дороге Роз, на помощь Мейсу Тиреллу и на защиту своих владений от неминуемого разграбления. Тогда еще Бриенна ни на мгновение не сомневалась в том, что Станнис будет побежден — и довольно скоро. А как иначе-то, если он привел с собой войско из одних наемников и грабителей, а на стороне Ренли был весь цвет рыцарства Юга, лучших воинов всего Вестероса. Но уже на следующий день стало понятно, что нет в этой жизни ничего постоянного. Едва взошло солнце, Рендилл Тарли отдал приказ сняться с лагеря и продолжить марш. До сих пор они ни разу не начинали движение так рано и нередко оставались на ночлег и на следующий день, если Ренли, например, решал устроить большой пир или турнир. Вот и тогда они удивились, поворчали немного, но приказ выполнили. Когда солнце миновало зенит, они продолжали марш, несмотря на усиливающийся ропот. И только на закате стали расставлять палатки для ночлега. Кое-кто даже осмелился потребовать у короля снять Тарли с командования и назначить другого главнокомандующего — сира Лораса, например. А иначе, добавили они, мы тоже покинем армию и вернемся домой. Армию они и в самом деле покинули. Но домой так и не вернулись — войско пошло дальше, а они остались покачиваться на ветвях с петлями на шее. Они были первыми казненными, но далеко не последними. Следующий день был таким же изнурительным. Теперь молодые рыцари уже не улыбались и не шутили, предвкушая подвиги и славу, на их лицах не осталось ничего, кроме усталости, изнеможения и желания, чтобы все это наконец-то закончилось — неважно даже, как. Поначалу каждый день находились новые протестующие и их бунты пресекали на корню так же жестко, как и тогда. Потом ропот и требования прекратились — карающая безжалостная длань Рендилла Тарли добилась своего. Но дезертирства не прекратились, люди продолжали бежать, только теперь поодиночке и тайком. Какая-то часть Бриенны была даже благодарна суровому военачальнику. Теперь, когда все люди выматывались до полусмерти, ни у кого из них не оставалось сил подшучивать над ней, заигрывать с ней или пытаться залезть в ее палатку ночью. Они могли лишь кое-как пережевать скудный ужин и провалиться в сон, чтобы хотя бы так восполнить силы для нового изнурительного марша на следующий день. Походные турниры исчезли в никуда вместе с Хайтауэрами и Флорентами, но даже если бы король пытался устраивать их дальше, Бриенна сильно сомневалась, что нашелся бы хоть кто-то, кто смог бы найти себе силы принять в них участие. И это удручало ее больше всего — рано или поздно, думала Бриенна, она одержала бы победу в одном из таких состязаний, но ей не дали шанса проявить себя. Отложи Станнис свое вторжение хотя бы на несколько дней, она была уверена, что заслужила бы всеобщее уважение. Или, возможно, даже один из бесценных радужных плащей… Впрочем, у нее еще был шанс войти в Радужную гвардию. Ренли пообещал последнее место тому, кто принесет ему голову Джоффри — «короля-ланнистереныша», как он его назвал. Бриенну не слишком воодушевляла мысль о том, что ей придется ради признания и славы убить вчерашнего ребенка. Даже если он, по слухам, был плодом кровосмешения и измены. Хотя… Джоффри в любом случае будет обречен, когда они возьмут Королевскую Гавань. Так что пусть он умрет от ее руки. Но мысли ее сейчас стремились не туда, а совсем в другую сторону — как, впрочем, и у всех остальных лордов, рыцарей и простых солдат. Все они мыслями были на берегу Медовички, на берегу которой осталось свыше десяти тысяч трупов, если слухи не врали. Когда Станнис взял Арбор, они просто отмахнулись: да кому какое дело до этого острова, а Пакстер вообще сам виноват, раз отказался поддержать Ренли, нечего теперь жаловаться… Но потом был Старомест. Город, в котором хотя бы раз в жизни бывал едва ли не каждый из тех, кто шел с ними на войну. И у многих там были друзья и близкие. И даже тогда, несмотря ни на что, их боевой дух оставался высоким и они продолжали верить в скорую победу, пусть даже она не будет такой легкой, как они надеялись поначалу. Но в один прекрасный день все изменилось. Медовичка стала местом, где армия короля Ренли впервые сошлась в бою с противником. До сих пор их враги как-то истребляли друг друга сами — Старки и Талли резались с Ланнистерами в Речных землях, а они надеялись на то, что смогут нанести решающий удар и эта победа навечно останется в памяти людской. «Останется. Конечно, останется…» Войско, оставленное Ренли в Хайгардене вместе с важнейшей частью просторской знати, было уничтожено полностью. После битвы не было никаких известий о судьбе лорда Мейса, отца королевы, или ее брата Гарлана. Или почти всех сопровождавших их в битве рыцарей и лордов. Каждый из тех, кто шел на столицу вместе с королем, мог сказать, что потерял там друга или родственника. И было немало тех, кто не удержался и помчался домой со всех ног, не дожидаясь новых сногсшибательных новостей. И это было еще не все. Они в одночасье лишились всего снабжения с юга. Вернее, лишились не в одночасье, но Бриенна быстро поняла, что дело плохо. Нет, не так — она поняла, что дело плохо, еще до того, как узнала об исходе битвы. Потому что еще тогда обозы, идущие по дороге Роз, становились все реже и скуднее. Поначалу это не слишком их беспокоило, но с каждым днем проблема все сильнее усугублялась. И им очень повезло, что они тогда ускорили марш и успели дойти до ворот Королевской Гавани. А здесь им была нужна одна победа — любой ценой. Победа, которая должна была стать глотком свежего воздуха для их храбрых солдат — и приливом ужаса в сердца врагов. Как только столица падет, Тайвин Ланнистер, Робб Старк и Станнис Баратеон обязательно сложат оружие и признают Ренли королем. У них не будет иного выхода. Бриенна направилась к королевскому шатру, в котором Ренли собирался устроить последний праздничный ужин перед штурмом столицы. Она вошла в число приглашенных, как и все достаточно влиятельные рыцари и лорды, хотя сама она не имела рыцарского титула и не владела земельным наделом. Но она была наследницей лорда Тарта, поэтому ее и позвали. Пиры, как и турниры, прекратились сразу же после того, как они узнали о падении Староместа — теперь Ренли предпочитал трапезничать в одиночестве или в компании королевы, сира Лораса и, в редких случаях, кого-то из своих приближенных вассалов. А теперь вдруг взял — и устроил большой пир, который обещал быть действительно особенным. Она была единственной, за исключением радужных гвардейцев, кто явился на пир в полной боевой броне, а не в платье, как полагалось леди. Она знала, что это не может не вызвать насмешек других гостей — но их будет меньше, чем если бы она явилась в платье. Эти насмешки не слишком ее задевали — она терпела их всю свою жизнь. Но сейчас они смеялись над ней перед самим королем и это можно было расценить как прямое оскорбление хозяина пира, пригласившего ее присоединиться к ним. Ей отвели место на самом дальнем конце стола, между лордом Брайсом Кароном из Ночной Песни, Брайсом Оранжевым из Радужной гвардии, и сиром Доннелом Сванном. И когда все расселись, Бриенна поняла, что ее посадили сюда не просто так. Никого здесь не сажали просто так. Рядом с королем в центре стола сидели лорд Рендилл Тарли и улыбающаяся королева Маргери. Сира Лораса, ее брата, в этот раз почему-то не оказалось на почетных местах. Его вообще не было видно здесь. Король… Он выглядел так же царственно, как и всегда. Облаченный в золотую льняную мантию, украшенную черным гербом Баратеонов и отороченную замысловатыми узорами, в короне, представлявшей собой золотой обруч, окруженный золотыми розами и оленьей головой из темно-зеленого нефрита с золотыми глазами и рогами. И он улыбался — совсем так же, как раньше, до этой череды плохих новостей. И когда он посмотрел на Бриенну, ей показалось, что ее сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Но… Его глаза все-таки изменились. Тогда, при их первой встрече, в них не было той тщательно скрываемой усталости. Не просто же так он посадил ее среди тех, чья лояльность была в его глазах сомнительной и тех, кто впал в королевскую немилость по тем или иным причинам. Некий сир Ролланд, незаконнорожденный брат лорда Брайса, как она знала, с началом войны одним из первых перебежал на сторону Станниса и Мартеллов. Сам лорд Карон неоднократно настаивал на том, чтобы король позволил ему вернуться в Штормовые земли с частью войск, чтобы защитить их от возможного удара со стороны Дорна, но Ренли был категорический против. И у сира Доннела нашелся родич-изменник — его родной брат недавно вступил в Королевскую гвардию Джоффри, а отец продолжал сохранять нейтралитет, отделавшись символической помощью королевской армии, куда он отправил несколько человек вместе с сыном. Как же Тарт попал в эту компанию? Их верность королю Ренли не поколебалась даже после недавних неудач. Будь здесь ее отец, лорд Сельвин, Бриенна была уверена, что ему нашлось бы место подле короля. Но отец остался в Закатном замке и дом Тарт пришлось представлять ей. Пир оказался… не самым веселым, мягко говоря. Она сама крайне редко отрывалась от еды и за все время не обменялась даже парой слов с соседями. Да и они тоже не горели желанием завязывать разговор, за что она была искренне им благодарна. И остальные гости тоже вели себя серьезно и тихо. Все ели, пили и почти не разговаривали — совсем не так, как на шумных пирах в первые недели после отбытия из Хайгардена, где не смолкали крики, шутки и смех над чьими-то пьяными выходками. — Достопочтенные милорды и сиры! — начал Ренли, пока слуги забирали со столов опустевшие тарелки. Каждому подали всего по паре блюд и никто, похоже, не ожидал, что будет какой-то десерт. — Я рад разделить этот ужин со всеми нами сегодня вечером. Как вы хорошо знаете, завтра мы наконец-то войдем в Королевскую Гавань. Собравшиеся закивали, кто-то даже захлопал или застучал кубком по столу, но радости на лицах людей видно не было — только предвкушение и злость. Бриенна была рада тому, что уныние в глазах ее соратников сменилось решительностью и желанием показать всему королевству свою силу и мощь. — Как вам всем хорошо известно, — продолжал Ренли, — первоначально я намеревался не штурмовать город, а поднять его население на мятеж против тирании Джоффри и Ланнистеров. Чтобы мы, прибыв в Королевскую Гавань, встретили открытые ворота и обрадованных горожан. Увы, но эти планы… не сбылись по ряду причин, — с сожалением признался он. — Как мне сегодня стало известно, королева Серсея вместе с большей частью королевской семьи, покинула Красный замок, — продолжил за него Рендилл Тарли. — Хотя короля Джоффри, говорят, видели среди защитников города. Его поддерживают Золотые плащи, остатки Королевского флота и часть солдат Ланнистеров. — А еще жители столицы, которых они намереваются использовать в качестве живого щита, — сказал король. — И пусть боги покарают их за упорство, вынудившее нас совершить то, что должно… Нам ничего не остается, кроме как взять город штурмом и разграбить его. По залу прокатился ропот, но никто из собравшихся, судя по их реакции, не был особо удивлен кровожадностью Ренли. Никто, кроме Бриенны. «Разграбить город… Нет, он, должно быть оговорился… Это не может быть правдой…» Она знала, что без боя Ланнистеры не сдадутся. Но она надеялась, что Тайвин и Джоффри дадут им бой в открытом поле вместо того, чтобы прятаться за городскими стенами. Но если им придется штурмовать… Неужели без разграбления города никак нельзя? Зачем это нужно? Она была совсем еще маленькой, когда Тайвин Ланнистер разорил Королевскую Гавань в конце Восстания. И ее до сих пор бросало в холод от рассказов о тех событиях. Сколько людей было убито, искалечено и изнасиловано… И на фоне недавнего разграбления Староместа и прочими ужасными новостями из Простора это только усиливало ее отвращение к подобного рода «изнанке войны». Если она вынуждена будет штурмовать густозаселенный город — ладно, быть по сему. Но грабить и жечь его жителей — это совсем другое. — Ваша милость, — начала Бриенна, не совсем понимая, какое безумие заставило ее подать голос, но отступать было уже поздно. — Неужели без этого никак нельзя обойтись? Зачем разорять город? Мы многократно превосходим их числом, наша победа гарантирована, а излишняя жестокость отвратит от нас многих… Бриенна почувстствовала на себе множество чужих взглядов. Кто-то смотрел на нее с презрением, кто-то с непониманием, но больше всего — с усмешкой, хотя смеяться или шутить в ее адрес в присутствии Ренли никто не осмеливался. Единственным человеком, который смотрел на нее с каким-то подобием сочувствия, была королева Маргери. — Дорогая моя Бриенна, — начал король, чье лицо не отражало никаких чувств. — Я несколько удивлен услышать из ваших прекрасных уст слова, которые совсем недавно слышал от своей дорогой жены… И я уверен, что многие думают о том же, что вы сейчас сказали вслух. Все мы крайне возмущены тем, что Ланнистеры вынудили пойти нас на такой шаг. И они обязательно за это поплатятся… — Да, несмотря на ваш облик, вы все равно остаетесь слабым полом, — презрительно бросил Рендилл Тарли. — И все же… Скажите, леди Бриенна, если один человек совершает измену короне, какого наказания он заслуживает? — спросил Ренли. — Наказание… Измена наказывается смертью, ваша милость, — пробормотала Бриенна. — А если оное преступление совершает не один человек, а десять? Или сто? В этом случае они заслужат снисхождения? — Н… не знаю… Нет… наверное… — она была совершенно сбита с толку. — Не заслужат… Тогда почему вы предлагаете простить полмиллиона изменников в Королевской Гавани, отвернувшихся от меня и поддержавших Джоффри? То есть вы предлагаете мне их пощадить? — Вы можете… проявить милосердие, ваша милость. Показать людям, что вы не такой, как Тайвин Ланнистер и ваш вероломный брат, — не сдавалась Бриенна. Многие открыто возмущались ее словами, кто-то даже встал со своего места… Но Ренли поднял руку, требуя тишины. — Спокойно, милорды… Спокойно. Я считаю это одним большим недоразумением. Уверяю вас всех, я не собираюсь ни вырезать город подчистую, ни сносить его и строить заново. Но вы все понимаете, что в разгар битвы… Тем более, такой ожесточенной… Без сопутствующего ущерба никак не обойдется. И все же я уверен, что наши храбрые рыцари и воины сделают все, чтобы свести его к минимуму. И король улыбнулся. При виде этой яркой улыбки Бриенна снова поверила в то, что беспокоиться ей не о чем…