Заветное дитя | The Cherished Child

Надень шелк на козу, и она всё равно останется козой. — Ирландская пословица

Джаспер был погружен в раздумья… Обычно всё это хмурое и задумчивое настроение он оставлял своему брату; Эдвард всегда преуспевал в подобном состоянии. Но в последнее время события и окружающие люди переполняли Джаспера смятением, тревогой и… похотью? Да, даже не стоит спрашивать его об этом. Почему его брат с самого утра был охвачен странной смесью гнева, растерянности и похоти? Джаспер даже знать не хотел. Он предположил, что причина кроется в появлении Джейкоба — возможно, что этот здоровяк, с вызовом подступив к Эдварду, пробудил в нём давно угасшие чувства к своей девушке? Если честно, это была единственная версия, которая могла объяснить бурю, царящую в эмоциях его брата. К сожалению, это была не та причина, на которую он надеялся. Да, он мог бы это признать — в глубине души ему было приятно, что отношения между Беллой и Эдвардом развиваются не так гладко. Кроме Розали, Джаспер, вероятно, был главным сторонником идеи «не превращать Беллу»… или даже «не встречаться с Беллой». Второе — потому что ему до смерти надоело бороться с непреодолимым желанием разорвать ей горло. Чаще всего он даже жалел, что не сделал этого в первый год их «счастливых» отношений. Первое же — просто потому, что он считал её угрозой для всех них. Все они стали вампирами поневоле, а какой нормальный человек выберет это добровольно? К тому же он просто не доверял ей. Её эмоции и слова не всегда совпадали, и у него было стойкое ощущение, что она с Эдвардом не из-за чувств, а из-за тех привилегий, которые он ей даёт. Так что, да, он хмурился. И уж точно не собирался касаться вопроса о своей растерянности и внезапном влечении к темноволосому парню, который в этот момент входил в класс. Нет, он не собирался зацикливаться на этом. Пусть он сейчас мрачен, но уж точно не собирается вести себя, как Эдвард, — убегать от него или, напротив, следить за ним. Это было бы уже полным безумием. — Класс… Класс, успокойтесь… мальчики и девочки, прекратите разговаривать! — пыталась утихомирить оживленный класс миссис Хайнц, но без особого успеха. В стремлении «сблизить» школьные классы директор решил, что младшеклассники должны работать вместе со старшими над проектом. Для выполнения задумки был выбран английский язык, и младшеклассников объединили со старшеклассниками, а десятиклассников и девятиклассников скомпоновали в пары… Джаспер на мгновение задумался, кто станет несчастной парой Джейн или Алека… бедняге первокурснику наверняка понадобится серьёзная психологическая поддержка после этого проекта. — Класс… класс, тише… мальчики и девочки, прекратите разговоры! — снова попыталась привлечь внимание миссис Хайнц, но ученики продолжали болтать, не обращая на неё внимания. Джасперу даже стало жаль молоденькую учительницу… она совсем недолго проработала здесь, всего пару лет после окончания колледжа, и он интуитивно чувствовал, что ей недолго осталось. Ученики, как хищники, учуяли её неуверенность. Внезапно раздался резкий свист, и класс мгновенно замолк, обернувшись в сторону источника звука. — Заткнитесь и слушайте учительницу, — раздраженно произнёс Хейден. Чем именно он был недоволен (одноклассниками, их грубостью, неспособностью учительницы справиться с ситуацией или просто самим фактом того, что он здесь), Джаспер не знал наверняка. Но, к его удивлению, все действительно затихли. Это было ещё одно, что он заметил в Хейдене… несмотря на его миниатюрный и безобидный вид, парень обладал удивительной способностью заставлять окружающих делать то, что ему нужно… И ещё удивительнее было то, что многие слушались его либо из страха, либо из доверия. В этом зеленоглазом парне удивительно сочетались угроза и обаяние. — Эм… да, спасибо вам, мистер Принц… итак, теперь, когда мне удалось привлечь ваше внимание… — миссис Хайнц начала бормотать объяснение того, что они будут делать в рамках проекта: что-то о трансцендентализме (и разве Джаспер не проходил это уже сотни раз?) и о том, что каждому предстоит представить одного из выдающихся представителей той эпохи. Джаспер старался не слушать, пока учительница не начала зачитывать список партнёров. И это было, пожалуй, самой нелепой частью всего этого «притворства учеником» — ему приходилось смириться с тем, что его могли поставить в пару с человеком, и при этом терпеть, чтобы не перегрызть ему горло. Да, тут были свои сложности. Из всех предметов английский был единственным, где Элис и Эдвард занимались в другой группе, так что даже надеяться на возможность уговорить учительницу поставить его с кем-то из них не приходилось (да и всё равно это вряд ли бы сработало, учитывая, что они тоже были старшеклассниками). — Мистер Каллен и мистер Принц, — объявила миссис Хайнц, — вам предстоит написать доклад о Генри Дэвиде Торо. Не менее пяти тысяч слов, охватывающий его жизнь и вклад в его эпоху. На миг Джасперу показалось, что по лицу его красивого партнёра промелькнула тень тревоги, но она исчезла прежде, чем он успел моргнуть, уступив место привычному уверенно-игривому выражению. Хейден грациозно поднялся и подошёл к Джасперу, который устроился на последнем ряду — настолько далеко от всех, насколько это было возможно, чтобы не выглядеть полным задирой. Хейден опустился на место рядом с ним. — Джаспер, — поприветствовал он, и его голос прозвучал низко и бархатисто. Честно говоря, это пробудило в Джаспере весьма неуместные для урока английского чувства. Джаспер снова не уловил от него никаких эмоций. — Хейден, — ответил он, чувствуя себя немного глупо, но не зная, что ещё можно сказать, пока его мысли пытались разобраться в происходящем. — И что ты хочешь делать? — наконец спросил Джаспер, нервно ёрзая под насмешливой ухмылкой Хейдена. — Хм… Я могу придумать множество вещей, которые хочу сделать, Джаспер, — произнёс Хейден. Звучало это более чем двусмысленно, и Джаспер гадал, не нарочно ли он так сказал. Хорошо хоть, что он не мог покраснеть. — …но, к сожалению, ни одна из них не будет… уместной. Ухмылка Хейдена только стала шире, когда он заметил явный дискомфорт Джаспера, прежде чем резко сменил тему и тон разговора. — Предлагаю встретиться после школы на этой неделе… изучить материал, а потом один из нас напечатает доклад, пока другой займётся презентацией? — спросил он легким тоном, как будто несколько секунд назад не флиртовал (если это вообще можно было назвать флиртом) с Джаспером. Честное слово, от такого у бедного вампира могла бы закружиться голова. — Эм… да. Подойдёт, — сумел ответить Джаспер, стараясь скрыть, насколько его смущал этот разговор. Черт возьми, ведь он был эмпатом… не он должен был запутываться в своих чувствах! Хейден откинулся на стуле и несколько секунд внимательно изучал блондина рядом с собой. — Так… почему ты присоединился к Калленам? Судя по слухам, которые я о тебе слышал, ты рос совсем в другой обстановке, — спросил он. Джаспер вслушивался, пытаясь уловить нотки насмешки или пренебрежения, но услышал лишь искреннее любопытство. Решив рискнуть и, возможно, хотя бы наладить какие-то отношения с этим загадочным подростком (да и подросток ли он? Его запах не был похож на человеческий), он попробовал ответить максимально честно. — С моим даром… — начал он, потому что был уверен, что Хейден уже знал о его эмпатии — это не было тайной, и уж точно Аро и его братья знали об этом, — …мне было… — он на секунду задумался, подбирая слова, чтобы выразить, как ежедневное окружение новорождёнными и обязанность избавляться от них воздействовали на него, — …сложно, — наконец произнёс он. — Сложно? — переспросил Хейден, приподняв бровь. — Да… сложно. Моя роль у Марии в каком-то смысле была похожа на роль Вольтури… Я должен был обучать новорождённых, которых она обращала, а затем избавляться от них, когда они выполняли свою функцию. Быть окружённым такими сильными эмоциями день за днём было невыносимо. У людей эмоции меняются, но у новорождённых они гораздо мощнее. Всё, что они чувствуют, столь ярко, что порой сложно было отличить их эмоции от своих, — признался Джаспер. Его удивляло, насколько откровенно он делился этим с Хейденом (в этом подростке было что-то такое, что заставляло либо бояться его, либо доверять). Он даже своему клану не был по-настоящему честен (каким бы ни было желание Карлайла верить, что они — семья, это слово казалось Джасперу чуждым). Он рассказывал группе, что впал в депрессию из-за вины за убийства новорождённых. Хотя в этом была крупица правды (в конце концов, он не был бездушным), настоящей причиной его отчаяния стала постоянная перегрузка чужими эмоциями. Дошло до того, что он едва мог войти в одну комнату с новорождёнными, не говоря уже о том, чтобы тренировать их. Поэтому, когда Питер предложил ему выход в обмен на его жизнь, Джаспер охотно согласился. А потом появилась Элис, и вместе с ней появилась надежда на то, что он сможет находиться в группе вампиров и не сходить с ума. (Ведь они были намного старше, их эмоции были более контролируемыми, и их образ жизни был спокойнее и менее мучительным… по крайней мере, до появления Беллы). Джаспер не знал, подозревал ли Эдвард о его истинных мотивах присоединиться к клану Калленов, но если даже и догадывался, брат никогда этого не показывал. Однако Джаспер всегда был предельно осторожен в своих мыслях рядом с ним, сохраняя старую паранойю — тягостное наследие жизни, полной непрекращающейся войны. — Да… представляю, как это может быть тяжело, — тихо откликнулся Хейден, нервно крутя на пальце неказистое кольцо. Впервые его привычная маска высокомерия отступила, открыв скрытую глубину чувств. Когда Джаспер не ответил, юноша продолжил, словно решившись на откровение: — Я ощутил, насколько подавляющими были эмоции вокруг тебя… и не могу себе представить, каково это — переживать такое каждый день, — признался он, но тут же осёкся, словно осознав, что эти слова вырвались сами собой. В его глазах мелькнуло удивление. Джаспер насторожился: он был уверен, что загадочный юноша с зелёными глазами вовсе не собирался произносить это вслух. Но что именно он имел в виду? Почувствовал ли он дар Джаспера? Или это как-то связано с его собственными способностями? Возможно ли, что Хейден мог улавливать или даже временно перенимать таланты других одарённых вампиров? Это многое объяснило бы — и, вероятно, именно поэтому Аро и другие столь высоко ценили его. Такой дар представлял собой огромное преимущество. Джасперу мучительно хотелось спросить об этом, но внутренний голос подсказывал, что не стоит. Он сделал вид, будто не заметил промашки Хейдена. Возможно, однажды юноша поверит ему достаточно, чтобы сам открыть свои секреты и поведать о своём даре и прошлом. Поверит настолько, чтобы довериться и разделить с ним свои тайны. По какой-то непонятной причине Джаспер отчаянно этого желал. Он хотел… нет, ему нужно было доверие Хейдена.

***

Кроваво-красные глаза стремительно пробежались по окрестному лесу; рыжеволосая вампирша, которой они принадлежали, сидела, балансируя на ветвях высокого дерева, отчего ей открывался отличный обзор всей округи. Это место оставляло у неё привкус горечи. Хотя, если быть откровенной, вина за это лежала не на самой маленькой деревушке… Скорее на её жителях. А точнее, на определённом клане, обосновавшемся здесь. Виктория никогда не считала себя склонной к жестокости, когда была человеком; напротив, она всегда была полной противоположностью. Умела избегать конфликтов и обходить неприятности… Инстинкты всегда подсказывали ей держаться подальше от насилия — за исключением одного случая. Оглядываясь назад, она не могла с уверенностью сказать, жалеет ли о том, что с ней произошло… Затаившаяся засада, конечно, была неприятной, но та сила, что она обрела после, стоила того. Она ни разу не пожалела, что стала вампиром… существом, более быстрым, сильным и изворотливым, чем когда-либо могла бы быть, оставаясь человеком. Она встретила Джеймса, и, хотя он не был её истинной парой, вместе им было хорошо. Его кровожадный азарт и любовь к играм были тем, что её притягивало. Он был великолепен в поиске и охоте, она — в бегстве и уклонении… каким-то образом их противоположные натуры идеально совпали. Но теперь его больше не было. И всё из-за одной ничтожной человечки… Не столько смерть Джеймса наполняла её яростью, сколько причина, по которой он был убит. Защита какого-то человека, из всех существ! Это было всё равно что убить мясника, чтобы спасти корову… просто немыслимо. Она не могла понять, что не так с Калленами… как они могли убить одного из своих ради подобного? Так просто не поступают… не ради такой причины. У неё не оставалось иного выбора, кроме как отомстить за их деяния. Она должна была восстановить справедливость… восстановить баланс. Если Джеймса больше нет, значит, и Белла Свон не имеет права жить. Виктория даже на мгновение ощутила вспышку надежды, услышав слухи о том, что Беллу и Эдварда вызвали к Вольтури… наверняка те воздадут справедливость за её любовь. Но разочарование было сокрушительным, когда она узнала, что этого не случилось. Она не знала, что именно Вольтури сделали или сказали, но знала одно — Белла Свон всё ещё была жива. Что ж, если Вольтури не смогли исправить ситуацию… ей придётся сделать это самой. Именно эта всепоглощающая мысль и привела её обратно в этот дождливый городок. У неё была одна цель, и только она имела значение. Ей было безразлично, кого или что придётся сломать ради её достижения. Она уничтожит их за то, что они сделали… Чего бы это ни стоило.

***

Джаспер вернулся домой в неожиданно приподнятом настроении. Было тревожно, как его обычно мрачное состояние вдруг сменилось на лёгкость после всего лишь часа, проведённого с Хейденом. Этот факт сам по себе уже говорил о многом. Они провели остаток времени за удивительно интересной и непринуждённой беседой. Джаспер был слегка поражён, насколько эрудированным оказался Хейден, и вскоре они углубились в оживлённый спор о том, оказали ли произведения Торо какое-либо влияние при жизни автора. Джаспер не мог вспомнить, когда ему в последний раз настолько нравился урок… он почти пожалел, когда прозвенел звонок, сигнализируя об окончании занятия. Хейден тепло попрощался с ним, и Джаспер старался не искать в его улыбке скрытого смысла. Обратная дорога оказалась тихой. Всё чаще в последнее время они погружались каждый в свои мысли, и Джаспер отчаянно пытался удержать свои от размышлений о зеленоглазом подростке… сейчас ему совсем не хотелось, чтобы Эдвард оказался у него в голове. Очнувшись от раздумий лишь, когда машина подъехала к дому, Джаспер заметил, как Элис прокашлялась и посмотрела на него: — Джас, нам нужно поговорить, — произнесла она тихо. Эти слова не были бы чем-то разрушительным, если бы не их долгие недели молчания, из-за которых Джаспер почувствовал легкую тревогу. — Эм… я, пожалуй, оставлю вас, — неуклюже произнёс Эдвард, буквально выскочив из машины. По выражению брата Джаспер догадался, что разговор не предвещает ничего хорошего. Он повернулся к жене: — О чём? — спросил он, хотя уже начал догадываться, к чему это всё идёт. — О нас, Джаз… — выдохнула Элис, словно снова была смертной. — У нас не выходит. — Она взглянула на него, и, видя, что он хочет возразить, поспешила продолжить: — Нет, Джаз… у нас действительно не выходит, и уже давно. Я всё ещё забочусь о тебе и знаю, что ты заботишься обо мне… но этого больше недостаточно, — сказала она с грустью, глядя на него с надеждой, будто хотела, чтобы он признал правду. Джаспер почувствовал, как ком подступил к горлу. Он знал, что это должно было случиться… отдаление, молчание… но слова Элис всё равно пронзили его, как раскалённое железо. Он понимал, что в их браке были проблемы; он видел, что их отношения изменились и утратили былую лёгкость, но он не мог даже представить, что они не смогут их решить. Что они не обсудят это и не вернутся к тому, что было раньше. Они были вместе так долго… он даже не знал, как это — не быть с ней. — Ты что-то видела? — с трудом выдавил он, стараясь справиться с нахлынувшими эмоциями. — Я… не знаю, — призналась она, опустив глаза. — Не знаешь? — переспросил Джаспер, и в его голосе прозвучал оттенок скепсиса. — Как я уже говорила, мои видения в последнее время размыты… почти во всех вопросах… но у меня есть предчувствие, что нам не стоит оставаться вместе… я не знаю почему, но не могу избавиться от этого ощущения… — замолкла она, теперь пристально разглядывая свои руки. Джаспер молчал, не зная, что ответить на её слова. Он был полностью сбит с толку, всё вокруг менялось, а он совершенно не понимал, как это остановить. Странные взаимодействия с Хейденом, горькое одиночество в клане, и теперь его жена, заявляющая, что их отношения исчерпаны. Он сделал единственное, что пришло ему в голову в тот момент… согласился. — Хорошо. Это всё? — спросил он, и его голос прозвучал ледяным, даже для него самого. — Джаз… — прошептала Элис, и он был уверен, что, будь она человеком, её глаза наполнились бы слезами. Но в этот миг он не хотел видеть ни её боль, ни её печаль… разве это так много — попросить хотя бы раз дать ему пережить своё собственное горе в одиночестве? — Пожалуйста… просто уйди, — произнёс Джаспер, не глядя на неё, лишь желая побыть один, чтобы разобраться в собственных чувствах и понять, какие из них — по-настоящему его. — Хорошо, — тихо согласилась Элис, открывая дверь машины и выходя. — Прости, Джаз, мне очень жаль, — сказала она, мягко закрывая дверь и уходя к дому, оставляя его одного в темноте. — Мне тоже жаль, — прошептал он, когда её силуэт исчез из виду. — Мне тоже.