Мой прекрасный сон

Я нашёл Драко на Астрономической башне благодаря карте Мародёров. Вначале он был там не один, а с Блейзом, но вскоре Забини ушёл. Вернее, убежал, судя по тому, как быстро инфографичные следы перемещались по карте. Поднявшись в башню, я некоторое время стоял молча, разглядывая спину Драко. – Ты позволишь попросить у тебя прощения? – спросил я, не пересекая порога. Драко дрогнул и после небольшой паузы кивнул, не оборачиваясь. Я подошёл ближе и встал у него за правым плечом, глядя вдаль. С Астрономической башни открывался изумительный вид: как раз уходил под воду корабль болгар, а в небе растворялась точка, в которую превратилась карета французов. – Мне нет оправданий, Драко. Мне жаль. – Тогда почему ты ведёшь себя так, словно я ничего не значу?! Драко, развернувшийся ко мне, смотрел на меня с непередаваемой смесью чувств. – Я... я люблю другого человека... – я впервые сказал это вслух, делая теперь совершенно определённым, неотвратимым. – Мне больно от невзаимности этого чувства, и это делает меня жестоким. Я не прав и прошу у тебя прощения. Драко весь будто погас. Закусил нижнюю губу, чуть более полную, чем верхнюю, которую я не раз целовал, облизывал, прикусывал, опустил плечи. Когда он поднял на меня взгляд, я увидел, что он полностью закрылся. – Я НЕ прощаю тебя, Поттер. Драко в своём праве. – Мне жаль, что я повёл себя как мудак, – сказал я и ушёл. Точка с именем Драко Малфой ещё долго находилась на Астрономической башне. Мне было больно за него. И одновременно мне стало легче. Нельзя использовать людей, даже если они сами готовы быть использованными.

***

Первую часть лета я провёл на Гриммо. Леди Вальбурга задалась целью сделать из меня лучшего Наследника рода. Не идеального, как хотел мой отец, а лучшего. То есть с уважением к моим желаниям, особенностям и способностям. Я штудировал кодекс рода, читал личные дневники предков, вникал в финансовые дела рода. "Прикармливал" алтарь своей кровью и магией, пока не такой "чистой", как того требовалось, но давая "опробовать" себя на вкус. Проникался древним родом, позволяя ему войти в меня, пропитать собой. Этот энергообмен был важен, как если бы во время беременности мать поддерживала своего нерождённого малыша личной магией и магией рода. В середине июня ко мне на Гриммо прилетел филин Малфоев. Раскрыв конверт, я достал письмо и, вчитавшись, понял, что Драко простил меня. Я одновременно и ждал и не ждал его письма. "Хоть ты и мудак, Поттер, но я оценил твою искренность. Поэтому я тебя прощаю. И только попытайся проигнорировать это письмо, задница! Иначе я объявлю тебе войну! Наследник Драко Люциус Малфой" Откинувшись, я расхохотался. Не поздороваться, но подписаться по всем правилам – как раз в стиле Драко Малфоя. Угрожать, прощая, тоже. Я не любил его в том самом смысле, но я любил его. Как друга, сокурсника и... товарища по несчастью. Кажется, я достаточно сильно привлекаю Драко, раз мне прощается такой страшный грех, как пренебрежение сиятельным Малфоем. Конечно же я ему ответил. Зачем мне война?

***

Июль я встречал в Коукворте. На Оксфордшир опустилась тяжёлая, липкая жара, и почти всё время я проводил в саду, под тенью яблонь, которые посадил ещё мой дедушка Джеральд. Я расстилал плед, включал рядом полив газона и наслаждался прохладной водяной пылью, что доносили до меня слабые порывы ветра. В основном я читал книги, защитив их чарами от намокания, или играл в Гейм Бой. Эту игрушку подарил мне Дадли, и я таким образом отлично разгружал мозги. В один из дней я услышал, как в доме кричит Северус. Он никогда не повышал голоса дома, достаточно было поднятой брови или грозного "Поттер", "Элли" или "Живоглот". Я, схватив палочку, быстро добежал до дома и осторожно заглянул в гостиную. Посреди комнаты я увидел директора Дамблдора, маму, Северуса и... Ремуса Люпина. Что делает оборотень у нас дома?! Где Элли?! Сестра в этот момент коснулась моей руки, привлекая внимание, и я с облегчением выдохнул. – Что случилось, Гарри? – прошептала сестра. – Не знаю, Элли. Но пока этот человек в нашем доме, не отходи от меня. Элли внимательно принялась рассматривать Люпина такими же чёрными глазами, как у её отца, и кивнула. Только потом спросила: – Почему? – Потому что он не человек, а оборотень. Рот у Элли принял форму буквы "О", глаза расширились. Она любила читать и знала, как опасны эти существа. – Я не буду варить ему зелье! – твёрдо сказал отчим в этот момент. – Так же, как и покрывать нахождение тёмной твари на территории школы! Там дети! Там Гарри! Ремус вздрогнул, как от удара. Я знал, что есть специальное зелье, помогающее при ВЛЧ частично снять симптомы и облегчить обострение заболевания во время полнолуния. А ещё оно позволяло лучше контролировать внутреннего зверя. Северус много лет работал над усовершенствованием Антиликантропного зелья и добился значительных результатов. А ещё я понял по контексту подслушанного разговора, что Дамблдор вознамерился нанять Люпина для работы в школе. И хочет, чтобы Северус варил оборотню своё усовершенствованное зелье. Интересно, а кто будет оплачивать дорогостоящие ингредиенты? – Но я предприму все меры, мой мальчик… – начал директор, на что Северус дёрнул ворот рубашки, оголяя правое плечо. Я знал – там три длинных царапины, видел их, когда Северус учил меня плавать на озере Дин. – Вы уже предприняли меры, но это не спасло меня от травмы! Я чудом не заразился! – прошипел отчим, сузив глаза. Мне стал понятен страх Северуса относительно Люпина. И его ярое неприятие конкретно этого оборотня. А потом до меня дошло: это что же, выходит, Люпин напал на отчима, когда они учились в школе?! И получается, что ВЛЧ у Ремуса уже был на момент обучения. Лунатик... Псевдоним одного из Мародёров, написанный в приветственном тексте карты. Сохатый – отец – у него Патронус олень. Бродяга – Сириус, отец так называл при мне крёстного. Хвост – Петтигрю, наверно, потому что тот похож на крысу. Логично, что Лунатик – самоназвание оборотня Люпина. Мерлин... Да даже его имя Ремус и фамилия Люпин... Ремус один из братьев-близнецов, основателей Рима, вскормленный волчицей. Lupus волк на латыни. Я по-новому взглянул на директора. Неужели он настолько безумен, что позволил оборотню-подростку находиться в школе?! Но зачем?! Ради чего такие риски?! Можно ведь учиться дистанционно! – Я предупреждаю тебя, Альбус! – жёстко сказал Северус. – Или этот, – острый подбородок указал в сторону сжавшегося Люпина, – или я уйду из школы и заберу Гарри. И Элли в Хогвартс тоже не пойдёт! У меня отличные отношения с мадам Максим, она с удовольствием примет и моего пасынка, и мою дочь на обучение в Шармбатон. А Гарри ещё и в Дурмстранге ждут с распростёртыми объятиями! С Каркаровым я тоже на короткой ноге! – Северус, не горячись! – поднял руки вверх директор. Посмотрел просительно. – Квирелла больше некем заменить! – Я готов встать на замену вместе с Флитвиком и МакГонагалл, но при мне оборотня в школе больше не будет! Или я, или он! – Хорошо, мой мальчик! – слишком быстро согласился Дамблдор. – Я попытаюсь решить эту проблему. Тем более у Квиринуса бывают моменты просветления. Лили, извини, что побеспокоили, – начал расшаркиваться директор. Кажется, этот интриган добивался как раз согласия на замену от Северуса и Ремуса притащил, отчётливо осознавая, насколько травмирующим был опыт отчима с этим человеком. – Прошу прощения, – пробормотал Люпин, входя в камин. Он за весь разговор ни разу не поднял глаз от пола. Мне было жаль Ремуса, но это не означает, что я чувствовал бы себя спокойно в школе, окажись там оборотень. Тем более он уже совершал нападение на человека. На Северуса! Северус абсолютно прав в своём гневе и неприятии!

***

Пятый курс – это этап обучения, в конце которого мы должны сдать СОВ. Меня грядущие экзамены не пугали, но некоторые ученики оказались в нервной ажитации. Библиотека стала одним из самых популярных мест для пятикурсников. Уединиться в огромном замке не проблема, на крайний случай есть Выручай-комната, секретом которой если и владел кто-то из находящихся в школе, то я пока их не выявил. Ни разу комната по требованию не была занята. Но от себя не спрятаться... Гормоны трепали меня как бульдог грелку, стояло у меня почти всегда... Достаточно было Северусу низким голосом произнести: "Тема сегодняшнего занятия...", как у меня случалась болезненная эрекция. Из-за этого я последнее время был рассеянным и серьёзно лажал на его уроках. Сегодня, например, я чуть не взорвал котёл. Хорошо, что профессор Принц вовремя успел остановить реакцию. – Поттер, останьтесь! – от властного голоса я чуть не кончил прямо на уроке в собственные штаны. Когда все разошлись, окидывая меня злорадным (Уизли), сочувствующими (Лонгботтом и Грейнджер), сопереживающими (Винс и Грег), задумчивым (Блейз) и удивлённым (Драко) взглядами, я сел за первую парту и опустил взгляд на сложённые перед собой руки. Смотреть на Северуса в строгой зельеварческой мантии, с которой у меня было связано несколько жарких фантазий, было просто невозможно. – Гарри... От беспокойства в любимом голосе я мысленно застонал и закрыл глаза. – Гарри, что происходит? Я понимаю, что у тебя сейчас переходный возраст и все кажутся врагами, но мне ты можешь рассказать всё что угодно. В том-то и дело, что не всё! – Смотри на меня, пожалуйста, когда я с тобой разговариваю! Одного взгляда на вычурно вылепленные губы мне хватило, чтобы вскочить и, бросив сумку с учебниками, позорно сбежать. Я дрочил в ближайшем туалете и плакал. После, таясь по нишам и срезая путь в переходах, я прокрался в Выручай-комнату, где прятался до отбоя, жадно рассматривая точку с заветным именем "Северус Тобиас Принц", расхаживающую по кабинету, перемещающуюся в Большой зал на ужин, возвращающуюся в подземелья, где она прошлась по гостиной факультета, заглянула в мою комнату, и вернулась в покои декана.

***

Вечером я, пользуясь картой, беспрепятственно вернулся в общежитие, и меня вновь накрыло, в этот раз в душевой. Хорошо, что было уже поздно и помещение оказалось совершенно пустым. Я стоял под хлещущими струями в заполненной паром душевой кабине и представлял, как становлюсь перед своим профессором на колени и под изумлённым взглядом агатовых глаз расстёгиваю бесконечные пуговки его сюртука, а после - брюк. Как приспускаю штаны и бельё, и мне навстречу, упруго покачиваясь, выпрыгивает член. Как я утыкаюсь носом в чёрные мягкие волоски, жадно втягивая мускусный запах возбуждения и трав, как веду губами по стволу, ловя в рот шелковистую тугую головку, как солоноватая смазка взрывается ярким вкусом у меня на языке. В этот момент меня, упирающегося в стену одной рукой, а второй наяривающего каменно-стоящий член, толкнули вглубь кабинки, вжимая в стену. Влажный шёпот на ухо заставил вздрогнуть: – Делай, что делал, а я тебе немного помогу. А ты поможешь мне. Малфой... Я медленно кивнул и прерывисто вздохнул. Почему нет? Может, это поможет преодолеть мою больную страсть? Чуть отодвинувшись от стены, я притёрся ягодицами к чужому паху. – Мерлин, Поттер, запретно иметь такую задницу! – ахнул Драко, толкая меня бёдрами и проезжаясь напряжённым членом между половинками. – Заткнись! – зашипел я. Чужой, неправильный голос расхолаживал. – Сам заткнись! Жадные руки решительно прижали меня, обхватывая поперёк груди, я откинул голову на чужое плечо и оплёл пальцами упавший пенис, начиная двигать рукой вверх-вниз. Стоящий позади меня Драко вжался плотнее, начал толкаться бёдрами, имитируя фрикции, чуть прикусил мне кожу на плече. Я представил, что это Северус распоряжается моим телом так собственнически, и член мгновенно налился кровью. Тихий стон помимо воли сорвался с моих губ. Мой партнёр ущипнул меня за соски, начал водить горячими ладонями по телу, лапая, сжимая, царапая кожу. Чуть отстранившись, плеснул жидкое мыло мне на половинки, раздвинул их. – Нет! – Да, понял я, понял, – хриплый голос Малфоя стал низким, чуть вибрирующим. – Я без проникновения! Расслабься. Пенис скользнул в промежность, упёрся головкой в яички, и острое возбуждение ударило в голову, отключая мозги. Дальше всё было быстро, жарко, остро. Влажные шлепки, хриплые стоны, хватка сильных пальцев на боках. Когда меня укусили за загривок, я кончил с громким вскриком, выгнувшись и уперевшись в чужое плечо затылком. Некоторое время стояли молча, вжавшись друг в друга. Драко поддерживал меня, за что я ему благодарен – ноги почти не держали. – О ком ты думал, Поттер? – хрипло спросил он. – Не твоё дело... – Тогда и для меня это ничего не значит, понял? – с досадой выпалил Драко, оттолкнул меня и ушёл. – Понял... – ответил я пустоте. Мы не посмотрели друг другу в глаза за время нашей... коммуникации ни разу. И так, наверное, лучше. На следующий день мы оба сделали вид, что ничего не было. Но вечером занавеску балдахина на моей кровати решительно отодвинули, и Драко приказал: – Подвинься!

***

Мы занимаемся с Драко петтингом почти каждую ночь. Член таки оказывается у меня во рту, жаль, что не тот. Но жаркий секс помогает мне не думать. Не пожирать взглядом. Не наблюдать исподтишка. Не сдавать себя с потрохами, уничтожая хрупкое равновесие. Я чётко осознаю: если правда о моих чувствах откроется – это уничтожит мою семью. Но Судьба коварна... Мало мне было уроков зельеварения, где я не могу не ловить каждое движение, каждый жест Северуса, но теперь он периодически преподаёт нам ЗОТИ. Профессор Квирелл, ведущий у нас этот предмет с первого курса, чем-то заболел, поэтому, собственно, директор и пытался на данную должность пристроить Люпина. В некоторые дни обострения заболевания – кажется, у него красная волчанка, – его заменяет Северус. Я думал, он хорош в зельях? Нет, безусловно хорош. Но как же он великолепен в боевой магии! Он гибкий, вёрткий и непредсказуемый. Как анаконда, одна из самых опасных немагических змей. Сейчас мы как раз проходим защитные чары, и среди них Патронус, очень сложная магия, требующая сосредоточенности, умения концентрироваться в самой напряжённой ситуации и способная защитить даже от таких страшных порождений тьмы, как дементоры. Почитав про него, я буквально загорелся освоить эти чары и в любую свободную минуту тренируюсь. Я написал маме и Сириусу, и они на выходные аппарировали в Хогсмид, чтобы поделиться со мной своим опытом. У меня немало счастливых воспоминаний, но проблема в том, что самые счастливые – выдуманные. В них Северус принадлежит мне и никому больше. Присутствие мамы не просто мне не помогает, а топит меня в чувстве вины, и я не могу вызвать даже серебристое облачко, которое уверенно у меня выходило, когда я тренировался сам. Отпустив расстроенную маму домой к Элли, мы остаёмся с Сириусом наедине. – Ты слишком напряжён, щеночек. Так Патронус не вызвать. Но у меня есть идея. Сириус арендует комнату в "Трёх Мётлах", отправляет Северусу записку, что ночь с субботы на воскресенье я проведу с ним, присовокупив мои извинения за пропущенный пятичасовой субботний чай. Я даже рад, что посиделки не состоятся. Мне физически тяжело находиться с отчимом наедине. Крёстный затапливает камин, сдвигает мебель к стенам, увеличивает подушки и одеяла с кроватей, устелив ими всё свободное пространство пола. Достаёт из кармана странный набор, состоящий из мешочка с какой-то травой, тонкой бумаги и зажигалки. Я с любопытством смотрю на эту суету, потом до меня доходит. Что ж, это будет интересный опыт. Начиная скручивать самокрутку, Сириус спрашивает, не глядя на меня: – Какие воспоминания ты используешь, Гарри? – Выдуманные, – признаюсь я. – Не, так Патронус не вызвать. Поверь, я знаю. Ни грамма осуждения или жадного любопытства в его словах. Крёстный применяет приём, который всегда срабатывает: слушаю, но не осуждаю. – Но есть один способ поверить в их реальность, – Сириус подмигивает мне. – Какой? – я завороженно наблюдаю, как крёстный ловко набивает траву в трубочку из бумаги. – Расширить сознание, конечно! – он сжимает один конец, засовывает его в рот и прикуривает от вкусно щёлкнувшей зажигалки. Делает несколько затяжек, выдыхая облако горьковатого дыма, чем-то напоминающего запах жжёной тряпки, откидывается на спину и передаёт самокрутку мне. – Первые разы глубоко не вдыхай, задерживай дым во рту и словно бы глотай его. Дым и на вкус оказался горьким. Я кашлял, давился, но вдыхал. Постепенно тело расслабилось так сильно, что я прилёг. Губы покалывало и растягивало в улыбке, руки и ноги стали тяжёлыми, а мысли наоборот – лёгкими. Сириус хихикнул, я тоже, и мы некоторое время просто смеялись от того, что мы есть друг у друга, что нам хорошо вместе. Я так рад, что он станет моим отцом! – Представь себе, – затягиваясь, сказал крёстный, – что твоя мечта сбылась! Я прикрыл глаза и словно наяву увидел прекрасное: Северус на Святочном Балу отбил меня у Драко, увлёк в сад, вжал в стену и долго-долго смотрел мне в глаза. Теперь это было можно. Я смотрел в ответ, открыто, а не исподтишка, впитывая образ и написанные на лице эмоции. Северус улыбнулся одними уголками губ, сдержанно и искренне одновременно, а потом, склонившись, поцеловал. Его губы, горячие и желанные, ощущались совершенно необыкновенно: словно я вкусил нектар. Я целовал его в ответ, но не вёл, отдаваясь и покоряясь. Оторвавшись от меня, Северус низким, будоражащим голосом сказал: – Я люблю тебя, Гарри! Не как сына, а иначе. Сердце застучало стаккато где-то в горле, я смотрел в чёрные глаза, увязая в их глубине, как в дёгте, и в этот момент раздался приказ: – Примени Патронус, Гарри! Сейчас! Моя рука поднялась, и я произнёс прямо в любимое лицо: – Экспекто Патронум! И прикрыл глаза предплечьем от невыносимо яркого света. – Охуеть! – раздалось рядом восторженное, и я очнулся. Мы лежали рядом с Сириусом на полу, и над нами извивалась кольцами огромная анаконда. – У тебя вышло! Мы оба вскочили и заскакали прямо по подушкам и одеялам, как два папуаса, впервые добывшие огонь. – Ну, силён! – Сириус кинулся меня обнимать. Как вы думаете, кому я отправил своего первого Патронуса? Северусу, конечно! Через десять минут профессор ворвался в комнату, оглядел нас безумным взглядом, очистил воздух, насыщенный дымом. Так зло зыркнул на крёстного, что тот слегка задымился, вырвал из рук Сириуса самокрутку, испепелив в ладони, и, ухватив меня за шиворот, встряхнул. Я хрюкнул. Не глядя на крёстного, Северус прошипел: – Ещё один такой эпизод, Блэк, и я сделаю из твоей блохастой шкуры коврик у камина! А с тобой, Поттер, мы ещё поговорим! Я болтался в сильной хватке как щенок и подхихикивал, настолько счастливым я был в тот момент. Поговорить в тот вечер нам так и не удалось. Я глупо смеялся, признавался отчиму в любви, хвастался Патронусом и рассказывал, какой я счастливый человек. Самый счастливый на свете. И всё почему? Потому что у меня есть Северус!

***

Ввалил мне Северус уже утром, когда меня отпустила чудо-трава. Слава Древним, я хоть и наговорил изрядно под её воздействием, но умудрился не уточнить, как именно я люблю своего отчима. В итоге выволочки и лекции о вреде курения в общем и "расширяющих сознание" трав в частности, я попал на месяц ежедневных отработок. На которых знатно обновил навыки в чистке котлов, прослушав за это время аж четыре книги: одну по защитным чарам, одну по щитовым и две книги по зельеварению. А ещё отточил навык вызывать Патронус в самой безнадёжной ситуации. – Мог бы и сказать, что у тебя не выходит Патронус! – обиженно заявил мне Северус, счастливо принявший мой раздрай за бессильную злость на то, что у меня не выходит сложное заклинание. – Я бы научил тебя намного безопаснее твоего неадекватного крёстного. Я уже начал сомневаться в целесообразности смены рода! Конечно, научил бы! Достаточно было просто представить себе поцелуй. А уж от реального поцелуя я бы вообще в открытый космос на Патронусе улетел. Правду ответить я не мог, так что просто соглашался со всем и списывал собственную глупость на нежелание отвлекать занятого человека. В процессе обучения, думаете, профессор Принц жалел собственного пасынка? Хрена с два. Для моей притравки Северус использовал Пивза, который забрасывал меня предметами, пока я должен был сосредоточиться и вызвать Патронуса. Но у меня было секретное оружие: стоило мне вспомнить гипотетический вкус его губ... И огромная анаконда нападала на полтергейста, нещадно гоняя вредную сущность по тренировочному залу. Эйфория от моего путешествия в прекрасный сон, вызванного расширением сознания, утолила на некоторое время мою нездоровую страсть. Мне стало легче находиться рядом с отчимом.

***

Дамблдор всё же нашёл Квиреллу замену – даму из министерства – мисс Долорес Джейн Амбридж. Не могу сказать, что мы были от неё в восторге. Профессор Амбридж предпочитала теорию практике, но это не помешало нам всем сдать экзамены. Когда я на экзамене по ЗОТИ предъявил своего защитника, комиссия ахнула, и я получил высший балл. Знали бы эти господа и дамы, что я бы отдал всё что угодно, чтобы мой прекрасный сон стал реальностью...