Мой прекрасный сон

В отборочной игре между Гриффиндором и Слизерином я поймал снитч, выведя факультет в финал. Теперь Слизерин будет соревноваться за кубок школы по квиддичу либо с Хаффлапаффом, либо с Райвенкло, в зависимости от того, кто из вышеперечисленных команд победит во второй серии отборочных игр. У обеих команд-противниц сильные игроки. Звезда Хаффлапффа – Седрик Диггори, а Райвенкло – Чжоу Чанг. Седрик – опытнее, Чанг – ловчее. Никогда бы не подумал, что у квиддича столько фанатов и они такие ярые. На факультете я мгновенно стал "тем самым Поттером, что поймал снитч на первой минуте игры, сделав Гриффиндор всухую". Подобное внимание мне претило, я не считал пойманный снитч значимым достижением – всего лишь умение концентрироваться, ловкость и хорошая метла. Более того, на мой взгляд подобная сомнительная слава того не стоила, так как неприятностей от моей победы вышло больше, чем удовольствия. Драко злился на меня, опять "наказывая" молчанием. Я делал вид, что это имеет для меня значение. У нас какие-то несимметричные отношения. Я могу общаться с ним, могу не общаться, он же воспринимает всё происходящее между нами очень ревностно: то ли из-за духа соперничества, то ли по какой-то другой причине. Я ещё не разобрался. Второй неожиданностью стала реакция отца: он прислал мне восторженное письмо с поздравлениями и пожеланиями порвать всех соперников на лоскутки. Получается, я интересен ему не сам по себе, а только если отвечаю его внутренним убеждениям о правильном сыне. Этот выдуманный Наследник учится на Гриффиндоре (провалено), не имеет ни капли тьмы внутри себя (провалено), играет в квиддич и выигрывает (бинго!). Третьей досадной неприятностью неожиданно стал Рон Уизли. Я как раз шел на завтрак, позади меня на демонстративном расстоянии волочился Малфой с Крэббом и Гойлом в кильватере. Когда мы в ссоре, парни всегда выбирают Драко и я на них не в обиде. Вассалитет – такая штука, при которой симпатии не выбирают. Уизли же шёл в группе гриффиндорцев-второкурсников. И когда наши группы столкнулись в коридоре, рыжий дал волю чувствам. Я так и не понял, почему Рональд воспринял проигрыш команды факультета как нечто личное. Уизли отделился от группы гриффиндорцев и преградив мне путь, толкнул в плечо. Я посмотрел на него с изумлением – до этого мы почти не общались и не конфликтовали. – Ну что, слизень, радуешься победе?! – Прошу прощения... Уизли явно выбесил мой вежливый тон и он попытался задеть меня словами, намекая, что вся моя победа зиждется исключительно на дорогой метле. – Знаю я таких, как ты. Если бы не богатый папочка, хрен бы ты оказался в команде! На самой современной метле поймать снитч может даже такая сопля, как ты! – запальчиво заявил он. В его словах была толика правды. – Хорошая метла, действительно один из факторов, способствующих победе, Уизли, – согласился с очевидным я. – Квиддич – это спорт для богатых, как оказалось. От моих слов рыжего просто вынесло. Он сжал кулаки и зашипел: – Ты, глист с поволокой! Надутый индюк! Сраный аристократишка! Думаешь, одет в навороченные шмотки, и тебе всё можно?! Да ты бы без крутой метлы до сих пор бы снитч высматривал! – Если бы у меня не было метлы, вряд ли бы я оказался в команде, ты прав. Чары левитации я освоил пока в недостаточной степени. Моё напоминание о том, как я поймал его в воздухе Левиосой, спасая от травм и наказания преподавателя, произвели впечатляющий эффект: лицо Рона налилось красным так, словно он перезрел и вот-вот лопнет. Я даже загляделся. Интересно кинется он в драку или ограничится словами? Запас ругательств у него неплох, но рано или поздно он закончится. – Слизень! – выдохнул наконец рыжий. Ну слава Древним. Я уже начал переживать, что он так и задохнётся посреди коридора. – Рональд, ты не прав! – Грейнджер выступила из-за спин сокурсников и девочка с белыми кудрявыми волосами, стоящая рядом с ней, демонстративно закатила глаза. – Это ведь спорт, вы не должны привносить в него личные отношения. И, уж, тем более оскорблять и унижать более успешного соперника! Допустим, унизил и оскорбил Уизли здесь только самого себя, но я уточнять это не стал, с интересом наблюдая за развитием событий. Рон развернулся к девушке, смерил её уничижительным взглядом и выплюнул: – А ты вообще заткнись, заучка! Ты достала всех своими нравоучениями! На самом деле ты никому не нужна! Вали к своим слизням, раз ты их так защищаешь! Гермиона замерла, как от удара, а потом убежала, размазывая хлынувшие из глаз слёзы по покрасневшему лицу. Я, презрительно посмотрев на рыжего, повернулся и пошёл за ней, игнорируя выкрики в спину. – Вернись! Я не договорил! Ты трус, Поттер! Слабак! – разносилось по коридору, но мне было всё равно. Мельком я заметил, как раздул ноздри побледневший до синевы Малфой и как засучили рукава Гойл и Крэбб. Уизли чистокровные терпеть не могли и я милостиво оставил рыжего им на расправу. Драко за словом в карман никогда не лез, если гриффиндорца не поколотят, так унизят. Гермиону я нашёл в неработающем туалете для девочек, который оккупировала Плакса Миртл. Призрак на данный момент отсутствовал, слава Древним. Характер у привидения – отвратительный. Плач раздавался из предпоследней кабинки. Я сел на пол, прижался спиной к закрытой двери и сказал: – Они будут тебя тюкать до тех пор, пока ты кормишь их своими эмоциями. Плач затих, раздалось шуршание, вздох. – Я ведь права! – гнусаво возразила Гермиона. – Пешеход, которого сбили на зебре, тоже прав. Но мёртв. – Это ты к чему? – в голосе Грейнджер было недоумение. – Метафора, Грейнджер. И она к тому, что излишняя щепетильность и правдорубство убивает нас в глазах общества. Метафорически. Пропусти машину, несущуюся с огромной скоростью, пусть даже она обязана остановиться у пешеходного перехода. Ведь инерция её движения не позволит это сделать за один миг, а инерция твоего движения – позволит. Гермиона не отвечала, обдумывая сказанное. – Право не только за сильными! – выдала она результат своих размышлений. Нет, всё же шляпа не ошиблась – это желание идти до конца любой ценой свойственно именно Гриффиндору. Только вот я тоже так считал. – Согласен, – вздохнул я. – Но выживают именно они. Или те, кто их обхитрил. Гермиона приоткрыла дверь и я задрал голову, глядя в её перевёрнутое заплаканное лицо. – Рыжий – придурок. Шестой сын большой семьи. Недолюбленный, недокормленный, недовоспитанный. И задевает он тебя не потому, что ты плоха, а потому что плох он и ты вызываешь у него острое чувство собственной неполноценности и дискомфорта. Тебе придётся научиться игнорировать его. Гермиона бледно улыбнулась. – Я постараюсь. Спасибо!

***

Малфой драться с Уизли не стал, он поступил хитрее: назначил придурку дуэль в зале Славы после отбоя и... не пришёл. Вместо него туда явился Филч, которому поступила анонимка о нарушении правил. Уизли поймали на месте преступления и рыжий идиот наказал собственный факультет на сотню баллов. Я был впечатлён интригой настолько, что выразил Драко своё восхищение изяществом и задумки, и исполнения. Мы помирились. Вернее Малфой со мной помирился. Я ведь с ним не ссорился.

***

Отборочный матч по очкам выиграл Райвенкло, несмотря на то, что Седрик Диггори поймал снитч. Я бы на его месте просто не ловил замеченный шарик, но, скорее всего Диггори в запале игры не обратил внимание на счёт. Перед решающим матчем финала я "заболел", уступая место в команде запасному ловцу. И, лёжа с книгой на больничной койке, слышал, как скандируют трибуны. Видимо, игра оказалась более горячей и зрелищной, чем с моим участием. Я был нацелен на результат, а Драко – на шоу. А может ему действительно вредный золотистый шарик меньше благоволит, чем мне. Драко таки поймал снитч, вырвав победу у Райвенкло. И ворвался ко мне в палату прямо в перепачканной весенней травкой форме, с непривычно растрёпанными волосами и румянцем во всю щёку. – Поттер! – заорал он, потрясая зажатым в кулаке мячиком с мятыми крылышками. – Я победил! Я победил! Иногда людям так мало надо для счастья. Я искренне поздравил Драко. Он заслужил свою победу, тренируясь упорно и с командой, и со мной, при любой погоде. Малфой был очень зависим от мнения своего отца, а тот требовал ни много ни мало, чтобы его сын, которому всего двенадцать, был лучшим во всём! Слава Древним моих близких интересует только насколько я счастлив, а не насколько я успешен!

***

– И стоило оно того? – спросил Северус, когда я пришёл к нему после выписки из Больничного крыла. Я покрылся неизвестной сыпью, у меня был лёгкий жар. Официально – аллергия на невыясненный продукт. Неофициально – сок кровохлёбки, попавший на кожу, вызывает именно такую реакцию. Естественно, когда обеспокоенный отчим примчался в Больничное крыло, он сразу определил истинную причину моего состояния, но раскрывать меня перед мадам Помфри не стал. Просто... прописал мне очищающие клизмы. Это оказался... впечатляющий опыт. Видимо, Северус решил, что раз из меня попёрла дурь, то через задницу до моей головы лучше дойдёт. – Стоило, – кивнул я, аккуратно усаживаясь в кресло. – Малфой не признает за собой долг до тех пор, пока его жизнь не будет висеть на волоске. – Мне нет нужды в его долгах. Я сделал это из любви к искусству. – Ты иногда слишком любвеобилен. Впрочем, когда ещё совершать ошибки, если не в молодости. Ты готов к последнему экзамену по ЗОТИ? – Ага. Квирелл не очень требовательный. – Это к тебе, умудрившемуся Люмосом ослепить соперника и лишить его палочки ударом ноги. В учительской он рассказывал о впечатляющем практическом занятии так бурно, что у него слюни изо рта летели. – Фу! Северус, ты ведь не задержишься надолго в школе? У Северуса отпуск начинался позже наших каникул. Он проверял результаты экзаменов всех курсов, за исключением пятых и седьмых курсов, которые сдают зельеварение независимой комиссии. – Если ты поможешь мне проверить результаты экзаменов первых и вторых курсов, то освобожусь немного пораньше. – Ты мне доверишь?! – удивился я. – Это будет полезной практикой для тебя, – приподнял отчим уголки губ. – Спасибо! Я готов! Северус призвал стопку пергаментов и мы до самого вечера разбирали чужие каракули.

***

Предстоящее лето оказалось расписано по дням. Весь июнь я провёл дома, особенно не напрягаясь. Мама считала, что после учебного года это самый лучший отдых. Я читал, встречался с крёстным, помогал отчиму в лаборатории, играл с Элли, учился у мамы и Северуса готовить, гонял на скейте и велосипеде со своими приятелями-магглами. Весь июль я провёл на Гриммо. Изучал библиотеку Блэков, познавал тонкости этикета, узнал много о родовых камнях и о списке священных двадцати восьми. Вальбурга меня не жалела, загружая знаниями под завязку. Чтобы совсем уж не засиживаться, Сириус взял отпуск на работе, и мы гоняли с ним на мотоцикле – за руль он меня пока не пускал, так как клятвенно обещал Северусу этого не делать, летали на мётлах и таскались по злачным местам магического и немагического Лондона. Про последнее никто был не в курсе. Но крёстный считал, что мне пора познакомиться с изнанкой жизни и понять, что отличает хорошего мальчика от умного.

***

И вот мне тринадцать. На мой день рождения мне пришло неожиданно много подарков. От Грейнджер, от Драко, от Крэбба, Гойла и других слизеринцев. Я этому не рад. Это обязывает меня ответить тем же, а я не знаю большую часть дарителей настолько, чтобы понять, что им может понравиться. Северус сказал, чтобы я не морочил себе голову. Я не обязан отвечать всем и делать ответные шаги. Самое смешное, что мне пришёл подарок даже от Уизли. Его я, не раскрывая, уничтожил. Что он может мне прислать, кроме коровьей лепёшки или опасных "приколов" своих братьев?

***

Весь август мы путешествуем: выбираемся в гости к Дурслям, к Малфоям, несколько раз к лесному озеру Дин. Дадли так вырос! Я рядом с ним ощутил себя недомерком. У кузена детский жирок трансформировался в мускулы, он вытянулся и в его небольших глазах светился такой огонёк решимости, что те, кто его не знал, должны были чувствовать себя рядом неуютно. Дядя и тётя безмерно гордились им и показывали медали, грамоты и кубок. Кузен больше не переживал, что не маг, как я, у него была цель и желание ей следовать. Малфой-мэнор поразил меня размерами и архитектурой, напомнив Версаль, разгуливающими по территории поместья белыми павлинами, большой конюшней и странными отношениями между отцом и сыном. Драко одновременно и боготворил, и боялся своего отца. Этот красивый, холодный, высокомерный мужчина был совершенно мне не понятен. Он явно любил своего сына, но зачем же так жестоко его дрессировать?! Впрочем, совать нос в дела чужого рода – дурной тон. Отделившись от взрослых, чинно пьющих лимонад на террасе, мы гонялись за снитчем на мётлах над искусственным озером с японским карпами, оглашая окрестности дикими криками. Через полчаса к нам присоединился крёстный, не выдержавший чопорной обстановки. Злополучный мячик опять поймал я, доведя Драко до истерики. Он, скрывая злые слёзы, убежал, оставляя меня, Сириуса, Винса и Грега в неловком недоумении. Через час Драко сам нашёл меня и попросил прощения. Мне не за что прощать его. Я попытался объяснить ему, что проигрыш, это всего лишь опыт. А выигрыш – сиюминутное удовольствие. Именно так меня учили, именно поэтому я не боюсь ошибаться, именно это знание заставляет меня пробовать вновь и вновь. – Ты не понимаешь! – разозлился Драко, отчего на его светлой коже проступили еле заметные веснушки. – Малфой должен быть лучшим и первым во всём! – Кому должен? – уточнил я и Драко надолго замолк, не зная, как ответить на этот простой вопрос. Я понимал, что должным Драко считает себя отцу, но не мне лезть в их отношения. Вечером, уже на Гриммо я поделился своими наблюдениями с бабушкой, которая в кои-то веки выбралась с нами к Малфоям. – Это издержки чистокровного воспитания, Гарри, – печально ответила она. – Я, увы, прошла ту же школу. И провела через неё собственных сыновей. Я так рада, что в моей жизни случился ты! Именно с тобой я поняла, как важно просто любить, не оценивая, не обязывая, а давая свободу. Я подошёл к бабушке и попытался поцеловать ей руку, но она неожиданно обняла меня. – Знаешь, я посмотрела на Нарси и Люци, и вдруг увидела себя как бы со стороны. И поняла, что объятия с важным для меня человеком не уронят моего достоинства. Даже наоборот! – Я тоже люблю тебя, ба! На озере Дин мы провели несколько отличных дней. Сириус и Северус жарили барбекю, я учил Элли плавать, а мама валялась в тени с книгой. Мы договорились её не беспокоить – мгновения ничегоделания так редко случались в жизни мамы.

***

В начале третьего курса я стоял с Драко, Винсом и Грегом под кабинетом зельеварения. Северус никогда не пускал нас заранее в класс во избежание неприятностей. Преимущественное большинство учащихся – неадекватные идиоты с атрофированным чувством самосохранения. Те же Уизли или Финниган с Гриффиндора. Упомянутый Уизли хихикал невдалеке, закинув руку на плечи магглорожденного Дина Томаса. Грейнджер смотрела на них с явным неодобрением. Она принципиальная, честная, гипертрофированно справедливая, и, потому, изгой на Гриффиндоре, на Райвенкло ей было бы лучше, как мне кажется. Воронам наплевать на всё и всех, кроме собственных успехов в учёбе и поглощения знаний. Бесшабашность и распиздяйство ало-золотых противоречило её картине мира. Наверное шляпа отправила её в львятник за желание спасать сирых и убогих даже от самих себя. Сирые и убогие этого совершенно не ценили. Надо посмотреть в правилах Хогвартса, возможен ли перевод с факультета на факультет, если возможен – я посоветую это Грейнджер. Мы не дружили, но пересекаясь в библиотеке, иногда болтали, или советовали друг другу литературу для эссе или экзаменов. У Гермионы уникальная память – эйдетическая. К ней можно обратиться, как к справочнику. Дадли увлекался не только боксом, но и компьютерами. Дядя на последний день рождения подарил ему самую последнюю модель и подключил к сети Интернет. Так вот, там можно искать информацию, как в библиотеке, главное в строке поиска правильно сформулировать запрос. Вот Гермиона и была подобным уникумом. Пока я размышлял, то совершенно не прислушивался к болтовне, но потом до меня дошло, почему Грейнджер брезгливо поджимает губы. Уизли – скандалист, истеричка и обжора – обсуждал моего Северуса, называя летучей мышью и ужасом подземелий! Меня накрыло ледяным бешенством. Я отодвинул Драко, с ненавистью глядящего на гриффиндорцев – слизеринцы декана боятся и уважают – подошёл к Уизли и попросил его повторить то, что он только что сказал. Тот глумливо улыбнулся широким ртом и чётко произнёс: – А ещё Принц – сальноволосая сволочь. Все знали, что профессор – мой отчим. И хоть внешне мы никак не проявляли личных отношений, они всё равно были заметны со стороны. Все в курсе, что я боготворил лорда Принца. Уизли нарывался и нарывался осознанно. Зачем, сложно сказать. То ли ныло уязвлённое самолюбие, то ли у Уизли какая-то своя извращённая логика. Всех слизеринцев априори он считал слизнями, тёмными магами и моральными уродами. Я давно убедился, что печать предателей крови – не фигура речи. Она влияет на носителя, проявляя и усугубляя негативные черты личности. Так близнецы шутники с таким перебором, что от них страдал весь факультет. Перси Уизли зануден до духоты в помещении. Джинни Уизли пока не проявляла своих особенностей, но мне было неприятно её навязчивое внимание и липкий взгляд, преследующий меня с первых дней поступления в Хогвартс. Про Рона я мог много сказать, и всё это было с приставкой "не". Неприятный, невежливый, неадекватный... Все эти мысли текли сами по себе, пока моё тело действовало: я отметил отстранённо, как мой кулак с влажным хрустом врезается в веснушчатую скулу – реакция на раздражитель сработала быстрее мозга. Уизел падает на пол, крича, а я отбиваюсь от напавшего на меня Дина, пригнувшись и врезав ему головой в живот. Драться по-маггловски меня научил крёстный, которого немало помотало по Лондонским подворотням. Всё отработано до автоматизма и мне, не раз вступавшему в тренировочный бой со взрослым человеком, два неподготовленных подростка кажутся слабыми противниками. Впечатав Томаса в стену, я развернулся, сжав кулаки и тяжело дыша, оглядел замерших однокурсников тяжёлым взглядом. – Есть ещё кто-то, кто хочет обсудить личностные качества профессора Принца? Под ногами тихо скулил Уизли, позади стонал Томас, когда в этой музыке для ушей раздалось строгое: – Поттер! Я сразу растерял весь боевой пыл. Формально я не нарушил запрет на использование магии вне кабинета, но за драку меня тоже никто хвалить не будет. Отправив Уизли и Томаса в лазарет, Северус запустил всех в кабинет, и оставив вместо себя старшекурсника, утащил меня в свои покои и устроил форменную выволочку. Наверное, я никогда не видел Северуса таким раздражённым. Он, заложив руки за спину, мерял гостиную широкими шагами и выговаривал мне, останавливаясь напротив меня, замершего в кресле. ‒ Неужели ты думаешь, что я не могу защитить себя сам?! Или меня волнуют слова какого-то сопливого мальчишки?! Собака лает ‒ караван идёт! Я, когда взгляд горящих гневом чёрных глаз, останавливался на мне, опускал взгляд долу и очень внимательно рассматривал свои навороченные кроссовки, которые Сириус купил мне к началу учебного года. Мне было ужасно стыдно. Фактически отчим прав. Более чистоплотного человека я не знаю, а то, что покрытые защитным маслом волосы выглядят не совсем опрятно – не стоящие потерянной шевелюры издержки профессии. ‒ Отработка, мистер Поттер! – резюмировал свою речь Северус. Я вскочил. ‒ Благодарю, сэр! Прошу прощения! Отработки по чистке котлов меня не пугали. Обычно в такие моменты, когда я медитативно отдирал присохшую дрянь от стенок, Северус вслух читал мне что-нибудь интересное. Любопытно, такие преференции доступны только мне или многострадальному Лонгботтому – чемпиону по отработкам – тоже читают вслух? Вернувшись вечером с отработки в умиротворённом состоянии, я наткнулся на ожидающего меня Драко. Он подошёл ко мне, и блестя глазами, сказал: ‒ Поттер! Ну, ты крут! И, схватив меня за лицо, притянул к себе и... поцеловал. Я замер, шокированный. Мне странно. Не противно. Но и не приятно. Мне ‒ никак. Но раз это мой первый поцелуй, наверное, стоит его распробовать. Закрыв глаза, я сосредоточился на ощущениях: тонкие губы оказались мягкими и тёплыми, вкус поцелуя ‒ нейтральным, удерживающие меня руки чуть дрожали. Я перехватил инициативу, вспоминая, как подсмотрел за целующимися в нише старшекурсниками и как меня поразило, что, оказывается, во время поцелуя люди не просто соединяют губы, но и засовывают языки друг другу в рот. Мысль моя потекла дальше, и мне вдруг показалось, что это не Драко замер под напором моих губ и языка, а другой человек, и мне стало так сладко... Я поднял руки, запустил их в волосы, сжал пальцы, чуть дёргая за пряди, и углубил поцелуй, жадно срывая стон с податливых губ. Оторвавшись, я столкнулся не с чёрными глазами, а с серыми. И это мгновенно меня отрезвило. Зрачки у Малфоя были расширены и расфокусированы, как у наркомана, что мы видели с Сириусом, когда он таскал меня в Лютный. И дышал он так, словно мы только провернули опасный квидичный финт. ‒ Ты чего? ‒ спросил я, а Драко, покраснев, убежал. Странный. Он же сам первый полез...

***

Сделать вид, что ничего не произошло, вышло легко. Сложнее было не думать про то, кого же я на самом деле представлял во время поцелуя. Слава Древним, учёба выбила из головы все дурные мысли. Драко некоторое время сторонился меня, но так как в моём поведении ничего не поменялось, мы вернулись к нашему привычному стилю общения. За это время к нашей компании как-то незаметно прибился Блейз Забини. Я не возражал: он отлично разбирается в зельях, у него хорошее чувство юмора, он умён и привлекателен. Истинная змейка.

***

Уизли больше не пытался задеть меня. Драка для меня, кроме отработок у Северуса, ничем не кончилась. Баллов с факультета не сняли. Видимо, гриффиндорцы постыдились признаваться своему декану что их двоих побил один слизеринец. А с нас Северус почти никогда баллов не снимал. Гриффиндор же он оштрафовал... за отсутствие на уроке двух учеников. В который раз рыжий лишает факультет баллов, но при этом терпеть не могут Грейнджер, регулярно и упорно пополняющую их копилку, а не его. Слабоумие и отвага.

***

В этом году кубок по квиддичу мы слили... В отборочном мачте Чжоу Чанг отиралась возле меня, посчитав, что я увижу снитч быстрее её. И не ошиблась – я действительно заметил снитч первым. Стоило мне рвануть с места, как девушка села мне "на хвост". Мячик я всё же поймал первым, в неимоверном финте, почти врезавшись в землю, и еле выйдя из пике. Метла зацепилась за землю прутьями, меня сорвало с артефакта, за который я держался лишь бёдрами, так как в одной руке был зажат снитч, а вторая оказалась повреждена ударом бладжера и висела плетью. Итог матча: я поймал снитч, завершив игру, но это стоило мне перелома руки и разбитой в щепки метлы. Прибежавший на поле Северус, распугал окруживших меня слизеринцев рыком, подхватил меня чарами, так как непонятно было, за что брать ‒ всё болело, и унёс с поля, огрызаясь на членов команды, бегущих за нами. Ночь, проведённая под действием Костероста – те ещё феерические ощущения. Я почти не спал от ноющей боли в руке. Утром Северус пришёл проверить, как срослись кости, и напомнил мне про обещание уйти из команды после первой же травмы. Я даже спорить не стал. В гробу я видал такие игры! Да и метлы у меня теперь нет. Летать на школьном "Чистомёте", всё равно что бежать марафон в дырявой обуви. После Северуса пришёл Драко и я сразу объявил ему, что теперь он – основной ловец команды. И с интересом наблюдал, как в Малфое борются радость и сострадание. Здравый смысл победил. Драко просиял и таки выкрутился, хитрая змейка: он заявил мне как рад, что мы теперь не конкуренты. Мы ими никогда и не были, но я не стал разочаровывать Малфоя. Тренироваться ему теперь дополнительно не с кем, но я планировал купить себе новую метлу к следующему учебному году и возобновить тренировки для себя. Полёт хорош для физической нагрузки и для психологической разгрузки. А с Северусом я договорюсь. Если не переть напролом – он уступчивый. Увы, следующий матч наша команда проиграла. Седрик Диггори поймал снитч на двадцатой минуте игры. Драко был в трауре. Мои слова про то, что у Диггори опыта намного больше совершенно его не утешили. Мой отец, естественно, не смог пройти мимо моего решения больше не играть в команде. Кажется, я таки собрал весь комплект причин разочароваться в своём Наследнике. Жаль, ему не узнать, насколько мне всё равно!