Мой прекрасный сон

На следующий день знакомая сова скинула мне небольшой конверт. Я как раз крепил Букле на лапку письмо для мамы. Конверт был от папы. Если рассказывать долго: я плохой сын и наследник. Если коротко – он крайне разочарован. Хоть что-то у нас взаимно. В короткой приписке отец сообщил, что у меня родился брат, его назвали Чарльз. Как символично и вовремя родился этот мальчик. Как раз в тот момент, когда отец так сильно разочаровался. Может, он всё же откажется от меня. Зачем я ему нужен: полукровный, с "уродством", от женщины, которая его предала? Удивительно, что отец не прислал мне вопиллер. Наверное, не захотел выносить сор из избы. То, что касается рода, остаётся в рамках семьи. А может, рождение второго сына смогло немного снизить накал страстей? Надеюсь, этот сын Джеймса Поттера будет более удачный. Я никак не прокомментировал отцовское недовольство, только поздравил его с рождением сына. Честно говоря, меня больше волновало то, что утром перед завтраком Северус поймал меня в гостиной, показал, где находятся его покои, дал от них пароль и поинтересовался, как меня приняли. Небезразличие. Поддержка, вроде: слушаю, но не осуждаю. Принятие. Вот что важно и вот чего хочет человек от близких. Я вспомнил, как сегодня утром Северус уселся в кресло, сложил тонкие пальцы домиком и начал сдавать все явки и пароли: – Драко Малфой относится к очень влиятельной семье. Мать – урождённая Блэк. Отец – важная шишка в Министерстве. Вассалы их рода – Крэбб и Гойл – также не на последних ролях. Держись их. Теодор Нотт тоже стоит твоего внимания – его отец глава отдела Тайн. Блейз Забини – тёмная лошадка, знаю только, что его мать на текущий момент замужем за очень обеспеченным господином из нуворишей – он поднялся на экспорте редких ингредиентов из Южной Америки. Из девочек стоит обратить внимание на Дафну Гринграсс и Панси Паркинсон – это старшие дочери древних родов. Если вдруг у тебя возникнет конфликт – я прошу тебя сразу же поставить меня в известность. У меня точно не возникнет конфликтов. Но я всё равно был благодарен отчиму и за информацию, и за заботу. – Хорошо, спасибо. – Как ты вообще? – Мне грустно, что я не увижу в ближайшее время маму, крёстного и леди Вал. Но ты рядом и мне проще. В остальном – пока не понял. – С любыми проблемами – ко мне. Не стоит их копить! Увы, покидать школу в выходные ты пока не можешь, это станет возможно только с третьего курса. Но по субботам у нас с тобой будет пятичасовой чай. Как смотришь на это? – С удовольствием! – улыбнулся я, и Северус ответил мне сдержанной улыбкой. – Я рад. Иди на завтрак, тебе осталось всего сорок минут до начала уроков. – Благодарю вас, профессор Принц! – вскочив, я поклонился и вышел.

***

Драко всё же задница! Ну зачем ему нужно было подначивать мальчика с Гриффиндора? Он же не виноват, что неловкий! Бедолагу Лонгботтома, у которого вдруг взбесновалась метла и он упал с высоты, увели с переломом запястья, а Малфой вздумал поглумиться над выпавшей из кармана пострадавшего напоминалкой. Уизли решил вступиться за однокурсника и погоняться за Малфоем, который на метле себя чувствовал как рыба в воде, в итоге тоже брякнулся с метлы. Я поймал придурка Левиосой почти у самой земли – спасибо Сириусу за вбитое в голову Левиоса, а не Левиоса, – и медленно опустил на зелёную травку такого же зелёного от пережитого рыжего. Подошёл к нему и посмотрел в перепуганные карие глаза: – Ничего не было! – Ага... – заторможенно кивнул он. Но тут влезла пушистая девочка. – Как это не было?! На лицо нарушение приказа учителя! Не люблю девчонок! От них вечно одни проблемы! – Как тебя зовут? – Гермиона Грейнджер. – Гарри Поттер, – представился я. – Я знаю! – интересно, с чего бы? Я же не знаменитость какая-то. – Если ты сдашь Уизли и Малфоя, с обоих факультетов снимут баллы. А тебя все возненавидят. – Но за что?! – возмутилась Грейнджер. – Я же права! – Никто не оценит твою правоту. Тебя просто посчитают крысой. Девочка закусила нижнюю губу и опустила голову. – Правда не всегда нужна, – сказал я ей и отошёл к однокурсникам, которые стояли у Малфоя, крутившего напоминалку в руке. – Повеселился? – А-ха... – самодовольно улыбнулся Драко и сунул шарик в карман. Мне он в этот момент напомнил Сириуса, рассуждающего о том, как весело бить одного вчетвером. – Отнесёшь его потом Лонгботтому, – Драко раздул ноздри, как породистый жеребец и набрал в лёгкие воздух. – Он чистокровный, единственный Наследник, будущий лорд. Хочешь конфликт с первых дней школы, который рано или поздно затронет и ваши семьи? Его отец – Фрэнк Лонгботтом – заместитель начальника следственной группы аврората. Как думаешь, трудно ему будет организовать обыск в вашем мэноре по анонимной жалобе о наличии темномагического артефакта? Драко сдулся и буркнул: "Хорошо". В этот момент вернулась мадам Хуч и, увидев всех нас на земле, выдохнула расслабленно. Я исподтишка наблюдал за Грейнджер. Она явно мучилась от желания рассказать учителю о нарушении, но всё же здравый смысл победил и она промолчала.

***

Сегодня у нас был первый урок по зельям, и я был вынужден признать: профессор Принц умел произвести впечатление. Если бы я впервые увидел его сейчас, а не в четыре года, я бы так же оказался поражён его совершенством. Чёткий узкий силуэт, выверенные, скупые движения, низкий бархатистый голос, хлещущая сила и фундаментальные знания. Он ворвался в класс, как ураган, мгновенно став его оком. Я смотрел на него, приоткрыв рот. – Зельеварение - это не глупое махание палочкой, – заявил Северус, откинув мантию, вскинув подбородок и обведя взглядом антрацитовых глаз притихший класс. – Сомневаюсь, что сейчас вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства... Но! Я могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой смерть! Теперь челюсть отвесили все остальные. – Поттер! В какой день лучше варить зелье от бородавок?! – На убывающую луну, сэр! – вскочил я. – Соцветия златоглазки – как их режут?! – Их рвут руками, сэр! – Дремоносные бобы плохо отдают сок. Как получить больше жидкости? – Раздавить боб перед нарезкой, сэр! – Правильно! – Но... – возмутилась Гермиона Грейнджер, – в книге написано... – На заборе написано "козёл", заходишь, а за ним дрова лежат! Не смейте перебивать меня, мисс! Почему сидим без дела?! Достаём пергамент, перья, записываем: "Зелье для излечения фурункулов". Все заскрипели перьями. Мне записывать необходимости не было, я помнил и ингредиенты, и этапы приготовления. Внутри меня бушевала буря. Я испытал эмоциональное потрясение, увидев Северуса с другой, до сих пор неизвестной мне стороны. Он же невыносимо, до ужаса прекрасен!

***

Учиться оказалось легко. Насколько я понял, программа была рассчитана на тех, кто узнал, что он волшебник в день своего одиннадцатилетия. Наверное, это правильно, иначе пришлось бы или две школы открывать или делить не по факультетам, а по исходным данным. Те из магглорожденных или маггловоспитанных, кто хотел учиться, догонял остальных легко, как та же Грейнджер. Мне, которого натаскивали аж четыре взрослых мага в разнообразных областях, достаточно было сдавать вовремя эссе и отвечать на уроках, когда спрашивают. Сам я инициативы не проявлял, чтобы не прослыть выскочкой. Единственным невыносимым уроком оказалась история магии, которую вёл призрак. Но, предвидя такой поворот, мама написала Батильде Багшот, нашей бывшей соседке по Годриковой Лощине, и милая леди выслала ей несколько книг, которые я изучал дома. Так что уроки истории я обычно использовал для написания эссе. С однокурсниками особенных проблем не было. К тому, что Малфой – придурок, я привык. Это позже до меня дошло, что он просто избалованный донельзя. Почти все мои одногодки были такими. Думаю, не раскройся во мне дар Парселтанга – а я упорно считал этот навык даром рода, а не "уродством", – я бы вырос таким же эгоистичным и беззаботным в семье своего отца. Не было бы в моей жизни ни леди Вал, которую отец терпеть не мог и считал свихнувшейся на чистоте крови старухой, хотя его мать была не меньшей снобкой. Ни Северуса... И мне пришлось бы любоваться им издалека, на уроках зельеварения. Ни приставучки Элли, которая хоть и доставала меня иногда, но всё же была моей сестрой. И неизвестно, был бы ко мне так привязан крёстный. Кстати! Сириус мне рассказал несколько секретов школы, а конкретно – про Выручай-комнату. До её исследования у меня пока руки не дошли – замок был огромным, и я не решался посвятить вечер изучению далёкого от подземелий коридора восьмого этажа. Ещё крёстный посоветовал мне порыться в каморке завхоза Филча. Тот на последнем курсе отнял у моего отца очень важный артефакт, который Мародёры создали вчетвером. Он представлял из себя подробнейшую карту Хогвартса. Это случилось буквально перед экзаменами, и они не успели её вернуть. Пробраться в небольшое захламлённое помещение мне удалось без проблем. Достаточно было попросить Драко, Крэбба и Гойла отвлечь внимание завхоза жалобой на школьного полтергейста Пивза – премерзкое существо. Драко вполне натурально соврал, что слышал, как Пивз угрожал Плаксе Миртл – школьному привидению, проживающему в заброшенном туалете для девочек на третьем этаже – забросать её локацию навозными бомбами. Филч, страдающий от проделок полтергейста больше всех, рванул туда. Я открыл каморку обыкновенной Алохоморой и наткнулся на кошку, лежащую на рабочем столе. Миссис Норрис. Чёрт. Кошка явно была книззлом. Может, я смогу договориться? – Уважаемая миссис Норрис, я не собираюсь ничего красть или портить, я лишь хотел забрать то, что было отнято у моего отца. Взамен я отблагодарю уважаемого мистера Филча бутылкой отличного вина. Могу я это сделать? Кошка посмотрела на меня пристально, а после склонила пушистую голову. Я принял этот жест за согласие. – Благодарю! Акцио Карта Марордёров! Желтоватый, сложенный во много раз пергамент сам прилетел ко мне в руки. Бутылку вина в благодарность за бережное хранение я действительно прихватил с собой, мне её добыл Кричер из запасов Гриммо. Вежливо кивнув кошке, я выставил бутылку на стол, аккуратно закрыл за собой дверь и пошёл по своим делам. Мне не терпелось поделиться с крёстным деталями удачной операции! Сириус чуть не визжал, когда я показал ему пергамент в связном зеркале. Он рассказал мне, как ей пользоваться, и официально, как один из создателей, передал её мне в единоличное владение. Карта оказалась бесценной! Во мне проснулось уважение к отцу, крёстному и его друзьям. Уникальный артефакт. Жаль, что никто из них не занялся артефакторикой. Папа и крёстный служили в аврорате: папа в оперативной группе, крёстный – в отделе дорасследования. Петтигрю работал клерком в конторе, принимающей ставки. Где работал Люпин – я не знаю. Но он точно не был артефактором.

***

Жизнь в школе была насыщена событиями достаточно для того, чтобы разлуку с мамой, леди Вал и Сириусом я переносил стойко. Маме я писал письма, и иногда мы говорили с ней через камин в покоях Северуса. Северус собирался попросить у директора дозволения на визиты жены, но это будет не раньше следующего года. С Сириусом и леди Вал я общался по связному зеркалу. Крёстный не стесняясь говорил, что ему меня не хватает и что он ещё не всему меня научил, строя на летние каникулы большие планы. Леди тоже явно скучала, но в своей манере предпочитала не отягощать никого личными переживаниями. Что не мешало бабушке потребовать, чтобы рождественские каникулы я провёл на Гриммо. Я поговорил с мамой, и мы решили, что неплохо будет провести их в центре маггловского Лондона. Там будут ярмарки, каток и другие развлечения. Тем более Дурсли, с которыми мы обычно встречали Рождество, собрались во французский Дисней Лэнд. Кузен умудрился выиграть юношеский матч между факультетами своей школы Воннингс и поездка была подарком за первую победу. Так что на Рождество мама с Элли, Северус и я собрались дома у крёстного. Маме в доме Блэков было некомфортно, но у леди Вал имелись свои методы примирения древнего особняка с нечистокровными волшебниками. Ведь когда я болел ветрянкой, мама уже жила на Гриммо. Из школы на поезде я не поехал – мы переместились с Северусом камином. Дом, стоило мне перенести ногу через каминную решётку, утопил меня в родной, тёмно-тёплой магии, чуть отдающей металлом на языке. Пахло вкусно: печёным мясом, пряностями и имбирным печеньем. – Гарри! – Элли налетела на меня небольшим рыжим вихрем, и я, подняв сестрёнку на руки, понял, что соскучился даже по ней. Следом за сестрой величественно пришёл Живоглот, обнюхал меня, признал меня неопасным для Элли человеком и, распушив хвост, позволил погладить себя по широкой спине. Когда в помещение вошла бабушка, Элли шмыгнула носом и спряталась за мной. – Гарольд, приветствую тебя! А вы, маленькая мисс, можете не прятаться. Разбитую вазу Кричер уже восстановил. И зря вы списали свой проступок на книззла, это всего лишь вещь, она не стоит того, чтобы оговаривать тех, кто вас защищает. Элли шмыгнула носом снова, а потом заревела. Упрёк бабушки был закономерен, но Элли ведь ребёнок. Так что я взял её на руки и начал утешать, уверяя, что Глотик не обидится и всё равно будет её любить, несмотря ни на что. Когда сестрёнка успокоилась и убежала, леди села в кресло и призналась: – Я отвыкла от детей, Гарри. – Но я ведь тоже был ребёнком, когда ты начала учить меня! – Ты всегда был тихим. – Это при тебе, ба! Маме от меня доставалось не меньше, чем от Элли. – Как женщины растят детей без домовиков, ума не приложу! – Судя по тому, какими темпами прибывает человечество – вполне успешно, – усмехнулся я. Леди Вал мелодично рассмеялась и сказала: – Я рада тебя видеть, Гарри! – Я тоже соскучился, моя прекрасная леди! – Льстец и лжец! Ох, я хотела тебе показать, какую удивительную шкатулку мне прислали Регулус и мистер Реддл на Рождество! Я мысленно закатил глаза.

***

Рождество прошло отлично. Меня заласкали, закормили и задарили так, что я чувствовал себя котом из контактного зоопарка. Кричер поставил огромную ёлку, достал с чердака коробку со старинными игрушками, и мы наряжали рождественское дерево все вместе. Потом был шикарный ужин с запечённым гусем, бужениной и пирогом с патокой. После мы распевали рождественские гимны с крыльца. Все Блэки соблюдали этот обычай, как жест единения с магглами. Всё же древний особняк не просто так располагался среди линейной застройки старой части Лондона. Шёл мягкий тихий снежок, мы стояли на крыльце, а проходящие мимо люди – весёлые и радостные - останавливались и подпевали нам, поздравляя с Рождеством и желая здоровья в грядущем году. Малышка Элли смеялась и раздавала имбирные пряники, которые Кричер всучил ей в широкой плоской корзинке, украшенной веточками падуба.

***

Вторая половина учебного года прошла как-то незаметно. Я готовился к грядущим экзаменам, изучал ассортимент доступных для чтения книг в библиотеке, штудировал карту школы, добрался до Выручай-комнаты и поупражнялся там в изменении пространства силой мысли, определился с кругом общения – в него вошли Драко Малфой, Грегори Гойл, Винсент Крэбб. Не друзья, но хорошие приятели. Вне факультета я иногда общался с Гермионой Грейнджер, мы часто пересекались в библиотеке. Она, кажется, была довольно одинока здесь. Боюсь, шляпа ошиблась с выбором факультета. Этой девочке больше подошёл бы Райвенкло. Экзамены не вызвали у меня ни страха, ни затруднений, но когда я садился в поезд, я был счастлив, что могу распоряжаться своим временем сам. Малфой пытался втянуть меня в переписку, но я честно признался, что поддерживать её вряд ли смогу, так как у меня большие планы на лето. Если Драко и расстроился, то вида не показал.

***

Мне только-только исполнилось двенадцать, и одной жаркой августовской ночью я проснулся от странного состояния. Мне было жарко, липко и томно. В пах словно положили грелку с горячей водой: всё пульсировало и давило. Я поднял резинку шорт и увидел, как налился кровью член. Иногда этот непонятный мне орган словно жил собственной жизнью, но сейчас я ощутил острую потребность что-то сделать с этим. Я запустил руку вниз, обхватывая ствол рукой, оттолкнул ногами простыню, противно липнущую к телу, и мне вдруг показалось, что сейчас ко мне войдёт Северус и поймёт, что я делаю. Увидит, как я распалён, как непристойно выгляжу, как топорщатся неприлично шорты, и моя рука там, на интимном месте, и пристыдит. Непонятная смесь чувств захлестнула меня как волна, опрокидывая. Мои пальцы сжались непроизвольно, давление начало нарастать, словно я переполнен и вот-вот лопну, губы начало покалывать, соски собрались тугими горошинами, и со мной случилось что-то странное. Бёдра начали мелко дрожать, пальцы на ногах непроизвольно поджались, меня выгнуло, член в судорожно сжатых пальцах вначале запульсировал, потом задёргался, и меня словно взорвало изнутри, отчего я потерялся, растворился в невесомости, когда непонятно где верх, а где низ. Придя в себя, я осознал, что не в космосе, а до сих пор в своей кровати, в шортах мокро и липко, как бывает по утрам последнее время. Вытащив руку из шорт, я с изумлением посмотрел на испачканные белёсым пальцы и принюхался. Пахло остро и пряно. Тревожно и будоражаще. Очистив руку и себя заклинанием, я долго лежал, таращась в темноту, мысли были где-то далеко, а в теле разлилась особенная истома, которую я не испытывал раньше.

***

Утром, проснувшись и вспомнив своё странное состояние, я был изрядно смущён и попросил крёстного о встрече. Крёстный, разглядев моё потерянное лицо в зеркале, примчался сразу. Я ждал его в беседке бэк-ярда. – Щеночек?! Что случилось? – кинулся ко мне Сириус, присел возле меня и заглянул в лицо. Я покраснел мучительно, не зная, куда девать глаза. – Сири, я... Мне... Чёрт, я не знаю, как в таком признаться и как вообще мужчины это между собой обсуждают?! – Так, погоди, ты осознал себя мужчиной?! Я закивал, а потом уронил пылающее лицо в ладони. Сириус погладил меня по голове и плюхнулся рядом. – Драккл, как же я упустил этот момент... Прости, моя вина! Давай так, я пришлю тебе Кричером книги на эту тему, и ты, если будет что-то непонятно, спросишь у меня. Ничего постыдного в этом нет, ты просто взрослеешь. И любые изменения с твоим телом – совершенно нормальны. Так же, как и изучать своё те... – Сири, – проскулил я. – Я пока не готов вот так прямо... – Понял! А с Северусом почему не поговорил? Ты же вечно к нему первому бежишь, – ревниво заметил крёстный. – Я не могу! – признался я. – Наконец-то и я тебе на что-то сгодился! – Сири! – Прости! И знай, я очень это ценю!

***

Книги, присланные крёстным, оказались более чем подробными. То, что я делал с собой прошлой ночью – называется онанизм и совершенно нормально в процессе изучения своего тела. Получение разрядки таким способом свойственно и подросткам, и взрослым. Как наедине с собой, так и в рамках любовной игры. Также я узнал много нового о мужской физиологии, например, о предстательной железе. То ли Древние были пьяны, то ли обкурились, но расположить железу в таком месте можно было только с перепоя! Впрочем, мне пока ещё предстояло себя изучить. Не факт, что мне понравится проникновение и я ограничусь только тем, что снаружи. Следующей же ночью я, наложив чары, уже вполне осознанно засунул руку в свои трусы. Так я открыл для себя радости мастурбации. О том, кто всегда является причиной и возбуждения и финала, я предпочёл не думать.

***

Второй год обучения в Хогвартсе начался с казуса. Крёстный, как и обещал, подарил мне топовую метлу "Нимбус 2000". Драко отец подарил такую же. Мы, встретившись на предварительном отборе ловцов в команду по квиддичу, посмотрев друг на друга, расхохотались. Метла определённо давала игроку преимущества, и теперь то, кого из нас выберут, зависит исключительно от личных качеств. Маркус Флинт выпустил нас двоих ловить снитч, и я поймал золотистый мячик первым. Повторный рывок – и мяч у Драко. В третий раз снитч снова мой. В итоге я – ловец, а Драко – запасной ловец. Блондинчик был в бешенстве и не разговаривал со мной почти неделю, пока я не предложил ему начать тренироваться вместе. Сириус показал мне пару финтов, и я готов был поделиться ими с Драко. Мне нравилось летать, и квиддич неожиданно оказался интересен соревновательным моментом, но я легко уступлю славу Драко, для которого это очень важно. Северус не был в восторге, считая квиддич крайне травмоопасным, но запрещать не стал. Ограничился только условием – я играю до первой травмы. Я согласился – требование звучало здраво. Отец, откуда-то узнавший, что я прошёл отбор в команду, прислал мне письмо, оказывается, он тоже играл в школьной команде, правда за охотника. Это первый раз, когда он написал мне в школу, не считая того письма-разочарования. Всё не мог простить за то, что я поступил на Слизерин. Удивительно, но моё поступление в команду инициировало наше общение. Отец начал периодически присылать мне письма и колдографии. На них я впервые увидел своего сводного брата Чарльза. Милый малыш, чем-то похож на меня на детских фото. Сириус был рад, что мы с отцом помирились, правда, мама не в восторге, а Северус считает, что я мечу бисер перед свиньёй. – Но он же мой отец, Северус! – попытался возразить я ему за нашими посиделками. У нас традиция: я по субботам получаю приглашение на пятичасовой чай в покои декана. Мы болтаем, я узнаю как дела у Элли, которая пока писем не пишет, но иногда вкладывает в мамины письма рисунки. В основном на них мама, или Глотик, или крыса, или я на метле. Иногда я не могу отличить крысу от себя. Мама часто передаёт мне с Северусом что-то вкусное собственного приготовления: Элли чуть подросла и у мамы появилось больше свободного времени. – У меня тоже был отец, который не стоил ни моих надежд, ни моего уважения, – голос отчима звучал печально. Я приоткрыл рот. Своих родных бабушек и дедушек я не застал. Мамины родители погибли в автокатастрофе, когда она была беременна мной. Родители отца не приняли меня, а после и вовсе умерли от драконьей оспы. Поэтому я как-то не задумывался, что у Северуса тоже были мама и папа. – А что с ним? – Спился и умер. А перед этим довёл до смерти мою мать. Я сглотнул. – Прости, Северус, мне очень жаль. Так говорила тётя Петуния маме, когда та плакала у неё на кухне после того, как папа женился, и мне показались эти слова правильными. Я не виноват в случившемся, но сопереживаю и слова "мне жаль" лучше всего отражают мои чувства. Северус кинул на меня острый взгляд тёмных глаз. Фирменный взгляд декана и профессора зельеварения. – Дети не виноваты в ошибках своих родителей, Гарри. Запомни это как таблицу сочетания элементов и применяй всегда! – Хорошо! – покорно кивнул я. Северус не любил болтать и если говорил что-то, то это всегда имело смысл. – Северус, расскажи мне о своей маме, – попросил я. Меня интересовало об отчиме всё. Упоминание о его родителях буквально воспламенили меня – я хотел знать историю его семьи. И он словно ждал этого вопроса. Неужели ему больше не с кем было поделиться? – Эйлин Принц была особенной... Перед моими глазами как живая встала невысокая худенькая девушка с чёрными глазами и с узким замкнутым лицом. Отец-тиран, вырастивший девочку без матери, привил дочери послушание и чувство вины за смерть матери во время родов. Поездку в школу Эйлин восприняла как шаг к свободе! А окончание – как повод вырываться из постылого мэнора. Отец достал её до такой степени, что она решила жить среди магглов. Сняв в банке в день восемнадцатилетия все свои деньги, Эйлин арендовала квартиру в магической части Лондона и наслаждалась долгожданной свободой. На Рождественской ярмарке девушка поскользнулась и упала бы, не подхвати её под локоток парень чуть старше её. Он был высоким, красивым и очень весёлым. Тобиасу Снейпу ничего не стоило очаровать понравившуюся девушку, ведь он был старше Эйлин на десять лет и весьма искушен в любви. С ним Эйлин чувствовала себя защищённой и счастливой. Они легко сошлись, он не стал тянуть с предложением, а она долго не размышляла. И вот они уже покупают общий дом в Коукворте, где есть отличная ткацкая фабрика, а значит, будет и работа для только что определившегося с семейным положением молодого мужчины. Увы, реальность внесла свои коррективы. Эйлин в эйфории чувств призналась Тобиасу, что она не только аристократка, что он и так понял по манерам, но и волшебница. И тут всё пошло наперекосяк. Тобиас, ощущающий себя рядом с невысокой простенькой женой красавцем и сильным самцом, испытал неловкое чувство: он ощутил себя ниже по положению. И этот мезальянс ущемлял его морально. Он начал пить, после упрекать жену, обзывая её ведьмой. А когда у его сына обнаружился подобный дар, окончательно слетел с катушек. Эйлин, второй раз попавшая в ловушку патриархата, просто сломалась. С каждым годом список запретов рос. В итоге любое волшебство, вся суть мага, оказались в их доме под запретом. Эйлин очень любила Северуса, но очень боялась его отца. И когда Северус поступил в Хогвартс, Тобиас окончательно распустился и таки свёл хрупкую женщину в могилу. А потом и сам, перепив, упал в овраг и захлебнулся. Так в шестнадцать Северус оказался сиротой. Я сморгнул, выпадая в реальность из печальной картины, нарисованной повествованием отчима. Северус сидел в кресле, медленно водя по тонким губам пальцами и бездумно глядя в камин. Отблески пламени плясали на поверхности тёмных радужек. – Северус, – позвал я его, и повернувшийся ко мне человек на миг показался мне не профессором, мастером и лордом. На меня растерянно смотрел бедный юноша, оказавшийся на пороге совершеннолетия без средств к существованию, без родителей и с неухоженным домом, требующим ремонта. – Северус, ты самый сильный человек, которого я знаю. Ты пример того, как человек может сделать себя сам. Ты – необыкновенно прекрасный и смелый! Северус фыркнул, превращаясь в самого себя. – Мерлин, Гарри, ты такой умный мальчик, но рядом со мной на тебя словно нападает слепота! Я некрасив буквально картинно! Только такой как ты, может видеть прекрасное в уродстве. – Ты не урод! – разозлился я. – Не смей так относится к себе! – Хорошо, не буду спорить. В камине выстрелило полено, заставив нас дрогнуть. – Знаешь, – медленно, словно нехотя, протянул Северус, – я всегда думал, что никого лучше Лили в моей жизни не случится. Она всегда была лучиком света. И когда я потерял её из-за глупой ссоры, мне казалось, что моя жизнь стала окончательно беспросветной. Но потом она появилась вновь и познакомила меня с тобой. И жизнь наглядно показала, что никогда не стоит отчаиваться. Ведь чудо может случиться с любым, даже самым обыкновенным человеком.