Ребенок, в чьих руках горело пламя

      Шел по каменной крепости, возведенной им, и дышал свободой. Ему улыбались и почтительно кивали сторожевые псы, не зная, насколько обманчиво это мнительное спокойствие.        За спиной осталась дружба и терпкое послевкусие собственного поступка. Он корил себя и собственную беспринципность по отношению к дорогому товарищу, но даже самые светлые чувства не могли перебить наслаждение волей.       Узловатые пальцы трепетно сжали свою палочку.       За кованые ворота Нурменгарда вышел «Альбус Дамблдор», он же остался в камере под облаками.

***

      В Хогвартсе впервые за долгое время наступила ничем не омраченная школьная суета. Дети бегали с места на место, наслаждаясь последними теплыми деньками, а преподаватели прикладывали максимум усилий, чтобы вложить в юные головы знания. Четыре декана, наконец в привычном составе, с большим азартом окунулись в междуфакультетные соревнования. Иногда приходилось даже использовать разные уловки. Так более «агрессивные» в этих играх гриффиндорцы и слизеринцы вырывались вперед, иногда меняясь местами, с чем, безусловно, помогали деканы.       Гарри, даже не вступая в откровенную конфронтацию, неожиданно для себя стал предводителем змеек в бесконечной драке за баллы. А что ему оставалось, если с него, как с «переброшенного» через курс, спрашивали в разы больше, чем с других?       Профессор Макгонагалл, вернувшись на свой пост, долго не отчаивалась и быстро взяла бразды правления над своими львятами. Казалось, что возвращение на должность педагога разом скинуло ей двадцать лет и заразило азартом. Сама она, окунувшись в управление школой, позабыла о Гарри Поттере. Когда же на занятии женщина увидела мальчишку сидящим на первой парте среди четверокурсников, едва сдержалась от того, чтобы не зашипеть.       Впрочем, быстро спохватившись, приосанилась и устроила блиц-опрос за третий, пропущенный, курс. После того урока чаша Слизерина наполнилась несколькими сверкающими изумрудами.       Гарри продолжал бегать на дополнительные и, почувствовав азарт, пытался урвать новые знания, иногда теряясь во времени. Зачитывался в библиотеке и просил профессоров задержаться, обговаривая с ними интересные рунные цепочки, заклинания или даже магические связки. Если изначально даже профессор Снейп был не против поговорить с талантливым учеником, то спустя несколько занятий пресек это и запретил оставаться с Флитвиком или Бабблинг.       — Вы слишком много на себя берете, Поттер. Или хотите закончить школу экстерном? Вам в любом случае придется ждать пятого курса, так что угомонитесь — в ином случае быстро перегорите.       Гарри замер и даже попытался оспорить слова Снейпа, но быстро пришел в себя. Он кивнул, немного улыбнулся уголками губ и смиренно, даже немного покаянно, сказал, опустив взгляд вниз:       — Да, я понимаю. Приму Ваши слова к сведенью.       Он развернулся, подхватил сумку и выпорхнул за дверь. Стук шагов звонким эхом раздавался от каменных стен мрачного коридора — даже в них сквозило некое раздражение.       «Какой бред. Такое чувство, что это плохо. Я даже никак не трачу свой резерв, разве что на несколько жалких заклинаний».       В гостиной, перед которой пришлось остановиться и привести себя в порядок, Гарри ожидало сборище цвета юной аристократии.       Кто-то сидел на мягких диванах и креслах, кто-то занял ковер возле камина. Быстро окинув ребят взглядом, Поттер приметил, что здесь нет ребят младше третьего курса. Несколько старшекурсников что-то увлеченно обсуждали, активно жестикулируя. Гарри практически мгновенно заметили и сразу предложили присоединиться к разговору. Он кивнул некоторым ребятам, прошел к центру и присел на край кресла, в котором восседала старшая мисс Гринграсс. Та, пойдя внешностью и лоском в отца, была одной из самых завидных невест Хогвартса, если не целой Магической Британии. Они даже встречались на одном из летних раутов (впрочем, неприступную холодную королеву покорил ни кто иной, как Анку, что и восседал на коленях, нежась в ласковых руках).       — Поттер, что думаешь о последних новостях? — спросил Люциан Боул. Парень вопросительно посмотрел в глаза, почти по-птичьи склонив голову вбок.       Гарри устремил взгляд в потолок и задумчиво сказал:       — Ты о том, что упала цена на драконью печень? Да, печальные новости, мой поверенный в ужасе, уже третье письмо подряд шлет.       По гостиной прокатился смешок — даже сидящая рядом Дафна немного улыбнулась.       Деррек Перегрин, сидящий рядом с Люцианом, также хохотнул и ответил:       — К сожалению, нет. Новость не такая весомая, но не менее интересная. Дамблдор решил вернуться в родные пенаты. Уже даже на прежние позиции метит, а Фадж только и рад: вцепился в деда клещом и надеется, что тот его спасет.       В гостиной вновь зазвучал смех, только сейчас злой, наполненный ядом.       Гарри мгновенно подхватил мысль и со смешком продолжил:       — Только непонятно, на что он надеется. После того, что устроил Сириус летом, ему вряд ли побегут отдавать былую должность. Да и крестный не побрезгует воспользоваться своим местом в палате лордов.       Ребята еще около получаса сидели в гостиной. Обсудив некоторые темы, которые касались новостей, некоторые понемногу стали разбредаться по комнатам. Гарри же поднялся наверх и, захватив зачарованный пергамент с блокнотом, быстро выпорхнул из гостиной. Вместе с ним вылетел и ворон-непоседа. Анку взобрался на плечо и с радостью приветственно прикусил подставленный палец, потешившись, когда клюв в ответ прихватили длинные пальцы.       Вместе они уже привычным маршрутом спустились глубоко под землю, в саму обитель Короля Змей.       — С-с-сдравс-с-ствуй, маленькая с-с-смейка — донесся до него шепот, едва отворились двери.       Гарри склонился в легком поклоне и прошел к величественному Василиску, уже по дороге начиная пересказывать последние события. Тот, скрутившись объемными кольцами, внимательно слушал. Ему нравился маленький человеческий детеныш, совсем еще глупый и не окрепший, с забавными идеями и поразительным стремлением подольше покопаться в старых книгах. Вот и сейчас, уделив ему немного внимания, парнишка устремился в библиотеку к недочитанному манускрипту, прихватив с собой маленький комок перьев. Змей не понимал, почему наследник крови Салазара Слизерина выбрал себе в фамильяры Вестника, но вопросов не задавал. Слишком стар был его век. Может быть, нынешние волшебники теперь и самой Смерти не боятся, кто их знает.       Василиск пополз следом и, преодолев коридор, удобно разместился перед массивной дверью, наблюдая за тем, как детеныш забирается в кресло и, укрываясь куском ткани, с трепетом берет книгу в руки.       Гарри наслаждался этим вечером. Тихим клекотом Анку, неспешной перепиской с Томом, который интересовался последними новостями и даже немного говорил о бывшем директоре (пусть и сквозил недовольством при этом), а также интереснейшим опусом на пожелтевших от старости страницах.       Стрелка часов ушла далеко за полночь, когда рука с протянутым пером мимоходом стала выводить пожелание спокойной ночи на пергаменте. Гарри отвлекся на мгновение. Когда повернулся обратно и начал искать глазами потерянную строку, внутренности вдруг сжались в удушающий ком от внезапной волны раздраженной мощи, что просилась на волю, желая сломить клетку из хрупких костей. В глазах зарябило, к горлу подступили слезы от внезапной боли, и Гарри стал задыхаться. Анку испуганно взлетел. Книга упала на пол. Перо выскользнуло из пальцев и прокатилось по недописанному посланию, покрыв его уродливыми кляксами. Едва не складываясь пополам в кресле и прижимаясь лбом к коленям, Поттер раздался в немом крике. На языке почувствовался отчетливый привкус крови и беспомощности. Он с силой впился в свои волосы и стал через силу и сжатые до скрипа зубы пытаться вдохнуть.       «Сиди на месте, не смей вырываться».       «Мы проходили это. Не смей».       «Почему сейчас?».       Из носа брызнула кровь. Послышался глухой удар о пол упавших книг. Испуганный Василиск пытался дозваться его.       Гарри открыл глаза и словно окаменел. Он неотрывно наблюдал за тем, как кровь капля за каплей срывается вниз, разбиваясь о белоснежную рубашку, чтобы растечься завораживающими пятнами и превратить ее в кровавое море.       — Нет, я твой хозяин, — тихо раздалось в комнате.       Хрустальный подсвечник пошел уродливыми трещинами. Анку засипел.       Гарри гневно поднялся с кресла. В темноте ярко вспыхнули зеленые глаза, искрясь холодом и злостью, и внезапно зазвучал властный, твердый голос:       — Я твой хозяин. Знай свое место.       Бушующая Сила мгновенно притихла и, быстро понурившись, скрылась так далеко, как только могла.       Поттер выдохнул и пошатнулся. Через мгновение он бросился к упавшей птице и аккуратно прижал ее к себе. Та с безрассудностью, в момент наибольшей опасности, осознавая свою беспомощность, кинулась к своему хозяину в страхе, пытаясь хоть как-то защитить от самого себя.       — Прости, Анку. Я позволил тебе пострадать. Прости.       Ответом стало усталое клокотание маленького верного друга.       За спиной прозвучал ворчание Старого Змея, призывая «глупых человечес-с-ских детеныш-ш-шей» дать ему дожить свое тысячелетие со здоровым сердцем и спокойными нервами.       Гарри оставалось заверить Хозяина подземелий, что больше беспокойства причинять не будет, убрать созданный беспорядок и, бережно прижимая к себе птицу, выйти на вверх, игнорируя собственную боль.       В голове набатом била единственная мысль:

«Этого больше не повторится. Никогда»

***

      Том с беспокойством оглядел безобразные кляксы. Они уродливыми потеками перекрывали недописанное «Спокойной ночи, Том. Спасибо, что…»       Лорд Волдеморт нахмурился, подхватил перо и вывел:       «Гарри, все в порядке?»       Ему не ответили, и он — волшебник, который уже давно позабыл про привязанности и беспокойства, с тяжестью оперся на локти и принялся массировать пальцами внезапно занывшие виски.       — Чертов Поттер. Надеюсь, что ты просто пролил чернильницу.       Утром, не выдержав, Реддл через Люциуса приказал Драко проверить мальчишку. Лишь убедившись в том, что лохматая черная макушка выглядывала из балдахина и спокойно спала, Лорд Судеб смог выдохнуть и спокойно откинуться на спинку кресла.       — Чертов мальчишка, лучше бы я тебя прибил. Столько мороки с тобой…       Уже поднимаясь с кресла, Том зацепился взглядом за пергамент и быстро черкнул:       «Напиши, когда проснешься».       Он закатил глаза и, выходя из кабинета, устало выдохнул:       — Да, лучше бы прибил и с концами.

***

      Геллерт улыбался, с усталым отеческим взглядом наставляя Фаджа. Жалкого чинушу, что так бестолково терял позиции. Его полномочия утекали так же, как песок просачивается сквозь пальцы.       — Мальчик мой — сладко, словно патока, — доверься мне, я помогу тебе вернуть все. Мы сделаем так, что люди сами побегут тебя переизбирать.       Корнелиус горько выдохнул и с яркой надеждой взглянул на Альбуса Дамблдора, который, вернувшись с Альп, внезапно скинул с себя несколько десятков, будто набрался силы и уверенности.       — Что же мне делать, директор?       Альбус ласково улыбнулся и сказал:       — Отправляй послов во Францию и Болгарию. А пока расскажи, что произошло во время моего отсутствия, мой мальчик.