Идеальная леди | Una perfecta señorita

Тео чувствовал, что укус этого чертового Кицунэ имел какое-то отношение к его внезапной боли. Он должен был выяснить, кто был магом или ведьмой, связанными с этим жалким существом. Боль быстро утихла, и он смог вернуться к ужину. Драко и Блейз тут же окружили его с вопросами. — Кого из японцев ты рассердил? — прямо спросил Блейз. — Я не знаком ни с одним японцем, — ответил Тео. — И почему бы им нападать на меня? Я бы никогда не ввязывался в конфликт. — О, просто кто-то тебя ненавидит, — прокомментировал Драко. — Настоящий вопрос: почему именно я? — раздраженно сказал Тео. Прошла неделя, и Тео так и не смог поговорить с Корделией. В первые дни занятий дети, которых Корделия учила древним магическим путям, ходили за ней, словно утята, повсюду, куда бы она ни шла. Маленький Криви завел двух друзей, таких же магглорожденных, как и он, и рассказал им о Корделии. Теперь у Делии было еще трое «утят» вдобавок к тем двоим, которые следовали за ней с прошлого года. И вот настал четверг, первая лекция по защите от темных искусств, и Тео надеялся, что Крауч окажется таким же хорошим учителем, каким был мистер Люпин в прошлом году. Он сел на два места позади Корделии и Грейнджер, и, что удивительно, Драко на этот раз сел рядом с ним. У всех была копия книги «Темные силы: руководство по самозащите», когда Крауч вошел с улыбкой. — Ну, ну, — сказал Крауч. — У нас большая группа. Прежде всего, зовите меня Барти. Мистер Крауч — это мой отец. Профессор Барти начал перекличку, поднимая голову каждый раз, когда кто-то отвечал «здесь». — Итак, — сказал он, когда последний в списке ответил «здесь». — Я получил письмо от профессора Люпина по поводу этого курса. Похоже, вы уже довольно хорошо справляетесь с темными существами. Вы изучили боггартов, красных колпаков, хинкипанков, гриндилоу, капп и оборотней, не так ли? Послышался общий ропот согласия. — Но вы отстаете, серьезно отстаете, когда речь идет о противостоянии проклятиям, — продолжил Барти. — Поэтому я пришел, чтобы подготовить вас к тому, что маги могут сделать друг с другом. Надеюсь, я продержусь дольше, чем ваши предыдущие преподаватели… На самом деле, ни один учитель по защите от темных искусств не продержался дольше одного учебного года, как вдруг подумал Тео. — Итак… начнем. Проклятия. Они сильно различаются по форме и тяжести. Согласно Министерству магии, я должен учить вас контрзаклятиям и на этом остановиться. Вы не должны будете узнавать о запрещенных проклятиях до шестого курса. Предполагается, что к тому времени вы станете достаточно взрослыми, чтобы справиться с этой темой. Но Совет управляющих имеет о вас более высокое мнение и считает, что вы сможете это вынести, а я считаю, что чем раньше вы узнаете, с чем столкнетесь, тем лучше. Как вы сможете защититься от того, чего никогда не видели? Маг, собирающийся наложить на вас запрещенное проклятие, не предупредит вас заранее. Он вряд ли поступит благородно. Вам нужно быть готовыми. — Вы собираетесь научить нас Непростительным заклятиям? — спросила Грейнджер с некой серьезностью в голосе. — Да, — просто ответил профессор. — Итак, кто из вас знает, какие заклятия наиболее строго наказываются по магическим законам? Уизли поднял руку и рассказал про Империус. Для демонстрации профессор достал большую паука из стеклянной банки. Наложив проклятие, Крауч направил паука прыгать между скамьями, вызывая визги у некоторых студентов. Затем Лонгботтом рассказал про Круциатус, и снова паук оказался под действием проклятия. Тео видел, как Корделия замерла на месте, когда услышала вопли насекомого. — И что теперь? — спросил Крауч. — Кто может назвать последнее проклятие? В классе повисло полное молчание. — Авада Кедавра, — произнес Крауч, направляя палочку на паука. Зеленая вспышка вырвалась из его палочки и ударила паука, который тут же замер. — Это не приятно, — спокойно сказал он. — И нет от него удовольствия. Нет контрзаклинания. Нет способа его остановить. Только один человек пережил это заклятие, и он сейчас сидит передо мной. Скользящие взгляды, как открытые, так и украдкой, обратились к Корделии. Она расслабила плечи и пристально посмотрела на профессора Крауча. — Авада Кедавра — это проклятие, которое может совершить только очень могущественный маг или ведьма. Вы все можете достать свои волшебные палочки, нацелить их на меня и произнести слова, и я сомневаюсь, что вы сможете заставить меня даже носом кровоточить. Но это неважно, потому что я не собираюсь учить вас выполнять это проклятие. Остаток урока профессор Барти посвятил подробному объяснению каждого из Непростительных проклятий. В классе царила полная тишина, и слышен был только его голос. Тео внимательно следил за Корделией, ему нужно было убедиться, что с ней все в порядке. Оставшееся время урока все записывали конспекты о Непростительных проклятиях. Никто не заговорил, пока не прозвенел звонок, но когда Барти закончил урок и они вышли из класса, все тут же начали обсуждать произошедшее. На мгновение Тео и Корделия встретились глазами, она слегка улыбнулась ему, но тут же была унесена своими подругами прочь от класса.

***

Сириус улыбнулся, получив письмо от Гермионы. Он ужинал в поместье Малфоев со своими кузинами, и, конечно же, Цисси хотела знать, что было в письме. «Уважаемый Лорд Блэк, Я пришла к выводу, что будет лучше дождаться предложений о сватовстве после начала моего шестого года обучения, поскольку в этом и следующем году я хочу полностью сосредоточиться на подготовке к С.О.В. Мне кажется, что это будет подходящее время, чтобы всерьез задуматься о таких предложениях. С уважением, Гермиона Джин Грейнджер.» — Что ж, — сказала Цисси, — это звучит как весьма логичное рассуждение. Мисс Грейнджер до сих пор показывает лучшие результаты в своем классе. — Будем надеяться, что Корделия придет к такому же выводу, как и Гермиона, — вздохнул Сириус. — Перестань драматизировать, — приказала ему Беллатриса, держа Корвуса на коленях. — Рано или поздно Корделия выйдет замуж, Сириус, — мягче сказала Энди. — Да, какой-нибудь гормональный юнец очарует мою прелестную Бэмби, — проговорил Сириус. — Вот почему я разработал идеальный план, чтобы выбрать хотя бы самого достойного из них. — О, Матерь Магия, — вздохнула Нарцисса, — какой глупый план ты придумал? Собираешься вызвать всех на дуэль? — Это был изначальный план Джеймса, — согласился Сириус. — Но потом вмешалась Лили, такая рассудительная, и предложила путь без боли, остроумный и подходящий, если какой-то юнец заинтересуется Корделией. Лили, как всегда, была очень умной. Она предложила проверить их с помощью музыки. По её словам, узнать любимую песню человека — это показатель уровня привязанности и интереса. Так что, когда придет время, юнец, который украдет сердце моей Бэмби, получит список её любимых песен и должен будет угадать, какая из них — самая любимая. Это идеальный план. Сириус сомневался, что какой-либо наследник чистокровных волшебников слушает маггловскую музыку. Ну, если только он заинтересован не в том, что он получит, женившись на Корделии. Но если этот юнец действительно будет влюблен в Бэмби, он внимательно её выслушает. Корделия — очень жизнерадостная девушка, которая всегда говорит о том, что ей нравится. — И ты скажешь мне, какая это песня? — спросила Цисси. — И позволить мини-копии Малфоя получить преимущество? — ответил Сириус. — Это высокосекретный план. — Что ж, мой Драко сказал, что воспринимает Корделию как кузину, — продолжила Цисси. — А вот кто действительно его сильно впечатлил, хотя он и отрицает это, так это мисс Грейнджер. — В любом случае, я тебе ничего не скажу, Цисси, — ответил Сириус. Цисси посмотрела на него серьёзно.

***

Была ранняя утренняя пора, когда Корделия почувствовала, как магия закружилась в комнате. Лениво она встала и зажгла лампу. На краю своей кровати сидела Гермиона, которая не спала. Глаза Корделии широко раскрылись от удивления, когда она заметила, что волосы Гермионы теперь ниспадали по её спине. Ещё в начале лета Гермиона упоминала, как её кудри постепенно становились мягче, превращаясь из непослушных завитков в мягкие волны. В её руках был золотой гребень, с чередующимися узорами и небольшим сапфиром посередине. Гермиона смотрела прямо на неё, по её щекам медленно текли слёзы. — О, Матерь Магия, — прошептала Корделия, не веря своим глазам. У Гермионы был гребень магии и крови. Матерь Магия признала её как «Новую Кровь».