Идеальная леди | Una perfecta señorita

Постепенно в дневнике Леди Алтеи начали появляться новые записи для прочтения. Было интересно наблюдать путь ведьмы, которая становится новой кровью. Корделия была очарована словами Леди Алтеи. Когда лорд Слизерин привел её к друидам, чтобы те изготовили для неё волшебную палочку (из белой вишни с сердцевиной из волос вейлы), она поглощала каждую книгу, которую ей давали. Даже среди строк, посвящённых её обучению, Леди Алтея проявляла интерес к Салазару Слизерину. Больше всего от дневника получила удовольствие Гермиона, ведь она могла узнать из первых рук, что требовалось, чтобы вписаться в волшебный мир. Но дневники показывали и другую сторону — охотников на ведьм. Алтея описывала, как волшебные семьи возводили огромные барьеры вокруг своих домов, чтобы защититься от охотников. —Ну, не стоит удивляться такому поведению, — сказала Гермиона. Маленькая группа завладела секретным кабинетом, который нашла Корделия, пыль была стерта, чтобы пятерым было удобнее. —Что ты имеешь в виду? — спросила Дафна, глядя на свое вышивание. В этом году она пыталась освоить новый, довольно сложный стежок. —Много судебных процессов, — сказала Эовин. — Гипатия Александрийская, Жанна д’Арк, Анна Болейн… —Её ведь судили за прелюбодеяние? — спросила Корделия, вспомнив фильм «Анна тысячи дней». —Её также обвинили в колдовстве, — ответила Эовин. —То, что пытается сказать Эовин, — продолжила Гермиона, — это то, что в течение многих лет церковь обладала политической властью. Я не говорю, что религия — это плохо, но иногда лучше держать её отдельно от социальных вопросов. —И они стали причиной чумы, — добавила Эовин, качая головой. — Бедные коты. Дневники Леди Алтеи описывали, как многие маги и ведьмы были вынуждены бежать с детьми в глубокие леса, чтобы скрыться от охотников. Больше всего страдали те, кто был рожден в семьях магглов. Родители отдавали своих детей, чтобы защитить себя. Некоторые просто оставляли их в лесу, надеясь, что те выживут далеко от них. Корделия почувствовала это. Хогвартс был построен именно для этой цели — чтобы защитить всех волшебников от охотников на ведьм. На данный момент последняя запись в дневнике Леди Алтея описывала её становление как новой крови и получение золотой щетки с вплетенной в неё кровью. «Это была ночь новолуния, на небе не было звезд. Я чувствовала, как что-то зовёт меня, тёплый голос вёл к поляне в лесу недалеко от замка Салазара. Я вышла, закутанная в плащ с волчьим мехом, вооружённая кинжалом и палочкой. Было что-то завораживающее в этом призыве. Я опустилась на колени в траву, вокруг меня кружились светлячки, а голос сладко произносил моё имя. Когда я поняла, что происходит, передо мной появилась щётка из чистого золота с чёрными щетинками. Она была тяжёлой, и я могла ощутить, как магия течёт через неё. Мать Магия вознаградила мои труды, всю мою преданность. Прошлая Алтея, та, которую мать и братья продали за простые монеты, осталась позади.» Корделия читала эту запись с восхищением, проникнувшись тем, как Леди Алтея описала этот момент, с какими эмоциями она писала. Она надеялась, молилась, чтобы её дорогая Гермиона смогла стать новой кровью. Гермиона была умной, справедливой, идеальной для того, чтобы возродить магию любой волшебной семьи. —Теперь, — сказала Эовин, глядя на сундук у арфы, — как мы его откроем? Любопытство узнать, что там внутри, меня убивает. —Эовин! — укорила её Гермиона.

***

За ужином Гермиона читала письмо от своих родителей. «Дорогая Мими, Распределили дежурства на декабрь. Мы с мамой взяли смены на 24 и 25 декабря в больнице, так что ты сможешь пойти на Рождественский бал, на который тебя пригласили. Мы сможем провести вместе 26 декабря и Новый год. P.S.: Няня займётся твоим платьем, так что можешь сосредоточиться на учёбе. Любим тебя. Папа и мама.» Гермиона улыбнулась, складывая письмо между страницами своей книги по Заклинаниям. —Ну как? Хорошие новости? — спросила Дафна. —Мне разрешили пойти на бал, — ответила Гермиона. — Мои родители дежурят 24 и 25 декабря, так что я смогу присутствовать. —Это не грустно? — спросила Панси. — Работать на праздники. —Нет, — возразила Гермиона. — Они врачи, всегда есть неотложные случаи, особенно в такие дни. Аварии случаются постоянно. —Ну, если посмотреть с другой стороны, — сказала Корделия с широкой улыбкой, — это первый бал Гермионы, теперь надо сосредоточиться на самом важном — на платье. —Этим уже занимается моя няня, — спокойно ответила Гермиона. В молодости её няня была оперной певицей до сорока лет, поэтому хорошо знала, как вести себя в высших кругах. Она знала, что подойдёт Гермионе. За ужином девочки обсуждали свои задания по Трансфигурации и разговорились о мисс Джинни Уизли. Со стола Слизерина они заметили, как Джинни и Колин сидят между Невиллом и Эовин, ведя беседу. Колин выглядел крайне взволнованным, восхищённо обсуждая волшебные традиции, постоянно задавая вопросы. Для других это могло показаться назойливым. Но Гермиона понимала Колина, ведь когда она узнала, что она ведьма, её тоже охватили тысячи вопросов. Почему именно она? Почему она оказалась ведьмой, если её родители были обычными хирургами? Гермиона радовалась возможности учиться с таким увлечённым человеком, как Колин Криви. На днях она обсуждала учебные предметы с префектом Перси Уизли и префектами её факультета. Ей казалось нелепым, что в школе преподаётся предмет «Изучение магглов», вместо того чтобы дать уроки, которые помогли бы маглорождённым вроде неё адаптироваться к волшебному миру. Даже такие учёные, как Дарвин, понимали, что любой вид должен адаптироваться к своей среде! Гермиона была благодарна, что встретила Корделию в том купе поезда — та открыла ей глаза и дала ей цель. Раньше она никогда не была… общительной, всегда пряталась в тёмных уголках с книгами в руках. Теперь у неё были подруги, с которыми можно было смеяться, вместе заниматься или просто проводить время без дела. Так вот что значит иметь сестру?

***

Париж был прекрасен, куда бы ты ни посмотрел. Во всяком случае, так это казалось Тонкс. — Нотр-Дам — одно из сокровищ Парижа, — сказала Сэм, отпивая ещё немного кофе. — Это вершина готического искусства, его гаргульи — тёмное чудо. И не только это, но и сцена для великолепного романа Виктора Гюго… Они были третий день в Париже. Сэм пригласила её поехать вдвоём по делам, так как первоначальная коллега Сэм не смогла из-за медицинской чрезвычайной ситуации, и задание перешло к Сэм. Тонкс немного сомневалась, но её мама убедила её поехать на несколько дней в Париж, чтобы отдохнуть от тяжёлой учёбы в академии мракоборцев. С тех пор как они познакомились в доме её тёти Нарциссы, Тонкс и Сэм стали чаще видеться. Сэм приглашала её каждую пятницу к себе домой, чтобы посмотреть фильм. Ужасы, комедии, детские, триллеры, мюзиклы, военные фильмы. Они также ходили в кино, гуляли по паркам, а Тонкс частенько втягивали в музеи или на концерты. С Сэм всегда было что-то новое. Ей нравилось быть с ней, всё это выводило её из привычной рутины. И Сэм была очень красивой. В тот день на ней была тёмно-фиолетовая блузка с скромным декольте, которое всё же подчёркивало её фигуру (если Тонкс не ошибалась, у Сэм был размер чашки D), чёрные брюки и чёрные сапоги на каблуке, а также серое пальто. Её голубовато-серые глаза подчёркивались фиолетовыми тенями для век, а губы были накрашены винно-красной помадой. Сэм выглядела как настоящая роковая девушка. — Удивляюсь, сколько всего ты знаешь, — сказала Тонкс, попивая свой кофе. Надо будет купить зернового кофе — пахло очень вкусно. — Ну что ты, моя дорогая Нимфа, — ответила Сэм с чуть шёлковым тоном, от которого у Тонкс по спине побежали мурашки. В её голосе было что-то родное. — Мне нравится учиться всему понемногу… Они продолжали пить кофе, наблюдая за парижской улицей, пока к Сэм не подошёл молодой парень. Тонкс недовольно сморщила нос. Разве он не видел, что они прекрасно проводят время вдвоём? Парень что-то шепнул Сэм на ухо и передал ей бумажку с номером телефона. — Мерси, — улыбнулась ему Сэм. — О ревуар, милашка, — попрощался парень, оглядев Сэм с головы до ног и задержав взгляд чуть дольше на её декольте. Когда этот наглец ушёл из кафе, Сэм скривилась с отвращением и порвала бумажку. — Идиоты, это международная чума, — пожаловалась Сэм, и Тонкс рассмеялась. Это был их последний день в Париже. Сэм уже встретилась с каждым художником из её списка в их мастерских, так что этот день был полностью посвящён им — их выходной. Вчера, почти в полночь, они возвращались на метро в Париже, когда с ними произошла неприятная ситуация. В вагоне они оживлённо обсуждали мастерскую последнего художника. Тонкс сидела, а Сэм стояла напротив неё, держась за поручень. Всё шло хорошо, они смеялись, пока один идиот не подошёл сзади к Сэм и не схватил её за грудь обеими руками, сжав их. Сэм вскрикнула, затем ударила его локтем в нос, достала из кожаной куртки баллончик со спреем и распылила его прямо в глаза. Тонкс не могла просто стоять и смотреть — она заставила его споткнуться, и как раз в этот момент двери метро открылись. Они обе выбежали из вагона, стараясь убежать как можно дальше. Тонкс всё ещё помнила, как на лице Сэм отразились стыд, гнев и отвращение. — Нам стоит заглянуть в винный магазин, — сказала Сэм, отвлекая Тонкс от этих мыслей. — Зачем? — Ну, моя дорогая Нимфа, — улыбнулась Сэм, и в её устах имя «Нимфа» звучало особенно приятно, — я похитила тебя на три дня в Париж, так что бутылка вина для твоих родителей как компенсация — это неплохая идея. Тонкс рассмеялась. Париж с Сэм был незабываемым.