Идеальная леди | Una perfecta señorita

Корделия только что закончила поправлять голубую ленту в своих рыжих волосах, убедившись, что каждый локон аккуратно уложен. Лента была ровно завязана, а прическа безупречна — таким образом, Корделия поддерживала идеальный образ воспитанной юной леди. В ее мире не было места для небрежности или хаоса, который она считала атрибутом тех, кто не следит за собой. Когда она выглянула в окно, чтобы вдохнуть свежего воздуха и насладиться прохладным летним утром, её взгляд остановился на мисс Смит из дома номер семь на Тисовой улице. Корделия сразу заметила, как девушка, небрежно выходившая из машины, выглядела полностью растрепанной. Тушь потекла по щекам, а красная помада, размазавшаяся по губам, была лишь намеком на то, что еще недавно мисс Смит старалась быть элегантной. Платье, усеянное блестками, висело на ней небрежно, плохо застегнутое на спине, словно мисс Смит одевалась в спешке. В одной руке она держала туфли на каблуках, а в другой сжимала ключи, и вид её возвращения с вечеринки был невыразимо противен Корделии. Девушка непроизвольно сморщила нос, испытывая смесь разочарования и осуждения. — Наверняка напилась до беспамятства, — пробормотала она с отвращением. Воспитанная леди никогда бы не позволила себе подобного поведения, особенно на виду у соседей. Корделия снова отошла от окна и вошла в свою аккуратную и безукоризненную комнату. Лето уже наступило, и она с облегчением убрала под кровать все учебники и тетради, которые использовала в течение последнего года в школе. Школьные занятия наконец-то закончились, и теперь её ждали новые горизонты. Тётя и дядя Поттер помогли ей поступить в школу-интернат Бененден, где она получила полустипендию благодаря своим выдающимся академическим успехам и блестящей рекомендации госпожи Доун, её учительницы музыки. Учёба в Бенендене представляла для Корделии нечто большее, чем просто образовательную возможность. Это был шаг к светлому будущему, где она могла надеяться на поступление в престижный университет. Госпожа Доун говорила, что там, в университете, можно будет найти достойного мужа, и это было тем, что особенно радовало Корделию. Ей было не так важно окончить университет; гораздо важнее было выйти замуж до двадцати пяти лет. Мысль о том, что она может остаться одинокой, как тётя Мардж, окружённой только мопсами, вызывала у неё ужас. Эти собаки, со своими мокрыми носами и вечно слюнявыми мордами, вызывали у неё отвращение, и Корделия ни за что не хотела оказаться в таком положении. Поскольку начались летние каникулы, Корделия могла посвятить своё время полезным и утончённым занятиям. Тётя Петуния записала её на множество курсов: она совершенствовала своё мастерство вышивания, продолжала рисовать, а также брала уроки французского и фортепиано. Эти курсы должны были помочь ей стать истинной леди, полностью соответствующей требованиям высшего общества. Корделия взглянула на часы: время приближалось к завтраку. Она вошла на кухню, включила радио и начала готовить. По привычке она следила за всем с предельной точностью: чайник уже стоял на плите, яйца взбивались до лёгкой пены, хлеб подогревался, а бекон шипел на сковороде. По радио обсуждали последние новости, и Корделия, переключая своё внимание между готовкой и утренними репортажами, уловила что-то о зоопарке. — …и наконец-то удалось вернуть удава, сбежавшего из зоопарка… — донеслось из радиоприемника. Это напомнило ей тот странный момент на дне рождения Дадли. Ей нужно было всего несколько мгновений вдали от тёти Петунии, чтобы подойти поближе к вольеру со змеями. И как же удивительно было, когда тот огромный удав обратился к ней дружелюбным голосом и рассказал ей о Бразилии. А затем всё вылилось в полный хаос. Стекло исчезло из ниоткуда, и когда змея вышла из своего вольера, Корделия упала в обморок от впечатления и очнулась только в медпункте, который был в зоопарке, с ваткой, смоченной в спирте, чтобы она пришла в себя. Девочка с голубой лентой встряхнула головой, чтобы избавиться от этих воспоминаний. Маленькая кухня наполнилась людьми. Дядя Вернон и Дадли сели на свои места, и в тот же момент Корделия начала ставить перед ними тарелки и разливать напитки. Она поприветствовала тётю Петунью, подала чай, молоко и тосты для них обеих. Корделия пила молча — юной леди не подобает разговаривать с полным ртом. Она распланировала свой день: сначала помоет посуду, затем проверит, чтобы ни один цветок в саду не увял, а после обеда займется вышивкой. Недавно госпожа Уильямс подарила ей старый каталог с узорами для цветочных вышивок. У Корделии была скучная бежевая юбка, которую можно было бы оживить с помощью вышивки. — Корделия, дорогая, сходи за почтой, — сказала Петунья. — Да, тетя Петунья, — ответила Корделия, вставая со стула. Она открыла дверь и забрала почту. Счета, открытка от тёти Мардж с сообщением о легкой простуде, журнал тёти Петуньи, который она получала каждую неделю (Корделия обожала раздел о красоте) и письмо для Корделии. На нём было написано её имя зелёными чернилами, и указывалась её комната. Корделия спрятала письмо в журнал тёти Петуньи и принялась убирать со стола. Кухня должна быть безупречной до обеда.

***

Петуния уставилась на конверт, как будто он был живым существом, которое вот-вот набросится на неё. Этот проклятый конверт, с печатью в виде герба и аккуратно выведенными золотыми буквами, тяготил её разум. Она крепче сжала его в руках, так, что костяшки пальцев побелели. Лёгкий трепет пробежал по её спине, но она заставила себя не дрогнуть. Всё это время она была уверена, что магия не коснётся Корделии. Их семья всегда гордилась тем, что была «нормальной» — без всяких этих… отклонений. Но, как оказалось, она ошиблась. Корделия оказалась ведьмой, и всё её тщательно выстроенное будущее рухнуло в один миг. С приглушённым шорохом Петуния опустила конверт на стол и глубоко вдохнула. Внутри всё кипело, мысли мелькали одна за другой, не давая возможности сосредоточиться. Теперь придётся пересмотреть все планы, которые она строила для дочери. Если она откажет Корделии в магии, те странные люди — маги, она уверена — придут к ним домой. Они будут вынюхивать, задавать вопросы, и убедятся, что с девочкой всё в порядке. Петуния содрогнулась от этой мысли. И всё же в её сознании поднялось нечто из далёкого прошлого. Воспоминания о Лили, её младшей сестре, с которой она давно не разговаривала. Эхо летних дней, когда Лили с пламенем в глазах злилась, упоминая какого-то наследника, какого-то нахального юнца. Лестрейндж, кажется? Тогда Петунии не было дела до магических склок, но сейчас эти детали внезапно приобрели значение. Лили часто жаловалась, что магический мир был почти как древняя аристократия. Лорды и леди, старинные семьи, корни которых уходили ко временам королев Елизаветы или Виктории. Петуния никогда не верила, что магия и обычные традиции могут быть так тесно связаны, но, возможно, она недооценила это. Если память её не подводила, Поттеры были одной из таких семей. Внутри у неё зародилась новая мысль. Корделия, в отличие от Лили, была гораздо более воспитанной и послушной. Может быть, у неё будет шанс выйти замуж за кого-то более достойного в магическом мире? Петуния поежилась, вспомнив, как Лили привела домой Джеймса Поттера — это был не тот род, который она хотела бы для своей дочери. Но ведь Лили говорила, что Поттеры буквально купались в золоте. Никто не сообщил Петунии о наследстве, которое, должно быть, ждало её племянницу в одном из магических банков, но она не сомневалась, что оно существует. Петуния всегда подозревала, что ей не сказали всей правды. Она часто задавалась вопросом, почему не стала ведьмой. Может, где-то здесь крылась причина. В этот вечер она поговорит с Верноном. Сухие губы вытянулись в слабую улыбку — внезапно будущее Корделии в магическом мире показалось не таким уж пугающим.

***

Тем вечером тётя Петуния и Корделия вышли на улицу, направляясь к дому номер семь по Тисовой улице. Холодный ветер осторожно играл с аккуратными прядями волос Петунии, а Корделия, прижимая к себе небольшой клатч, шла рядом, как всегда идеально сдержанная и безупречно одетая. Дом госпожи Доун, старинный и с крепкими каменными стенами, возвышался как символ консервативного уклада этого тихого района. Корделия давно знала этот дом — именно здесь она брала свои первые уроки игры на фортепиано, начиная с семи лет. Когда дверь открылась, перед ними предстала госпожа Доун — высокая пожилая женщина с седыми кудрями, которые придавали ей величественный вид. В гостиной, где горел уютный камин, уже собрались дамы из округа, все в элегантных платьях, обсуждающие местные новости с аккуратными фарфоровыми чашками в руках. Когда Петуния и Корделия вошли, их приветствовали с теплотой и восхищением. Корделия присела за пианино в углу комнаты, и, скользнув пальцами по клавишам, исполнила мелодию, которую давно отрепетировала. Звуки, мягкие и нежные, наполнили комнату, привлекая внимание дам. Её игра всегда вызывала восторг. В этот момент она казалась идеальной картиной благовоспитанной юной леди. — Бабушка… — внезапно послышался тихий голос, и Корделия подняла взгляд. У порога комнаты стояла девушка Смит — Сэмми. На вид ей было около двадцати, но её лицо казалось измождённым. Под глазами залегли тёмные круги, а небрежно собранные в пучок волосы создавали ощущение некоторой рассеянности. Девушка выглядела полной противоположностью Корделии. — О, Сэмми, — мягко сказала госпожа Доун, когда взглянула на внучку. — У нас гости, дорогая. Сэмми бросила короткий взгляд на Корделию и гостей, вяло помахав рукой. — Привет. — затем, повернувшись к бабушке, она добавила: — Я пойду в магазин за коробками. Нужно закончить упаковку вещей. — Ах, да, — улыбнулась госпожа Доун, улыбка её была слегка грустной. — Но перед тем как ты уйдёшь, почему бы тебе не показать свою комнату маленькой Корделии? Уверена, что ты не возьмёшь с собой старые книги и кукол. Сэмми кивнула, её взгляд стал чуть мягче. — Тебе нравятся Барби? — спросила она у Корделии с лёгкой улыбкой. — Да, — тихо ответила Корделия, едва заметно кивнув. У неё была только одна кукла-малышка, которую она нежно называла Сьюзен. — Пойдём со мной, — Сэмми жестом предложила следовать за собой. Корделия извинилась перед дамами и поднялась. Она последовала за Сэмми вверх по лестнице в её комнату, чувствуя лёгкую неловкость. Когда дверь открылась, перед ней предстала комната, которая казалась воплощением полного хаоса. Фиолетовые стены были покрыты постерами гранж-групп, и этот выбор удивил Корделию — такие образы казались ей чуждыми. Одежда валялась повсюду, кровать была завалена косметикой, а по всему столу стояли полупустые стаканы и чашки. — Как можно жить в таком беспорядке? — мелькнула мысль у Корделии, которая привыкла к строгости и чистоте. Единственное, что бросалось в глаза своим порядком, был книжный шкаф. Полки аккуратно выстроенных книг смотрелись словно контрастом на фоне общей небрежности комнаты. — Вот они! — оживилась Сэмми, вытащив большую коробку из шкафа. Одним движением она смахнула косметику с кровати, чтобы освободить место для коробки и предложить Корделии сесть. — Присаживайся, Корделия. Корделия, осторожно сев на край кровати, наблюдала, как Сэмми достаёт из коробки кукол Барби. Они выглядели гораздо более ухоженными, чем она ожидала: их волосы были шелковистыми, а наряды — элегантными, как будто каждая из кукол жила жизнью идеальной леди. — Они такие милые, — тихо сказала Корделия, взяв в руки одну из кукол. Она была в изящном свадебном платье, и её кукольная улыбка казалась Корделии чем-то чарующим. Белая ткань платья была украшена крошечными цветами, и девочка на мгновение задумалась о том, как бы она выглядела в подобном платье. — Они твои, — сказала Сэмми, неожиданно протягивая коробку с куклами. — Скоро я уеду в Эдинбург учиться на факультете искусств. Пора оставить старую Сэм позади. Корделия растерянно моргнула. Её тётя Петуния всегда говорила, что юная леди может покинуть дом только с кольцом на пальце. Мысль о том, что девушка может жить самостоятельно, без мужа, казалась Корделии противоречащей всем правилам, которым её учили. Но она ничего не сказала. Леди хранит свои мысли при себе. Сэмми тем временем подошла к книжному шкафу и достала две книги, держа их так, словно они были драгоценными сокровищами. — Это для тебя, — сказала она, протягивая книги. — То, что должна знать каждая девочка. Корделия отложила Барби на колени и взяла книги. Названия на обложках были для неё новыми и незнакомыми: «Своя комната» и «Миссис Дэллоуэй» Вирджинии Вулф.