Скованные Мы

***

Университет Lucky Charms — одно из немногих высших учебных заведений в этом городке, Хэнфорте, да и по сути почти единственное. Помимо него, в городе есть лишь колледж и ещё один университет, но они не пользуются такой популярностью, как этот. Сам город небольшой, почти провинциальный, хотя и считается главным в своей области. Он уютно расположился на её окраине, подальше от шумных столиц и центров регионов, но это уединение сыграло свою роль: местные власти словно подзабыли о нём, и со временем многое оказалось в упадке. Тем не менее, для местной молодёжи Lucky Charms остаётся почти безальтернативным выбором. Студенты здесь получают стипендии, причём чуть больше, чем в других местных учебных заведениях, а условия обучения — хоть и не самые блестящие, но всё же более привлекательные. Почти каждый, кто не решился уехать в поисках удачи и больших возможностей в другие города, поступает именно сюда, если вообще имеет таковую возможность. Атмосфера и студенческий контингент в университете тоже специфические: здесь немало тех, кто любит вечеринки, шумные компании, сигареты и выпивку. Просто развлечений в городе немного — несколько парков, маленький парк аттракционов, который знают все местные до мельчайших деталей. Этот парк — центр романтики и юношеских признаний, ведь многие парочки впервые признавались друг другу в чувствах на медленно вращающемся, небольшом колесе обозрения. Ещё со школьных лет для большинства подростков этот город был полон своеобразных традиций, хоть они и довольно обычны. Большинство собирались за гаражами, чтобы остаться подальше от бдительных глаз учителей и соседей: здесь происходили первые робкие драки, украдкой выкуривались сигареты, подростки учили друг друга азам общения и взрослости. Это место стало тем уголком, где юность искала ответы, пыталась вырваться из скуки и заполняла свободное время тем, что оказывалось под рукой, порой даже не понимая, чего на самом деле хочется в этой, казалось бы, сонной и немного позабытым 'мирком'. С подросткового возраста в этом городе всегда находились те, кто оказывался 'выбран' в жертвы — мишенями чужих грубых шуток, насмешек и унижений. Были те, кто мог дать отпор и защитить себя, и тогда их оставляли в покое, но немало и тех, кто оставался жертвой. Иногда такие люди несли на себе этот незримый, но тяжёлый груз годами — от школы до университета, в работу и даже дальше, когда страх и подчинённость становились частью их характера. Подростки издевались, лишь бы сами не стать жертвами. Одним из таких людей стал Лололошка. Но он и сам уже не мог вспомнить, когда всё началось, словно неудачи и злобные ухмылки окружающих были неотъемлемой частью его жизни с самого детства. В аудитории шумно: кто-то лениво перебирает страницы конспектов, девчонки поправляют макияж у зеркальца, кто-то у окна болтает с друзьями, делясь впечатлениями о минувшем выходном. В этот разгар студенческого гомона в аудиторию входит группа из пятерых — три парня и две девушки. Один из них — рослый парень с надменной ухмылкой по имени Мэтью — идёт впереди, осматривая всех с лёгким превосходством. Позади, отстранённо плетётся один из ребят, явно не стремясь влиться в общую компанию, взгляд его отрешëн и незаинтересован. Лололошка, услышав шаги, невольно поднимает голову, сразу настораживается, ощутив знакомую тревогу. «Опять они... Что им нужно на этот раз?»,- с горечью думает он, понимая, что сегодня очередной порции оскорблений не избежать. — Эй, Лошок! Подойди-ка сюда!,- громко выкрикивает Мэтью, не утруждая себя даже поздороваться. Лололошка делает вид, что не слышит, стараясь не поднимать глаза, надеясь, что если он останется незаметным, его оставят в покое. Наивно, но как есть. — Ну что, долго мне ждать?,- раздражённо выпаливает обидчик, начав стучать ногой по полу, выказывая своё нетерпение. Девушки из компании, одна из которых, блондинка, не скрывают своего недовольства, демонстративно закатывают глаза. Затем блондинка с наглой улыбкой подходит к ближайшему столу, хватает чью-то тетрадь и, обронив через плечо «Я позаимствую», с лёгким замахом швыряет её в сторону Лололошки. Тетрадь с глухим стуком ударяется ему в голову и падает на пол, от чего парень инстинктивно вздрагивает. — Ты вообще слышишь, когда к тебе обращаются?!,- с раздражением кричит блондинка, Кристи. По аудитории прокатывается лёгкий смешок, но никто всерьёз не обращает внимания на происходящее. Всё это уже кажется привычным, настолько, что никто даже не возникает — и учёба, и обычные дни Ло давно сопровождаются подобными сценами, и, кажется, всем это кажется чем-то обыденным, само собой разумеющимся. И лишь та девушка, у которой забрали тетрадь, на мгновение оборачивается, недовольно взглянув на Крис, но потом и она отворачивается, словно поняв, что лучше промолчать и не вмешиваться. Для этого поколения буллинг давно стал частью повседневности, болезненной нормой, с которой не пытаются бороться, а просто принимают, как нечто неизбежное. И с годами ничего не меняется. Энтони, второй парень из компании, стоявший рядом с Мэтью, нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Его раздражение всё больше нарастало: спектакль, который устроил его дружок, казался ему затянутым и бессмысленным. Энтони неодобрительно посмотрел на Лололошку, затем на Мэтью и сквозь зубы процедил: — Ты уже либо сделай что-нибудь, либо пошли отсюда. Ну серьёзно, это же тупо! Он игнорирует нас!! Но тот лишь отмахнулся от него, как от назойливой мухи, продолжая наблюдать за своей "целью". Тем временем, парень, стоящий в стороне, у стены, словно и вовсе не принадлежал к этой шумной компании, Дилан — кажется, его так зовут? — молчал, безучастно наблюдая за происходящим, лишь изредка отрывая взгляд от пола, чтобы посмотреть на остальную группу. Его безмолвие и незаинтересованность в происходящем заметил Лололошка. Вместо того чтобы слушать злобные фразы своих обидчиков, его глаза загорелись интересом и он уставился на Дилана. «Почему он всегда стоит в стороне, но при этом всё равно приходит?», - мимолëтно подумал Лололошка, не отводя глаз. Если ему здесь неинтересно, почему он просто не остаётся в своей аудитории? Эта группка учится на втором курсе, и их пары зачастую проводятся в другой части здания, но он всё равно ходит за ними... Неужто настолько близки? В какой-то момент их взгляды пересеклись. Лололошка почувствовал лёгкое волнение, но Дилан тут же отвёл глаза, будто поймав себя на чём-то. Сделав вид, что ему наскучило происходящее, он бросил через плечо одному из парней: — Я пойду найду Брай,- голос прозвучал глухо, с какой-то отрешённостью. С этими словами он направился к выходу, растворившись в шумной толпе студентов. Лололошка проводил его взглядом, пока тот не исчез за дверью, а затем с неохотой вернулся к реальности. «Что они там говорили?»,- пробормотал он себе под нос, снова обратив внимание на обидчиков. — Это уже ни на что не годится! Да он же тотально нас игнорирует! ,- Возмущённо произнесла Кристи, сверля взглядом то Мэтью, то самого Лололошку. Её возмущение, однако, быстро сменилось равнодушием. Демонстративно поправив сумку на плече, она склонилась к подруге и что-то быстро прошептала ей на ухо. Подруга раздражённо закатила глаза, стиснула зубы, но всё-таки кивнула. Не сказав больше ни слова, девушки повернулись и направились к выходу, за ними и остальные двое. Когда дверь наконец закрылась за шумной компанией, Лололошка тяжело выдохнул и откинулся на спинку стула. «Ну вот, наконец-то»,- с облегчением подумал он. Взгляд его опустился вниз, где всё ещё валялась тетрадь одногруппницы, случайно использованная в качестве 'оружия'. Тетрадь заскользила по полу под стол, и теперь Лололошке пришлось согнуться, чтобы её достать. Подняв находку, он неуверенно поднялся и подошёл к девушке, которой она принадлежала. — Эм... это твоя тетрадь, прости за неудобства,- пробормотал он, протягивая её с виноватой улыбкой и почесав затылок свободной рукой. Девушка, недовольно цокнув, посмотрела на него сверху вниз, словно оценивая, стоит ли он её времени. Не удостоив Лололошку даже словом благодарности, она всё же взяла тетрадь и отвернулась, словно ничего не произошло. Лололошка тихо вздохнул и вернулся на своё место. «Я ведь просто вернул ей тетрадь, разве это повод так реагировать?»,- с досадой подумал он, усаживаясь обратно. В который раз ему стало горько от мысли, что его существование для этих людей — пустое место, лишённое какого-либо значения.

***

Перерыв. Коридор гудит, как ульи в жаркий день: студенты сбиваются в компании, громко переговариваются, смеются и делятся новостями. Воздух наполнен гулом голосов, шорохом страниц, звуком шагов и хлопками дверей. В этом хаосе шумных разговоров где-то сбоку стоит и Дилан, словно островок тишины. Вокруг него — всё та же компания, только теперь к ним присоединилась Брайана, его девушка. Она оживлённо рассказывает что-то, жестикулируя руками и наклоняясь ближе к нему, будто стараясь разделить с ним свои эмоции. Однако Дилан не отвечает ей тем же. Его лицо, чуть нахмуренное, выдаёт отсутствие энтузиазма. Он лениво кивает в ответ, время от времени бросая в её сторону краткие фразы, которые больше похожи на оправдания: — Не выспался... Настроения нет… Кажется, сам парень уже не помнит, какой раз произносит эти слова за последние несколько минут. Брай слегка приобнимает его за плечо, стараясь вернуть внимание. Её прикосновение оказывается неожиданно неприятным, словно нарушает что-то неуловимое в его пространстве. Дилан внутренне напрягается, но тут же пытается себя оправдать ― просто настроение плохое, да и не привык до конца к таким взаимодействиям, слишком уж близко для него. Эта мысль кажется ему удобной и логичной, он цепляется за неё, чтобы не задумываться глубже. — Ты слушаешь меня?,- вдруг спрашивает девушка, мягко толкнув его в плечо, чтобы немного растормошить. Её голос звучит недовольно, но пока ещё терпеливо. — А? Да… слушаю,- пробормотал Дилан, наигранно оживляясь, но тут же выдыхая с тихой усталостью. — Прости, правда, не выспался, голова как в тумане. Я просто музыку послушаю, ладно? На мгновение между ними повисло напряжённое молчание. Судя по её взгляду, девушка хотела что-то сказать, возможно, выразить своё недовольство или даже попытаться выяснить, что происходит. Но вместо этого она просто кивнула, сжимая губы, и отвернулась к остальной компании. Там, в кругу их разговоров, её голос снова зазвучал, но теперь уже не для него. Студент облегчённо вдохнул, натянув на голову наушники, которые до этого болтались на шее. Пальцы быстро нашли плейлист на телефоне, и вскоре его сознание наполнил знакомый ритм любимой музыки. Она мягко оградила его от суетливого мира вокруг. Мелодия унесла его куда-то вдаль, заставляя на мгновение забыть о шуме, людях, недовольных взглядах и прикосновениях, от которых становилось неловко. Тонкий ритм расслаблял, уводя мысли в сторону. Дилан прикрыл глаза, чувствуя, как напряжение медленно отступает. "Вот так намного лучше,"- подумал он, утопая в уютной изоляции звуков. Однако даже за наушниками он иногда ловил обрывки фраз из разговора его компании. — И что это он такой сонный?,- пронеслось мимо в голосе Мэтью, полушёпотом, но достаточно громко, чтобы это услышал и Дилан. — Да он всегда такой,- усмехнулась Кристи. — Музыку свою слушает и всё. — Ну, хоть чем-то занят,- вставил Энтони с лёгкой иронией. — Я вас, между прочим, всё ещё слышу,- раздражённо бросил Дилан, даже не удосужившись поставить музыку на паузу. Его голос прозвучал отрывисто, но достаточно громко, чтобы заткнуть на миг шумливую компанию. — В отличие от вас, я хотя бы учусь, идиоты,- добавил он, небрежно скользнув по ним взглядом и тут же отвернувшись, явно демонстрируя, что продолжать разговор не собирается. Тишина повисла на мгновение, но её быстро нарушил звонкий голос Лианы, лучшей подруги Крис: — Не будь таким душным!, - с притворной обидой протянула она, её тон сочился насмешкой, а взгляд, полный лукавства, устремился на Дилана. Он никак не отреагировал, только крепче сжал телефон в руке, будто музыка в наушниках могла окончательно заглушить их голоса и избавить от чужого внимания.

***

Лололошка скучающе сидел на паре, уставившись на доску, но взгляд его лишь скользил по словам преподавателя, не задерживаясь ни на одном из них. Монотонный голос лектора, приглушённый шумом листающих тетради студентов, казался далёким эхом, утопающим в его собственных мыслях. Он попробовал сосредоточиться, но усилия оказались напрасны: каждое предложение тут же расплывалось, словно вода на стекле, оставляя за собой пустоту. Мысли блуждали где-то далеко. И вдруг одна из них, словно заблудившаяся искра, зацепила его внимание. «А когда это всё началось?», - мелькнуло в голове. Вопрос, от которого всегда хотелось уйти, снова накрыл его с головой. Он действительно не может вспомнить. Лололошка нахмурился, уставившись в угол стола, будто там мог найти ответ. Он пытался сосредоточиться, копаясь в глубинах памяти, но всё, что всплывало, было лишь фрагментами — обрывками воспоминаний, беспорядочными, перемешанными, словно кто-то встряхнул их, превращая в бессвязную кашу. Школьные годы? Или раньше? Может, всё пошло не так ещё в детстве? Он не знал. Но каждый раз, как он пытался докопаться до сути, перед глазами всплывали только неприятные моменты. Поддразнивания в школе, насмешки за спиной, унижения — всё это накатывало волной, не давая ни дышать, ни думать. Сердце болезненно сжалось. «Нет, не сейчас.»,- твёрдо решил он, с усилием отмахнувшись от навязчивых образов. Он тряхнул головой, словно хотел вытрясти из неё весь этот хлам, и, переведя взгляд на доску, заставил себя схватить ручку. Преподаватель продолжал лекцию, ровным, немного сонным голосом проговаривая термины и определения. Лололошка принудил себя записывать каждое слово, механически выводя буквы на странице. Чернила плавно ложились на бумагу, заполняя тетрадь, но смысл сказанного всё равно ускользал. «Главное — писать, чтобы занять руки и мысли»,- подумал он, крепче сжимая ручку. Письмо стало чем-то вроде спасения, якорем, не позволяющим утонуть в водовороте неприятных размышлений. Хотя бы на этот момент он мог сосредоточиться на чём-то конкретном, даже если это казалось бессмысленным. Даже сама учёба начала казаться ему бессмысленной. А что в его жизни вообще имеет смысл? Лололошка украдкой взглянул на часы. До конца пары оставалось всего ничего, но время тянулось, словно намеренно издеваясь над ним. Занятия наконец подошли к концу. Лололошка, перекинув рюкзак на одно плечо, вышел из здания университета. Свежий воздух встретил его слабым дуновением, но оно не принесло ни облегчения, ни бодрости. Парень остановился на несколько секунд на крыльце, разглядывая окружающих. Измотанные, но довольные студенты, выходящие следом за ним, оживлённо обсуждали планы на остаток дня. Кого-то ждали встречи с друзьями, кого-то — спортзал или прогулки, а кто-то просто радовался свободе после мучительных часов лекций. Лололошка лишь тяжело вздохнул. Его настроение не перекликалось с этой атмосферой. Перед ним маячили два варианта: либо пойти прогуляться и попытаться отвлечься, либо сразу отправиться домой. Мысль о возвращении в квартиру тяготила его, но другого выхода не было. «Прогулка? Не сейчас,»- подумал он с неохотой. Общежитие ему так и не выделили, сославшись на то, что он живёт неподалёку. Поэтому Лололошка продолжал делить небольшую квартиру с матерью. Казалось бы, это логично и удобно, но иногда он ловил себя на неприятной мысли ― лучше бы был сиротой. Конечно, такая мысль пугала его самого, но избавиться от неё он не мог. Дом для него давно перестал быть местом, где можно найти уют или покой. Улицы города, через которые он проходил, не излучали привычной суеты. В этот час большинство жителей были на учёбе или работе. По тротуарам спешили школьники — кто домой, кто на секции, кто просто в компании друзей. А вместе с ними и студенты. Реже попадались взрослые, гуляющие в одиночестве или прогуливающиеся с детьми. Все куда-то шли, чем-то были заняты, словно их жизни имели даже небольшие, но цели. А у Лололошки? Мысли о будущем казались размазанными, как краска по мокрому холсту. Он не строил больших планов. Прошлые годы — насмешки, издевательства, обидные слова — постепенно разрушили в нём уверенность, что впереди может быть что-то стоящее. «После университета, наверное, устроюсь куда-нибудь… кассиром»,- пронеслось в голове. Мысль не вызывала у него негодования или возмущения. Он уважал любую работу и прекрасно понимал, насколько важен труд уборщиков, дворников, продавцов и им подобных. Но реальность таких городков, как его, заключалась в том, что подобный труд зачастую был плохо оплачиваем. Пытаясь прогнать тяжёлые мысли, он разглядывал витрины магазинов, мимо которых проходил, вглядывался в лица прохожих, задерживал взгляд на деревьях. Осень только начиналась. Листья всё ещё зелёные, но уже кое-где появлялись жёлтые пятна. Скоро они станут оранжевыми, затем буро-коричневыми, и тротуары покроются мягким ковром из разноцветных листьев. Эта картина почему-то немного успокаивала его. Погружённый в свои размышления, он почти не заметил, как оказался у знакомого здания. Ещё в детстве оно казалось ему большим и крепким, но теперь время беспощадно оставило на нём свои следы. Облупившаяся краска, потрескавшаяся штукатурка — всё говорило о запустении. Лололошка подошёл к старой двери - у неё нет домофона. Ржавый металл тихо скрипнул, когда он толкнул её, пропуская себя внутрь. В нос ударил затхлый запах сырости и пыли, заставивший его невольно поморщиться. Закрыв за собой дверь, он остановился, давая глазам привыкнуть к тусклому свету. Над головой, едва справляясь с задачей, тускло горела лампочка. Её свет беспомощно разливался по стенам, испещрённым потёртостями и грязными разводами. Он вдохнул глубже, выдохнул и направился к лестнице, её ступени поскрипывали под его шагами, словно тоже устали от времени. Поднявшись на второй этаж, парень вытащил из кармана ключи. Знакомый, вытертый от времени металл приятно холодил пальцы. Подойдя к двери, он быстро провернул ключ в замке и толкнул дверь. Она скрипнула, впуская его внутрь. Темнота коридора встретила его, как всегда, лишь слабый желтоватый свет пробивался из кухни. Парень задержался на мгновение, прислушиваясь к звукам. Тишина. — Я дома… — громко сказал он, словно пытаясь оживить пустующее пространство. Ответа не последовало. Он вздохнул, снял потрёпанную кофту, аккуратно повесил её на крючок рядом с дверью и бросил ключи на полку. Разуваясь, он услышал тихий стук — будто что-то покатилось по полу в глубине квартиры. Нахмурившись, Лололошка осторожно прошёл дальше. Свет с кухни отсекал коридор, и его слабое мерцание подсказало, где искать. Он выглянул из-за стены и увидел мать. Она сидела за кухонным столом, её взгляд был устремлён куда-то в никуда. На столе стояла полупустая бутылка алкоголя, а на полу валялась ещё одна, уже опустошённая. Ло вновь нахмурился. Это уже стало привычным. Раньше он злился, пытался спорить, что-то объяснять, но всё заканчивалось одинаково: упрёками, криками и долгой тишиной после. Теперь он решил ничего не говорить, чтобы не провоцировать конфликт. Мать даже не заметила его появления. Её пальцы медленно крутили стакан на столе. Изредка слышалось тихое бряцание стекла. Но мать сама его заметила. Как только он повернулся, чтобы уйти в свою комнату, её голос, пропитанный злостью и усталостью, пронзил тишину: — И что ты теперь притащился? Парень остановился, молча сжав руки в кулаки. Он обернулся и встретил её взгляд — тяжёлый, полный презрения и негодования. — Занятия кончились,- спокойно ответил он, стараясь не заводить разговор. — Заняти... занятия.,- передразнила она, с саркастическим смешком. — Как будто ты из себя что-то представляешь. Всё равно никем не станешь. Лучше бы деньги нашёл, а не в свой бесполезный университет ходил. Лололошка глубоко вдохнул, подавляя гнев. Спорить с ней бесполезно. Он это знал. — Я найду работу, -сказал он, глядя ей в глаза. Не решился говорить, что уже нашёл её, она ведь тут же потребует денег. — Найдёшь...,- фыркнула она, с силой опрокинув рюмку и с грохотом поставив её обратно на стол. — Ты даже семью нормально обеспечить не смог бы. От тебя ни пользы, ни толка. Всё так же, как с твоим отцом. Эти слова словно ножом пронзили его. Ло открыл рот, но тут же закрыл. Спорить, оправдываться? Бессмысленно. Он развернулся и быстро вышел из кухни, чувствуя, как от обиды и бессилия подступает ком к горлу. Закрыв дверь своей комнаты, Лололошка устало сполз на пол. Он прислонился спиной к двери, закинул голову и закрыл глаза, пытаясь восстановить дыхание. Слёзы подступали, но он не дал им выйти. Почему она снова вспомнила это? Почему она всегда вспоминает это? Но ответа не было. Только тишина. Студент встал, стащил рюкзак с плеча и бросил его у кровати, пнув ногой. Лололошка подошёл к окну. Снаружи слышался смех детей, играющих на улице, и далёкий шум автомобилей. Он приоткрыл окно, впуская прохладный осенний воздух. На мгновение это помогло ему прийти в себя, хоть немного оторваться от того, что творилось за дверью. «Чем бы заняться?»,- пронеслось в голове, пока он разглядывал свою небольшую комнату. Его взгляд упал на старую коробку в углу, под столом. Та самая, в которой он хранил свои детские вещи. Парень подошёл, присел на корточки, пододвинул к себе и открыл её. Внутри был хаос: игрушки, старые книги, рисунки. Он углубился в поиски, пока не наткнулся на потрёпанный блокнот с кожаной обложкой. Улыбка мелькнула на его лице. Это был его дневник, который он вёл в школьные годы. Ло сел на кровать и начал листать страницы. Большинство записей были наивными и смешными, рассказывали о мечтах и мелких радостях. Но по мере того, как он пролистывал дальше, записи становились всё более мрачными. Они были пропитаны одиночеством и болью. «Интересно, если бы я тогда знал, что всё станет только хуже, я бы продолжал писать?»,- подумал он, закрывая дневник. Он отложил его в сторону и достал из коробки старую видеокамеру. Когда-то отец подарил её ему на день рождения, до того самого дня, когда он ушёл. Лололошка почти не пользовался ею с тех пор, но сейчас почему-то захотел включить. Камера дрожала в руках, пока он листал записи, хранившиеся на её карте памяти.На экране появились кадры из его детства: вот он бегает во дворе, вот отец помогает ему построить воздушного змея, а вот мама смеётся, снимая это на старый телефон. Это были другие времена. Воспоминания ударили с неожиданной силой, заставляя его крепче сжать камеру. Затем последовали следующие кадры: Вот маленький Ло смеётся, катаясь на велосипеде. Отец держит его за плечи, чтобы помочь удержать равновесие. «Ты справишься, сынок. Я в тебя верю!»,- слова звучали так чётко, как будто отец был рядом. Мальчик смеётся, выкрикивая что-то радостное. Камера чуть трясётся — её держит мать, и за кадром слышен её смех, снова. Всë это было таким.. Далëким. Невыносимо далëким. Лололошка выключил запись. Руки дрожали. Он положил камеру на стол и уставился в пустоту. Воспоминания обрушились на него с новой силой, как наводнение. Грудь сдавило, дыхание участилось. «Зачем я это посмотрел?», - думал он, утирая слёзы, которые внезапно потекли по щекам. Всё это напомнило ему о том, что он потерял. Отец, который всегда поддерживал его. Мать, которая когда-то смеялась, любила его. Всё это больше недосягаемо. Отец ушёл из жизни. Мать... она тоже ушла, но другим способом. «Это моя вина.»,- пронеслось в голове. Слова, которые он слышал от матери, снова звучали эхом. «Ты разрушил нашу семью. Ты виноват, что он сделал это. Ты — ошибка.» Эти фразы давно отпечатались в его сознании, и сейчас они громко кричали, перекрывая всё остальное. Лололошка прижался к коленям, опустив голову. Грусть накрывала его с головой, заполняя каждую клеточку. Он пытался дышать, но воздух будто не доходил до лёгких. Взгляд упал на маленький канцелярский нож для бумаги, лежащий на краю стола. Он всегда там был — просто инструмент для открывания упаковок, ничего больше. Но сейчас этот нож казался чем-то иным, чем-то способным дать хоть какой-то выход боли. «Один раз. Это ничего не изменит. Это просто поможет забыть хоть на минуту.», -мысль становилась всё более навязчивой, затмевая здравый смысл. Но он не двигался, только сидел в оцепенении, глядя на блестящее лезвие. Лололошка долго смотрел на нож, словно оценивая, что он собирается сделать. Никогда раньше подобные мысли не приходили ему в голову всерьёз. Да, он слышал о таком от других, видел в фильмах, но сам никогда не думал, что окажется в этом месте. «Это же глупо. Больно. Но... разве не хуже то, что я чувствую сейчас? Разве это не больнее?», - мысли путались. Он старался найти оправдание, убедить себя, что это просто эксперимент, попытка заглушить эту бесконечную тяжесть. Нож всё ещё лежал на краю стола, будто маня его. Руки дрожали, сердце бешено колотилось. Ло протянул руку, на секунду остановившись, чтобы ещё раз подумать. «Один раз. Только один. И всё. Я не стану этим... заниматься. Просто чтобы проверить, станет ли легче.» Пальцы сомкнулись на пластиковой ручке ножика. Выдвинув лезвие, оно блеснуло в свете тусклой лампочки. Он закатил рукав и медленно провёл им по коже запястья, словно пробуя, не порезаться. Острый, но не глубокий контакт вызвал странное чувство. Ло провёл пальцем по краю лезвия, проверяя его остроту. Всё внутри будто онемело. Это не казалось реальным. Он смотрел на свои руки, на нож, и не мог поверить, что это он. «Почему я это делаю? Это неправильно. Я ведь... никогда такого не делал»,- мелькнула мысль. Но в голове всё ещё звучали слова матери, всё ещё оживали воспоминания с камеры. Он чувствовал, как комок в груди разрастается, разрывая его изнутри. Рука дрожала, но он всё же надавил сильнее. Кожа поддалась, оставляя тонкую, чистую линию, из которой тут же выступили капельки крови. Первое ощущение — жгучая боль. Он резко вдохнул, стиснув зубы. Но спустя мгновение боль отступила, уступая место странному чувству... облегчения. «Это работает..», - он опустил взгляд на запястье. Там появилась тонкая кровавая дорожка, но вместо ужаса или паники он почувствовал нечто похожее на спокойствие. Будто вся накопившаяся боль ушла вместе с этим порезом, вышла наружу. Студент провёл ещё одну линию рядом с первой, а после ещё несколько, чувствуя, как каждый раз боль становится чуть меньше ощутимой, а внутри — чуть легче. Грусть не исчезла, но стало... тише. Мысли перестали громко кричать, чувства не душили его так сильно. «Почему раньше я не думал об этом? Почему никто не говорил, что это помогает?»,- эти мысли возникли у него, но он понимал, что это не совсем так. Где-то глубоко он осознавал, что это временное облегчение, но ему сейчас было всё равно. Дотянувшись до не большой пачки салфеток, Лололошка дрожащими пальцами промокнул кровь, прижимая салфетку к запястью ― это вызвало более ощутимую боль. Парень прикусил губу, и откинул окровавленную салфетку. «Наверное, это неправильно. Но хоть что-то работает. Хоть что-то помогает»,- подумал он, чувствуя, как по щекам катятся слёзы, но теперь уже от облегчения, а не от боли. Лололошка медленно прикрыл глаза, прислонившись к холодной стене. Накатившее облегчение начало уступать место странной тяжести в груди, и он почувствовал, как слабость овладевает его телом. Но внезапное ощущение чего-то теплого и влажного, текущего по запястью, вернуло его в реальность. Он вздрогнул, словно пробудившись, и открыл глаза. Рука дрожала. Алые капли скатывались с кончиков пальцев, оставляя на полу крошечные пятна. Лололошка попытался сделать глубокий вдох, чтобы справиться с головокружением, но это лишь усилило осознание того, что произошло. С усилием он поднялся на ватных ногах, пошатнулся и, чтобы не упасть, опёрся о стол. Другой рукой он судорожно выхватил из упаковки новую салфетку и прижал её к запястью. Ткань мгновенно начала пропитываться кровью, алые пятна распространялись всё шире, пока не заполнили почти всю поверхность. Он с ужасом смотрел на этот цвет — такой яркий, такой живой, но в то же время пугающий. «Что я наделал?»,- мелькнуло в голове осознание, словно окатив его ледяной водой. Спотыкаясь, он вышел из комнаты, стараясь ступать как можно тише. Кое-как ошёл до ванной, мельком посмотрев на уже тёмную кухню, где на стуле могла сидеть мать. Убедившись, что шум не привлёк её внимания, он осторожно закрыл за собой дверь в ванную и повернул замок. Свет лампы больно резанул глаза, и Лололошка зажмурился. Встав перед раковиной, он глянул вниз, избегая смотреть в зеркало. Вид собственной отражённой фигуры сейчас казался ему невыносимым. Открыв кран, он поднёс запястье под струю прохладной воды. Порезы начали очищаться, алые разводы растекались по белой эмали раковины. «Чёрт, я даже нож не обработал.»,- подумал он, осознавая всю глупость и необдуманность своего поступка. Промыв рану, парень нагнулся к шкафчику под раковиной, молясь, чтобы аптечка оказалась на месте. Дрожащими руками открыл дверцу и облегчённо выдохнул: она была там. Вытащив аптечку, он лихорадочно достал перекись водорода. Сняв крышку, вылил прозрачную жидкость на порезы. Щипало невыносимо, он зашипел от боли, зажмурив глаза, но заставил себя выдержать. «Так и должно быть. Надо обработать. Нельзя допустить, чтобы стало хуже.»,- уговаривал он себя, будто это могло заглушить физическое жжение. В аптечке оказались и бинты. Лололошка быстро, но аккуратно обмотал запястье, стараясь сделать всё надёжно. Завязав узел, он опустил руку, наблюдая, как кровь постепенно начала проступать на белоснежной ткани. Закончив перевязку, он машинально поправил рукав, чтобы скрыть следы. Осознание случившегося медленно возвращалось. Парень стоял в ванной, прислонившись спиной к двери, и смотрел в пол. «Почему мне стало легче... но так стыдно? Я ведь...»,- мысли путались, но он чувствовал, что не может ответить на свои собственные вопросы. С каждой минутой в голове росло ощущение того, что он пересёк какую-то черту. Лололошка тяжело выдохнул, сделав несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться. Губы шевелились, шепча слова, которые он будто бы адресовал себе самому: «Всё хорошо. Всё нормально. Это ничего не значит. Со мной всë будет хорошо.Я не плохой человек.» Его голос звучал едва слышно, но с каждым повторением он становился увереннее, словно слова могли залечить раны не только на коже, но и внутри. Он подтянул колени к груди, прижавшись спиной к двери, и позволил себе просто посидеть так, закрыв глаза. Прошло не меньше получаса. Время тянулось медленно, почти мучительно, но в голове потихоньку стало проясняться. Лололошка наконец открыл глаза, ощущая, как затекли ноги. Он надавил ладонями на колени, поднимаясь с холодной плитки, и пошатываясь подошёл к раковине. Ледяная вода зашумела, наполняя ванную звонким эхом. Парень пригоршнями плескал её на лицо, давая себе встряхнуться. Прохлада заставила его слегка вздрогнуть, но это помогло. Вода стекала по подбородку и капала на одежду, оставляя тёмные пятна. Он схватил полотенце, висевшее на крючке, и промокнул лицо. Глубоко вдохнув, он выключил кран и выпрямился, бросив мимолётный взгляд на зеркало. Но тут же отвернулся. Смотреть на своё отражение по-прежнему не хотелось. Ло выдохнул и вышел из ванной, стараясь двигаться тихо, чтобы не разбудить заснувшую за столом мать или, ещё хуже, не натолкнуться на её очередную вспышку раздражения. Добравшись до своей комнаты, он сразу же закрыл дверь, и только тогда позволил себе расслабиться. Рюкзак всё ещё валялся там, где он его бросил. Неважно, потом разберëтся с учëбой. Лололошка прошёл к кровати и рухнул на неё, чувствуя, как тело снова охватывает усталость. Пальцы привычно потянулись к телефону, который он когда-то с гордостью купил на заработанные деньги. Он помнил, как долго откладывал на него, работая после школы, и как счастлив был, когда наконец принёс домой. Хотя поначалу матери не показывал ― а вдруг забрала бы и продала? Студент включил экран и начал лениво листать приложения, не особо вникая в то, что там было. Глаза скользили по новостям, старым сообщениям, рекламе — всему подряд, лишь бы отвлечься. «Точно, завтра смена. Надо бы проверить график.» - вспомнил он про работу, открывая чат с коллегами. Сообщения мелькали одно за другим, пока он не нашёл нужное. Да, смена начиналась после пар, значит, у него будет достаточно времени, чтобы успеть. Лишь бы не потерять работу, а то с прошлой он ушёл из-за унизительно низкой зарплаты, хоть и продержался так довольно долго. Сейчас было немного легче. Рутинные мысли о завтрашнем дне, о необходимости собраться и пойти на смену отвлекли его от того, что случилось. Лололошка чувствовал, что постепенно возвращается к привычной апатии, которую считал своей нормой. Поставив будильник, парень беззвучно вздохнул и отложил телефон на прикроватную тумбу. Свет от экрана на мгновение осветил комнату, но тут же исчез, оставив его в полумраке. Он развернулся на бок, затем перевернулся на спину, расправляя плечи и устраиваясь на постели чуть ровнее. На улице ещё не наступила ночь — слабый свет заката пробивался сквозь шторы, рисуя на стенах мягкие тени. Однако усталость, накопившаяся за весь день, навалилась тяжёлым грузом. Лололошка чувствовал её в каждой клетке своего тела: от тупой боли в затылке до ноющего покалывания в пальцах. Даже мысли, обычно роившиеся в голове, теперь текли медленно, как густой мёд. «Может, и правда лучше сейчас лечь... Всё равно нет сил.» Он закрыл глаза, но не смог сразу погрузиться в сон. Вместо этого его разум начал блуждать между отрывками воспоминаний и звуками: шорохами в коридоре, тихим гулом с улицы, лёгким поскрипыванием кровати, когда он слегка повернулся. Он закрыл глаза, но не смог сразу погрузиться в сон. Вместо этого его разум начал блуждать между отрывками воспоминаний и звуками: шорохами в коридоре, тихим гулом с улицы, лёгким поскрипыванием кровати, когда он слегка повернулся. Как давно он вообще ложился так ― по-настоящему, чтобы отдохнуть? Не просто рухнуть от изнеможения, а именно с мыслью, что впереди будет новый день... А новый ли? Вроде, всегда всë проходит одинаково, день за днём одно и то же. Он попытался отмахнуться от этого вопроса, но тот зацепился где-то на краю сознания, тягучим эхом напоминая о себе. Лололошка открыл глаза и уставился в потолок, видя перед собой лишь серую пустоту. Сколько бы он ни пытался успокоить себя, на самом деле он не был уверен, что завтра станет легче. Тяжело вздохнув, студент снова закрыл глаза. Лежать сейчас казалось лучше, чем делать что-либо ещё. Тело постепенно расслаблялось, дыхание становилось ровнее, и комната начинала затихать вместе с его мыслями. «Может, сон станет временным спасением.»,- подумал он перед тем, как сознание начало медленно проваливаться в мягкую, но тревожную темноту сна.