Невермор

Сенку Ишигами, семь лет от роду. Сидит за столом наставника, донельзя довольный, и по очереди показывает каждый чертёж. Кивает на замечания, запоминает, что исправить, и наслаждается звуком вождения чернилами по бумаге. Тот день наверняка был благословлен Богами. Сенку постоянно вспоминал его, как один из лучших моментов в жизни, и не думал, что когда-то чувствовал себя более счастливым. — Посмотри, — Ксено ловко перевернул ручку и тупой стороной ткнул в определённое место чертежа. — Здесь нужно отобразить точные размеры и углы всех компонентов. Любое отклонение от заданных параметров- — Ксе, подойди, пожалуйста! Маленький перевернул что-то из твоих банок. Ксено перебил громкий голос, раздавшийся из другой комнаты. Сенку сразу понял, что принадлежал он мужчине, который полчаса назад заходил к ним передать два пледа и, удаляясь, оставил в волосах учёного ненавязчивый поцелуй. — О, только не это, — услышав о проблеме, Ксено, конечно, не продемонстрировал особой радости. — Сенку, посиди здесь немного. Я постараюсь вернуться как можно быстрее. Только проверю, что там случилось. — Ага, — Сенку кивнул. Оставшись в лаборатории наставника в одиночестве, первое время он продолжал сидеть и болтать ногами, витая далеко в мыслях. Периодически, когда из полностью открытого окна ветер приносил потоки прохлады, он вздрагивал и сильнее кутался в принесённый плед. Пока, наконец, ему не наскучило сидеть неподвижно. Он повернулся на стуле и хорошо потянулся, разминая конечности, вместе с тем забегав взглядом по окружению. Среди кучи аппаратуры, колб и самых разных устройств его внимание привлекла одна необычная вещица, расположенная в углу, как раз рядом с окнами. Если микроскопы и химикаты не производили на него впечатление, то это — да. Сенку ранее не видел ничего подобного. Он не сдержал любопытства и, бросив всё лишнее, решил подойти поближе. Там, на небольшой подставке, лежало непонятное устройство странной формы, окружённое всякими инструментами, от отвёртки до небольшого молотка. Оно не походило ни на что из известных Сенку приспособлений. И даже построить догадки касательно его применения не получалось — ничего не приходило в голову. Может, это деталь одного из станков? Шаг, ещё один — Сенку был почти у цели, считанные секунды отделяли его от полного сокращения расстояния между ним и устройством. И тут, как по зову, в самый важный миг в открытое окно комнаты влетела ласточка. Судя по её беспорядочным движениям, это было чистейшей случайностью. Птица металась от одной стены к другой, оставляя за собой шлейф из быстрого, нервного чириканья. Она резко меняла направление, проносясь между мебелью, чуть не сбивала хрупкие стеклянные колбы, задевала ткань занавесок, вызывая их легкое колыхание, и даже опрокинула несколько книг на полке. Сенку, всего на секунду растерявшийся неожиданным визитом, начал судорожно соображать, что делать. Иначе птица такими темпами могла разгромить лабораторию к возвращению Ксено. И это почти произошло. В очередной раз заметавшись от столкновения с полкой, ласточка сменила курс. Расправив крылья, она быстро полетела в другую сторону. Именно в то место, где находилось загадочное устройство. Не на шутку Сенку испугался. Пусть он не знал предназначение механизма, за его сохранность всё равно переживал. Он бросился вперёд, вытянул руку и даже так понимал, что не успевает. Как в замедленной съёмке, он видел момент перед столкновением в мельчайших подробностях. Вот, ласточку с устройством разделяют всего миллиметры, как вдруг всё замирает. Слабая вспышка зелёного света, трепетная и неспокойная, словно последний вздох умирающего человека, на мгновение окутала устройство. Она была настолько блёклой и мимолетной, что её легко можно было принять за обман зрения, за игру света и тени в темноте. Как будто крошечный огонёк жизни, теплившийся внутри прибора, в последний раз вспыхнул, прежде чем окончательно погаснуть. И в тот же миг ласточка упала. Сенку смотрел на её тело, полностью покрытое камнем, и на устройство. Снова тело. Снова устройство. Он не мог поверить своим глазам. Медленно приблизился, навис над птицей и прикоснулся к ней. На ощупь, как и на вид, она обратилась в камень. «Однажды я обязательно покажу тебе элегантный проект, над которым неутомимо работаю, Сенку». Неужели это оно? Прикасаться к самому устройству Сенку счёл лишним, чтобы не постичь участи бедной пташки. Но вот её саму, не раздумывая ни секунды, он, тяжело дыша, схватил и запихнул в свою сумочку в форме ракеты. «Если я возьму этот образец, может, смогу узнать что-то до того, как для Ксено наступит его «однажды», — подумал Сенку, попятившись назад. Он услышал в коридоре стремительные шаги и, спохватившись, прыгнул в кресло, сжал сумку и накрылся пледом. — Что-то случилось? Я слышал шум, — спросил Ксено, едва отворив дверь, и огляделся по сторонам. — Я… я увидел у тебя интересную энциклопедию. Хотел её достать, но, пока пытался, всё тут перевернул вверх дном. Прости. Ксено улыбнулся и облегчённо выдохнул. Похоже, он даже не думал ставить слова Сенку под сомнения. Лишь подошёл ближе, одной рукой потрепал его по волосам, а другой — поставил на стол поднос со стаканом кофе и тарелкой нарезанных фруктов. — Ничего страшного, не переживай, — заверил Ксено тёплым, успокаивающим голосом. — Это ты прости, что оставил. В одной из комнат разбилась банка с чистящим растворителем. Мой муж забеспокоился, что это могло быть одним из лабораторных химикатов. Кстати, это он нарезал и передал нам фрукты. Угощайся, не стесняйся. — Спасибо, — Сенку активно закивал головой и рефлекторно потянулся за яблочной долькой. Немного на нервах его тело двигалось само, и Ксено, заметив это, напомнил, что всё в порядке и не о чем волноваться. — Какая из энциклопедий тебя заинтересовала? Я могу её тебе подарить. — Да ладно, мне будет легче найти электронный вариант, чем тащить в Японию такие тяжести, — Сенку с ходу придумал оправдание, чтобы не пришлось раскрывать сумку при Ксено. — Надо надеяться, что хотя бы эту стопку бумаг я осилю. Давай вернёмся к ним. — Я для тебя все основные моменты отмечу на отдельной странице. И тащить почти ничего не придётся, — Ксено тут же достал один лист из полочки под столом. — На чём мы остановились? Ах, да. Точно. Размеры и углы. Отклонения от заданных параметров могут привести к неэлегантным ошибкам наведения… Сенку внимательно слушал. И, спустя долгие часы такого времяпрепровождения, уснул, крепко сжимая сумку и исписанный наставником лист. С того момента он запомнил всего несколько вещей — удобство плеча Ксено, тепло рук его мужа в пути до машины и то, как хорошо спалось на заднем сидении под тихий голос Бьякуи.

***

— Полный вперёд. Сигнал. Короткий, короткий, короткий, длинный, длинный. — Третья камера, — Стэнли поправил датчик и рукой показал в сторону, куда им идти — или, точнее, бежать. — У тебя нет карты? Ты просто помнишь их расположение наизусть? — Спросил Рюсуй, определённо восхищаясь способностями Стэнли. — Я живу здесь, Рюсуй, всю округу как свои пять пальцев знаю. Тебе была бы нужна карта собственного дома? — Голос Стэнли на ходу звучал чётко. Его стойкость и умение держаться после того, что произошло совсем недавно, поражали. — Ха, смотря какого! Вот моя резиденция в Австралии оказалась настолько большой, что мы с Саем заблудились там дважды за пять минут. Пришлось просить у строителей схему этажа. Стэнли бросил усмешку. «Вы невероятны», — сказал он себе под нос и, не дождавшись ответа, резко перегородил Рюсую путь рукой. Это знак, что пора разделяться. Рюсуй кивнул. Он пробежал вперёд, прямо к сработавшей камере, и начал оглядываться по сторонам, особенно всматриваясь в землю. Он включил фонарик, прикрепленный к груди, но не увидел ничего необычного. Стэнли тем временем уже должен был успеть принять снайперскую позицию. Он затаился неподалёку и ждал момент, идеальный для выстрела. Но такой всё не наставал. — Я ничего не вижу. Приём, — сказал Рюсуй в рацию, также выданную Стэнли вместе с остальной экипировкой. — Или… погоди-ка. Он пригляделся получше и заметил на земле кое-что. Средних размеров камень, круглый, тёмно-серый. — Камера могла случайно среагировать на обычный камень, да? — Уточнил он, почти не сомневаясь в догадке. — Могла. Возвращайся, — последовал быстрый и краткий ответ. Стэнли совершенно не был удивлён словам Рюсуя. Наоборот, он знал, что всё так выйдет, и был к этому максимально готов. Только встретившись, они понеслись к следующему месту. И Рюсуй понял, очень понял, как сильно преуменьшал проблему. Тринадцатая камера — лягушка. Двадцатая — птица. Пятая — ещё один камень. Двадцать вторая — ком из листьев и грязи. «Обычно оно попадается хотя бы пару раз за ночь, так что не кисни», — Стэнли словно почувствовал, как поугас настрой Рюсуя. «Просто сбегает до того, как я успеваю выстрелить». В следующий раз не сбежит. Теперь, когда Стэнли не один, он точно успеет. Восьмая камера подала сигнал. Рюсуй специально унял предвкушение и рассчитывал снова столкнуться с камнем или маленьким животным. Но не тут-то было. Краем глаза он уловил движение, что-то блеснуло между деревьями, и поначалу Рюсуй не поверил в реальность происходящего. Он замер, как истукан. Его сердце подскочило, дыхание свелось в груди, а в ушах зашумело от завораживающего любопытства. Ветер, до этого едва ощутимый, вдруг усилился, проносясь прохладным порывом сквозь деревья. Он заставлял белый покров на земле разлетаться. С огромным трудом, поборов дрожь в руках, Рюсуй начал медленно двигаться вперед. Хруст снега под его ногами — резкий, неприятный звук, который в лесной тишине казался предательски громким. Каждый шаг был взвешен, каждое движение — продуманным. Вглядываясь всё внимательнее, он приблизился к небольшому холмику. И там, на нём, расположился необыкновенный механизм с фантастическими изгибами и взаимосвязанными деталями — сверкающий, сложный. Не похожий ни на одно устройство, которое Рюсуй когда-либо видел. Ни на оружие, ни на инструмент, ни на что-то из известных ему технологий. Это было нечто совершенно иное, не сравнимое ни с чем. Перед ним предстало воплощение технологической магии, внеземной красоты и таинственной мощи, затерянной среди земных деревьев. План дальнейших действий, несмотря на секундное отвлечение завороженностью, Рюсуй помнил прекрасно. Передатчик пискнул — значит, пора начинать. Он подошёл к устройству ближе. Ничего не произошло. Тогда, осторожно запустив руку за пазуху, он схватился за пистолет, и… всё ровно так, как предупреждал Стэнли. Как только он навёл прицел на цель, она сорвалась с места. Проносясь над землёй, словно птица, она заставила Рюсуя восхититься вновь. Но сейчас его главной радостью было одно — направление верное. Он погнался за устройством, чувствуя, как дрожь от азарта проносилась по всему телу. «Оно всегда сбегает при виде оружия», — пронеслись в голове слова Стэнли, и Рюсуй улыбнулся. Он сделал всё, что от него зависело. Теперь дело оставалось за малым. Три… два… — Не стреляй! — Громкий, невыносимо громкий голос раздался со стороны, где сидел Стэнли и куда гнал устройство Рюсуй, но звучал он незнакомо. Один… — Стой! — Крик повторился. Не помогло. Стэнли выстрелил. В нескольких метрах от Рюсуя разлетелся на осколки маленький алмаз, прежде вставленный в самый центр устройства. Точно в цель. Затем ещё один выстрел он сделал сам — плотной сеткой, чтобы накрыть все детали. Он пригляделся. Стэнли, сидевший неподалёку, выдохнул, вытер пот со лба и поднялся на ноги. Припоминая фразу про выстрел в голову, Рюсуй решил поторопиться и подбежать к нему, но кто-то оказался быстрее. Тот самый человек, что дважды громко крикнул, появился очень внезапно и сразу же набросился на Стэнли. Внешность его, в отличие от голоса, сразу ударила в голову и отозвалась в памяти. Рюсую не пришлось долго вспоминать, где он видел этого парня. Ведь было это совсем недавно. На семейных портретах в доме Стэнли.

***

— Эй, ты что наделал?! Не слышал меня, а?! Крики Гена отражались от деревьев и эхом разносились если не на километры, то на десятки метров — точно. Сенку поначалу пришлось даже заткнуть уши в надежде не оглохнуть. Потом, правда, Ген резко рванул вперёд и набросился на мужчину впереди, а сам Сенку продолжил двигаться неспешно. Теперь, будучи на небольшом расстоянии с источником истошных криков, его барабанным перепонкам ничего не угрожало. — Без паники, менталист. Уже поздняк метаться, — Сенку зрительно выловил место, где на осколки разбилось интересующее их творение, и направился туда чуть более ускоренно. Он бегло оценил масштаб катастрофы под сетчатым покрытием. — С виду всё хорошо. Вернуть к жизни сможем, если чуть поработаем. — Что всё это значит? — Спросил мужчина, на плечи которого руками набросился Ген, и нахмурился. Он не знал, что стоило его внимания больше — Сенку, незамедлительно направившийся к останкам разбитого создания, или же менталист под боком. — Вы… Ген, объяснись. Ты откуда взялся? Почему вообще здесь?! Кого притащил с собой и что вы собрались к жизни возвращать?! — Не кричи, папа! Успокойся, пожалуйста. «Папа». Последний кусочек пазла в голове Сенку встал на место. — Вечер добрый. Дай угадаю, ты муж Ксено? Предлагаю обойтись без неловких вступлений, лучше сразу к делу. Идём к нему. Сенку поднял с земли сетку, отбросил в сторону и вытащил из-под неё корпус того самого загадочное творение. — Ку-ку-ку, отличный выстрел! Пострадал только алмаз. Ещё и момент подобрал хороший — прямо перед нашим приходом. — Это… Мужчина выглядел абсолютно сбитым с толку. — Я сейчас всё объясню! Дорогой Сенку, ты лучше помалкивай. Разговоры — не твоя сильная сторона, — Ген покачал головой и переложил ладони с плеч мужчины на его руки. — Папа, это мой партнёр. Его зовут Сенку. «Сенку». На этом имени в глазах мужчины промелькнула искра, как от чего-то знакомого, родного и слегка неожиданного. В следующую секунду он уже во всю изучал взглядом Сенку, так и крича: «Неужели ты так вырос?» — Сенку? Я… я тебя знаю. — Я тебя тоже. Только не по имени. — Стэнли Снайдер, — незамедлительно представился мужчина, всё ещё изумлённый и немного растерянный. И, что же, теперь Сенку знал, как звали мужа его наставника — достижение. — Так, простите, что отвлекаю, но- а, или я испортил момент? Ой. Ой, простите. Я просто хотел напомнить тебе, Стэнли, поставить винтовку на предохранитель, ведь пускать пули в чьи-либо головы ты сегодня не будешь. Сенку оглянулся. Позади него стоял ещё один молодой человек, красивый от природы, но выглядящий ужасно измотанным и растрёпанным, ровно как Стэнли. Они встретились взглядами. — А ты, должно быть… — Рюсуй Нанами. Приятно познакомиться, Сенку и сын Стэнли, имени которого, к сожалению, я не знаю. — Меня зовут Ген. А вот твоё имя, честно говоря, ничего мне не дало, — Ген легко улыбнулся и уже собирался завалить Стэнли вопросами, кто такой Рюсуй и откуда взялся, но в следующую же секунду его лицо озарилось внезапным пониманием. — О, нет-нет, погоди! Я понял! Это тебя недавно поймал папа, да? Он рассказывал по телефону, когда я звонил ему. — Вместе с братом, нога которого окаменела. — Всё так, — Рюсуй щёлкнул пальцами. — Стэнли, повторяю. Предохранитель. Видя, что напоминание не произвело должного эффекта, Ген сам потянулся к винтовке в руках Стэнли и поставил её на предохранитель. Тот не сопротивлялся, но и сам делать это простое и, между прочим, обязательное действие почему-то не спешил. — Пап, всё нормально? — Разумеется, менталисту не понадобилось много времени на подозрение неладного, — выглядишь… необычно для себя, — красивая маскировка слова «неважно». — Нам с дорогим Сенку очень нужно увидеть папу Ксено. Пойдём? Заодно расскажешь по дороге или дома за чашечкой чая, что случилось. Атмосфера, и без того не особо пропитанная восторгом, омрачилась. Будто голос леса опустился на несколько тонов, а осадки, вместо лёгких снежинок, начали выпадать кусками льда. Стэнли молчал. Рюсуй, определённо знающий, в чём дело, тоже опустил голову и немного попятился назад. Ген слегка нервно усмехнулся. — Ты слышишь меня? Ау, — Ген помахал рукой у Стэнли перед лицом. Всё равно тишина. — Дорогой Рюсуй, может, ты знаешь, в чём дело? Как говорит дядя Броуди, «Стэнли не накрашен — жди беды». Думаю, у него выпытывать что-то бесполезно. — Я… я не думаю, что должен быть тем, кто расскажет что-то настолько важное. — Что там может быть такого страшного? — И снова Гена проигнорировали. — Так. Хорошо, узнаем у папы Ксено. Он-то любитель поболтать. — Боюсь, уже нет. Ответ Стэнли, как всегда, лаконичный, накалил обстановку до такой степени, что напряжение в ней стало ощущаться почти материально. Иглами под кожей, острыми и неприятными. — «Уже нет»? Что значит «уже нет»? Серьёзно, пап? И ты даже не спросишь, почему дорогой Сенку в курсе дела? Я, конечно, всё равно потом объясню, но мог бы проявить хоть немного интереса! Ген похлопал глазами, то ли действительно не понимая, то ли не желая верить в услышанное. Но, как ни старался, он неосознанно пришёл к неутешительным догадкам, как и Сенку. «Уже нет». С Ксено снова что-то произошло. И неизвестно, какого характера. И нужна ли ему ещё помощь. — Господи, — хотя Ген вырос в неверующей семье, у него это вырвалось на автомате вместе с тем, как он широко распахнул глаза, — папа… Он?.. Что с ним? — Мне жаль, — Рюсуй подкрался тихими шагами и в успокаивающем жесте положил ладонь на плечо Гена, — мы… обещаю, мы найдём способ справиться с этим. Что бы ни случилось с Ксено, вряд ли Стэнли сможет произнести это вслух. Так что Ген, встрепенувшись, подбежал к Сенку, схватил за запястье и резко дёрнул за собой, чуть не заставив выронить из рук подстреленное творение. — Осторожнее, менталист! — Крикнул он, но Ген только усилил хватку и ускорился. — До дома пара сотен метров, давай быстрее. И больше Сенку не возражал. Он полностью отдался менталисту. Позади послышался шум. Рюсуй тоже спохватился и, громко сказав Стэнли, что нельзя в трудный момент так бросать младших, потащил его за ними.

***

Коридор за коридором, комната за комнатой — Сенку мысленно отмечал каждую из них и поражался размерам дома, по которому его неустанно водили. — Он точно в родительской спальне, — отворив все двери, ведущие в лаборатории или производственные помещения, Ген быстро пришёл к выводу. — Здесь нет, значит, там. Он действовал быстро. Дёргал ручки и бил по дверям ногой в экономии времени. Когда они с Сенку оказались перед нужной спальней, на лестнице как раз раздались шаги подоспевших Рюсуя и Стэнли. Ген не ждал. Он ворвался в спальню, не сдерживаясь, и замер. — Ты… Им показался парень. Высокий, кучерявый и взъерошенный. Он дёрнулся и взвизгнул, когда так резко кто-то ворвался, но, тут же завидев Рюсуя и Стэнли, заметно успокоился. Как по щелчку пальцев. Взгляд Гена, как и Сенку, упал на его правую ногу. Конечно, она была каменной. Мгновенно оба поняли, кем является этот человек, и в его представлении не нуждались. — Где Ксено?! — Ген перешёл сразу к делу. Брат Рюсуя — это определённо он — взволнованно ткнул пальцем в сторону кровати. И да, Ксено там действительно находился, но далеко не в своём привычном обличье. Застывший в одной позе, с ног до головы он был покрыт камнем. — Папа! — Ген бросился к нему. Он упал рядом, схватился за каменную руку, но, вместе ожидаемой другими истерики, растянулся в улыбке и обронил облегчённый вздох. — Папа… фух. Фух, я-то думал, случилось что-то по-настоящему страшное, но это… дорогой Сенку, ты же разберёшься? Да? — Ага. Стэнли, подойди к нему и возьми на руки. Иначе сейчас вся кровать будет в азотной кислоте. — «Что-то страшное»? «Азотная кислота»? Ген, я надеюсь, ты знаешь, что происходит. Потому что я откровенно этого не понимаю. Несмотря на все сомнения, подавленное состояние и прочие недуги, Стэнли в самом деле подошёл к Ксено, сцепил руки на его спине и прижал к себе, подняв с кровати. Хотя он сделал это не столько по просьбе Сенку, сколько для собственного спокойствия. — И не надо ничего понимать. Просто смотри. С этими словами Сенку подошёл ближе. Его взгляд, не лишённый обычной расчетливости, заскользил по статуе Ксено. Это был не обычный осмотр; он больше напоминал паломничество к святыне, к воплощению давно хранимой надежды. Он ощущал приближение воссоединения и чувствовал, как предвкушение щекотало нервы, обещая скорое тепло, единение. Но прежде, чем Сенку коснулся холодного камня, он заметил некоторую особенность на руках Ксено. Там, на твёрдой поверхности, в контрасте с серым цветом, воздушным слоем лежали следы помады. Неяркие, слегка размытые, но различимые отпечатки губ. Поцелуи. Множество поцелуев, наложенных друг на друга. И среди них блеснули крошечные, засохшие капли. Слёзы Стэнли. Не обращая внимания ни на недоумевающие взгляды окружающих, ни на выжидающее молчание Гена, Сенку достал из сумки небольшой флакон. Жидкость внутри переливалась, изменяя оттенки жёлтого под бликами лампы. Воздух сгустился, наполнившись ожиданием чуда, маленького ритуала, который должен вернуть Ксено к жизни. С резким выдохом, сбрасывающим напряжение, Сенку выдернул пробку и перевернул флакон. Жидкость хлынула на статую, струями стекая на руки Стэнли, одежду Ксено и деревянный пол. И прежде, чем Стэнли успел выразить протест, он оказался перебит странным звуком, заставившим его забыть обо всём. Камень начал разрушаться. Он рассыпался. Медленно, словно песчаный замок под ударами прибоя. Сначала появлялись тонкие трещины, похожие на паутину, затем отдельные осколки превращались в пыль. Серый порошок оседал на пол, постепенно освобождая скрытое под ним тело. Камень осыпался с рук, груди, ног, пока не дошёл до самого конца. Завороженным и упоённым зрителям предстал Ксено. Живой, настоящий, не скованный ни единым кусочком лишнего покрытия. Чёрные глаза, только открывшиеся, сразу запечатлели лицо Стэнли, искажённое самозабвением и немым изумлением. До того, как Ксено успел бы осознать происходящее, его сковали в объятия — крепкие, но несусветно нежные, словно его избранник боялся повредить хрупкую реальность неосторожными движениями. Он прижал Ксено к себе, как самое ценное сокровище, и беспрерывно начал гладить ладонями по талии. До сих пор никто не проронил ни слова. Тело Ксено ответило на прикосновения тягучим теплом. Губы Стэнли задрожали в попытках забрать весь кислород, иссякающий из лёгких от нахлынувших эмоций. Сам он зажмурил глаза и попытался избавиться от пелены слёз, когда Ксено положил голову ему на плечо и огладил волнами светлых волос чувствительную шею. Сладостная нега растянулась по всем его внутренностям лишь от шума дыхания возлюбленного. Она же развеяла остатки тревоги. Наблюдая за этой сценой, Ген улыбнулся. На его лице отражалась не только радость, но и и благодарность судьбе за то, что ему выпала возможность стать свидетелем трогательного момента. Сенку же, в свою очередь, просто закатил глаза. Пока эти трое пытались насытиться сантиментами, он мог сделать ещё кое-что полезное. А именно — подойти к Рюсую и Саю, тоже заинтересованным наблюдением за полноценным воссоединением семьи, и достать запасной флакон с восстанавливающей жидкостью. Сай понимающе кивнул и выставил вперёд проблемную ногу. Как только на неё хлынула чудо-вода из рук Сенку, он инстинктивно испугался и схватился за руку Рюсуя. Тот совсем не возражал, наоборот, сильнее приблизился и приобнял брата за плечо в знак поддержки. Каменное покрытие осыпалось, как и в случае Ксено. Сай, освобождённый от плена, сразу почувствовал изменения в порыве странных ощущений. Всё воспринималось каким-то новым, как будто он пробудился ото сна, длившегося целую вечность. Неуверенно, осторожно он попытался пошевелить ногой. Мышцы помнили движения, но сама лёгкость, с какой нога поддалась, ошеломила его. Это было не просто движение — это был взрыв невероятного облегчения. Он ожидал тяжести, скованности, а вместо этого столкнулся со свободой, будто конечность весила не больше пушинки. Он замер, поражённый этим даром возвращённой подвижности. Удивление на его лице сменилось неописуемой радостью, которую он пытался сдержать, прижимая ладони ко рту, чтобы не вырвался невольный крик восторга. Это было настолько неожиданно, что Сай попросту не мог поверить в это чувство — чувство лёгкости собственного тела, освобождённого от каменного заточения. И до того, как Сай успел осознать полноту свободы, Рюсуй уже набросился на него. Его объятия были не медленными и размеренными, а быстрыми, захлёстывающими с головой. Рюсуй прижал его к себе с такой силой, будто хотел впитать в себя всю боль и тяжесть ожидания, испытанные братом. Тело Сая утонуло в этом действии, обретя долгожданный покой. Первый звук, прервавший долгую, пропитанную счастьем тишину — голос Ксено. Немного слабый, но не пронизанный ни долей страха перед неизвестностью. — Стэн… — Ксено, — Стэнли звучал устало. Устало, но в то же время счастливо от чувства окончания страданий, даримого моментом. — Наконец-то. Всё хорошо. Он переложил одну из ладоней на затылок Ксено и прижал его к себе ещё ближе. Ласково, бережно, до одури влюблённо. — Но… но как?.. — Ку-ку-ку, уже можешь говорить, Ксено? Значит, пришёл в себя. А теперь слушай меня внимательно. Идиллию момента нарушил Сенку. Он в наглую влез в трогательный разговор, ничуть не стыдясь своего поступка, и, естественно, реакцию получил незамедлительную. Ксено, узнавший его голос даже спустя столько лет, резко повернулся с приоткрытым от ошеломления ртом. Стэнли всё равно не ослабил хватку. — Что, не ожидал? То-то же. Сенку сделал глубокий вдох, готовый перейти на повышенные тона. Три, два, один. — Я писал: «Берёшь спирт, смешиваешь с азотной кислотой и получаешь ниталь»! Что непонятного?! Чистым американским языком было сказано, так почему ты не попытался, когда проблема была только в руке?! По-твоему, я зря столько времени над той несчастной ласточкой провозился?! И плевать, что Ксено о ласточке даже не знает. Пусть будет в курсе, сколько нервов потрепал всем вокруг. — И вообще. Спрятался от меня, как стеснительная школьница. Я недостаточно ясно выражался, что в курсе твоих делишек? — Я… Сенку не ставил перед собой задачу заставить Ксено растеряться, но у него определённо получилось сделать именно это. — Сенку, я не читал твои последние письма… специально перестал, чтобы не расстраиваться. Либо бросал их после первых строк. Мне было дурно придумывать причины не видеться с тобой. Но ещё наверняка подсознательно Ксено хотел заставить Сенку воплотить угрозы начать самостоятельные поиски в реальность. Потому что не мог унять в себе желание встретиться вновь. — Тебе придётся. К некоторым из них я прикрепил файлы с расчётами течения рабочего тела. Посмотришь, как я применил метод конечных объёмов. — О, хорошо. С радостью ознакомлюсь со всеми материалами, как только… хотя бы получу доступ к своим вещам. Ксено, словно до сих пор пытался привыкнуть к реальности и не до конца понимал обстановку вокруг, повернул голову ещё сильнее. И тут его как током пробило. — Ген! Мальчик мой, — впервые с момента пробуждения Стэнли слегка ослабил руки и позволил Ксено выбраться. И то лишь для того, чтобы тот точно так же подбежал к Гену и сжал в объятиях его. — И ты здесь. Я так давно тебя не видел… Ген сразу приобнял родителя в ответ и положил голову ему на плечо. До этого он тихо-мирно стоял в сторонке и не лез, прекрасно зная, что и до пламенных приветствий с ним очередь обязательно дойдёт. — Я даже не знаю, мне сейчас злиться на папу Стэнли за то, что он не сказал про тебя, или радоваться, что проблема с рукой решена. Но ответ пришёл сам по себе, когда Ксено запустил ладонь в волосы Гена и начал гладить его по голове. Вряд ли после такого в их сердцах осталось место для злости. Стэнли, впервые за долгое время попавший в окружение обоих близких и дорогих людей, расплылся в самой тёплой улыбке, на которую был способен от природы. Простояв так — в наблюдении за Ксено и Геном — некоторое время, он вдруг опомнился. Вздрогнул и повернулся прямо к Рюсую. Но, даже когда убедился, что Сай рядом с ним находился в целости и сохранности, не прервал зрительный контакт. — Рюсуй, — Естественно, это обращение привлекло внимание всех вокруг, а не только упомянутого Рюсуя. — Да? Стэнли притупил взгляд. Он открыл рот в попытке что-то сказать, но не смог сделать это с первого раза. Со второго — тоже. Вид Рюсуя и Сая, счастливых, обнимающихся, явно заставлял его чувствовать сильную вину за всё, что с ними приключилось. — Ты… ты можешь избить меня. Я не буду сопротивляться. Иначе я не знаю, как ещё выразить свои искренние сожаления. — Ты смеёшься, Стэнли Снайдер? Даже не думай. Тон Рюсуя, не терпящий возражений, определённо вызвал у Стэнли огромный ряд вопросов. Он недоуменно склонил голову и нахмурился, действительно не понимая, чем заслужил честь избежать телесных наказаний. Поэтому, ещё до того, как Ксено успел спросить «ты чего это, Стэн?», Рюсуй поспешил объяснить свою позицию. При том он метался взглядом между Стэнли и Саем, словно одного пытался убедить, а у второго — убедиться сам. — Я тебя, безусловно, не оправдываю, но полностью понимаю. Разве ты не делал то же, что и я? Защищал близких и то, что для тебя дорого. Я же тоже пренебрёг правилами в самом начале. Мы с Саем вообще не должны были заезжать сюда, на закрытую территорию, но я наплевал на предупреждения ради его комфорта. Сай кивнул, согласный с речью. Рюсуй выдохнул и лишь после этого молчаливого одобрения, выраженного братом, протянул Стэнли ладонь. Но не для удара. — Так что? Будем считать, что квиты? Стэнли молчал. Изучающим взглядом он прожигал Рюсуя, словно искал намёки на ложь в услышанном ранее. Но не нашёл. Так что, в конце концов, он принял вызов. И их руки сошлись в твёрдом, торжественном рукопожатии. Сенку усмехнулся. У него сложилось впечатление, что именно сейчас всё встало на свои места. И от того, какие приятные чувства от этого цвели внутри, хотелось бесконечно закатывать глаза и хмыкать. — А, да. Точно. Ксено, я тебе только про расчёт тепловых потоков написать забыл. Это не значит, что я их не сделал. Так что давай, даю тебе десять минут на всё про всё, а потом вперёд работать. Я для кого эти трактаты в письмах выводил? Ксено тихо рассмеялся; звук, похожий на мелодичный перезвон колокольчиков, простодушный и согревающий. Вряд ли он ожидал услышать от своего единственного и неповторимого ученика что-то другое. Так что он спешно поцеловал Гена в висок, ещё раз прошептал ему что-то ласковое, что только они могли понять, и отстранился. Его взгляд, теперь свободный, обратился к Сенку. Завершающая часть приветствий. Медленно, почти неотрывно, Ксено начал приближаться. Расстояние между ними казалось бесконечным, растянутым годами разлуки, тоски и ожидания. Сердце Сенку билось учащённо, в груди разливался жар — не от усталости, а от нетерпения и огромной радости. В глазах наставника он видел отражение собственных чувств — спокойную, безмятежную радость, робкую и трепетную, как рассвет после долгой ночи. Там не было бурной эмоциональности, было что-то глубокое, устойчивое — безмолвное признание долгой связи, выкованной годами, испытаниями и общими целями. Сенку не бросился навстречу, не закричал. Когда они сошлись, он не ощутил физической близости, но зато почувствовал нечто более значимое — успокаивающее тепло. Его единственное движение было медленным, осторожным, словно он опасался потревожить красоту момента. Сенку положил руку на плечо Ксено. В этот момент не нужны были слова. Долгое, внимательное молчание — вот что стало кульминацией встречи. В нём — взаимное признание и нерушимая связь, построенная на доверии, уважении и платонической любви, запечатлевшаяся в длительном, проникновенном взгляде, обменивающемся безмолвием, более красноречивым, чем любые слова. — Элегантно сработал, — благодарно сказал Ксено. Сенку кивнул. Да, теперь он точно знал, что всё встало на свои места. Возможно, за исключением всего лишь одного пункта. Переход к которому, впрочем, не заставил себя долго ждать. Тишина нарушилась уже скоро. Когда, казалось, была сделана и сказана большая часть необходимого. — Дорогой Сенку. Может, пока атмосфера располагает к душещипательным беседам, ты мне захочешь что-нибудь сказать? Вопрос Гена прозвучал хитро, но почему-то сквозь показную уверенность Сенку различил тонкую боязнь. Страх получить отрицание. И, судя по тому, как в глазах Ксено и Стэнли появились огни беспокойства, это заметил не только он. — А что? Думаешь, мы ещё не всё обсудили? — Хм. Думаю, да. Есть кое-что. Ген поджал губы, но принял правила этой игры. — Теперь… это конец для нас? Я останусь дома, а ты продолжишь, как раньше, просто заваливать папу письмами. Может, будешь иногда приходить, работать с ним в лаборатории, как в день, когда приезжал в гости, покажешь ему все чертежи. Но конкретно меня и тебя больше ничего не связывает? Первым уловил напряжённость разговора, ожидаемо, Рюсуй. Он сразу заёрзал на месте, мягко подхватил Сая под локоть и приготовился вести его к выходу. — Ха, слушайте, мы с Саем тут очень хотим позвонить Франсуа! Так что, Стэнли, ты бы не мог дать телефон? В этот раз желательно мой. И проводить до комнаты, где связь будет ловить лучше всего. Стэнли тоже просёк, что Сенку с Геном лучше оставить наедине, но его терзали переживания. Ксено, быстро уловив это, переплёл пальцы их ладоней в утешительном жесте. — О, конечно, мистер… — Рюсуй. — Мистер Рюсуй, точно. Извините, Стэн не так много рассказывал про Вас. Зато теперь есть предостаточно времени, чтобы должным образом поговорить и устроить достойный визит нашим гостям. Пройдёмте, мы, конечно, всё вам предоставим. И, после того, как Ксено произнёс всё это любезным тоном и нежно огладил его руку, Стэнли сдался. — Кстати, Вы и… — Сай. — И мистер Сай предпочитаете чай или кофе? Мы со Стэном будем рады приготовить что-нибудь, пока вы отвлечётесь на звонок. — Лучше чай, — ответил за них обоих Сай, и Ксено понимающе кивнул. Напряжение в мышцах Стэнли не уходило, но заметно ослаблялось под влиянием мужа. Так что он, проходя к выходу, всё равно провожался с Геном слегка встревоженным взглядом. Ксено, хотя реагировал спокойнее, тоже всё-таки обернулся перед дверью, чтобы сказать: — Я пока не знаю, что происходит. Но, надеюсь, вы расскажете обо всём за ужином. Особенно много вопросов у меня к тебе, Сенку. Нам… нам очень, очень многое надо обсудить. Что правда — то правда. — Да. Боюсь, ты сам не представляешь, насколько велико это «многое», Ксено. — Пап, идите спокойно. Обещаю, мы с дорогим Сенку скоро придём и поможем вам с готовкой. Я ведь тоже не хочу пропустить полную историю дорогих Рюсуя и Сая обо всём-всём-всём! Заверение Гена действительно развеяло родительские страхи. Ксено и Стэнли синхронно пожелали удачи и сосредоточились уже исключительно на Рюсуе и Сае. Дверь за собой они закрыли. Так, Сенку и Ген остались наедине. После стольких событий и переживаний им выдалась возможность обсудить всё без нависающих на плечах срочных задач и тяжести обстоятельств. — Я могу продолжить с момента, на котором закончил, да? Так вот. Ген не ждал, пока Сенку ответит. Наоборот, он начал лепетать одно за другим быстро, торопливо, иногда проглатывая звуки или буквы. — Я понимаю, что мы так или иначе будем пересекаться через папу, но… что касается моих чувств по отношению к тебе. Признаю, поначалу я тебе не особо доверял, ведь ты нёс потенциальную угрозу для него, мог сдать или разболтать секреты, но… чем больше я тебя узнавал… В приглушённом комнатном свете Ген казался Сенку прекраснее, чем обычно. Его лицо смягчалось румянцем смущения. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, и это движение, немного неуклюжее, сейчас выглядело очаровательно неловким. Он нервно теребил пальцы рук, выдавая волнение, которое старательно пытался скрыть. Вся фигура Гена — от кончиков чуть растрёпанных волос до носков туфель — излучала необыкновенную притягательность. Эта красота, подчёркнутая чувствами, заставляла сердце Сенку биться сильнее. Каждое услышанное им слово, наполненное искренностью и мелкой дрожью в голосе, скручивало внутренности. Он знал, чего хотел. Но разговором, в отличие от Гена, для него это выразить было бы куда сложнее, чем одним простым, не требующим объяснений действием. Его пальцы непроизвольно сжались в кулак. — Тем больше понимал, что ошибаюсь. Ты не такой, каким я боялся тебя увидеть. Ты… ты замечательный, дорогой Сенку. Твои упорство и преданность делу. Думаю, я искренне восхищаюсь тобой. И благодарен за спасение моего папы. Ген улыбнулся. Он ясно дал понять, что продолжения не последует, небольшим покачиванием головы. — Что, это всё? — У меня? Да. Твоя очередь. Я, кажется, ещё в самом начале задал вопрос: это конец для нас? — Если ты возвращаешься к началу, то к чему затеял весь этот длинный монолог? — К чему? Я решил описать свои чувства. Подумал, что, возможно, тебе это что-нибудь даст. Выведет на ответные откровения. И тогда ты смягчишь слова о том, что нас больше ничего не связы- Не договорив, Ген осёкся. Ведь в одно мгновение обе его руки оказались перехвачены Сенку. Этот неожиданный, резкий жест прервал его на полуслове, заставив замереть. Поток слов иссяк, глаза расширились от удивления, и Ген, удивлённый внезапностью действия, замолчал. — Менталист. Просто скажи это прямо. — М-м? Ты о чём? — Ты понимаешь. Ген выдохнул. Его глаза заметались по всем предметам, что находились позади Сенку, но ни на секунды не фокусировались на нём самом. — Может, я хочу вывести на разговор тебя. Поэтому и говорю вот так вот. — На какой разговор? О том, что я втрескался в тебя по уши? Да это же и так на десять миллиардов процентов очевидно. Смех Гена — лучший звук, что Сенку слышал за всю жизнь. Но ясности, увы, он ситуации не придал. — Что смешного? — Дорогой Сенку, ты слишком прямолинеен, — Ген задрожал, изо всех сил пытаясь сдерживать новые порывы веселья, но Сенку прекрасно замечал их. — Это ты слишком много увиливаешь. Я от своих слов не отказываюсь никогда. — Да уж, это я заметил на папином примере. И, не выдержав, Ген дёрнул руками с такой силой, что Сенку, хорошо их сжимающий, не устоял и навалился на него всем весом. Это походило на объятия — формально ими и являлось, — и спровоцировало в теле Сенку те же странные ощущения, что и ранее во время танца. Разряд тока, прилив тепла, мурашки — всё навалилось разом. На несколько секунд они замерли в этой неожиданной близости, боясь разрушить сформировавшуюся связь. Ген уткнулся лицом в изгиб шеи Сенку, его дыхание шёпотом касалось кожи. Сенку, чувствуя тепло чужого тела, затаил дыхание. Воздух вокруг словно наэлектризовался, пропитанный невысказанными словами. Медленно, как в замедленной съемке, Ген приподнял голову. Его взгляд, тёмный и притягательный, встретился с взглядом Сенку. В этот миг мир вокруг перестал существовать. Остались только они вдвоём, два сердца, бьющихся в унисон. Ген, завороженный, большим пальцем нежно очертил линию губ Сенку. В его глазах читалась смесь тревоги и желания. И тогда, поддавшись необъяснимому порыву, он наклонился, и их губы соприкоснулись. Для Сенку это был первый поцелуй. Неловкий, робкий, но полный чувств. Губы Гена, мягкие и тёплые, вызвали взрыв эмоций, а в животе вдруг запорхали бабочки. Волнение, нежность, благодарность, любовь — всё смешалось в одно пьянящее сочетание. Поцелуй был коротким, но для Сенку он протянулся на целую вечность. Когда их губы разомкнулись, он остался стоять, точно околдованный. — Дорогой Сенку, — раздалось прямо над ухом. Тихо, обжигающе, горячо. — Что? — Будь моим парнем. Сложно было сопротивляться такой просьбе, когда близость с человеком, сводящим с ума, так влияла на сознание. Да Сенку и не особо планировал. — И снова ты увильнул, не так ли? — От чего? От слов о том, что я тоже в тебя влюблён? — Именно. Теперь недосказанности не осталось. Так что Сенку позволил себе расслабиться, улыбнуться и, сгорая от наплыва эмоций, произнести: — Буду.

***

Сколько бы долгожданных встреч ни произошло и сколько сердечных проблем ни разрешилось, одно дело, связывающее Сенку со всеми остальными знакомыми — как новыми, так и старыми — единой тонкой нитью, оставалось незавершённым. Он держал это в голове на протяжении всех последующих событий. И когда они сели за один стол, и когда делились сотнями историй и видений ситуации, и когда просто наслаждались обретённой вновь свободой. Несомненно, Сенку принимал в разговорах активное участие, а на Ксено с ходу вывалил огромный поток информации касательно работы над улучшенным прототипом ракетного двигателя, но. Но — большое, смущающее и взбудораживающее, потому что вызывало слишком много любопытства. Но первым делом, как только все пришли в себя, расслабились, поели, хорошо выспались и стали готовы вклиниваться в новый образ жизни, стоило заняться последней оставшейся загадкой. Пока Рюсуй и Сай проводили время наверху, связавшись с Франсуа в третий раз за сутки, остальные — Сенку, Ксено, Стэнли и Ген — стояли в том самом подвале, где первые двое ещё совсем недавно фактически жили. — Ну что там? — Стэнли пребывал в заметном напряжении и боевой готовности. Он крепко сжимал рукоять пистолета, настроенный в любую секунду сделать критический выстрел. Также на всякий случай в другой руке он держал несколько флаконов с раскаменяющей жидкостью — она сейчас вполне могла понадобиться кое-кому. — Почти, — ответил Ксено тихо, так, что его толком не услышал никто, кроме стоявшего едва ли не вплотную Сенку. Они вдвоём закрылись за решёткой в том месте, где раньше сидел Сай и сохранилась огромная часть приборов Ксено. Ген стоял напротив, по другую сторону решётки, опираясь о стену, и наблюдал за их действиями с интересом. Стэнли — тоже. — Почти… почти, — продолжил бормотать Ксено, склонившись над столом, и осторожно сделал последнее движение. — Есть! Не напортачил. Алмаз в устройстве встал идеально, заменив старый, разбитый пулей Стэнли. Сенку среагировал мгновенно, схватив Ксено за запястье и одёрнув так, что резкая вспышка зелёного света сразу после восстановления механизма его не зацепила. Не в этот раз. И дальше копаться внутри устройства отвёрткой Сенку не позволил. — Так. Пока всё отлично, — облегчённо отметил он, и непонятно, кого этим хотел успокоить: других или себя. — Теперь выходим. Быстрыми, но лёгкими шагами он повёл Ксено к выходу из импровизированной камеры. Стоило им перешагнуть порог, как Стэнли подскочил и захлопнул решётку с такой силой, что бетонные стены чуть не пошли ходуном. Всё даже слишком отлично. Они снаружи, а восстановленное после выстрела устройство заперто и не может снова сбежать. Если только не научится телепортироваться. А всё лишь для того, чтобы проверить одну теорию. Совершенно безумную, но имеющую право на существование. Ведь только так получалось объяснить все странности, сочетаемые в нём. — Менталист, остальное как будто за тобой. Мы с Ксено сделали всё, что в наших полномочиях. — Кошмар! Самую сложную работу свалили на меня, бедного и несчастного. И как только совести хватило, а? — С театральной драматичностью Ген прислонил тыльную сторону ладони ко лбу и страдальчески вздохнул. — Ты хочешь услышать нашу поддержку? Или ждёшь, когда я скажу, в каком из погребков припрятана кола? — Ксено сразу понял, что правильный вариант — второй, но из приличия всё же спросил. — Значит, всё-таки припрятана, да? И я получу её всю? — Если не испортишь мне настроение слишком долгим ожиданием, то да, Ген. Всю. — Это уже совсем другой разговор, — Ген выдохнул и сделал шаг к решётке. — Ну… поехали. Найти способ связи с устройством — задача непростая. Правильным подходом могло оказаться что угодно, начиная от кругов на полях и закачивая чем-нибудь уму непостижимым. Хотя «устройством» ли — вопрос спорный. Именно тот, что волновал Сенку и Гена с момента, когда последнему в голову пришла эта догадка. И они стремились выяснить, к правильному ли выводу пришли, как бы впечатляюще он ни звучал. И ответственность за коммуникации, таким образом, свалилась непосредственно на менталиста. Оно неудивительно — кто бы ещё имел шансы на успех, если не он? — Итак. Дорогой… э-э, дорогое устройство. Даже не знаю, с чего начать. Было бы гораздо легче, если бы ты дало знак, как нам пообщаться. Ты меня слышишь? Понимаешь? Было бы удобно, если бы все те воспоминания из моего детства оказались правдой, а не плодом воображения, и ты по-настоящему заговорило. Те несколько секунд молчания, что заполнили помещение сразу после слов Гена, казались вечностью. Сенку не особо рассчитывал на скорую удачу, но, при том, сколько сил и времени было потрачено суммарно на загадку окаменения, её приход считался полностью справедливым. Всеобщее внимание крепко приковалось к тому, как это загадочное устройство, словно действительно услышав Гена, вспарило и приблизилось к нему. — Вау, — хотя Ген много слышал об этом, он впервые увидел собственными глазами, как оно действительно взлетело. Только сейчас он смог собрать воедино полную картину того, каким образом всё это время небольшое творение сбегало от Стэнли. — Значит, ты- — Слышу. Понимаю. Не думал дождаться этого момента. Вы впечатлили. — Ку-ку-ку, так это правда! Ты не просто механизм, который Ксено нашёл и починил, а полноценная форма жизни, отличная от известных нам. Да? — Так. Я не ваш вид. Изо рта Стэнли выпала на пол сигарета. Ксено тут же потушил её подошвой обуви, но сам при этом выглядел не менее удивлённым, чем муж. — Невероятно. Когда вы только поделились этим предположением, я подумал, что вы шутите. Но… это правда сработало? Даже не верится, — Ксено определённо поражался тому, что породил собственными руками. — Полагаю, «не ваш вид» — это ещё мягко сказано. Ты точно не с нашей планеты, не из нашей звёздной системы и я уж не знаю, что до галактики. Ксено просто невероятно повезло стать тем, кто нашёл тебя, из всех людей. — Я думал, мне здесь работать придётся намного дольше и в более рисковых условиях. Пап, не забудь про колу. — Ген! Не до этого сейчас. Помню всё, — отмахнулся Ксено, прежде чем сорваться ближе к их новому — старому — знакомому, — почему… почему, если ты умеешь общаться, не делал этого раньше? — Вы не спрашивали. Не просили. Только Ген иногда. Но состояние меня было нестабильно. На грани. — До того, как Ксено впервые заменил алмаз, я понял. А теперь потрудись ответить на один вопрос: зачем ты обращал в камень всё подряд?! Больше так не делай! Хотя, без этого, вряд ли мы бы смогли догадаться, что ты — нечто большее, нежели просто техника. Окаменения — один из четырёх основных пунктов, по которым Ген подал идею, а Сенку анализировал её и пришёл к заключению, чем мог являться интересующий их объект. Второй пункт, конечно, необъяснимая левитация. Третий — смутные воспоминания Гена о том, как с ним пытались говорить. И четвёртый — странность ограниченности территории, на которой действовало устройство. — Допустим, ласточка тебя чуть не сломала, это была самозащита. С Ксено в обоих случаях — тоже. То он лезет с инструментами и ругается, то книгами разбрасывается. Но за что поплатился Сай? Ты что, спал на лесной дороге, когда он ехал? Чуть не попал под колёса? И ведь филигранно сделано — окаменела только та нога, что давила на педаль газа. И с рукой Ксено, кстати, история та же. Разъяснишь? — Я ни при чём. Был в стороне. Но на дороге впереди стоял Стэнли. Искал меня. Стэнли могли сбить. Скорость большая. Удивлённые, все тут же обратили взгляды к Стэнли. Но он выглядел впечатлённым не меньше их, с побледневшим лицом и высоко поднятыми бровями. Он достал новую сигарету, вместо той, что рухнула недавно, и поджёг её. — Хотите сказать, мистер, Вы остановили мистера Сая ради Стэна? Это, несомненно, элегантный поступок, но заставляет задаться вопросом: почему? — Почему? Это просто. Защита родителя. — Чьего родителя? Гена? — Уточнил Сенку. — Нашего. Общего. Ступор — лучше это состояние не описать. Сенку неосознанно почесал голову, призадумавшись, пока Ксено, Стэнли и Ген переглядывались. — Стэнли — твой родитель? Я всё правильно понимаю? А Ксено, что насчёт него? — Так. Ксено — тоже родитель. Это он приютил, заботился, ухаживал. — Кажется, до меня дошло. Это действительно звучало невероятно. Но причина, по которой произошло столько несчастий, всё это время лежала на поверхности. Но при том не становилась очевидной. Попав в руки Ксено по счастливому стечению обстоятельств, будучи не в лучшей форме, это необыкновенное создание успело привязаться к нему, как к родителю, за время выхаживания и исследований. Наверняка оно провело параллели между собой и Геном, отношение к которому у Ксено и Стэнли было схожим. А потом, в переломный момент, когда Ксено окончательно починил его и грубо обратился, оно сбежало, как импульсивный подросток. Немного напуганный тем, как отец посмел поднять на него руку, и при том испытывающий вину за ответное нанесение ущерба в виде каменного покрытия. — Значит, ты действительно не покидал лес просто потому… — Что считал его своим домом. Верно? — Вопрос Сенку помог закончить Ген. — Так. — И пару дней назад ты вернулся к Ксено, чтобы проверить, как он тебя встретит? А в ответ получил удар книгой? — Так. Также я думал о самочувствии. Его. — Эй, Ксено, да ты жесток. Я уж думал поздравить с пополнением в семье, а здесь такая история. Тебе не помешает извиниться перед дитём. — Я… мне жаль. Если бы я раньше знал, что ты — элегантное образумленное создание, то ни в коем случае не позволил бы всему дойти до того, где мы сейчас. — Нет. Сейчас мы как раз именно там, где надо. На этапе, когда нашим жизням ничего не угрожает, мы вместе и можем свободно исследовать невообразимую находку. Но вот путь его достижения выбрали не самый рациональный, пожалуй. — Да и плевать! Разве не здорово то, что происходит сейчас? Подумать только — у меня есть брат! Ген восторженно хлопнул в ладоши. Его глаза, горящие неподдельным восторгом, оторвались от объекта рассмотрения только для того, чтобы вцепиться в Стэнли глубоко заинтересованным взглядом. — Пап, а ты что скажешь? Стэнли затянулся. Он долго удерживал дым во рту, словно длительность этого помогала лучше думать, и, когда, наконец, разом освободил лёгкие, ответил: — Хреновый из меня папа. Одного ребёнка выгнал под запретом возвращаться, другого пристрелил с винтовки. — Эй, неправда! Ты же не знал, что он тоже живой, это во-первых. Во-вторых, меня ты выгнал только с целью защитить. Поэтому не вздумай наговаривать на себя, — Ген пригрозил Стэнли пальцем. — пап, и ты скажи ему! — Вот именно, Стэн. Если кого-то и винить во всём, то меня, меня и ещё раз меня. Я не должен был создавать вам столько проблем. — Даже не думай об этом, Ксено. Когда я давал тебе свадебные клятвы, то имел в виду ровно то, что говорил. Я безоговорочно последую за тобой куда угодно, стану руками и ногами, если потребуется. Но ты никогда не станешь проблемным для меня. — Слащаво сказано, но он прав. Ксено, о каких проблемах может идти речь? Благодаря тебе у нас есть такое уникальное создание. И оно чувствует с тобой связь. Просто представь, до каких открытий мы сможем докопаться! Правда ведь, приятель? — Так, — ответило всё то же создание. — Только вы, раз убедились, что малыш не так опасен, выпустите его из-за решётки. У нас много свободных комнат, негоже держать дорогого члена семьи в заточении! — Ты, менталист, очень быстро привык к мысли о том, что вы — семья. — Не могу сказать, что привык, но мне определённо нравится, как это звучит. Предлагаю устроить перерыв, подобрать малышу комнату, выдать мне колу и рассказать за ужином всё дорогим Рюсую и Саю! К тому моменту как раз подъедет их гость. — Франсуа? Да, по идее так и должно быть. Согласен, идём. Так, понадеявшись, что «малыш» больше действительно не представлял угрозы, они открыли ему дверь. Ген тут же взял брата на руки, довольный, и пересёкся взглядом с Сенку. Тот, в свою очередь, улыбнулся. За спиной он слышал шаги Ксено, чувствовал его присутствие, и знал, что, кроме разговора с Рюсуем, за ужином им предстоит огромный разговор о феноменальности нового знакомого. Несмотря на обыкновенность дня в календаре, Сенку знал, что навсегда запомнит его особенным. Никогда ещё он не ощущал счастье настолько сильно и отчётливо. Изначально он хотел одного — найти Ксено. А теперь, пройдя этот путь от начала до конца, он получил и желаемое, и нечто большее. Всё, о чём только мог мечтать. Этот дар, ниспосланный свыше, стал источником неиссякаемой радости. И он знал, что будет хранить его в сердце вечно.