Солнечный цитрус

— Так, если бы я был Люциусом Малфоем, куда бы я спрятал деньги? — рассуждаю я вслух, стоя на шатком табурете в библиотеке мэнора. На полу — гора из скинутых и перелистанных книг, скатанный неровно тяжёлый ковёр и разорённый отцовский стол с позолоченными ручками. Все документы из него дополняют хаотичную композицию разбросанным библиотечным книгам. Я уже порядком устал. С утра занимаюсь поисками сокровищ в нашем доме — полностью перерыл кухню, к неудовольствию Прикли, отцовский кабинет, гостиную, и вот уже три часа копошусь в библиотеке. — Драко, милый, — мать входит в библиотеку. Я вижу, как у неё расширяются глаза от увиденного. — Драко… — Maman, я решил заняться поисками денег. Нарцисса вздыхает. — Очень умно было со стороны отца сказать нам, что в доме спрятаны деньги, а потом стереть себе память, — язвлю я. — Ох, Драко, — мать опять вздыхает. Последнее время она только этим и занимается. — Пожалуй, я поищу тоже… в нашей спальне. Как мило со стороны Нарциссы. Я знаю, что она уже не раз облазила весь дом в поисках клада, но так и не нашла ничего. Напрашивался вопрос — а был ли этот клад? Я решаю сделать перерыв и выпить крепкого чая. Сам иду на кухню, сам завариваю чай — разве от Прикли дождёшься чего путного? Последнее время этот наглый эльф делает вид, что совсем оглох и не слышит, как к нему обращаются. Нужно сказать, что эта глухота у него проявляется выборочно на некоторые просьбы и приказы. После чая дожидаюсь, когда к нам прилетит почтовая сова, которая приносит газеты, любезно оплаченные Министерством нашими же деньгами, и отправляю письмо Паркинсон с ней же. Пусть придёт, поможет, что ли… Панси появляется через два часа, смеётся над моим видом — волосы растрепаны и в пыли, щека в какой-то грязи, и начинает рассказывать последние узнанные ею сплетни. Мы с ней продолжаем копаться в библиотеке. Точнее, я копаюсь в прямом смысле, а Панси ходит со скучающим видом от окна к окну, рассказывая что-то про Забини. — Драко, зачем тебе карта Лондона? — внезапно спрашивает она и перелистывает толстенькую брошюрку. — Тут только магловские места. Я бросаю взгляд на брошюрку и прищуриваюсь. — Это отца… Панси хмыкает и кладёт брошюрку на одну из многочисленных полок. Я продолжаю перелистывать увесистый фолиант с расшитым золотыми нитками корешком «Дематериальная многоступенчатая трансфигурация», когда до меня вдруг доходит, что эту брошюрку Лондона я уже где-то видел. Я спрыгиваю с лестницы и беру её в руки. Ну да, точно такую же Поттер выудил из той пещеры, стены которой я обагрил своей кровью. Я перелистываю её, но ничего интересного в ней не нахожу. Кладу обратно на полку. — Ты уже испробовала на ком-то «Искушение»? — с ухмылкой осведомляюсь я. — Тебе в чай хотела подлить, — незамедлительно отвечает Панси с очаровательной улыбкой. — Только попробуй, я же от тебя не отстану. — Я сделаю колдо и пришлю тебе в рамочке на твой день рождения, — смеётся Панси. — Очаровательно, Паркинсон.

***

В понедельник Поттер опять ведёт меня в курилку. Точнее, в туалет-тире-импровизированную-курилку. Поттер затягивается и внимательно на меня смотрит. — Что? — хмуро спрашиваю я, шмыгнув носом. Вчера я плохо спал. До трёх ночи пытался найти деньги в погребах. Внизу было холодно и тоскливо. Чтобы хоть как-то согреться и развеселить себя, пришлось стащить бутылку столового хереса у Прикли. И, кажется, я простыл. Поттер на секунду отнимает от меня взор изумрудных глаз, чтобы посмотреть куда упадёт пепел, и говорит: — Что-то не так в той пещере. Я постоянно о ней думаю. Мне кажется, что там что-то есть. А мы, словно слепые котята, ходим вокруг да около и не можем понять. Я скептически на него смотрю. У Поттера под его по-детски наивными глазами залегли тени — видимо, тоже плохо спит. — Что там с Албанией? — спрашиваю я. Поттер приподнимает плечи — мол, не знает. — Отчёт получу к обеду. Вкратце — то же самое, что и у нас. Великан с фиктивной татуировкой. — Я превращаюсь в пассивного курильщика, — жалуюсь я, отмахиваясь от дыма. Избранный ничуть не смущается, выдыхает пар прямо мне в лицо и исчезает за дверью. Я злостно вздыхаю. Всё-таки скоро моё терпение лопнет, и я его стукну. Точно. Стукну. Как пить дать, стукну! Иду к раковине, чтобы умыться, как дверь туалета снова открывается — входит Лонгботтом и как-то странно на меня смотрит. Тоже подходит к умывальнику. Я скашиваю взгляд — его руки в какой-то золотистой пудре. Даже боюсь думать, откуда это. Я умываюсь ледяной водой. Да-да, ледяной. Забавно, но здесь, в мужском туалете, из бачка льёт кипяток, а из-под крана в раковине — ледяная вода. Я как-то задал вопрос этому зеленоглазому чудовищу, почему так. Он только пожал плечами и ответил, что заявка уже как месяц висит в Отделе магического хозяйства, но пока оттуда ни слуху ни духу. Смотрю в зеркало — вид изнеможённый. Слева Лонгботтом косится на меня странноватым изучающим взглядом. — Чего? Лонгботтом кашляет. Я вопросительно приподнимаю брови. Он снова кашляет. — Ты, может, скажешь, или мы и дальше будем в гляделки играть? — устало осведомляюсь я. — Короче, это… — Лонгботтом прочищает горло. — Я просто предупредить. Ну, только не говори никому… — снова прочищает горло. — Ты достал. Родишь, нет? — я начинаю злиться. — Будто бы в любви мне хочешь признаться. Лонгботтом мигом краснеет и отшатывается от раковины. Потом даёт задний ход и, что-то пробормотав нечленораздельное, направляется к выходу. Я закатываю глаза и ловлю его у двери. — Ну, чего ты хотел? — более примирительно спрашиваю я. — Короче, Гарри… Это не точно, но я слышал… В общем, у вас с ним что-то есть? С Гарри? — ЧЕГО? — я очень надеюсь, что мой воспалённый мозг извратил понимание информации, которую попытался донести до меня этот долговязый гриффиндорец. — Он просто таскает тебя сюда… До этого Финниган, сейчас ты… — На что ты намекаешь?! — Просто Гарри, он это… — Что ЭТО?! — терпения моего нет слушать информацию в час по чайной ложке. Такое чувство, что я пожиратель и пытаю его. — Ну, короче, не любит девочек. Несколько секунд я стою в ступоре. Мой не отдохнувший мозг анализирует информацию. — Что ты сказал? Повтори, — каким-то не своим голосом требую я. — Я тебе ничего не говорил! — пугается гриффиндорец и пулей вылетает за дверь. Ещё минуту я стою, как истукан. Что, ДЕМЕНТОР ПОБЕРИ, я только что услышал?! Из туалета выхожу, опустив взгляд. Но любопытство так и раздирает меня. Из-под опущенных ресниц смотрю по бокам: Уизли ухмыляется, глядя на меня, Лонгботтом, красный, как рак, роется в бумагах, Томас делает вид, что кашляет, Грейнджер, глядя на меня, вздыхает и качает головой. Хватит ли смелости у меня взглянуть на Поттера? Прохожу к своему месту и спокойно сажусь. Беру папку с досье на Руквуда и делаю вид, что изучаю. Против воли смотрю на главу Отдела. Мерлин! А он смотрит на меня… Каким-то непонятным взглядом. А потом подмигивает! Мерлин, он подмигивает! Я срываюсь резко с места и направляюсь в Отдел магического транспорта — мне срочно нужна Панси.

***

— Поттер что? — Панси округляет глаза и портит бланк, капнув на него жирной чернильной кляксой. Слава Мерлину, в кабинете она одна, и нас никто не подслушивает. — Лонгботтом сказал. А ещё, он подозревает, что мы… Короче, что мы… Ну, это… — Мерлин, я сейчас сам, как Лонгботтом. Панси секунд пять на меня смотрит, а потом заходится истеричным хохотом. Я стою и смотрю, как минуту она ржёт, бьёт по столу, топает ногами, и мне не смешно. Наконец она смахивает слёзы с глаз, и в её взгляде появляется большая осмысленность, чем минуту назад. — Серьёзно? — спрашивает она, изо всех сил подавляя смех. — Паркинсон, а я, по-твоему, шучу? — Не знаю. Возможно, ты вчера упал с лестницы в библиотеке и приложился затылком. — А, знаешь, может, это правда? Он постоянно меня куда-то таскает со своей группой. И в туалет. Курит и смотрит, смотрит и курит. И ещё, почему он не с Уизли? Они вроде бы вместе были. Не знаешь? — Понятия не имею, — отмахивается Панси. — Про слизеринцев знаю всё, про гриффиндорцев не осведомлена. — Я не хочу туда возвращаться… Весь Отдел смеётся надо мной. — Перестань. — Все смеются надо мной! — Тебе кажется. — Я посмешище! — Драко! Я прерывисто дышу, и Панси, закатив глаза, наливает мне успокоительного, достав его из своей блестящей сумочки. Мерлин, женская сумочка — целая вселенная. В ней есть всё, и это хорошо! Немного успокоившись, я нахожу в себе силы вернуться. На меня никто не смотрит, или делают вид, что им безразлично. А я ненавижу себя до конца рабочего дня, потому что-то и дело смотрю на всех, а в особенности на Поттера. И меня бесит, что он не смотрит в ответ. Потому что, если бы он смотрел, я хотя бы понимал, правда всё это или же домысел Лонгботтома. — Срочный вызов из Хогвартса, — вдруг вскакивает рыжая Уизли, скомкав сиреневую бумажную галочку, которая принесла известия. — По нашей части? — не отрываясь от бумаг, спрашивает Поттер. — Кажется, — неуверенно отвечает та. — Так да или н… — По нашей, — дверь из соседнего кабинета отворяется, стукаясь о стену, и в помещение входит Грюм, опасно сверкая одним глазом. Тем, который не настоящий. Он шумно переставляет свою палку-трость и направляется прямо к столу Поттера, кидая перед ним какую-то бумагу. — В этот раз всё по нашей части. — Мерлин с вами, Аластор, идите, — разрешает Поттер, даже не взглянув на бумагу, но его внимание вдруг привлекает размахивающая руками Уизли. — Погодите-ка. Он встаёт из-за стола и направляется к рыжей, та что-то горячо пытается ему доказать, тыча в сиреневую бумагу. — С вами отправятся двое наших сотрудников, — говорит Избранный, поворачиваясь к Грюму. — Какого хрена, Поттер?! Авроры и без вас знают, что делать. — Я — глава, и мои приказы не обсуждаются, — отрезает Поттер, словесно ударяя Грюму по больному месту. — Ты бредишь, должно быть, Поттер?! — С вами отправятся Уизли и Малфой. Мой локоть съезжает со стола, сваливая на пол коробку канцелярских скрепок, что привлекает внимание Шизоглаза. Он смотрит на меня, как будто видит в первый раз. Затем лицо его начинает багроветь. Сказать, что он в ярости, значит, ничего не сказать. — Какого дементора здесь делает Малфой?! — Он тут уже давно, помогает Отделу, — спокойным голосом отвечает Поттер. — И он едет на задание. Жаль, я не вижу выражения глаз Мальчика-которому-жить-надоело-поэтому-он-спорит-с-Грюмом из-за этих его дурацких очков, которые сейчас отражают свет закатного солнца, потому кажется, что в его оправе застряло расплавленное золото. Мерлин, ну почему я? Когда уже Поттер перестанет затыкать мной любую дыру? А что насчёт Уизли, кого он имел ввиду — Уизела или его младшую сестрёнку? Я обречённо вздыхаю, стараясь не смотреть Грюму в глаза. В глаз. Я смотрю куда угодно, только не на него. Грюм грязно ругается, но сделать ничего не может, хочет — не хочет, а Поттер действительно глава Отдела. И если он сейчас начнёт с ним спорить, то это будет явной бессмыслицей, всё закончится тем, что они оба окажутся на ковре у Министра, и тот, в очередной раз, ткнёт Грюму на положение Золотого мальчика. Пока Грюм кратко излагает Поттеру свои мысли о нём, из подсобки выныривает младшая Уизли в полной боевой готовности — переодела своё нелепое разноцветное платье на чёрно-серый костюм, в руках — палочка, в глазах — нетерпение, за спиной — увесистый рюкзак. Я лениво поднимаюсь и подхожу ближе к Поттеру с одной единственной целью — спросить у него, зачем он посылает меня. Более бесполезного человека и придумать нельзя. Я, конечно, о себе не такого низкого мнения, но… В прошлый раз я наткнулся на колдоаппарат Криви и надолго отключился. В это время из кабинета авроров выходят ещё двое. Одна из них Тонкс, моя кузина. Другого я не знаю, но он часто зависает на общих собраниях Отдела. У него длинные волосы, заделанные в хвост, и он часто краснеет, глядя на мою неуклюжую сестру. Грюм всё ещё пыхтит, как Хогвартс-экспресс, но вскоре коротко командует нам всем идти за ним. Я даже не успеваю ничего спросить у Поттера и упрекнуть его, просто хмуро следую за Грозным Глазом, понимая, что рано сегодня домой не вернусь. Если вообще вернусь.

***

В Чёрном озере буйствуют русалки. Уильямсон, аврор с хвостиком (наконец-то узнал, как его зовут), пытается сладить с любопытствующими учениками и уговорить их вернуться в замок. Рядом с ним растрёпанная Минерва МакГонаггалл взывает всех к порядку. И только появившийся спустя десять минут профессор зельеделия Северус Снейп одним только существом своим заставляет примолкнуть даже цикад в траве. Все ученики, опасаясь грозы подземелий, немедленно двигаются к замку. Декан Гриффиндора поджимает губы от недовольства и обиды, что она так не умеет, Уильямсон облегченно вздыхает, а я направляюсь прямиком к крёстному, пока Уизли облачается в скафандр. — Что тут происходит? Мне толком ничего не объяснили, — жалуюсь я. — А я думал, это вы нам объясните, что тут происходит, — кривя губы, ухмыляется Снейп, довольный произведённым своим появлением эффектом. — Снейп, — издалека приветствует его Грюм. Северус сухо кивает ему в ответ. — Русалок что-то беспокоит, пришлось обратиться в Министерство магии, мистер Малфой. Мы думали, приедет кто-нибудь из Отдела магический популяций, но приехали авроры, — говорит МакГонаггал, подходя к нам. — Не знала, что Вас оправдали. Я скрежещу зубами. — Я помогаю в Отделе Поттеру, — неопределённо отвечаю я, рассматривая её золотую брошь в виде представителя семейства кошачьих. — Малфой, ты так и будешь стоять? — кричит издалека Уизли, кивая на гидрокостюм, который захватила для меня. — Дела, — таинственно произношу я, глядя на бывшего профессора трансфигурации и, тяжело вздыхая, направляюсь к костюму. Он не налазит на меня. Тонкс тихо смеётся в сторонке, Уизли давно уже нырнула, Грюм своим всевидящим оком штудирует озеро, а Уильямсон заглядывается на Нимфадору и медлит с погружением. — Поможешь? — сдаюсь я, обращаясь к кузине после нелепых попыток влезть в костюм, который, кажется, в два раза меньше меня. Тонкс подскакивает ко мне и с помощью волшебства напяливает на меня мрачного вида неопрен с золотым гербом министерства на правом плече. — Готово! — она хлопает меня по спине, и я чуть не падаю на землю. — Чары знаешь? — Чары? — Чтобы дышать под водой. — Э-э… — Понятно. Тонкс учит меня, как создать воздушный купол, после чего, с озорством глядя на Уильямсона, с разбегу ныряет в озеро. Я колдую над своей головой, затем убираю палочку в специальный чехол, прикреплённый к костюму, и медленно направляюсь к озеру. Все уже давно нырнули, остался я один. Грюм хмуро смотрит на меня тяжёлым взглядом суперглаза. На секунду я представил его под водой, как он плавает со своей псевдо-ногой и материт русалок. Конечно, не хорошо потешаться над калеками, но то, что я представил, выглядело забавно. Я салютую Шизоглазу и опускаюсь в ледяное озеро. Тут же достаю волшебную палочку и накладываю на себя согревающие чары, но они не действуют. Никого пока не вижу, медленно плыву дальше. Наконец замечаю вспышки заклинаний и фигуру с хвостиком — Уильямсона. Подплываю ближе, и передо мной отчётливо встаёт следующая картина — русалки сражаются сами с собой. Одна из них подплывает ко мне и яростно вонзает в меня свой трезубец, но костюм, по счастью, видимо, заколдован, и оружие не ранит меня. Я достаю волшебную палочку, но вспоминаю, что на неё наложены ограничения. Чем я могу защититься от этой подводной гарпии? Я вспоминаю бытовые заклинания и начинаю пулять всё, что приходит мне в голову. — Дантисимус! Люмос! Орхидеус! Акваменти! Рядом оказывается Уизли и Ступефаем отгоняет русалку, укоризненно качая головой. — Акваменти против русалок? — спрашивает она, и её голос доносится будто бы из-под толщи воды. Хотя, почему «будто бы»? Я пожимаю плечами. Не виноват же я в том, что на мою палочку наложены ограничения. Поттер либо заработался, и потому не снял их, либо в его голове родился план изощрённого убийства.

***

Авроры — не авроры, а правило было едино для всех — на территории Хогвартса нельзя аппарировать. Поэтому нам выделили кареты, чтобы мы довезли наших буянивших пленниц в стеклянных аквариумах до Хогсмида, откуда бы смогли перебраться в Министерство. Я сижу в карете с Уизли и Уильямсоном, бросающим тоскливые взгляды на впереди идущую карету, где сидит Тонкс. Бесят меня такие люди. Нравится тебе человек — подойди и скажи. Что может быть хуже любовных мук? Возможно, я что-то не знаю, например, моя кузина вроде бы крутила с Люпином? Что у них там, застопорилось или, всё же, кровь Блэков взыграла в Нимфадоре, и она поняла, что волчья жизнь не для неё? Русалка то и дело просовывает голову сквозь верхнее стекло в аквариуме и истошно вопит так, что даже наушники против мандрагоры не спасают. Она могла бы с лихвой перекричать ведьму баньши при желании. На её отливающем в закатном солнце изумрудно-золотом хвосте красуется расплывчатая Чёрная метка. Но беснуется она явно из-за чего-то другого. — Почему нам не прислали никого из Отдела магических популяций? — перекрикиваю я истошный визг русалки, обращаясь к Уизли. Та только хмурится и дарит мне тяжёлый взгляд. У Уизли на шее кровоточит царапина от острых русалочьих когтей. И обычные лечебные заклинания тут бессильны. МакГонаггал уговаривала её остаться, но те, в чьих жилах течёт кровь Уизли — очень упрямы. Снейп обещал прислать лекарство по сходной цене. Воспользовавшись короткой передышкой от криков подводного создания, я пересаживаюсь поближе к рыжей и тихо, насколько позволяет нынешняя ситуация, спрашиваю: — А что у вас с Поттером? Рыжая колюче смотрит на меня. — А что? — Ну, вы встречаетесь? — Что-то вроде, — неопределенно отвечает несостоявшаяся миссис Поттер и ещё больше мрачнеет. Ага, встречаетесь, так я тебе и поверил. Я пересаживаюсь обратно на противоположную сторону и ловлю на себе заинтригованный взгляд Уильямсона. — А что? — кричит рыжая, потому что русалке снова захотелось повопить. Должно быть, создания из Запретного леса, мимо которых мы ехали сейчас, все спрятались по своим норам и домам, в ожидании апокалипсиса, потому что подобные вопли навевали мысли о смерти и самоубийстве. Я пожимаю плечами: — Просто интересно, вы же вроде бы встречались, — тоже ору я. — Гарри очень важна карьера, — отвечает Уизли так же громко, но в это время русалка перестаёт голосить, и Уизли слышат из соседних карет.

***

Изящно аппарировать не получилось. Хотели сначала переместиться в лабораторию Лонгботтома, но там мало места, поэтому мы эпично появились на складе, рядом с главным офисным помещением Отдела. Почему эпично? Да потому что все аквариумы нахрен разбились, когда мы вернулись. Русалки начали истошно вопить, задыхаясь, и к нам слетелся весь Отдел. Началась возня, Поттер кликнул двоих из Отдела контроля за магическими популяциями, и вот, спустя час, русалки были помещены в складские помещения рядом с великаном, под звукоизоляционные заклинания. Стоило великану начать баловаться и орать «Герми», что на его языке означало «хочу есть», стукая при этом двумя кувалдами-руками по полу, как русалки в своих аквариумах подпрыгивали, замирая от невиданного аттракциона, а затем присоединялись к концерту. — Что делать-то будем? — спрашивает у Золотого мальчика появившаяся Грейнджер с прилизанными волосами. Поттер с минуту её оглядывает. — Что с твоими волосами? — О, Джинни, вот, кстати, твоё зелье, — всезнайка проворно суёт в руку рыжей подружки зелье с этикеткой «СС», игнорируя вопрос мальчика со шрамом. Поттер, Уизли, да и я начинаем подозрительно глядеть на заучку. — Просто, порядок должен быть не только в голове, но и на голове, — философским тоном говорит Грейнджер и зачем-то смущается. Неужели она втюрилась в моего крёстного, с ужасом делаю я для себя это открытие. Она всегда становилась нервной и дёрганой, стоило зайти речи о Снейпе. А теперь ещё прилизанные волосы… И, Мерлин мой, она что, покрасилась, или это у меня вечерние галлюцинации от воя русалок? Её волосы чуть золотятся, отдавая в рыжину. У меня на лице появляется глупая улыбка, которую я стараюсь скрыть, а Поттер, тоже что-то заподозривший, вновь обращается к насущной проблеме. — Будем изучать, — отвечает он Грейнджер.

***

Солнце склоняется к горизонту, когда я возвращаюсь домой. Расплавленный жёлтый диск напоминает мне почему-то об очках Поттера и волосах Грейнджер. Нужно переставать думать о работе, как только я переступаю порог Отдела с намерением поскорее вернуться домой. Но я ловлю себя на мысли, что мне почему-то не безразлична вся эта история с чернильными татуировками в виде Чёрной метки. И вместо невкусного ужина, приготовленного Прикли, я решаю ещё раз заглянуть в брошюрку-путеводитель по Лондону.