Послевкусие дешевых сигарет

Bungou Stray Dogs
Слэш
Завершён
NC-21
Послевкусие дешевых сигарет
автор
Пэйринг и персонажи
Описание
AU! Осаму Дазай ─ талантливый художник, имеющий проблемы с вдохновением. И он, как любая творческая личность, предпочитает решать их здесь и сейчас. К сожалению, зачастую используя наивное доверие не очень-то востребованного, да и особо небогатого клинического психолога-мизофоба Чуи Накахары.
Примечания
❌ЗАПРЕЩАЕТСЯ! Какое-либо распространение (полное, фрагментарное, в виде ссылки, только шапка) данной работы где-либо, включая закрытые каналы и группы. А также недопустимо использование моих текстов для создания какого-либо медиа-контента. В противном случае - вся работа будет подлежать немедленному удалению. ❌Данная работа ничего не пропагандирует и не романтизирует. Она создана исключительно с художественной целью, и за неадекватные поступки некоторых личностей я, как автор, не несу никакой ответственности. Также, открывая работу и начиная чтение, вы под собственную ответственность подтверждаете свой возраст - в данном случае рейтинг фанфика NC-21, поэтому вы должны быть старше 21 года. ❌ Работа полностью/фрагментарно содержит контент 18+ (not suitable for work: NSFW content), обусловленный исключительно художественной ценностью работы, поэтому фф недопустим к прочтению в общественных местах.
Содержание Вперед

11.

«Всегда оставаться неудовлетворенным ─ в этом суть творчества» Ж.Ренар Мокрые, оставляющие после себя слабоватый привкус соли со слабой концентрацией прощания «по-английски» на десерт капли дождя стекали по черным краям шляпы, постепенно подбираясь к выгоревшим прядям волос. Жесткие, словно нити для дамского корсажа, локоны ниспадали на плечо молодого психолога. Более того, до них можно было свободно дотронуться, пропустить сквозь тонкие пальцы рыжую пряжу или же накрепко обмотать ею выступающие фаланги. Это было позволительно в ту минуту, когда Чуя только познакомился с художником. Его ошибочный визит на выставку импрессионистов. Случайная встреча взглядов. Неуместный разговор. Отказ. Драка. Близость. Дождь. Что должно было еще так крепко связать настолько противоположных друг другу людей? Дазай. Он ─ эгоист, который всегда получал желаемое. В этом живописец был схож как с Кейти, так и с самим Фицджеральдом. Темноволосый мужчина уже давно привык играть роль деспотичного узурпатора, довольствующегося позицией «унижающего» над «унижающимися». Да, ему нравилось проводить холодным ребром ремня по груди своих любовников, оставляя при этом болезненные синяки желтоватого цвета. Пряжка царапала ключицы, а длинный «хвост» щекотал ареолы. Позже, добившись покраснения кожи, он принимался зализывать поставленные своей собственной рукой раны. Осаму просто физически не мог пропустить ни сантиметра тела хьюманарта. Правда, иногда ему хотелось быть мягче, но пропитанный нежностью секс не давал живописцу ничего, кроме чувства глубокой фрустрации. Лишь слезы, кровь, перевязанные руки, затушенные о чужие ребра сигаретные окурки, крики о помощи, пощечины и колкие диалоги ─ вот что заставляло его творить. Он писал, одержимый страданиями других, впитывал в свои картины чужие муки и стоны, страхи и проклятия… Тысячи людей ─ тысячи картин. И каждая индивидуальна. Но единственным человеком, которого мастер так и не смог запечатлеть в клетку бумажного листа, был он сам. Его перерезанные вены и испачканные в крови осколки, которыми мужчина проводил по белому холсту, способны были принести только физическое, но не душевное разрушение. А Дазай любил умирать изнутри. Из сердца гнить. В легких создавать язвенную опухоль своей исповеди неполноценного человека. Как онкология, ведущая к смерти, подводить себя к помосту ада. С удовольствием. С вожделением. С безумием. Имитировал боль. Чертов симулянт. Чуя. Он выдыхал дым прямо в лицо живописцу. Никогда не стеснялся всей терпкости табачного омута, который буквально поглощал в себя меланхоличное лицо Осаму. Дазаевские тонкие брови, сетка черных ресниц, цвета остывшего кофе глаза и сухие губы тонули в прозрачном столбе дыма, который, подобно веревке, сжимающей сонную артерию, начинал душить. Да, Накахара заставлял молодого художника вкушать ядовитый запах сигарет, зная, что этот смрад доводил его до эйфории, возбуждал, нарушал границы закона. Тут психоаналитик и ощущал свое слабое, но доминирование. Пусть художник и воспринимал Чую как девственно-чистый лист бумаги, на котором хотелось оставить свои грязные следы, смешанные с кровью и белесой жидкостью страсти, но… Укусив (не поцеловав) губы рыжеволосого мужчины, Дазай начинал терять контроль над своим собственным либидо. Сексуальная энергия и лучи гуттаперчевого вдохновения составляли прекрасный дуэт в воспаленном разуме мастера. И одно не могло существовать без другого. Все в этом мире порочно. И даже живопись. Ведь она, подобно канонизированной матроне, не может идти всегда по святому лику. Более того, никто даже не знает сколько ужасов скрыто за написанными в идеальных тонах портретами, за выполненными в античных стилях фресками и за высеченными из мрамора скульптурами. Совершенство во всем не всегда является самоцелью. Осаму Дазаю, борцу за безупречность, давно пора начать отходить от подобных иллюзий. Идеала нет ─ пора смириться. Первый леденящий поцелуй-укус под дождем этих двоих мужчин был полностью очернен фактом платы за ночь. Деньгами. Художник, словно клиент в непристойном доме, предложил рыжему психологу стать палитрой для творчества, продать для гениальных фантазий свое тело. Тело, которое не казалось Дазаю грязным. Тело, которое хотелось сравнивать с чистилищем. Раньше мастер испытывал обсессию, когда подминал под себя хрупкого Чую, но сейчас негласный, заключенный на пике экстаза контракт был почти что разорван. Образ Накахары больше не вдохновлял темноволосого мужчину на создание шедевров. Рыжий будто обесценился в его глазах, упал, как периодически падает доллар на фондовых биржах мира.

***

Примерочная комната была настолько тесна, что, казалось бы, она могла с легкостью до мелочей съесть оставшееся крошечное пространство между своими же стенами. Как клетка могла захлопнуться в самый неподходящий момент и перед не самыми близкими друг другу посетителями. Хорошо, конечно, если подобным коробом воспользуется молодая парочка извращенцев в попытке сымитировать нашумевшую сцену из «Пятидесяти оттенков серого». Это будет действительно забавно. Особенно если не брать в расчет объективы камер, всегда следящих и записывающих все, что происходит в этом магазине. Вам кажется, что вы всего лишь один из тысячи жителей Токио, решивших заглянуть на огонек в необычный магазинчик. Вы думаете, что кража пары-тройки бусин с поддельного платья известного бренда не обойдется вам ровным счетом ни во что и что вы спокойно с улыбкой удава покинете торговый ряд? Ошибаетесь. Человек, владеющий магазином диковинных товаров, должно быть, по-настоящему богат на человеческие души. Ведь все мы здесь как на ладони. ─ Не вижу особой причины столь внезапной щедрости, ─ Чуя бережно причесал ярко-рыжие пряди, ─ и, вообще, какого черта вы потребовали целую комнату, чтобы примерить шляпу?! В зале было огромное зеркало, ─ тембр его голоса выдавал раздражение, ─ неужели ваша старческая близорукость не позволяет вам… ─ Достаточно, ─ инвестор захлопнул дверь, ─ вы, конечно, идиот, но даже вам должно быть понятно, что я здесь не из-за шляпы. И не ради вас, уж поверьте…─ Кейти перевел дыхание, ─ я здесь… ─ Чтобы трепаться об Осаму? ─ манера перебивать входила в привычку молодого психолога, ─ хотите узнать подробности нашей с ним горячей ночи? ─ ехидная улыбка скользнула по розовым губам Накахары, ─ предпочитаете с метафорами или же в стиле Паланика, когда грубо и жестко? А, быть может, мне стоит использовать медицинский язык непозволительных для вашего целомудрия терминов? Наглая рыжая мышка наступила взрослой кошке на хвост. Американец, будучи воспитанным в патриархальной семье, никогда не позволял себе так открыто говорить в обществе о своей интимной связи с кем-либо. Подобные темы казались мужчине неприемлемыми и портили лживый ореол его непорочности. Кейти не один год преклонял колени у монастырских икон в свете ночи, называя себя истинным католиком, служителем господских догматов, но на деле же был последним лицемером, боявшимся разоблачения своих собственных отношений с Фрэнсисом Фицджеральдом. Иностранец на людях открыто осуждал однополую близость, а сам же тайно считал дни до прихода мужчины-любовника... Кого он пытался обмануть? Какую силу искал в разноцветных витражах беспристрастных церквей, проводя белой перчаткой по позолоченной раме окон? И почему, сжимая ночью простыни от раздирающего сердце одиночества, инвестор молил не о прощении, а о защите? От чего Юджин так хотел быть спасенным? ─ Сколько вам предложил Осаму-сан, что вы согласились стать его подстилкой? ─ голубые глаза аристократа были, как всегда, холодны, ─ или же вы реально думаете, что художник испытывал к вам симпатию? Сдерживать нарастающее напряжение было так же трудно, как и подавлять в себе страстное желание отвесить хорошенькую оплеуху этому правильному иностранцу. ─ Какое ваше, блять, дело до наших отношений?! ─ синие глаза с раздражением всматривались в зеркало, ─ неужели у вас совсем нет личной жизни? ─ черная перчатка поправила упавшую на брови шляпу, ─ хотя… Ее у вас нет. Вы финансист-функционер, который никогда не сможет вызвать шлюх, переспать, а утром с легкостью забыть про пустую ночь… Для вас это дико, ─ в голосе Чуи на секунду мелькнуло сожаление, ─ я ненавижу подобный тип людей, поэтому катитесь к черту. Садитесь в свой дорогущий «Ягуар» и колесите, колесите, колесите до тех пор, пока не достигните двадцатого километра. Там же постарайтесь свернуть с обрыва. Закончив, Накахара выдержал минутную паузу, после чего небрежно бросил: ─ И прихватите с собой Дазая. Вы оба друг друга стоите. «Один не держит обещаний, а второй просто раздражает» ─ семенило в мыслях рыжего. ─ Not so dusty, ─ наигранно начал аплодировать Кейти, ─ I was waiting for this answer. And I really know that you are a dirty piece of this vicious world*, ─ когда мужчина говорил на английском, то его голос приобретал довольно властный оттенок, ─ вы продаетесь, Накахара Чуя, ведь даже сейчас я смог купить ваше внимание. Он внес залог за шляпу. Подкупил, чтобы доказать продажность клинического психолога. Унизил. Выставил того склочным, как в свое время поступил с ним Фицджеральд. Уловками Фрэнсис заманил его в особняк вечных обещаний, где навсегда сомкнулся золотой ошейник на молодой шее «овчарки». Люди так легко становятся игрушками, когда речь заходит о деньгах. Но только и у игрушек бывает предел. ─ Да подавитесь вы этим куском дерьма, ─ рыжеволосый мужчина гневно отбросил шляпу, ─ от вас мне ничего не нужно. ─ Ну, что же вы так, ─ инвестор поднял упавший головной убор, ─ я уже почти оплатил покупку, для меня это не деньги, ─ худощавая рука протянула ему сокровенное изделие Готье, ─ носите, радуйте своих клиентов дорогой вещью, но…─ Он приблизился вплотную, прижав миниатюрное тело рыжеволосого психоаналитика к прохладной поверхности зеркала, ─ оставьте в покое Осаму Дазая, уйдите из его жизни. Две тени, отражающиеся в мутном стекле, напоминали влажные мазки Ван Гога. Рыжий, переходящий в белый, и белый, затмевающий рыжий. Но только вот первый цвет мог всегда перекрыть любое месиво белил, а белила, к сожалению, тонули в доминирующей краске. ─ Я сам решу, как мне поступить с художником, ─ психолог не сдержался и кулаком ударил в грудь светловолосому аристократу, высвободившись из его цепкой хватки, ─ да и если вы завидуете тому, что Осаму спит со мной, а не с вами, то хотя бы имейте гордость молчать. I’m sick of your nothingness**. В ответ американец стиснул зубы, рефлекторно согнувшись от боли. Маленькая яркая бестия смогла одержать победу над таким сильным противником. Юджин был раздавлен. Чуя покинул магазин спешно, хлопнув со всей силы дверью. «Гори она в синем пламени, ─ черный плащ развевал ветер, ─ эта чертова шляпа, ─ отросшие локоны щекотали шею, ─ и эти чертовы деньги». Слабое послевкусие осклизлого дождя овивало вечерний Токио. Накахара утопал в этом отрезвляющем чувстве одиночества. Барахтался, подобно крошечной рыбке, застрявшей в сетях браконьера. Но не мог разорвать эти сети. Мужчина остановился. Закурил. Выдохнул никотиновую спираль дыма. Кто его ждет дома? Снова бутылка вина или недопитый портвейн? Пустая кровать, приглушенный звук струи душа, медицинский спирт, смятые бластеры после таблеток от мизофобии? Методики, книги по психологии, план дежурств на горячей линии ─ все это отголоски ненавистной работы клинического психолога. Чуя не любил помогать людям. Он хотел лишь помочь себе, а в итоге, выбрав не подходящую под свой темперамент профессию, погряз в обилии людских проблем. Идти, словно на эшафот, в свою маленькую квартиру было мучительно для молодого психоаналитика. Мужчина чувствовал, что стоит ему только приоткрыть дверь, как запах застоявшейся боли разорвет его легкие, он не сможет сделать ни шага. Сломлен. Накахара решил вернуться в офис.

***

Худощавый, напоминающий скелет в похоронном костюме, молодой человек оперся на край полированного стола. Кисть левой руки была накрепко перевязана бежевым бинтом, по обыкновению, прячущим свежие шрамы. В воздухе блуждал запах дешевых сигарет, которые так часто покупал Накахара. Осаму, прикрыв глаза, медленно вдохнул аромат некачественного табака. А после, сжав тлеющий стержень сигареты, резко затушил его о пожелтевшее запястье свободной от повязки руки, осыпав сгоревшим пеплом яркую колею вен. Окурком он провел по нежной коже. Ощутил его жар. По времени уже подходила вечерняя смена сотрудников линии доверия. Художник считал минуты. ─ Осаму Дазай, ─ ледяные пальцы провернули золотое колечко старого телефонного аппарата, ─ двадцать девять лет, префектура Аомори***, ─ голос отдавал равнодушием, ─ фрилансер, ─ ироничная улыбка блеснула на его тонких губах, ─ даю вам десять минут. Соединяйте. Живописец небрежно бросил трубку, вальяжно откинувшись на обилие бумаг, что застилали письменный стол. Длинный шнур телефонного провода будто змея растянулся по его бедру, едва ли задев напряженный торс. Видимо, маргинальный Дазай затеял очередную игру. Но в этот раз игра обещала быть опаснее: мужчина больше не испытывал вдохновения. _______________________________________________________________________ *─ Не дурно, ─ наигранно начал аплодировать Кейти, ─ Я ждал именно этого ответа. И теперь я воистину уверен, что вы всего лишь жалкая крупица этого пошлого мира, ─ когда мужчина говорил на английском, то его голос приобретал довольно властный оттенок, ─ вы продаетесь, Накахара Чуя, ведь даже сейчас я смог купить ваше внимание. **─ Я сам решу, как мне поступить с художником, ─ психолог не сдержался и кулаком ударил в грудь светловолосому аристократу, высвободившись из его цепкой хватки, ─ да, и если вы завидуете тому, что Осаму спит со мной, а не с вами, то хотя бы имейте гордость молчать. Меня тошнит от вашей ничтожности. ***Префектура Аомори ─ место в Японии, родина японского классика О.Дадзая.
Вперед

Награды от читателей

Войдите на сервис, чтобы оставить свой отзыв о работе.