they burning all the witches, even if you aren't one

Мы нужны друг другу больше, чем мы знаем. [1]

Всю свою жизнь я веду войну. Я не могу разговаривать с тобой или твоими друзьями, Дело не только в тебе. Мое сердце ёкает каждый раз, когда упоминают моё имя. Так не пойдет. [2]

31 августа, 20:16. Круизный лайнер «MSC Meraviglia».

♬ The Vamps - Too good to be true.

— Я думала, мы едем на презентацию нового выпуска журнала «GQ», — стараюсь говорить как можно тише, в лифте никого нет, и это немного успокаивает. — Это она и есть, просто редактор - мой друг, устраивает нечто вроде выходных для узкого круга близких людей, — спокойно, даже я бы сказала, безразлично объясняет Гарольд. — А я тогда там зачем, если не будет прессы? — Будут друзья и расслабленная атмосфера, фотографии получатся домашними и сольются в сеть естественным путем. Выстраивай логическую цепочку. Я поджала губы и, осмыслив его слова, понимающе кивнула. — Ты мог предупредить. — Нам сегодня было явно не до этого, — иронично отзывается парень, с небывалым интересом стряхивая пальцами пылинки с моего плеча. И опять я виновата, как же надоело. Я никогда не хотела быть проблемой, сколько раз мне еще нужно это повторить? — Выдохни и получай удовольствие от процесса. Ты великолепно выглядишь и преподносишь себя, так что стать частью компании не составит труда. — Ты так уверен в своих словах, будто знаешь наверняка, — передергиваю плечами, с волнением проводя ладонями по животу, разглаживая ткань платья. Поднимаю голову и вижу в отражении золотистых кнопочек лёгкую мужскую улыбку. Разумеется, ему смешно - это же его друзья, а не незнакомые люди, которых ты видишь впервые, и которые впервые видят тебя. Ему смешно, а мне страшно - вдруг они сочтут меня глупой или странной? Я прикрыла глаза, вспоминая все нотации мамы, когда она собирала нас с Мередит на приёмы: больше пить и меньше есть, внимательно слушать, не перебивать, участвовать в дискуссиях, но никогда не выводить их на уровень конфликта. Господи, сколько раз мне придётся выйти в свет, чтобы я наконец-то перестала нервничать и чувствовала себя уверенно, а не загнано? Я чувствую постороннее тепло совсем рядом, ребро чужой ладони проезжает по моему указательному пальцу. Не знаю, специально или случайно это вышло, когда Гарольд переместил руку вперед в тесном пространстве машинально, поэтому не обращаю на жест внимания, все ещё сосредоточившись на внутренних ощущениях. Мне нужно собраться. Волна длинных пальцев осторожно стекает по линиям на внутренней стороне моей ладошки, постепенно полностью обволакивая изгибы широкой тёплой рукой. Это как щелчок, что отпускает натянувшуюся до предела нить. Даже не подозревала, что так напряглась. Чуть раздвигаю свои собственные, позволяя двум ладоням сомкнуться вместе и откидываю голову назад, глубоко дыша остатками воздуха в закрытом помещении. Ладно уж, я с Мередит справилась, а тут всего лишь парочка вменяемых людей, они не могут оказаться безбожнее, чем она. Бар, в который нас доставил лифт, оказался роскошным: с красными и черными кожаными креслами, огромными зеркалами, чувственными фотографиями в стиле ню на стенах и птичьими клетками, свисающими с потолка. Массивная барная стойка - из настоящего мрамора. Атмосферно обустроенное место, я бы никогда не подумала, что нечто подобное можно организовать на корабле, но технологии не дремлют и лайнер, на котором оказались мы и ещё несколько тысяч пассажиров, сумел меня удивить тем вечером и каждым последующим не раз. Гарольд предупредил меня, что компания из его друзей заняла отдельный столик в глубине бара, подальше от шумных туристов разных возрастов и национальностей. В планах все должно было пройти великолепно, если бы только судьба не тасовала карты по своему усмотрению. Уже приближаясь к нужному месту назначения, я увидела то, что заставило меня содрогнуться - на обложке в полный рост красовался Зейн. Его лицо - на каждой фотографии, на разбросанных на стойках и столах журналах. Я боялась, и это случилось - я заметила Малика в центре внимания. Его обдавали щедрой волной комплиментов, вспышками камер и попытками вовлечь в беседу. Парню в безупречном костюме оставалось только лениво хлопать своими длинными ресницами, спокойно улыбаться и чувствовать себя на миллион долларов, не меньше. На висках проявлялись черные татуировки, глаза размыто скользили по панелям бара - он скучал, и это было слишком очевидно. Он коротко подстригся, обрел свой натуральный темный цвет волос и выглядел не таким пугающим, как при нашем знакомстве. Это сумело образовать на моих губах улыбку - Зейн менял прическу чаще, чем я успевала использовать свой летний запас масел для кожи. Строго скроенный костюм скрывал его худобу, благодаря чему Малик не напоминал больного человека, которому необходимо лечение и диета. Янтарные зрачки с тоской обвели наполненный людьми зал и остановились на мне, так как именно я заканчивала водоворот знаменитых гостей, не решившись нырнуть в галдящую воронку. Парень отсалютовал мне бокалом с шампанским и усмехнулся, обнажая ряд белоснежных зубов, но тут же, буквально мгновенно прищурился, переведя взгляд за моё плечо. Мне даже не нужно было разворачиваться и смотреть, кто там - все стало понятно по реакции. Стайлс образовался рядом со мной натянутый до предела, массивная фигура отбрасывала на пол длинную тень, словно он занял собой весь коридор - плечистый, высокий. Раздражение слишком ощутимо зашевелилось в его груди, потекло по напряженным венам рук, сжимая пальцы в кулаки. Все в нем было таким.. мужским. Не знаю, что именно произошло несколько лет назад, но они либо до нутра ненавидят друг друга, либо до изнеможения любят, потому что эти искры в пространстве ощущаю даже я, просто наблюдая со стороны за пронзительными взглядами. Если бы на меня кто-то так смотрел, я бы сгорела. Хотя ножи Стайлса, которые он глазами шлет мне каждый раз, когда мы видим друг друга, я перехватываю и пока что жива, а в начале нашего знакомства думала, что не выдержу. Сейчас меня всего лишь окатывает кипятком изнутри и хочется убежать - я почти привыкла к этому состоянию. — Хочешь, мы уйдем? — осторожно интересуюсь, поворачивая голову в сторону парня. — Не вижу на это никаких причин, — Гарольд изогнул пухлые губы в ухмылке. Мне стало зябко. Когда он так делал, становился похож на Мередит со стальным взглядом, словно стена, сквозь которую невозможно заглянуть внутрь. Я поняла, что он не знал о присутствии Зейна по тому, как парень чеканил шаг, будто скорость перемещения помогала выплеснуть рвущуюся наружу энергию. Каждый шаг - удар сердца в горле. Боль на боль. Я уколола, он наносит первые порезы. — В них такая мощь, — впившись соколиными глазенками в спину Стайлса, беседующего с пожилым мужчиной, с придыханием законспектировала стоящая рядом со мной брюнетка. — Спорю на что угодно, в постели он - нечто фантастическое, — поддержала её блондинка. Я чуть не прыснула со смеху - такие женщины все ещё существуют? Впрочем, они никогда не вымрут, всегда есть прослойка населения с определенными потребностями. Они обе выглядели такими красивыми, ухоженными, мягкими и в то же время твёрдыми, стойкими. Почему же в голове красивых женщин могут рождаться такие мысли? Почему они сводят все к совершенно низменным чувствам? Все ведь есть: деньги, красота, путешествия - просто наслаждайся собой и тем миром, который тебя окружает. — Могли бы для приличия хоть что-то о его личности сказать, не беря во внимание внешность, — предлагаю для разнообразия, обращая на себя внимание двух подруг. Меня смерили оценивающим взглядом, ощупали каждый изгиб тела, прожевали и выплюнули. — Только не надо цитировать дифирамбы про великий внутренний мир, — закатила глаза одна. — Нет ничего зазорного в том, чтобы восхищаться красивым мужчиной. — Ты вообще кто? — изогнула бровь вторая. — И почему пришла с Гарри? Восхищаться и желать увидеть в своей постели - немного разные вещи. Я никогда не отрицала, что Гарольд красив и заманчив, но он как хрупкое искусство - смотреть можно, а трогать запрещено. Именно поэтому он все еще выглядит презентабельно: если каждый будет его лапать своими ручишками, либо заляпает красивую упаковку, либо оставит трещины или, того гляди, сломает. — Оливия Харрингтон, только это все равно ничего вам не даст, — я внутренне подобралась и выпрямилась. Это вышло машинально, не задумываясь. — Отличное имя для стриптизерши, — усмехнулась незнакомая мне брюнетка. — Зачем они пускают сюда кого попало и портят нам воздух? — Ты такая тупая, потому что твои родственники трахались между собой из поколения в поколение? Сколько грязи, матерь божья. Я мотнула головой, немного приосев в собственных мыслях. Может, я изначально слишком много от них требовала? Судила по внешности, а красивый - не значит разумный. — У вас обеих о-очень заниженная самооценка, верно? — я спокойно улыбнулась, склонив голову набок. — Мне жаль тебя, я вижу, ты не поняла, он бросит тебя уже завтра. Мне тоже жаль девушек и хочется сказать, что не стоит меня ревновать. Что я ни при чем и вовсе не встречаюсь, что не желаю быть соперницей, когда их и так хватает. Я мысленно попрощалась с Гарольдом до конца вечера - наверняка он зависнет в разговорах с друзьями, знакомыми, а мне придётся развлекать себя самостоятельно. Поэтому, вооружившись бокалом сухого белого вина, я принялась осматривать каждый стенд и каждую фотографию, встречающуюся на пути. Я не следила за британским изданием «GQ» и, по всей видимости, многое упустила - мне понравились качественные снимки, профессионально написанные статьи на самые различные темы, одинаково интересные как для мужчин, так и для женщин. В мире господствует желание уравновесить оба пола и именитые дома мод, издательства не являются исключением. Команда журнала состояла из сильных мужчин и не менее сильных женщин. Атмосфера впечатляла, завораживала, восхищала и незаметно затягивала в свои сети. Мне кажется, работать в такой компании изматывающе, но престижно: всегда есть движение вверх, огромное количество творческих людей вокруг, бешеный ритм. Как же я завидовала людям, которые трудятся в подобной сфере. Могла ли я стать когда-нибудь их частью? — Улыбнись. Я отвлеклась от чтения очередной заметки и подняла голову на оклик, наткнувшись на недовольное лицо Зейна. Его-то что разозлить успело? — Прости, не получается. Но если я замечу на горизонте акулу, постараюсь оскалить все тридцать два клыка, обещаю, — толкаю к нему прозрачную пиалу с виноградом. — Будешь? — Я предпочитаю смущать голодным, а не сытым взглядом. — Озабоченный мальчишка, — качаю головой, слабо усмехнувшись. — Такой красивой и умной девушке полагается внимательный кавалер. Я изогнула бровь, проследив за тем, как он сделал шаг мне навстречу, нервно барабаня пальцами по барной стойке. Пожалуй, Малику не мешало бы покурить, чтобы успокоить внутренних дьяволов - он выглядел слишком напряженным, слишком резким в движениях, слишком агрессивным. — Эта красивая девушка достаточно умна, чтобы не растрачивать себя на кавалеров, не имеющих серьезных намерений. Я поднялась с барного стула, отодвигая журнал, желая отправиться на поиски этого самого кавалера, потому что он куда-то слишком неожиданно пропал из виду, но тут же «споткнулась» о препятствие - ладонь на своем животе. — И, если ты вдруг не заметил, у неё есть спутник на вечер. И на все последующие вечера тоже. Глаза Малика мгновенно превратились в льдинки. Парни обменялись рукопожатием. Излишне крепким, или моему взгляду это всего лишь показалось? Понятно, они решили через меня выяснить отношения друг с другом. Я понимаю, что должна встать на сторону Гарольда, но, по правде говоря, мне не хочется принимать ничью сторону. — Стайлс, лучше отдай её мне, раз сам не умеешь пользоваться и ухаживать за такими девушками правильно. Создалось впечатление, что мне внезапно и очень больно залепили пощечину, из-за чего у меня руки зачесались отвесить не менее ощутимую затрещину козлу, который это произнес. Зейн показался мне кретином при первой встрече, адекватным парнем при второй и вновь реабилитировался, заняв почетное место осла на эшафоте. Честно, если бы вокруг не было большого скопления людей, я бы не постеснялась и зарядила ему по щекам так, что голова бы назад отлетела. Ненавижу высокомерных идиотов, которые считают себя выше остальных. Ты не маг пятого уровня, ты - точно такой же человек, как и все остальные. В твоей груди бьется сердце, которое может остановиться. Кому нужны твои понты, кроме тебя самого? Я сжала зубы, поддевая ладонь Гарольда, переплетая наши пальцы, и с довольной улыбкой вскинула подбородок вверх. Это был единственный способ унять раздражение, хотя я продолжала мысленно препарировать Малика столовым ножом. Он задел слишком болезненную тему - мало того, что меня использовали, как вещь для прикрытия, благодаря чему я чувствовала себя дешевым изображением на смятом газетном листе, так теперь мне еще и открыто на это носом указали. «Отдай её мне». Я тебе что, бирка от пальто? «Отдай, я себе пришью». — Тебя опасно оставлять даже на мгновение, — предосудительно возникает Стайлс, забирая со стойки недочитанный мною журнал. — Ну так не оставляй, — раздраженно огрызаюсь, стискивая челюсти. Сам смылся, а я виновата. — Поучительно? — кивает подбородком на статью, что я не дочитала, не особо фокусируясь на тексте, скорее рассматривая яркие картинки. — Расширяет кругозор. Прямо ощущаю, как он расширяется и вылазит из ушей, поскольку не соответствует объему черепа. Он поднял голову, прищуренным взглядом поймав мой - полный горько-кислого коктейля эмоций. Чертов Малик. — Прекрати. У меня абсолютно озверелое настроение, здесь одни канапе и хочется есть, так что я в любой момент могу сорваться и покусать тебя. — Было бы неплохо, хоть какое-то взаимодействие лучше, чем игнорирование. — Тебе напомнить причину? — неотрывно смотрит в мои глаза, не уступая в злости. — Спасибо, обойдусь, — вешаю на губы холодную улыбку, почти мурлыкая: — Ты все вопросы уладил, милый? — Да, милая. — Превосходно. Можем направиться в нашу каюту? Я жутко устала и мечтаю о сне. — Все для тебя, — с хмурым лицом и тяжёлым взглядом. Герой-любовник из него, конечно, такой себе сейчас. Злой и вместе с тем грустный - не лучшее сочетание для той обстановки, в которой мы находились. Я оставила журнал на барной стойке, выпрямилась, и пошла вперёд к выходу из бара. Страшась потеряться (корабль и в самом деле казался огромным), держалась ближе информационных стендов с навигацией. Парк водных аттракционов, дорожки для боулинга, фитнес-центр и спортивные площадки для игры в баскетбол, футбол и волейбол, библиотека, рестораны, концертный зал, кинотеатр - одним словом, мини-городок на воде. На лайнере присутствовали жилые палубы и прогулочные. На жилых палубах коридоры тянулись через весь лайнер, а чтобы пассажиры не забыли какой день недели, заботливая команда каждый день меняла коврик в каждом лифте с названием дня недели. На третьем этаже по периметру судна открытая палуба, она закольцована, и здесь можно гулять, когда корабль находится в море. Там же находится спа-салон, тренажерный и танцевальный зал. Один из бассейнов оборудован сдвигающейся крышей, так что даже в плохую погоду и сильный мороз в нем можно купаться, а второй расположился на корме. Я не удивилась роскоши сьюта, который был предоставлен нам в пользование: люди затем и зарабатывают деньги, чтобы иметь возможность расслабиться хотя бы на отдыхе и позволить себе самые лучшие удобства. Я лишь восхищалась такими людьми, и ставила себе в пример, втайне надеясь, что в будущем смогу позволить нечто подобное. Наш номер повышенной комфортности, оснащенный огромными окнами от пола до потолка, в которых мерно отражались убаюкивающие волны, помимо дополнительных возможностей вроде мини-бара, просторных кроватей и балкона, вдобавок ко всему был расположен вдали от шумных мест, где туристов меньше и тише. К сьюту прилагались услуги консьержа, приоритетные посадка и высадка, помощь в бронировании различных ресторанов, спа и экскурсий. Дворецкий обязался помочь решить любую проблему, - от химчистки и распаковки багажа до ежедневной доставки сэндвичей. Кристальные бра освещают жилое помещение с натуральным деревянным полом и итальянской мозаичной отделкой. Нейтральные цвета отлично вписываются в окружающее пространство, декорированное акцентами из качественной древесины и мраморной отделкой. Личный балкон спроектирован специально под лаунж-зону. В большой спальне находится гардероб, а комната отдыха с телевизором может превращаться во вторую спальню благодаря дивану-кровати и туалетной комнате для гостей, что оснащена душем.

♬ Harry Styles - Woman.

Несколько минут я просто лежала на своей кровати, закрыв глаза и слушая шум воды. Корабль вышел в море и теперь рассекал темные волны, создавая едва заметные колебания, которые успокаивали меня. Я слишком устала, слишком хотела спать, поэтому быстро добралась до того самого чемодана, который Гарольд принес вместе со своим, открывая его в поисках легкой одежды, способной заменить тесное платье. На самом верху лежала записка, которую я из любопытства мгновенно открыла.

«Дорогая Оливия, я знаю, что на сушу твоя нога будет ступать нечасто в ближайшее время, поэтому заранее подготовила несколько нарядов, в которых ты сможешь выглядеть уместно и при том комфортно - все, что может понадобиться, чтобы чувствовать себя на высшем уровне уверенности. Я составила список (найдешь его на дне), какую одежду, с какой косметикой лучше всего сочетать и при каких обстоятельствах. Надеюсь, отдых пройдёт великолепно, ты наберешься сил и двинешься вперёд без промедления по возвращению. Луиза».

Я погладила уголок записки указательным пальцем, вздыхая. Двинуться я готова уже сейчас. Мозгами. Мне не нравилось, что все вокруг были в курсе, кроме меня, что должно происходить дальше, они всегда, будто на шаг впереди, а я отстаю. Но я не могла не быть благодарной за то, что искренне делалось для меня и только во благо. Я почему-то только сейчас задумалась о том, что помощь и забота бывает разной. Стайлс вернулся только под утро, когда я уже успела принять душ и переодеться в шелковую сорочку. Лу укомплектовала еще и хлопковую пижаму, но сегодня мне хотелось почувствовать хоть что-то хорошее, приятное телу. Хоть что-то, что смогло бы вернуть мою самооценку в устойчивое состояние, потому что после слов Зейна она качалась хлеще хлипкой лодки. Знаю, это неправильно, что мой внутренний мир можно так просто разрушить, но я только учусь равновесию, и иногда случаются погрешности. Вернулся с губной помадой на воротнике, но пахнущий мужскими духами. Вот и думай, с кем именно он провел ночь. Я улыбнулась своим мыслям. Экспериментатор. Он сел на мою кровать, совершенно проигнорировав, что через перегородку находилась его спальня с его кроватью, не включив свет. Я почувствовала запах алкоголя и зажмурилась, вспомнив отца. — Я предупреждал, чтобы ты держалась от него подальше? В пространстве сверкнули невидимые искры. Я вздохнула, не открывая глаз, все еще лежа на подушке лицом к окну, но это не мешало мне ощущать прикованный к моей спине назойливый взгляд. Он жег дыры в шелке на моей коже. — Я тебе не собака, что гадит по углам. Не надо меня «предупреждать», — стиснув зубы до боли в челюсти, я повернула к нему голову, потому что запах алкоголя стал отчетливее и совсем близко. Он сидел без единого движения, чуть расставив ноги и сунув руки в карманы. Такой серьезный, что так и тянет подтрунить над ним. Умела бы, так и присвистнула бы от удивления. — Ты нарочно выводишь меня на новый конфликт? Каким образом он опять оказался возле тебя? Во мне медленно вскипала свирепость наравне с исступлением и негодованием. Что он пытался сказать? Что я самолично заставила Малика подойти ко мне? — Найди его каюту, постучи в нее, а когда он выйдет — спроси у него. От него полыхало яростью не хуже, чем от раскрытой печи. Она горела едким пламенем, разъедая красивое лицо, нечаянно разожженная из угля в костер моими словами. — Я же просил. Тебе мало того внимания, которое уделяю я, поэтому ты решила воспользоваться эскортом? Дешево, не находишь? Я не понимала, что за чепуху несет этот парень. И, на удивление, вела себя абсолютно спокойно, хотя раньше в подобной ситуации, наверное, вспылила бы. Похоже, он слишком много выпил и теперь не контролировал себя, поток своей речи и даже мыслительный процесс. Все смешалось в его голове и на выходе вылетали одни оскорбления в мой адрес. А мне все говорили, что Гарри Стайлс джентльмен. Ох уж эти самонадеянные людишки. Я опустилась обратно на подушку и закрыла глаза, прослушиваясь к той волне, что поднималась из глубины моего живота. Я терпела унижение, и это злило меня, потому что он не имеет права говорить что-то подобное, сколько бы денег не кидал на мой счёт. Если я сорвусь, хуже будет всем, потому что я-то себя контролировать совсем не умею, превращаюсь в истеричку и готова защищаться зубами, когтями, криком и лаем, как раненая собака. — Ты несправедлив, но это твоё право. Теперь выйди отсюда, я хочу выспаться. — Нет, ответь. Хоть раз честно. Я медленно разлепила ресницы, с зарождающимся раздражением посмотрела сквозь стекло в ночь. Пьяные люди такие назойливые и приставучие, что готовы вывести на эмоции любого человека. — И кто из нас на самом деле провоцирует конфликт? — У меня есть на это причины, — парирует Стайлс, поворачивая голову в мою сторону. Я плавно перевела взгляд с окна на него. — Какие, например? Стало неприятно, что твоей погремушкой решил воспользоваться заклятый друг? Так ты штамп мне на лбу поставь и всем сразу станет понятно, что я уже куплена, и подходить нет смысла. Он смотрит на меня так, словно контроль над привычным ему миром ужом ускользает из рук, расползаясь под пальцами, - растерянно и с беспокойством. Уж слишком он правдоподобно изображает пару, даже наедине, что начинает отчетливо напрягать. — В следующий раз я так и сделаю, потому что похоже на мед, которым ты обмазана, слетаются все пчелы и устраивают гудящий улей. С меня хватит. Гарольд будет жалеть об этих словах утром, но сейчас они слишком чётко звучат в тишине и врезаются в голову, чтобы их можно было равнодушно выносить. Я опустила ноги на холодный пол, зябко поджав пальчики, сползла с кровати и пошла на балкон, оставив парня с пустыми, замутненными алкоголем и усталостью глазами. Рано или поздно ему надоест, и он уйдёт в свою часть каюты. Нет, стоп. Если я сейчас уйду, мы ещё сильнее разругаемся до того, что станем друг другу омерзительны. Так не пойдёт. Я развернулась, последовав обратно, и встала между его широко расставленными ногами, обхватив угрюмо свешенную голову ладонями. Усилием подняла лицо к себе. Он был подавлен, и только я являлась главной причиной этого. Нам следовало прояснить некоторые вещи. — Что тебя беспокоит? Зейн повлиял на что-то плохое в твоей жизни, это я поняла. Но причём тут я? Что я сделала? Обидела тебя, причинила боль, что? Говори мне, чтобы я знала, что нужно исправить. Нужно было пойти за тобой к твоим друзьям? Прости, я не сразу подумала об этом, мне показалось, вы о чем-то важном беседовали, я не хотела мешать и отвлекать. Хочешь, я завтра ни на шаг от тебя не отойду? Я знаю свое место и свою задачу, если все дело в этом. — Ты не собака, чтобы знать своё место, — напоминает мне мои слова, видимо узрев в них смысл и согласившись с утверждением. — Ты пытаешься укусить меня побольнее и при этом вредишь себе, тебе не становится легче. Прекрати немедленно. — Нет уж, баш на баш, — мотает головой, избавляясь от моих рук, но, немного не рассчитав сил, падает навзничь на постель, откинув тяжёлый затылок назад. Я, оставшись в том же положении, смотрела на него, наверное, несколько минут. Просто слушала, как дышит и следила за грудной клеткой и губами, что время от времени глотали воздух. — Ты хочешь бесконечной войны? Ты же сам понимаешь, что я в самом деле могу заткнуться и утихнуть, я делала это сотни раз и сделаю ещё. — Мм, угрозы, — тянет по губам насмешливую ухмылку, обращаясь скорее к кому-то виртуальному из своей головы, а не мне, потому что глаза так и не собирается открывать. — Это не угрозы, я лишь пытаюсь донести тебе, что если мы вдвоём замолчим, ни к чему положительному это не приведёт. Я могу вернуться в Лондон, отдать Мередит свои документы, а сама забрать её. Поверь, она будет счастлива. Хочешь отомстить - мсти любым другим способом, только не таким, потому что я знаю себя: завтра после пробуждения я накручу свои же мысли, обижусь и тогда мы больше не сможем ничего исправить. Пожалуйста, расскажи мне, что тебя тревожит. Что происходит в твоей голове сейчас? Там ураган? Тебе больно? Я шла, как по минному полю, наперед ногой прощупывая почву. Я и сама не знаю, почему так вела себя, но чётко понимала, что имею дело с чем-то очень хрупким, ранимым. Один неверный шаг или движение - все исчезнет, кто-то из нас психанет, хлопнет дверью, крикнет. И все разрушится. Вообще всё, что существовало до этого момента. — Я обещаю, что буду молчать до конца путешествия и больше не затрону эту тему, но сейчас, сейчас мне нужно знать. Я не смогу помочь, если не буду знать, что происходит в твоей голове.

♬ Lykke Li - Bad woman.

Я просила, я умоляла, я вытягивала по слову, по предложению, по взгляду. Цеплялась за каждый оброненный вздох, полустон, шепот, случайное касание. Только бы дать ему понять, что сейчас все по-другому, что он должен рассказать, что творится в его голове. — Кроме нас ведь никого здесь нет, об этом никто не узнает. Он улыбнулся. — Помнишь, самый первый королевский вечер? Я сглотнула, услышав его голос после собственных непрерывных фраз в пустоту, и вся обратилась в слух. — Помню. — Я сказал: «Ты можешь сказать правду. Это всего лишь я». Что ты ответила? Из десятка совместных моментов, в его памяти всплывал один только негатив. Вот это мы влипли, конечно. — «Это целый ты. Я не могу делиться личной информацией, она тебя не касается». — В точку. Обида. Сколько же её в нем? И почему он только сейчас демонстрирует это чувство? Даже когда я приехала вчера вечером, он ведь. Был другим, вёл себя иначе. Почему сейчас столько злости, язвительности? — Мне можно не пытаться? Все равно ничего не выйдет, да? Он задумчиво повел плечами, словно был сосредоточен на чем-то очень важном для него. Больше всего меня пугала мысль, что Гарольд не позволит мне добраться до этого важного, что отшвырнет от себя движением или словом. Я видела боль. Возможно, лишь накручивала себя, но мне казалось, что я видела именно её. Он не выглядел жалким, скорее уязвимым. Стайлс поднялся и сел, расстегивая манжеты рукавов рубашки, откатывая ткань до локтей. Стоя перед ним, я поняла, что заслужила всю его злость. Невозможно было объяснить мою правду, не выставив себя буйнопомешанной. — Ты практически сбежала из психушки, чтобы пытаться поговорить со мной. Это так тупо, знаешь? — Я выбиралась оттуда, потому что Мередит позвонила и сказала, что я пыталась сбежать, когда я даже не думала об этом, после чего меня кололи чем-то гадким и парализующим, я не могла двигаться какое-то время суток - утро или вечер. Я должна была бежать, иначе моё сознание покинуло бы меня, и я превратилась бы в ту, кто ест из трубочки и смотрит в одну точку на потолке или стене. Я выбралась не для того, чтобы пытаться тебя разговорить, это правда. Но сейчас, конкретно в эту минуту, это имеет большее значение, чем цель, ради которой я врала, бежала и летела. Наши приоритеты меняются, как и взгляды на то, что важно. Завтра главной целью станет сфокусироваться и разобрать хлам за месяц, что прошёл без моего участия - проверить почту, связаться с близкими людьми, начать поиски работы и жилья. А сегодня мне необходимо знать, что происходит между нами, если быть точнее, непосредственно в твоей голове. — Чтобы узнать, что происходит между нами, открой газеты. — Ядовитый плющ, ты не хочешь злиться на меня, — провожу ладонью по кудрявым волосам, едва улыбнувшись. Пальцами продеваю пряди, чуть оттягивая их вместе с движением ладошки по затылку. — Что мне сделать, чтобы ты перестал? Останавливаю руку на задней части шеи, медленно ощупывая большими пальцами бешеный пульс под горячей и влажной кожей. — Видишь, об этом я говорила. В тебе сейчас вихрь происходит, а внешне ты абсолютно непоколебим. Все твои слова имеют одну цель - скрыть, что ты думаешь на самом деле. Ты внимательно слушаешь, соглашается, но никогда не говоришь сам, а если и произносишь, одни лишь общие вежливые слова или: «О, я даже и не думал об этом». Никогда. Ты просишь честности, хотя я никогда не слышу её от тебя, даже в беседах с близкими друзьями ты чаще задумчиво молчишь, чем беседуешь о чем-то. Ты не врешь, но и не говоришь правду. Я даже не знаю, кто из нас хуже. Похоже, удалось. Он посмотрел мне в глаза, отчего создалось впечатление, будто открылись шлюзы, выпуская сдерживаемую энергию. — Мы встречались стабильно раз в месяц и проводили вместе не десять минут, а вечер, день-два. И у тебя за все это время не возникло даже мысли, чтобы обсудить происходящее со мной? Ладно, твои внутренние конфликты, это можно понять - все уверены, что смогут сами разобраться, но ведь ситуация, в которой мы оказались, касалась и меня тоже, причём напрямую. Я готова была рухнуть прямо здесь и сейчас, как подрубленное дерево, потому что он говорил. Озвучивал то, что не давало ему покоя весь день, вечер, всю ночь и для меня это было громадным облегчением. Пусть кричит и обвиняет, только не изводит тишиной и пустотой во взгляде. — Даже мысли. Ни разу. Ты бы молчала об этом до истечения срока действия договора, правильно я понимаю? — Я делала это ради.. — Хватит, ну хватит врать, — перебивает, больше не церемонясь. — Ты делала это ради себя и только. — ..твоей безопасности, — я договорила позже, чем мысленно заткнулась. Стало плохо от одной только мысли о том, кем он меня считает. От мысли, что я теперь навсегда останусь в его глазах такой. Слышать, как он произносит эти слова, - еще болезненнее, чем повторять их самой себе. То, что недавно было лишь предположением, теперь стало реальностью. — Сама благородность. Отчего же? Мне за это деньги платят. Я поджала губы, убирая руки с его плеч и задержала дыхание, внутри себя считая до десяти. — Молчание вошло в привычку или просто доставляет тебе удовольствие? — Боюсь наговорить лишнего и разозлить тебя ещё больше. С каждым новым словом мои глаза обволакивала прозрачная марля, не позволяющая смотреть на его силуэт без рези в глазах. Слезы собирались спускаться по щекам, как по канатам вниз к подбородку. Просто говори со мной, иначе я снова сделаю что-то глупое или плохое. — Я старалась, — еще неокрепшим, тихим, севшим голосом. — Надеюсь, ты знаешь это. Ты ведь знаешь, правда? Я старалась сильнее, чем когда-либо, чтобы каким-нибудь волшебным образом все получилось, но этого оказалось не достаточно. — Можно находить части тебя в ней, но ты - это ты, истинная и настоящая. Твоя аура принадлежит тебе. Твоя любовь принадлежит тебе. Сердце и душа принадлежат тебе. — Мередит уедет к бабушке и больше тебя не потревожит. Это будет легче, чем ты думаешь. Брови привычно нахмурились, отчего лицо обрело недоумевающее выражение. — Ты в самом деле полагаешь, что я сейчас занят мыслями о том, что будет делать Мередит? — Ты же со мной весь вечер из-за этого не говорил, — я тоже хмурюсь. Разве не из-за этого? Стайлс мотнул головой сам себе, будто услышал полный бред, ладонью провел по подбородку, следом по волосам, где недавно была моя рука и, подняв на меня глаза, полюбопытничал: — Мне интересно, ты хоть сама-то знаешь, как с тобой сложно? И самому близко не подобраться, и слов не подобрать. Я почти фыркнула, но вовремя сдержалась. Мне интересно, что сложного в общении со мной? Я не пытаюсь внушить свои принципы жизни, навязать свое мнение, не ревную и не устраиваю разборки по любому поводу. Мередит не раз говорила мне, что я - идеальная соседка, потому что всегда тихая и занята своим, никогда не лезу в чужое и не мешаю. — Ты находишься со мной уже чертову уйму времени достаточно близко, не похоже, чтобы ты поранился. — Ты даже не представляешь насколько глубоко. Он придирчиво осмотрел мой силуэт и вздохнул. — Скажи, у тебя есть человек, о котором ты бы хотела заботиться? Не в родственном плане, а просто человек, который тебе дорог, близок и нужен. Ты хочешь видеть, говорить с ним, проводить время. Все, что тебе важно - защитить его от него самого: навязчивых мыслей, иногда необдуманных поступков, бесконечного самоедства; защитить от других людей и негатива. Есть? Я вспомнила Джулс и кивнула. Мне стало грустно, я безмерно по ней скучаю. — Есть. — Замечательно. Как тебе сегодняшний вечер в моей компании? — Зачем спрашиваешь, если сам знаешь, что отвратительно? — Умножь это на четыре подобных вечера, а между ними не забудь добавить не отвеченные звонки, сообщения, тотальное игнорирование по всем фронтам. Да, ещё ты узнаешь, что сестра этого самого человека больна, и виновата в этом ты, хотя вроде как фактически не виновата, но он уверен все это время, что виновата и поэтому динамит тебя с любым контактом напрямую. А после, всё довершает его надежда на то, что вы не увидитесь ещё три месяца. И ты понимаешь, что это очередные девяносто дней молчания между тобой и человеком, по которому ты скучал каждый день, когда понял, что в твоём доме находится не он, но которому до тебя нет вообще никакого дела. Ну как оно? Просто? Он умеет смотреть так, что тебе кажется, будто ты оказываешься по ту сторону - на его месте. В его шкуре. Слова прозвучали грубо, отрезвляя, словно пощёчина. Его глаза сверкали то ли бешенством, то ли чем-то всепоглощающим, дрожащим на пределе сил, и потому страшным. И в самом деле.. Что бы я делала? — Я не надеюсь, — голос странно глохнет под зелёным взглядом. — Мне есть дело, иначе ты бы сидел здесь один, пока я бродила бы по палубе, убежав от тебя, как только ты вошёл в каюту. Я потянулась вперед, накрывая горячие плечи ладонями, и думала, это будет, как в кино - что-то вроде прощального объятия, когда один обнимает другого, а потом уходит. Мне хотелось оставить его наедине с собой и больше не лезть внутрь, потому что я была причиной того, что с ним происходило, но перед тем дать хоть немного тепла, чтобы знал, что не один. Он обхватил меня руками, когда я почти отстранилась, притянув к себе обратно, прижавшись щекой к животу. Кажется, это первый раз, когда он меня остановил и не дал уйти. Если не считать того случая на пляже, о котором я до сих пор вспоминаю с неприятной дрожью. Каждый раз, когда мы пытаемся обняться, происходит Армагеддон, благодаря чему простое прикосновение кажется таким тяжёлым и ощутимым, будто тебя избивают. — Поцелуй меня. Я застыла в камне, испытывая смущение от того, насколько осторожно, но требовательно и смело это прозвучало в полной тишине. — Ты не можешь этого сделать, потому что боишься. Это я тоже давно заметил, — он глянул на меня снизу вверх, уперевшись острым подбородком в мой живот. — Почему ты меня боишься? Кажется, он решил сегодня выяснить всё, что его беспокоило за время знакомства со мной и распять меня на кресте собственных пороков, страхов и желаний. — Не только тебя, — рука сама тянется к красивому печальному лицу, пальчики бегут вдоль скул по щетинистой щеке, касаясь каждой родинки. — Всё дело в детстве? — Отчасти, — веду плечом, напрягаясь от русла, в которое двигается разговор. — Я могу это исправить? Моя ладонь остановилась на пульсирующем виске и замерла после прозвучавшего вопроса. — Никто это не сможет исправить, кроме меня самой. — Тебе стоит давать парням шанс. Я изогнула бровь от удивления. — Что-то я не заметила очереди на обладание моим вниманием. — Я знаю троих, — осведомляет серьёзным тоном, отчего я понимаю, что он не шутит и не издевается. — Вау, я не знаю ни одного, — безразлично отвечаю, упустив нить беседы. Зачем мы говорим об этом? Гарольд неожиданно для меня поднялся, в одно мгновение становясь высоким, крепким, совершенно недосягаемым. Убирает мои волосы со спины на одно плечо, пересчитывая пальцами каждый позвонок. Никогда раньше я не думала, что способна потерять контроль над дыханием от одного только робкого касания. Он выглядел потрясающе искренним в эти минуты, ощупывая взглядом каждую черту моего лица. — Хочешь, я помогу тебе? Я, моментально парализованная инъекцией, растерянно сглотнула, стараясь придать лицу наиболее нейтральный вид. — С чем? — Перестать бояться, — он подбирал слова так осторожно, словно имел дело с боевыми гранатами. Заправляю прядь волос за алеющее ухо и прочищаю горло, чтобы звучать твёрдо и убедительно. — Ты пьян. — Если три глотка считаются, тогда да, пьян, — слабо улыбается. Плечи медленно опускаются вместе с его напряжением, оно постепенно ослабевает в мужском теле. — Ты удивительное чудо. Гордое и ершистое. Тебе говорили об этом? — Мг, с утра до вечера все удивляются, как меня земля носит, — устало мотаю головой, совершенно измотанная этой сумасшедшей ночью. — На часах раннее утро, нам нужно хоть немного поспать. — Спокойных снов, Оливия. Он опустил голову, охватив широкими ладонями мою шею, и прижался губами ко лбу, заставляя меня застыть на месте. Вот и пойми этот ураган: полчаса назад он был готов убить меня за то, что я стояла рядом с Зейном, следом минут двадцать не говорил ни слова, а когда заговорил, заставил прочувствовать каждую собственную эмоцию, каждое слово. Я все никак не могу понять: ненавидит он меня или жалеет? Лучше пусть первое, потому что ненависть наравне с любовью - перманентное, чистое, живое чувство. А вот жалость приобретается механическим путем, когда ты вдруг видишь человека и понимаешь, что он глубоко несчастен, беден или покалечен. Уж всяко лучше ненавидеть и не желать видеть.

1 сентября 2018, 8:54.

♬ Niall Horan - Since We're Alone.

Я проснулась от хрустящего осеннего воздуха, проходящего через открытое окно. Посильнее укуталась в тёплое одеяло, но так и не смогла снова вернуться в сон. Звуков из соседней части каюты не было слышно, поэтому я позволила себе начать утро спокойно и неторопливо. Приняла душ, надела тёплый халат, заказала завтрак в номер и вышла на террасу, полной грудью вдыхая запах дождя и свежести. Ветер проникает под ткань, и моя кожа покрывается маленькими бугорками, которые нещадно щекочут тело. Могла ли я подумать, что мой первый день осени в этом году начнётся так? Блокнот неизменно перебрался в мои руки, пальцы сжимали карандаш, очерчивая знакомые контуры. Я рисовала Лондон по памяти — кто знал, что этот город станет судьбоносным для меня? — и была расслаблена, пока не услышала первые признаки того, что Гарольд проснулся: маякнувший в окне силуэт, шарканье ног по полу. — Доброе утро, — отзываюсь, продолжая рисовать на странице, приковав к ней глаза. — Правда? Доброе? Голос звучит тихо и неуверенно из его спальни, я все же надумываю уточнить: — Ты не выспался? — Ночь была насыщенной, я не могу быть уверен, что все так, каким я это вижу. Откладываю блокнот, встаю с шезлонга и подхожу к столу, решив немного поухаживать за ним. Он показался мне слишком потерянным и даже грустным, поэтому я взяла управление скатертью-самобранкой в свои руки. — Кофе или лучше чай? Голова не болит? Какое-то время в ответ я слышала тишину, так что заварила чай на свой вкус, добавив немного меда и тщательно размешав его в кипятке. Это должно было успокоить и расслабить - Стайлс выглядел чересчур напряженным. Он вышел на балкон обнаженный по пояс, босиком, одетый в низко сидящие на бедрах серые спортивные штаны, и остановился передо мной. Отстраненно поднял глаза. — Оливия. Как официально. — Мм? Я протянула ему чашку с готовым горячим напитком, а сама уселась в соседнее от него кресло, подпирая подбородок ладонью. Гарольд задумчиво всмотрелся в моё лицо, в то время как черты его собственного заметно разгладились. — Я обдумал события на проснувшуюся в новом дне голову. Все ведь уже закончилось? Нам нужно отпустить это и двигаться дальше, потому что правление того момента прошло. Сейчас совершенно другой день, другие люди вокруг, мир другой. Наверное, я бы действовал так же - чтобы обезопасить других людей, иногда достаточно просто недосказать им что-то. И на какое-то время опасность и в самом деле исчезает. Я не хочу больше чувствовать себя виноватой, хотя это, наверное, неизбежно в сложившейся ситуации. На руках играли мышцы, когда он открывал банку горчицы, доставал нож, отрезал ломоть хлеба. Такие обыденные жесты, однако, в исполнении полуголого Гарольда они смотрелись как самое откровенное порно. Я облизнула нижнюю губу и выдохнула, понимая, что он ждёт от меня каких-то ответных слов. Почти силком заставила себя отвести взгляд от маленьких рисунков, что покрывали всю левую руку, и уверенным тоном заверила: — Мне нравится эта философия. — Может быть «сегодня» будет нашим «всегда»? — Клише, — прячу улыбку в своей чашке, попивая остывшую жидкость. Он берется за нож и тонким слоем не спеша намазывает на хлеб масло. Кладет сверху листья салата, сыр, и спешит объяснить: — Нет чего-то эдакого вчера, что нельзя было бы исправить сегодня. — Напиши об этом песню, она станет моей любимой. Стайлс откусил сэндвич, приготовленный собственными руками, глотнул чая, и снова устремил глаза на меня. — Я серьёзно. Ты не против, если мы будем считать, что все решили? — Мне казалось, мы на самом деле решили, — призывно изгибаю бровь. Не задает вопросов, просто выжидающе смотрит. Как же тяжело выносить его взгляд. Он действует на нервы своей пронзительностью. Кажется, меня прибили гвоздями к креслу и с особой тщательностью наматывают на скальпель. — Прости меня. Пожалуй, удивление и облегчение можно было прочитать в каждой мышце моего лица, если бы я умела чуть хуже себя контролировать. — Спасибо. Он готов был рассмеяться, но сдержался. Только улыбка, которая стала причиной морщинок вокруг глаз. — Я прошу прощения, а ты благодаришь? — Ты знаешь, что все произошло из-за случайного стечения обстоятельств. Знаешь, что я искренне сожалею и мне этого достаточно, честно. Чтобы ты знал. — Давно важно? — нагло усмехается; мне хочется стереть эту ухмылку с его лица, потому что она искажает красивые черты высокомерностью. Я все ещё не знаю, как у него получается быть заботливым, солнечным и нахальным одновременно. Хотелось бы получить разгадку этого секрета. — Сейчас, балбес, — закатываю глаза, фыркая. — Через мгновение все может измениться. — Мы приглашены на ужин сегодня вечером, у тебя будет возможность познакомиться с моими друзьями. Мои плечи автоматически напряглись, волна мурашек пробежала по телу, в горле застрял сухой ком, который теперь я тщательно старалась проглотить. — Зейн тоже придет? — осторожно интересуюсь, складывая салфетку в квадратик. — Скорее всего, — спокойно отзывается Стайлс, мусоля на языке приготовленный мною чай. Пытается понять, что в себя включает напиток, или просто не хочет смотреть на меня, устремив глаза в чашку. — Тогда давай договоримся заранее, что вчерашняя история не повторится. Иначе я останусь в каюте. — Что ты имеешь в виду? — все ещё не поднимая на меня взгляд. — Приступ неуравновешенной реакции на то, что Малик стоял напротив меня. Ну вот, сказала. Сижу и жду реакции, как минимум, бурной, потому что вчера именно он был зачинщиком торнадо. Но вместо очередного взрыва скандала получаю лишь склоненную набок голову и слабую улыбку на винного оттенка губах. Он снова выглядел, как нашкодивший ребёнок, однако виноватым себя отнюдь не чувствовал. — Мне не нравится, что он пытается казаться славным мальчиком и пудрит тебе мозги, я открыто об этом сказал. Не более. Я прищурилась, отслеживая каждую реакцию на его лице и ему это понравилось. Что ни говорите, а он, все же, нарцисс. — С твоими флюидами же справилась. Не думаю, что с ним будет сложнее, потому что мы с тобой вынуждены общаться. В любом другом варианте наших жизней, мы бы давно разошлись в разные стороны, ты сам это знаешь. Ему нет до меня дела, и я искренне надеюсь, что ты это поймешь, наконец. Он проверял и втягивал дьявольскими глазами каждую мою эмоцию, немилостиво сильно сомкнув челюсти, и хоть руки его были расслаблены, ладони все же непроизвольно сцепились в замок на животе. — То есть, ты полагаешь, что я бы отстал, скажи ты мне, что я тебе безразличен? Я удивленно изогнула бровь. — А ты хочешь разубедить меня в этом? — Тебе все же стоит пообщаться со мной чуть дольше, Оливия. Он ответил расслабленно, со слабой улыбкой на губах, но сумел меня заинтересовать. Выходит, он из тех, кто борется за свои симпатии? Или это синдром охотника, который присущ почти всем мужчинам? Я оставила чашку на столе и выпрямила спину, ощутив боль в позвоночнике от однообразной позы. Посмотрела на Стайлса и тихо произнесла, надеясь на адекватное восприятие молодого человека: — Тебя успокоят мои слова о том, что я ненавижу твоё прошлое? Не игнорирую или не обращаю внимания, а исключительно ненавижу. Оно даёт заметный осадок на то, кем ты являешься сейчас, стереотипы все ещё сидят в головах людей. Пока вы устроили только вам известные игры, и мне не нравится быть пешкой, которую двигают влево и вправо, но это похоже, никого не волнует. — Моё прошлое активно старается стать твоим будущим, — выверено, словно он только об этом и думал, произносит парень. Я не успеваю ему сказать, что это пустая трата свободного времени, потому что он продолжает, резко нахмурив брови: — Ты не пешка и.. Вообще-то меня волнует. — Тогда прекрати это, если уважаешь меня. Я не вижу ничего по-настоящему великолепного в собственничестве. Понимаю, многим девочкам это нравится, потому что вроде как таким образом самец отгоняет конкурентов, но это не наш случай. Не моя история, однозначно. — То, что ты далека от ревности, я ещё в апреле заметил, — Гарольд кивает, усмехнувшись моим словам о самцах. — Почему? Никто никогда не цеплял по-настоящему? — Я не уверена, что именно в ревности проявляется гамма чувств, — задумчиво рассуждаю, взглядом прослеживая разбивающиеся одну за другой волны моря. — Мне может быть неприятно, что кто-то пытается проявить инициативу в адрес того человека, который мне нравится, но в итоге все заканчивается четким осознанием: если тебе действительно не хочется внимания от определенной личности, ты съедешь от близкого контакта. Речь не идет о насилии, разумеется. Скорее о животных желаниях - если мне человек неприятен, это значит, что я не буду реагировать на его заигрывания. С теми, кто мне нравится, это не работает: им проявляют внимание, и они отвечают на него. Собственно говоря, о какой ревности идёт речь в такой ситуации? Мы взрослые люди и сами делаем выбор с кем спать и встречаться. — Не борешься, — подсказал Стайлс, упростив мою формулировку. — А должна? — недоуменно уточняю. — Свободный человек на то и свободный, чтобы самостоятельно решать, кто станет его партнёром на ночь или по жизни. — Впрочем, ты - девушка и действительно не должна, — разумно подметил Гарольд, пожав плечами. Уставил на меня позеленевшие камушки, облизнув губы. — У тебя есть кто-то за пределами договора? — Мне нравится один мужчина - преподаватель из летней школы. Кажется, он работает в университете, а школа - просто подработка, но я не вижу ответной реакции на меня. За весь месяц, что мы не говорили, он даже не позвонил ни разу, чтобы узнать, как я чувствую себя и когда приду, чтобы забрать сертификат. А так, нет, ничего серьёзного или мимолетного. Что насчёт тебя? — Не переводи стрелки, мы говорим о тебе, — прищурился Стайлс, пробуравив меня холодным взглядом. — Я поддерживаю беседу в ключе вежливости. Хочешь, чтобы я харкнула через перила и закинула ноги на стол? Гарольд зажмурился, вероятно, представляя сию картину маслом и хохотнул. — Ты никогда так не поступишь. — Что верно, то верно, — я одобрительно улыбнулась, опустившись в кресло пониже. Ветер все меньше напоминал летний и колол мои обнаженные колени. Парень повторил мой встревоженный вздох, устремив глаза к горизонту за моим плечом. — Мне нравится один человек, но, насколько правильно понимаю, я ему безразличен. Что скрывать, я была взволнована и удивлена. Стереотип и привычка мыслить, что такие мужчины, как Гарольд всегда получают то, что хотят, не давала мне покоя и прочно осела в голове. Да и потом, кто бы не хотел стать достойной партией для талантливого, красивого, успешного молодого человека? Не понимаю я современных девушек, хоть и сама являюсь представительницей женского пола. — Безответная влюблённость? Так мы с тобой соседи по несчастью. Ты прав, мужчинам легче в этом плане - они могут проявить себя, — я недолго размышляла вслух, а после посоветовала: — Позови на свидание. Глаза Гарольда распахнулись и вознаградили меня суровым взглядом, медленно превращаясь в расстроенный. Прочно же она его зацепила. Даже стало интересно хоть одним глазком на неё глянуть, какие женщины привлекают таких мужчин? — Всё не так просто. — Чем все усложняется? Стайлс фыркнул, выплюнув многозначительное: — Даже ты со мной не пойдёшь на свидание, что уж говорить о ней. Нашёл, что сравнивать! — Сколько раз мне можно тебе повторять, что мы - это совершенно другое дело? Если ты не помнишь, мы.. — Я замолчала и оглянулась. Нет, слишком рискованно говорить о контракте, когда вокруг находятся уши. Беру себя в руки и мягко продолжаю: — Ты никогда не звал меня на свидания. Нормальные. — Можно подумать, ты бы пошла, — недовольно ворчит Стайлс, ковыряя ногтем пятнышко на чашке. — Нам пора собираться, корабль швартуют у берега, — оставляю предположение без ответа, что вынуждает его от неожиданности поднять голову и распахнуть глаза мне навстречу. — У тебя были какие-то планы? Он неуверенно ведет плечом, задумавшись. — К этому нужно основательно подготовится, хотя я приверженец традиционных свиданий: ресторан или просмотр фильма дома.. — Ты точно выспался? А то я что-то сомневаюсь, — хмурюсь, щелкая пальцами перед серьёзным лицом. — Я говорю, на Шотландию у тебя были какие-то планы? Корабль зашёл в порт. — Аа, это.. — Стайлс потеряно оглянулся вокруг себя, потом посмотрел на меня. — Само собой. — Если ты продолжишь в том же духе, я отведу тебя в гостиницу и оставлю там досыпать столько времени, сколько потребуется твоему организму. Что с тобой? Ты выглядишь грустным. Он сделал усилие, чтобы улыбнуться, но это смотрелось странно, как если бы на живое лицо приклеили бумажную улыбку, вырезанную из журнала. — Впереди насыщенный день, нам и в самом деле пора собираться, что пораньше выпрыгнуть на сушу и посмотреть все интересные места. И.. Да, я опять что-то испортила. Проклятье, а не человек.

♬ James Horner - For the love of a princess.

Все, что происходило дальше, совершенно сбило меня с толку. Нет, я оставалась вменяемой и осознавала, что происходит, но поведение Гарольда озадачивало. Я, честно говоря, совсем не ожидала такой собранности и серьёзности со стороны Стайлса по прибытию на сушу. Дело в том, что наш лайнер сделал конечную остановку в Порти - самом большом городе острова Скай, который по совместительству являлся ещё и рыболовецким портом [3]. Мне бы хватило уже одного этого городка для массы впечатлений: набережная с разноцветными домиками, что буквально сияют в сером и мрачном дождливом дне; сувенирная лавка, театр и ресторан. Нравилось всё, но, как оказалось, это было только начало нашего пути. Первым делом Гарольд арендовал машину, объясняя это тем, что для здешних дорог удобнее иметь собственный транспорт. Меня все ещё удивляло наличие парня за рулём: я привыкла, что его возит Люк и это выглядело более чем гармонично, а тут- полный контроль над дорогой и маршрутом в руках Стайлса. Ещё будучи в Порти, рюкзак пополнили запасы еды, два дождевика, непромокаемая обувь и свитер, моментально перебравшийся на мои плечи, что было совсем необязательно, но кто стал меня слушать? Правильно, никто. Остров Скай - обитель мифов и легенд. Здесь берут начало истории эпических сражений и кровопролитных войн, рассказы о мифических существах, и даже следы динозавров. Украшают бесконечную трассу холмы с пологими склонами, кажется, будто откуда ни возьмись, вот-вот появится эльф или фея. Я могу с точностью сказать, что это место, где отдыхает душа, самый настоящий край земли - красивый, таинственный и спокойный. Место, где замираешь на очередном повороте, потому что лиловые и сиреневые вересковые холмы заставляют ахнуть от восхищения. И ты мчишься на маленькой машинке по извилистой дороге, следишь за мелькающими между деревьями редкими лучами солнца, а впереди зелёные берега, скалы, непослушные морские волны. Множество водопадов и водоёмов, крутые спуски и подъёмы, все это лучше и волшебнее выглядит в тумане. По каменистой тропинке вдоль реки Бритл в направлении к нашей цели мы проезжали мимо множества овечек, скачущих по камнях, и восхищались красотой окружающей гористой природы, что является частью ущелья Глен Бритл. С маяка Neist Point открывается чудесный вид - это лучшее на острове место для наблюдения за китами, дельфинами и китовыми акулами. Воздух оглашается криками северных олуш, кайра, гагарок и длинноносых бакланов. Дорога туда ведёт через живописную деревеньку: зайцы, куры, овцы хозяйничают на обочинах. Удобств никаких, зато море, ветер, простор, маяк, высота. Столько оттенков зелёного, множество холмов, гор, расщелин и впадин, серпантин дорог и облака на расстоянии вытянутой руки. Водопады, падающие прямо в волны, гул ветра. Горы с сюрреалистическими эскарпами горных пиков, утесами и отвесными скалами, датирующимися Юрским периодом. Это уникальная местность, и ее легко исследовать «на своих двоих» за считанные часы. Хорошо заметная тропинка начинается прямо у автостоянки, проходит по кольцевому маршруту и там же и заканчивается. Здесь же нас ждал перекус на свежем воздухе - предусмотрительность Гарольда имела свои плоды. Я жутко проголодалась, а в окружении удивительного ландшафта из травянистых холмиков, живописных косогоров, скалистых мест и замков, где изобилует волшебный фольклор, обедать свежайшими морепродуктами, теплыми сэндвичами с рыбной закуской и горячим чаем из термоса сплошное наслаждение. Тем более, когда рядом по дорогам носятся павлины и выпрыгивают дельфины из воды. Последней точкой маршрута на карте была The Old Man of Storr - каменистая группа, а самый большой камень, непонятно как держащий равновесие, зовётся Стариком Сторром. Мы преодолевали камни, грязь и вездесущие потоки воды, но, наконец, добрались прямо под вершину, где увидели остроконечную гору во всей своей красоте. Это похоже на подъем в небеса, тропинка круто уходит вверх, и ты будто несешься в облака. Место напоминает декорации к фильму Властелин Колец, царство Мордор: мрачное, туманное, с поваленными деревьями. Но если повернуться к нему спиной, перед глазами откроется совсем другой пейзаж, светлый и просторный. Не мешает ни туман, ни ветер, бросающий в лицо пригоршни дождевой воды. Ты молчишь, потому что захлёстывает восторг при мысли, что прекрасней быть не может. Я не удивилась, когда ближе к вершине меня сразила излишняя чувствительность - организму сложно быстро привыкнуть к смене температуры, именно поэтому многим хочется плакать в самолетах или на большой высоте. Это не всегда зависит от наших желаний, дело в гормональном сбое организма из-за давления. Я натянула рукава свитера на замерзшие ладони и широко открыла глаза, которые от порывов сильного ветра, вовсю застилала пелена слез. Самое удивительное и прекрасное в этих облаках, ничем не потревоженных, ничем не стеснённых, раздольно плывущих над широкой межгорной долиной то, что они возвышают до небес. Вы становитесь иными, ощущаете себя частью волшебной динамики. О каждом облаке, с его быстротечной жизнью, с неуловимостью и уникальностью форм можно писать поэмы, слагать симфонии. В полдень, на закате, над землей, укутанной снегами, над буйством весенней зелени или над октябрьским золотом - они всегда разные, всегда другие. — Маргарет была права, ты начинаешь заболевать, — констатировал Стайлс, аккуратно вытирая большим пальцем одной руки уголок моих глаз, вторую при этом устроив на лбу. Протянул леденцы, выровнялся передо мной, загораживая обзор своим телом. — Завтра весь день на корабле буду, успею прийти в себя, — я шмыгнула носом, вытирая рукавом глаза. Похоже, и в самом деле начинаю. Гарольд сделал шаг, подходя ближе, чем было позволено, но я быстро остановила его, выставив перед собой ладонь. — Мне не нужно твое сопереживание, я в полном порядке, — качаю головой, медленно рассасывая конфету под языком. Он коснулся моих пальцев, медленно переплетая их со своими и, почувствовав слабеющую хватку ладони, подошел ближе. Получая больше доступа, крепко обнял плечи, проводя одной рукой по спине. Нет, он совершенно точно издевается, потому что теперь знает то, о чем я долгое время молчала. И мне не нравится, что теперь ему известно то, чем он может спекулировать. — Твое тело тоже хочет обнять меня. Давай, это не убьет тебя, — тихо добавил, улыбаясь. Я медленно подняла руки, охватывая мужскую спину, и глубоко выдохнула в пространство между нами, упорно стараясь не уснуть на плече парня. — Я была бы счастлива, если бы мы никогда не встречались, — честнее некуда, крепче обнимая и вместе с успокаивающим шёпотом на ухо куда-то проваливаясь, падая, падая. Он улыбнулся на мои слова самой трогательной, самой нежной, самой мягкой с робкими ямочками улыбкой, которую мне только удавалось запечатлеть на его лице. Все замелькало и закрутилось под зажмуренными веками, я хватала воздух раскрытым ртом и дрожала как в лихорадке. От остроты ощущений по щекам снова текли слезы. Мне просто не хотелось его отпускать. В этом же нет ничего плохого? Что-то теплое и мягкое обволакивает изнутри. Я горю и все вокруг горит, но теперь этот огонь не сжигает все до угольков, это пламя греет и оберегает. Я поняла, что все накопившееся в моей душе больше не беспокоит меня. Поняла, что свободна от гнета и готова взлететь ведь ничего внизу больше не держит. Вообще ничего. Обратная дорога была молчалива - мы оба перерабатывали увиденное, тишину в салоне машины разрезали лишь голоса, льющиеся из колонок. Море каждый раз появлялось внезапно, и оранжевые лодочки подпрыгивали на бурунах, на камнях растянуты рыбацкие сети, в воздухе запах водорослей, йода и соли. Скай - место, которое словно служило секретным местом собраний магических существ, и, обычно, существуют народные предания, которые поддерживают это впечатление.

♬ Sonny Rollins - God Bless the Child.

Как взять себя в руки после насыщенного дня, я не знала, просто сухо следовала указаниям Луизы: надела рекомендованное платье, нанесла подходящий лёгкий макияж, распустила волосы, позволяя им спадать широкими волнами по плечам. Мне хотелось чувствовать себя хорошо и уверенно, насколько это было возможно, потому что я знала - вечер меня ждёт сложный. В душе я хранила надежду на благоразумие и понимание со стороны Гарольда, очередной скандал - последнее, что мне хотелось бы пережить на этой встрече. Зейна в ресторане не было, что уже помогло мне вздохнуть спокойно - значит, у Гарольда не будет причин злиться, что мы дышим одним воздухом. Сам он выглядел, как и всегда, великолепно: после возвращения на корабль, Стайлс принял ванную, гладко выбрился и теперь от его щетины, что колола мои пальцы, не осталось и следа. Никогда бы раньше не подумала, что простая белая майка отлично гармонирует с чёрным пиджаком и при этом вместе они выглядят настолько сексуально. Майка выгодно подчеркивала широкие плечи, бабочка чувствовала себя раскрепощенно, трепыхаясь на мужской груди, оказавшись на всеобщем обозрении, просвечиваясь сквозь белую ткань. За столом сидели всего две девушки, никаких больших компаний, обеих я знала, но раньше видела только на экранах телевизора или ноутбука. Я почти не была удивлена, что Гарольд знаком со Стеллой Маккартни - известным модельером и дочерью «того самого», и Алексой Чанг -телеведущей и редактором британского «Vogue». Подобное тянется к подобному, так сказать, правда, я не могла себя чувствовать комфортно с людьми такого ранга и единственное, что мне оставалось - держать лицо непроницаемым, вежливо улыбаться и участвовать в беседе. Стелла изначально показалась мне очень строгой женщиной, ровно до того момента, пока не заговорила. Мне подумалось, я могла бы слушать её часами, впитывать мысли и размышлять над ними. После очередного русла, в который зашёл наш разговор, я всерьёз отстранилась от реального мира и задумалась. — Женщинам до сих пор бывает сложно определиться, что надеть. Я обожаю придумывать вечерние образы, способы выразить свою индивидуальность за пару минут перед незнакомыми людьми. Как ты хочешь себя чувствовать, переступая порог? Как хочешь чувствовать себя, присаживаясь среди гостей? Насколько важен комфорт или определенный образ? Здесь очень много аспектов. Я не хочу чувствовать, будто на мне больное платье, когда я выхожу в свет, не хочу чувствовать себя старухой. Я хочу показать частицу себя своим новым знакомым и всегда сопереживаю женщинам, в конце концов, я одна из них и когда творю, всегда это учитываю. Я думаю о эмоциональной стороне одежды, наших эмоциональных и психологических потребностях. Как одежда влияет на нас? Я всегда все примеряю сама, и когда я надеваю приталенную вещь, что-то меняется внутри меня: осанка, походка, отношение, я становлюсь другой женщиной. Дело не только в цветах, силуэте или последних тенденциях в моде, это на втором плане, для меня главное - женщина и её потребности. Не обязательно идти на компромиссы, ни в отношении красоты, эскапизма или гламура, всё это можно сохранить, причем довольно легко. Для меня мода никогда была показателем, никогда не была важной составляющей, чтобы общаться с человеком. Но сейчас речь шла не о моде, а о том, как одежда помогает чувствовать и выражать себя. Я никогда всерьёз не думала о том, что одеждой, причёской, макияжем можно показать свое настроение или эмоциональное состояние. Это такая крохотная деталь, о которой стало интересно размышлять. Ведь действительно, наш внешний вид - то, что на первый взгляд различает каждого из нас: цвет волос, особенности лица и фигуры, цвет нашей одежды и аксессуары, что мы выбираем. Я склонила голову набок, подмечая размеренные движения и спокойную речь Стеллы. Нас всегда тянет к уравновешенным людям - лёгкие в общении, расслабленные, нет громкости, нет резкости, только мягкость и плавные движения. Нас всегда тянет к таким женщинам: ухоженные волосы, скромный макияж, подходящий фигуре наряд, слабая улыбка на губах. От них исходит впечатление приятных, эрудированных людей, с которыми всегда хочется и есть о чем поговорить. — Я училась на мужского портного, работала с мужчинами, все было очень серьезно, строго и традиционно. И при этом я обожаю приглушенные цвета, люблю изящество, женственность, текстуру мягких тканей, узоры. Или каблуки, в них столько дерзости. Я человек контрастов - изучаю мужское и женское, пытаясь определить точку их соприкосновения. Моя женщина уверена в себе и в своей сексуальности, и она может позаимствовать вещи из мужского гардероба. То же самое происходит с мужской одеждой. Мой мужчина так уверен в себе и в своей сексуальности, что может экспериментировать с женским гардеробом. Все очень неоднозначно. Я, неожиданно для самой себя, улыбнулась, тайком поглядывая на Гарольда, потому что вспомнила снимки, где он был в женской блузке, хотя она и представлялась в коллекции как универсальная вещь. А однажды за кулисами примерил на себя платье, за что получил неоднозначные комментарии. В двадцать первом веке гендерные особенности и в самом деле стираются, постепенно занимают все меньшую значимость среди людей, хотя обществом все ещё движут стереотипы. — Я работаю в индустрии моды с 15-ти лет и меня всегда восхищало то, как она устроена, — согласно кивнула Алекса. — Как вид искусства мода способна влиять на общественность и менять представление о красоте и сексуальности. Но что мне не нравится, так это пренебрежительное отношение людей к моде, у многих она ассоциируется с легкомысленным и разгульным образом жизни, люди просто не воспринимают её серьезно. — Мне кажется, фильмы, сериалы так же повлияли на сознание людей: в одной из первых серий «Секса в большом городе» шла речь о том, какие глупые модели, как им легко все достается и поклонников тьма, — пожимает плечами Стайлс. Я кивнула, между делом вставляя: — И «Дьявол носит Prada». Относительно свежий фильм, но за двенадцать лет он стал почти что культовым и одним из основных, которые рекомендуют к просмотру для тех, кто хочет поближе узнать о мире моды. Лично я узнала, как на самом деле работает система этой индустрии, только когда увидела «Сентябрьский номер» - вот там действительно чётко показан процесс подготовки номера без любовных линий или ссылок на личные чувства главной героини. Алекса улыбнулась, активно закивав головой: — Мы смотрели с подругой и от души веселились с недовольных реакций Энди на задачи, что ставило перед ней начальство, ведь так работают все и совсем неважно, какой курс выбран: банк, офис или модный журнал. Алекса была забавной и.. простой? С подвижной мимикой, извечными веселыми гримасами на лице и детскими искренними реакциями на всё. Она говорила то, что думала и смело высказывала позицию на те или иные комментарии в её сторону. — Мне наскучила работа модели, и я принялась исполнять роль ассистента. Я чувствовала себя некомфортно перед камерой, потому что мне сложно держать рот на замке. В результате, это мне помогло, когда я стала сниматься в рекламе, а потом работать на телевидении. Помню, когда я попала на свое первое шоу, меня спросили о музыке, и я чуть не расплакалась от счастья - впервые со школы кто-то интересовался моим мнением. Тогда я погрузилась в мир моды с другой стороны - брала интервью у модельеров, посещала мероприятия, знакомиться с известными людьми и мне не верилось, что они настоящие люди: добрые и очень приятные в общении. Когда я впервые попала на обложку «Vogue», мы устроили чаепитие, чтобы отпраздновать. Я очень удивилась, насколько все дружелюбные. Я посмотрела сначала на Стеллу, после на Алекс - они завели общую тему об органических тканях, и склонилась к Гарольду, с изумлением заметив: — Не думала, что конкуренты общаются между собой. Глупо, да? Парень задумчиво посмотрел на меня, перехватив в воздухе мои пальцы, и прислонился к подушечкам губами, выдыхая тёплый воздух на кожу. Я сглотнула, почувствовав, как участился пульс. Но ему об этом знать не обязательно. — Это же не относится к дружбе, Оливия. Мы всего лишь люди. Для выживания нам нужен кофе, любовь и другие люди. — Тебя можно цитировать, — издевательски важно покачиваю головой, сдерживая улыбку. — Да, ты тоже иногда выдаешь разумные мысли, только успевай записывать. Философия жизни, — наставительно произнес Гарольд тоном, который говорил: он понимает, что его поддразнивают, но уступать все равно не намерен. Мои глаза вновь вернулись к Маккартни, когда я услышала: — Моим главным источником вдохновения всегда была мама. К сожалению, у меня еще не было детей, когда она была жива, я не успела спросить у неё совета, но научилась у нее любить без меры, без условностей, уметь расслабляться, просто позволить жизни идти своим чередом, пытаться понять. Мои пальцы сами собой сжались вокруг теплой ладони, все это время держащей мою руку. Не знаю, почему я ответила взаимностью - наверное, мне нужна была поддержка или.. Не знаю, я просто ощутила, что мне нужно почувствовать опору, чтобы не свалиться в бесконечность. С самого первого дня подписания контракта, я знала, что не я должна быть на месте потенциальной девушки для Стайлса. Я знала, что не я должна сидеть с такими мудрыми, успешными в своей сфере людьми и являться частью их мира. Я знала, что не достойна появляться на снимках рядом с Гарольдом в газетах, потому что ничего еще не успела сделать ни в жизни, ни персонально для этого человека. Я ненавидела себя за эти мысли, потому что не раз из моих уст звучало «каждый человек достоин», «всё равны» и подобное. Но я не могла отметать факт, что я действительно ничего ещё не сделала, чтобы обо мне говорили все издания и оценивали мою внешность, мой характер или мою личность, даже не зная меня. И только сегодня я задумалась о том, что, может быть, я сама себя излишне накручиваю? Если Стайлс сам согласился «быть со мной», если до сих пор не отгородился и не отказался от «непроблемной» — читай: катастрофически проблемной — меня, может, все так густо и туманно только перед моими глазами? Потому что к концу вечера он признался мне, почему сегодня я была именно здесь, с ним, а не в другом месте. — Мне понравилось, как твои глаза выглядели в картинной галерее. Помнишь тот вечер? Ты находилась в своей атмосфере, с людьми, которые с тобой на одной волне, ты мерцала и сияла тем, что тебя окружало. Я соскучился по той Оливии, мне захотелось вернуть её и приглашение Джонни превосходно вписалось в моё представление о том месте, где ты бы смогла расслабиться и перестать думать о чем-то плохом. Смогла посмотреть на эту часть жизни своими глазами без пережитого за последние годы. Ты превращаешься в другого человека, когда говоришь или смотришь на искусство. Почему бы просто не поместить тебя в то пространство, к которому ты тянешься? Тем более, когда находится такая возможность. Это не было подстроено искусственным путем, потому набирало очки с каждой минутой, что я думал о предстоящем событии. — Давно ты знал об этом? — Две недели. Я хотел, чтобы ты познакомилась с этими людьми, не потому, что они известны, а затем, чтобы ты поняла - каждый из них разный, но всех объединяет творчество. Столько профессий в мире, столько интерпретаций хобби, столько возможностей, которые просто нужно вовремя поймать. Телеведущие, которые получили художественное образование. Дизайнеры с незаконченным высшим. Коллекционеры винтажных вещичек, изначально заявившие миру о себе, как журналисты, которые пишут об интерьере. Алекс начинала моделью, а сейчас она - редактор и диджей в одном из лондонских клубов по совместительству, это кажется совершенно разными мирами, но она великолепно их сочетает. Ты не знаешь, куда тебя заведет та или иная дорогая в твоей жизни, но стоит пробовать, двигаться, стучать, чтобы тебе открыли. Я ни разу не задумалась о том, что эти люди богаты, кроме как на первых минутах знакомства. Это ведь хорошо? Когда люди остаются людьми независимо от статуса. Этому не учат в школах, хотя было бы неплохо. Многие ловят звезду в юном возрасте и потом выбить её практически невозможно. Алекса обмолвилась мне о том, что им требуется художественный редактор и весь мой мир перевернулся в считанные секунды. До меня дошёл смысл сказанных Стайлсом слов о фотографиях в расслабленной обстановке и все это оказалось ненастоящей мишурой. Это было выгодно мне, а не ему. Вся поездка от начала и до конца была организована для меня. Я повернула голову и удивлённо уставилась на парня. — Ты знал? Тот молча, с изумленным видом, указал себе на грудь пальцем, состроив обиженную гримасу, и беззвучно открыл рот, словно спрашивая: «Я?». — Ни в коем случае, — улыбнулся он бесстрашно и дерзко, как мальчишка, что мне сразу стало понятно - разумеется, знал. Снова целует мои трясущиеся пальцы — почти благодарит за покорность. — Ты сегодня совсем не похож на себя, — тихо констатирую, проследив движение его ладони в моей. Он удивлённо изогнул бровь, оспорив мои слова: — Как раз сегодня я целиком и полностью «я». Я облизнула губы, потому что моё дыхание окончательно сбилось, а сердцебиение совсем не слышалось, ухнув в полынью. Может, я справлялась с флюидами Гарри, потому что он никогда их не применял в моем присутствии? Если бы он вёл себя всегда так, как сегодня.. — Слушай, если она не обращает на тебя внимания, то она полная дура, так ей и передай, — немного справившись с томящимся волнением, прерывисто произношу. Гарольд только улыбнулся, отводя от меня взгляд, и полез в карман за телефоном. Мои пальцы обдало холодом, я накрыла их свободной ладонью, чтобы не выглядеть слишком потерянной. — Я не могу ей это передать. — Почему? Если ты слишком воспитанный, то могу сказать я. — Как минимум, это неэтично, — бубнит Стайлс, открывая приложение в мобильном. — А то, что ты сидишь в телефоне, когда говоришь со мной - это этично? В уголке его губ появилась кривая усмешка, перед моим лицом - экран с включенной фронтальной камерой. — Говори, — твердо, махнув подбородком в сторону телефона. — Что? — я увидела свое отражение и нахмурилась, возвращая мобильный Гарольду. — Нет. Он медленно вздохнул, не отводя взгляда от моих глаз и поучительно заключил: — Видишь, Оливия, не всегда так легко и просто сказать то, что чувствуешь, в лицо. Я глупо хлопнула глазами, чуть не поперхнувшись воздухом, и зачем-то кивнула, словно прирастая к месту. Совершенно точно он сегодня совсем не похож на себя.

2 сентября 2018, 20:02. Лондон, Англия, дом Гарри Стайлса.

♬ Taylor Swift - Out Of The Woods.

Мы уже несколько минут сидели в тишине. Гарольд остановился за пару метров у своих ворот, заглушил двигатель, выключил фары и свет в салоне. Я закрыла глаза, чтобы сконцентрироваться на том, что чувствую или наоборот, чтобы отключить все чувства. — Мне кажется, Мередит стоит остаться в Лондоне, — уверенно отрезал ломоть внутри меня Стайлс. Украдкой посмотрел на меня в зеркало заднего вида, перекатывая во рту жвачку, но я заметила, открыв глаза. — С какой стати? — бесцветно спрашиваю, переводя взгляд в темноту за окном. — Нечего твоей бабушке переживать эти припадки на старости лет, — разумно заключает парень. — У меня есть хороший доктор на примете, он сможет помочь в частном порядке. Да и безопаснее ей быть здесь, где присутствует охрана, она всегда будет под контролем. В его словах была логика, но часть меня сопротивлялась - не могла же я сбагрить сестру на незнакомого человека. Я знала, что ей будет комфортнее здесь, чем со мной, но технически это выглядит так, будто я избавляюсь от неё, скидывая на постороннего человека. Я не могу обременять его проблемами своей семьи, он не обязан расхлебывать всю эту грязь. — Спасибо, но ей не будет лучше нигде, кроме дома, — настаиваю, переводя дыхание. Я слишком разволновалась. Или это внезапная простуда выходила вместе с влагой на ладошки и покалыванием в затылке. Сердце разболелось. Я слишком размякла за август и начала позволять себе много лишнего. Например, сейчас я была готова расплакаться, а этого делать нельзя. Не то время, не то место, не та ситуация. — Может, ты разрешишь ей решать самой? — звучит мягкое и осторожное в ответ. — Я понимаю, у вас сложные отношения, но она же взрослый человек, как и ты. Вы могли бы найти общий язык. — Может, стоит напомнить тебе, что она все ещё опасна, а её болезнь не излечилась за один разговор со мной? Гарольд тихо вздохнул и перевёл глаза на дорогу. Он понял - ему нечем крыть. — Если ты забыл, я любезно могу напомнить, что именно Мер поспособствовала смерти моего отца. Хочешь оказаться на его месте? — Ты жестокая. — Благодарю за комплимент. Я настолько ноющая размазня внутри, что такая характеристика, в самом деле, претила мне - она делала меня сильнее в глазах других людей, чем дело обстояло на самом деле. Стайлс потер большим пальцем кольцо на пальце, не смотря в мою сторону. — Если тебе интересно, Мередит хотела бы остаться тут. Вот оно в чем дело. Это они обсуждали позавчера, когда Гарольд повел её за собой наверх. Ну конечно. Как я сразу не догадалась? Он бы не стал заводить подобный разговор, если бы не был уверен в своих словах и аргументах. — Ты тоже? — смотрю на него прямо, но меня выдают пятна румянца, вспыхнувшие на щеках, и голос, от близости наших тел упавший почти до шепота. — Скажем так, я не против, чтобы она пожила у меня до полного психо-физического выздоровления, — неоднозначно уклоняется Стайлс, в своих лучших традициях. Если бы меня попросили описать его в одной фразе, я бы назвала нечто подобное. Никакой конкретики, только размытые перспективы. И так не только со мной, так по жизни. Все считают это учтивостью, но это потерянность. — Что ж, если вас обоих все устраивает, не вижу смысла препятствовать. И ты прав, бабушке в её возрасте лучше ничего подобного не испытать - лишние нервы. Так даже лучше, я оставлю здесь все нужные реквизиты, чтобы она смогла пользоваться деньгами. — Это лишнее, — озвучивает мне мою излюбленную фразу, но на этот раз она лишняя. — Нет уж, я не зря работала полгода. Теперь она может ни в чем себе не отказывать, — предусмотрительно осведомляю, подавив желчь в голосе до минимума. — И все же, почему ты не позволил мне закончить начатое с контрактом? Мередит, может быть, не контролирует себя иногда, но прогуляться с тобой за ручку сумеет без проблем. Стайлс посмотрел на меня так, словно я рехнулась. — Если я скажу, что хотел видеть тебя рядом, ты же все равно не поверишь? — А если поверю, отпустишь? — с появившейся надеждой в голосе. — Оливия.. Он обреченно выдохнул, запуская пальцы в кудрявые волосы, и облокотился на дверцу. — Тебе нравится меня испытывать? Мы можем закончить все то, что тебя обременяет уже сегодня, в крайнем случае, завтра. Адвокат в городе и сможет приехать в любое время. Такой вариант меня не устраивал. — Я устала и хочу спать, — тянусь к двери, распахнув её, и вылезаю из машины, моментально охваченная холодным воздухом. Гарольд остался внутри салона, недоверчиво поглядывая в мою сторону, словно ожидая, что я изменю свое решение и сяду обратно. Но я уже все сказала, добавлять мне было нечего. Я услышала рык двигателя за спиной, когда пошла по направлению к дому, позвонив в дверной звонок. Ожидала увидеть Люка, но ворота открыла Мередит, представ перед нами в лёгкой пижаме, состоящей из черных шелковых шортиков и майки на тоненьких бретельках. Гарольд нахмурился и высунул голову из окна. — Я могу проехать? — Конечно, я уже открыла тебе гараж, — она мягко улыбнулась, на что Стайлс, чуть погодя, ответил взаимностью, заезжая внутрь двора. Я глубоко выдохнула, поджимая губы, аккуратно задвигая сначала одну, следом вторую штворку ворот. Отряхнула руки от мокрых капель, что остались на ручках после дождя, и собиралась пойти в дом, как услышала из-за плеча: — Как повеселились? — Не имею ни малейшего понятия, о чем ты, — я стиснула зубы, готовясь достойно вынести пытку. — Я заболела, и все время провела в каюте, даже ни разу из неё не выбралась. — Хватит делать из меня дуру, — Мередит обиженно тряхнула волосами, следуя за мной по пятам. Мне не придётся. — Пока вы там отжигали, я сидела здесь в одиночестве: менеджеры свалили, стилистка тоже, а с увальнями я не хочу иметь ничего общего. Я продолжила свое движение к дому, но развернула в её сторону подбородок, чтобы она вдруг не решила, что я не хочу с ней разговаривать. — У менеджеров, стилистки и увальней есть имена, стоит проявить больше уважения к людям, которые помогают тебе - это раз. Никто не отжигал, пока ты, бедная, сидела одна и грустила - это два. Это были одни из самых эмоционально трудных выходных за последнее время, если не считать психушки, куда меня упекла моя неповторимая сестра. Так что лучше заткнись и дай мне отдохнуть, пока я тебе все волосы не пересчитала, выдрав пряди одну за другой - это три. Я почти добралась до двери и уже собиралась открыть её, когда меня резко потянули за волосы назад, наматывая их на кулак. Я повисла на руке Мередит, как «елочка» в машине, болтаясь на приборной панели. — Ты, кажется, не до конца поняла. Я сказала, что сидела в одиночестве и мне это не понравилось. Господи, да что я тебе сделала такого, что теперь ты так насмехаешься надо мной? Я же исправно посещала церковь, когда жила с родителями, знала и читала вслух молитвы. Я никогда не говорила ничего дурного в твой адрес и росла послушным ребёнком, всегда по возможности помогала. За что ты со мной так? Налитые кровью глаза напротив пронизывают ненавистью до самого сердца, руки с силой обвивают мою грудную клетку стальным захватом. Слепая ярость накрывает с головой, раздается глухой удар, какое-то дребезжание и звук открывающейся дверцы. — Тебе, наверное, нужно бежать, а то они хотят кушать, — рука, что раньше упиралась в мою грудь, теперь повернула мой подбородок вбок, чтобы открыть обзор на гарчащих из другого угла заднего двора псов. Мои внутренности сожрал липкий страх. Я ничего не видела и не понимала, кроме того, что на меня несется три голодных собаки, которых не кормили два дня специально, чтобы они смогли полакомиться мной. Остались одни инстинкты. Я сорвалась с места, позабыв обо всем на свете. Под босыми пятками гудел мокрый асфальт и голая земля газона, но все, что меня волновало - рык псов за плечом, что уже догоняли. На смех Мередит я больше не обращала внимания, сейчас он казался мне сардоническим. Я уже почти добралась до летнего домика охраны, как в меня врезались сто восемьдесят килограммов звериной ярости - по шестьдесят на каждое животное. Моё тело просто отлетело в сторону до того, как я успела постучать. Рот беззвучно хватал воздух, пока собаки терзали мою грудь, лицо, руки, которыми я пыталась закрыться. Хватали за пятки, лодыжки и колени. А потом я увидела ярко-алые брызги собственной крови, белая одежда на мне стала грязно-бордовой. Ещё немного и я бы потеряла сознание от боли. Сквозь толщу воды, сквозь туман и дым я услышала сначала голос Люка, потом увидела силуэт Гарольда, отгоняющего собак от меня струями ледяной воды из шланга. Было страшно, больно, холодно и совсем чуть-чуть обидно. Вода попадала на меня, взбудораживая пораженные укусами участки кожи, вгоняя меня в бессознательное состояние. Я медленно поднялась и села, широко разводя ноги, осматривая свое тело, пока Люк, закинув отбивающуюся Мередит на плечо, понес ту в дом. Мои руки от кистей до плеч были расцарапаны когтями, кое-где зубы успели цапнуть особенно сильно - остались следы. Рану на голени, наверное, придётся зашить. Я была в настолько шоковом состоянии, что даже не обратила внимания, как вросла, втекла, влилась в обнимающее меня тело, потерявшись в нем. Спрятавшись от мира и от себя под покрывалом из мужских рук, что гладили по спине и по волосам, в успокаивающих губах, что целовали лоб и виски. Я плакала и скулила в надёжных объятиях от безысходности, но когда первое ощущение растерянности прошло, резко отпихнула от себя Стайлса, отползая от него на приличное расстояние, усиленно стараясь встать на ноги без последствий. — Тебе нужна помощь. То, что случилось - чудовищно. Я сглотнула, не отводя напряженного, острого взгляда от его лица. — Ты до сих пор не понял, что она и не на такое способна из-за тебя? Гарольд, что до этого был хмурый, сейчас смотрел на меня, стоя на коленях, со всем ошеломлением и испугом. Потянулся ко мне, но я одернула его ладони, что осталось силы ударив по ним. — Если не хочешь найти меня мертвой на крыльце своего дома завтра утром, держись от меня на пяти вытянутых руках. Пяти! Мне показалось, еще секунда и он просто вдолбит моё тело в стену и будет рычать на меня, как дикий зверь. Я, на его яростном фоне напоминала маленького перепуганного зверька, когда он - по-настоящему свирепствовал. Наверное, у каждого есть предел страха, предел унижения собственного достоинства, тот предел, когда внутри взрывается ядерная бомба и становится на все наплевать кроме желания разодрать обидчику лицо. Я была готова уничтожить Гарольда, потому что если раньше я нормально к нему относилась, сейчас буквально возненавидела, ведь на этот раз причиной действительно был он. Я отомщу каждому за свою боль. Заползая в свою комнату с аптечкой, я одновременно набирала в телефоне номер мистера Уитмена, чётко, без запинки произнося: — Я могу расторгнуть контракт в одностороннем порядке? Стайлс избил меня этой ночью и если вы не хотите огромного скандала, в ваших же интересах решить вопрос в мою пользу.