В поисках ёлки на Рождество

«Дорогой Санта Клаус, пишет тебе со всей любовью и уважением тринадцатилетний Леопольд Стотч из города Южный Парк. В этом году я правда-правда пытался быть хорошим мальчиком. Я делал почти все домашние задания за себя и своего друга Эрика Картмана. Я сидел на всех уроках в школе. А если и прогуливал, то по болезни или по просьбе моих друзей. Они нуждались во мне, а я хотел быть хорошим другом. Ещё я был наказан отцом всего лишь сто тридцать три раза за год, что в два раза меньше, чем в прошлый раз. Хотя мой отец всё ещё называет меня позором семьи, но я стараюсь исправляться. Я причёсывал свои безобразные волосы каждый день. Я не кривлялся на фотографиях. Я даже научился завязывать галстук. И готовить маме её любимый завтрак. Я получил по рукам за некрасиво поданное блюдо всего-то тринадцать раз! И я знаю о своих ошибках, поэтому я мыл рот с мылом, когда говорил нецензурные слова из-за плохого настроения. И сам ставил себя в угол, когда забывал заправить постель по утрам. Я не знаю, стал ли я за год хорошим мальчиком. Но я старался изо всех сил! Я искренне верю в то, что ты читаешь все-все письма на планете. Что ты справедливый волшебник. Что ты даёшь подарки только послушным детям. Я знаю, что был недостаточно хорошим. Но, пожалуйста, Санта Клаус, исполни всего лишь одно моё заветное рождественское желание. Я не прошу у тебя новых игрушек. Даже не прошу приставку из той самой коллекции, о которой говорят все мальчишки во дворе. Нет… Дорогой Санта Клаус, исполни другое моё желание — пусть мой одноклассник Кенни Маккормик пригласит меня на медленный танец на рождественской школьной вечеринке. Это единственное, чего я по-настоящему хочу. С уважением, Леопольд Стотч 20.12». Баттерс Стотч, старательно вырисовывая каждую буковку на белой бумаге, наконец-то поставил точку. Его дыхание чуть притаилось. Он дрожащими пальчиками с надеждой и восхищением сложил своё письмо в голубой конверт. Осторожно наклеил «Хэллоу Китти» на кончик, пока довольная улыбка расплывалась на его лице. В этом году Баттерс впервые самостоятельно отнесёт письмо на почту. Он ещё не знает адреса Санты Клауса, но спросит у Эрика Картмана. Как-то тот нашёл виновника трагедии одиннадцатого сентября, раскрыл смурфический секрет Венди Тестабургер и придумал новый рецепт для фестиваля чили. Поэтому узнать адрес Санты для него точно раз плюнуть. Ну, и Баттерс надеется, что Картман вспомнит все те случаи, когда Стотч рисковал своей жизнью ради его планов, идей по захвату мира и истреблении евреев. Вспомнит и обязательно поможет. У отца спрашивать не вариант. Он точно попросит Баттерса встать на стульчик и зачитать письмо вслух. А что-то внутри подсказывает, что желание про Кенни выходит за рамки «детских», пересекая черту к «личным». Стоя на том стульчике, не дай Бог, Баттерс каким-то образом окажется на верёвке… Нет, не так он хочет закончить год. Как бы сильно Баттерс не любил своего отца, но признаваться в желании почему-то казалось неправильным и постыдным. Поэтому мальчик соврал родителям, что он уже слишком большой для Санты Клауса и писать ему в этом году не будет. — Лео! Сходи на ярмарку после школы. У нас не хватает гирлянды на ёлку! — Конечно, сэр! Баттерс прячет письмо вглубь рюкзака между тетрадкой по математике и литературе. Схватившись за жёлтые лямки, он вприпрыжку бежит по лестнице вниз в гостиную. Его отец суетливо ходит около ёлки, придирчиво рассматривая её со всех сторон. Мать, сложив руки у груди, с волнением оглянулась на сына. — Где я могу взять деньги? — спросил Баттерс, подойдя к куртке. — На тумбочке их нет… — Лео, ты взрослый мальчишка. Возьми из своих накопленных! — фыркнул отец, отчего Баттерс виновато ойкнул. Его щёки стыдливо покраснели, а в груди сжалось сердечко. Почему он заранее не может знать все правильные ответы? Жить было бы гораздо проще. — Простите, сэр. Я возьму из тех, что заработал осенью, — мальчик кивнул, замечая с какой тяжестью выдохнула его мама. — Давай-давай! — отец проскользнул строгим взглядом по сыну. — Ты тоже должен вкладываться в Рождество. Иначе не честно, что мы с матерью и так, и сяк ради тебя. А ты, высунув язык, приходишь на всё готовенькое. — Всё, милый, — Линда Стотч ласково обняла мужа со спины. — Мне кажется, что Баттерс уяснил этот урок, — добавила она, чмокнув мужчину в щёчку. Баттерс послушно закивал, хотя урок казался ему совсем непонятным. Вообще-то, он тоже вкладывался в Рождество. К примеру, с начала декабря убирал снег со двора! А это дело то ещё неблагодарное. Стэнли Марш засмеял его, когда увидел, как каждый вечер Баттерс неуклюже возится со старой лопатой, зная, что к утру снега снова будет навалом. Было до слёз обидно, но отец сказал, что это симулятор будущей жизни Баттерса. И нужно быть к ней готовым. Картман же подметил, что это просто симулятор повседневных дней Кенни. Кенни. Кенни Маккормик. Блондин, которого до двенадцати лет никто не видел без капюшона. Даже на уроках потрёпанный пожелтевший мех скрывал его лицо от посторонних взглядов, а старый шарф с катышками приглушал его голос. Лишь в тринадцать Кенни стал снимать капюшон. Баттерс до сих пор помнит этот день. Честно, тяжело забыть, как ты приходишь в школу с повязкой на одном глазу, потому что родители посчитали огромный порез не достаточно важной причиной для пропуска. Но у каждого плохо есть своё хорошо. У Баттерса таким «хорошо» стал Кенни (он принципиально пытается забыть, что именно Маккормик зарядил ему сюрикеном в лицо. Слава Иисусу, зрение не пострадало!). Тогда Баттерс сидел в одиночестве за столиком в столовой, пытаясь найти аппетит. Он не сразу обратил внимание, когда к нему подсели напротив. Кенни виновато помахал рукой, а Баттерс бросил что-то по типу «Я хочу побыть один, уйди, пожалуйста». Но Кенни не ушёл. Вместо этого он, наверно, представляя себя главным персонажем кино, медленно, будто героически, спустил капюшон с головы, и также плавно стянул с лица шарф. Конечно, их жизнь это не кино, но Баттерс запомнил этот момент в замедленной съёмке с дурацким плёночным фильтром. — Вчера в больнице ты плакал, что у тебя навсегда останется шрам у глаза, — проговорил Кенни, неловко почесав затылок. — Прости, что подслушивал… Но твои слова… Что шрамы делают людей некрасивыми. Что тебя никто не полюбит… И ты… — Мальчишка запнулся. — Короче, ты не один. У меня тоже есть шрам. Баттерс поднял на него свой недоверчивый взгляд, но мягко выдохнул, как только заметил искаженную кожу с рубцами на чужом лице. — Уродливый, — продолжил Кенни с неловкой улыбкой. — Прям около губы на подбородке. Короче, я никогда его не показывал. Но тебе покажу. Хотя это даже на каплю не загладит мою вину перед тобой. Его слова отдавались теплотой. Неожиданно Кенни Маккормик стал для Баттерса настоящим, а не прохожим одноклассником или звуком из радио. То ли потому что Баттерс впервые услышал его голос без помех, то ли потому что Кенни впервые говорил с ним таким тоном. — Ого… И вправду уродливый. Кенни неловко рассмеялся. Его щёки стыдливо порозовели, пока пальцы машинально потянулись к защитному шарфу. Но Баттерс успел стеснительно окликнуть: — Тебе идёт. И Кенни замер, позволяя хрупкому голосу говорить очень странные, но приятные вещи. — Жаль, что ты скрываешь своё лицо. Я бы хотел, чтобы ты ходил вот так. Без всякого. Мы не в кино, не в сериале и даже не в книге, где между героями мелькает искра, что меняет весь остальной сюжет. Но почему-то Кенни перестал носить капюшон на уроках. Почему-то Кенни стал чаще снимать шарф. И на секунду захотелось пожить, не как в жизни. Как в кино. Скорее всего, исполнить желание Баттерса было лишь частью извинений. Но Баттерс любит представлять, что так повлияли на Кенни его слова. Баттерсу хочется верить, что Кенни помнит тот день также отчётливо, как помнит он сам. Баттерс хочет потанцевать с Кенни. Размечтавшись о «неприличном», мальчик не заметил, как подошёл к школе. У порога стояла Венди со своей лучшей подругой Бебе. Заметив Баттерса, они синхронно дружелюбно ему помахали. Тестабургер, шагнув вперёд, протянула ему листовку, где большими буквами гласил текст «Ищем волонтёров для подготовки к рождественской вечеринке». — Ой, Венди, я не знаю, — надул губы Баттерс, смяв бумажку между пальцами. — Такими вещами же занимаются девочки. Я мальчик. — Не будь сексистом, — строго цокнула Венди, махнув волосами. — Подготовка к празднику важная часть учебного процесса. — Да, Стэн вообще-то первый записался на помощь, — дополнила Бебе, умалчивая, что Стэна заставили. Хотя это понятно всем и без лишних комментариев. — А кто ещё будет? — мялся Баттерс. — Пока не знаю, — пожала плечами Венди. — Но я надеюсь, что друзья Стэна придут помочь… Бебе, ты не уточняла у Кайла? — Кажется, он за. Он же всегда ходит со Стэном, так что… — голос одноклассницы расплывался в тумане мыслей. Баттерс словно отключился от мира, услышав, что компания Марша может быть на подготовке к вечеринке. Компания Стэна Марша! Значит Кенни тоже? Кенни же друг Стэна, а значит тоже. А если Кенни там, то и шанс поговорить с Кенни тоже там. Значит Баттерс должен оказаться там. Помогать. То есть, делать вид, что помогает, а самому общаться с Кенни. Ну, возможно, это тупо. Общаться с Кенни можно и после уроков. Можно пригласить его даже в гости, если у отца будет хорошее настроение. Но если у отца будет плохое настроение? Если вдруг Кенни уйдёт после уроков? Если на Кенни упадёт, ниоткуда взявшийся, рояль? Если Кенни умрёт, а Баттерс не успеет с ним поговорить… Не успеет узнать, как дела, что он ел на завтрак… Очевидно, что замороженные вафли. Но суть не в ответе! Суть в разговоре. Суть в его голосе. Во взгляде. В улыбке… Нет, это точно странно думать о своём друге в таком ключе. Поэтому Баттерс переименует Кенни в своём телефоне на «лучший друг». Если ранг повышен, значит и мыслям можно уйти в другое русло, верно? Значит не так уж и странно записаться на дебильную подготовку к рождественской вечеринке ради одного человека. Который, возможно, даже не придёт. Но шанс есть. А если есть шанс, то есть и надежда. А если есть надежда, то… — Баттерс, ты почему завис? — Бебе вовсю махала рукой перед его лицом. — А! Я… Ой… Я задумался, — покраснел мальчишка. — Знаешь, Венди, отличная идея. Волонтёры. Хорошо. Я приду. Да. Приду. — Баттерс, ты разговаривать разучился? — Подняла бровь Тестабургер. — Впрочем, неважно. Иди запишись в команду волонтёров на кафедре около кабинета директора. Первая встреча завтра после обеда. Нам нужно успеть подготовить всё до двадцать третьего числа. — Конечно. Украшать спортивный зал к вечеринке не сильная сторона Баттерса. Поэтому, после того, как он записался в журнал (увы, записала его секретарша, так что подглядеть другие имена не получилось), мальчишка решил проверить обстановку. Совместная жизнь с отцом научила его всегда заранее прощупывать почву. Будь это в разговорах перед важным вопросом, или… Ладно, пользуется он этим умением только в разговорах с папой. Однако сейчас настал день, когда нужно прощупать почву в другом деле. Баттерс уверенным шагом зашёл в спортивный зал. Обычно там проводят уроки по физкультуре или важные собрания с ПК директором. Сейчас же зал не узнать. Словно на него плюнул рождественским олень Санты Клауса. — Ого… На трибунах лежали прозрачные пакеты, из которых вываливалась разноцветная мишура. На полу разбросаны большие круглые ёлочные игрушки. А посередине стояла высокая, пушистая, самая настоящая рождественская ель. Она была ещё совсем голой, оттого и невинной. Будто ещё не знающей ни торжества, ни радостных взглядов, ни яркого света от софитов, ни песен детских голосов. Её благородно зелёные ветки гордо расправлены по сторонам, будто кричали о собственной красоте. Дерево живое. Баттерс слышит, как оно дышит. Как оно манит его к себе. Мальчишка не сопротивляется чуду. Он заворожено тянет мягкие пальцы к иголкам. Те укололи гостя, но вместо гримасы боли Баттерс лишь мирно улыбнулся. И статная ель словно улыбнулась ему в ответ. Баттерс подошёл ещё ближе и вдохнул запах древесины и леса. Закрыв глаза, он, как дурак, обнял ёлку, прикасаясь к ней щекой. — Только попробуй её сломать, — неожиданный голос Венди напугал Баттерса, разогнав всё волшебство вокруг. Он судорожно отскочил в сторону, подняв руки вверх. — Я две недели упрашивала директора найти нам лучшую ёлку на вечеринку. Ты не представляешь, какой скандал был в кабинете… Ух! — девочка показательно вздрогнула. — Ёлка красивая. — Конечно, блин! — Венди подняла с пола красный шарик. — Потому что она настоящая, а не то искусственное дерево, которое пропихивал нам ПК директор. — Девочка заботливо повесила игрушку на ветку. — А как мы звезду на макушку повесим? Высоко… — Баттерс запрокинул голову, ткнув пальцем наверх. — Не знаю. С помощью каната, наверно. Я ещё хотела от верхушки ёлки провести красные ленточки к стенам. Хочу, чтобы наша вечеринка прошла, словно в сказке, — мечтательно прошептала Венди. — Я тоже хочу, как в сказке, — улыбнулся Баттерс, сжимая лямку рюкзака. Где-то на дне скрывалось его письмо, и мысли о нём грели сердце. Быстрей бы Санта Клаус его получил. Нужно срочно найти Картмана. Однако срочность дела не имела никакого значения, если впереди тебя ждали уроки Мистера Гаррисона. Мужчина, по привычке сев на стол с запрокинутой ногой на другую, деловым взглядом минут пять смотрел на учеников. На третьей минуте полной тишины Баттерсу показалось, что он живёт в стимуляции, у которой произошёл сбой в системе. Однако выяснилось, что учитель телепатически пытался передать своё недовольство. И как обычно, его плохое настроение возникло из-за бывшего парня. Серьёзно, Гаррисон? Ты опять вернулся к Мистеру Мазохисту, чтобы испортить всё окончательно? Класс тяжело вздохнул, отложив учебник по истории в сторону. Достал ручки и принялся записывать конспект по очередному подкасту «Какого чёрта я встречался с этим человеком?». Почему нужно вести записи? Да потому что в прошлой четверти на контрольной по истории Америки между вопросами «Кто был президентом в 1990 году?» и «Почему мексиканцы бегут в США?» таился «Какого цвета были трусы Мистера Мазохиста на нашем девятнадцатом свидании?». Никто! Никто, блин, не смог ответить на этот вопрос. А за него почему-то давалось целых двадцать баллов! Короче, учась на своих ошибках, класс конспектировал новый рассказ о личной жизни Мистера Гаррисона. Хорошо, что его эра транс-женщины закончилась. Ведь Баттерс конкретно в ней путался. Типа… Их учитель гей, сменил пол и стал лесбиянкой? В этом есть вообще смысл? — Пс, — шикнул Картман, сидящий на соседнем ряду. — Передай Кайлу, — он бросил в Баттерса клочок бумаги. — Что? Не мешай, Эрик, — шёпотом ответил мальчик. — Передай, блять, Кайлу. — Сам передай, — хмыкнул Баттерс. Он не хотел ссориться с Эриком, но отвлекаться от урока нельзя. Это как в химии, если посмотрел на секунду в окно, а потом обратно на доску, то вместо строения молекул вы уже изучаете создание атомной бомбы. Только вместо молекул у тебя очередная ссора любовников, а вместо бомбы их секс… Что в целом, тоже в какой-то степени бомба… — Не могу, он меня игнорирует, — цокнул Эрик. — Передай ты. — Я тебя слышу, жиртрест, — сквозь зубы вмешался в диалог Кайл. Что ожидаемо, он же сидит впереди Баттерса. — Привет, Ка-а-ел, — издевательским тоном пропищал Картман, прислонившись к своей парте. — Погнали в мою команду? — Нет. — Что за команда? — спросил Баттерс, осознав, что окончательно потерял нить урока. Опять придётся на контрольной списывать у Толкена. — По снежкам, — ответил Картман. — Мы делимся на команды, а потом бьёмся в кровь во дворе школы, решая, кто из нас не лох. Проигравший, кстати, ест жёлтый снег. — Фу, — фыркнул Кайл, смотря в свою тетрадь. И как тот умудряется одновременно участвовать в диалоге и писать конспект? — А почему меня не позвали? — уточнил Баттерс, наклонившись ближе к Эрику. — Мы после уроков хотели объявить классу, — ответил Кайл. — Всего будут две команды. Но мы даже капитанов ещё не выбрали. — Тогда почему Эрик хочет в твою команду?.. — Потому что мне в команду нужен живой щит, — проговорил Картман так, словно это очевидно. — Еврей идеально подходит. — А может потому что ты жить без Кайла не можешь? — вмешался в диалог Кенни, который сидел позади Картмана и с улыбкой до ушей наблюдал за спором. — Фу, Кенни, — шикнул Кайл, наконец-то обернувшись к мальчикам. — Привет, Кенни, — махнул рукой Баттерс, на что Маккормик ему подмигнул. — Кенни, — серьёзным тоном фыркнул Картман, повернувшись к другу. — Не завидуй, ведь ты можешь быть лишь мёртвым щитом. — Пацаны, потише, — проговорил Стэнли, который сидел на другом ряду напротив Кайла. — Вы мешаете мне понять, кто не прав в ссоре… Мистер Мазохист или Мистер Гаррисон. — Очевидно, что Мистер Мазохист, — спокойным тоном ответил ему Крэйг, сидящий позади. — Какого чёрта ты подслушиваешь? — злобно прошептал Кайл, посмотрев на невозмутимое лицо Крэйга. Тот показал средний палец, отчего уши еврея покраснели ещё сильнее. Как же его всё бесит! — Кайл, погнали в мою команду, — Картман плюнул липким комочком бумажки из стержня ручки прямо в зелёную шапку друга. — Согласись уже, — раздражённо прошептал Стэн. — Пиздец, ладно! — разозлившийся Кайл негромко стукнул кулаками по парте, случайно прерывая рассказ учителя. — Чёрт… — Шикарно… — хихикнул Картман, потирая толстые ладони друг об друга. Остаток урока Мистер Гаррисон проводил тест по тому рассказу, что диктовал в начале. Баттерс списал правильные ответы у Толкена, который почему-то в деталях запоминает все драмы учителя. Стотч думает, это потому что Толкен хороший ученик, но Венди уверена, что Толкен по ночам пишет фанфики о Мистере Гаррисоне и его любовниках. Возможно, эта та самая причина, почему они расстались пару лет назад, и она снова вернулась к Стэну. Стэнли Марш точно не пишет никаких фанфиков. Он едва на сообщения отвечает. И то смайликами в виде большого пальца. В конце всех уроков ребята вышли поиграть во дворе школы. ПК директор с радостной улыбкой доложил своей жене об успехах учеников. Ведь те дружат! А что, кроме толерантности, может быть волшебнее дружбы? Однако мужчина не подозревает, как глубоко ошибается. Ведь во дворе школы зарождалась самая настоящая бойня за право быть не лохом. Похлеще, чем в «Игре престолов». Ребята разделились на две команды. Во главе первой был Крэйг Такер. А за ним стояли его бойцы — Твик, Толкен, Джимми, Бебе, Хайди и Клайд. Вторую команду возглавлял Стэнли Марш. На его стороне были Кайл, Эрик, Баттерс, Кенни, Венди и Рэд. Судьёй их битвы выбрали Николь, которая расположилась на качели с чипсами и колой. Крупные хлопья снега били в лица школьников, но никто из них не смел даже лишний раз моргнуть. Они стояли в два ряда напротив друг друга, в ожидании разрешения на старт от судьи. Позади каждой команды восходила крупная снежная гора, которую для них по приказу Картмана собрали младшеклассники. Сам же Эрик, скрестив руки у груди и подняв подбородок, брезгливо осматривал противников. Баттерс поблагодарил Вселенную, что не оказался в этот страшный час среди врагов Эрика. Вообще, лучше никогда ему не переходить дорогу. Наверно, поэтому ни Кайл, ни Стэн не перестали дружить с толстяком. А наоборот старались держаться поближе (Кенни не берём в счёт, потому что выгода у него другая). — Три! — громко крикнула Николь. — Два! — не менее жутко отозвались капитаны команд. — Один! — заорал каждый школьник, и под хруст снега побежал вперёд, словно игра во дворе превратилась в битву за жизнь. В целом, так оно и было. Ведь как можно назвать жизнью те дни, когда тебя лишают чести и заставляют есть жёлтый снег на глазах у школы? Стэн до сих пор помнит, как какой-то старшеклассник в слезах отдувался за проигрыш команды. Вообще эту затею Марш-то и подцепил у ребята из старшего класса. А в этом году сам предложил своим не терять традиции предков и повторить историю. Баттерс же обожал снежные бойни, но сейчас его сердце стучало слишком громко. Вокруг гудели одноклассники, пытаясь толкнуть соперников лицом в снег. Баттерс интуитивно шагнул назад. Его кости вдруг показались ему сахарными, что вот-вот сломаются от любого чужого касания. Он поднял взгляд со своих дрожащих рук на хитрую ухмылку Бебе. Девочка, завязав золотые пряди в хвост, мастерски слепила огромный снежный ком. И ни секунды не сомневаясь, бросила его прямиком в лицо Стотча. — Ай! Кто-то пробежал рядом, плечом толкая Баттерса на снег. Мальчишка ударился затылком об холодные хлопья. Его голубые перчатки насквозь намокли, пока в глазах кричала паника. Она захватывала каждую мышцу его тела. И когда Баттерс понял, что находится на грани срыва в самом начале игры, его вдруг резко схватили за плечи и оттащили назад за снежный холм. — Держись, чувак, — добрым тоном приказал Кенни, посадив Баттерс спиной к горе. — Кенни, — прошептал Стотч. Слова благодарности застряли в горле. Он вдруг вспомнил, почему хочет станцевать именно с Маккормиком. Ведь тот никогда не оставит друзей без внимания. Всегда протянет руку помощи. Всегда поздоровается. Всегда узнает причину грустного настроения. Всегда посмеётся даже с тупой шутки. Всегда будет смотреть, как на самое дорогое в жизни. Наверно, потому что Кенни бедный. Кроме дружбы у него вряд ли есть что-то дороже. Но в наше время искренность и доброту сложно найти, отчего для Баттерса Кенни стал точно самым богатым мальчиком на свете. — Пацаны, блин, помогайте! — Стэн выглянул по ту сторону снежного холма. Его красные мокрые щёки говорили сами за себя. Поэтому Кенни и Баттерс без вопросов вскочили на ноги. Они одновременно набрали в руки много снега, и как угорелые с криком рванули на поле боя. Венди Тестабургер с рогаткой в руках стреляла маленькими льдинками в противников. Твик Твик, занимавшийся третий год боксом, опрокинул через себя Кайла Брофловски. Пока Крэйг Такер, поджидавший падение рыжего, набросил на того ведро со снегом. Однако месть пришла в лице Рэд Макартур, которая с плеча толкнула мальчика в сугроб. Твик закричал от неожиданности, а Крэйг лицом потонул в снегу под хохот девочки. На помощь пришёл Толкен. Он, обняв Рэд со спины, повалил её в сторону. Николь нахмурила брови, пытаясь вглядеться, что там делает её парень. А Твик сиюминутно подскочил к Крэйгу, вытаскивая его безмолвное тело из-под белого покрывала. В это время Кайл, забравшись на плечи Эрика Картмана напал, словно бронированный титан, на крепость врага. Хайди, спрятавшаяся позади холма, завизжала от ужаса, когда огромный снежный дождь посыпался на неё сверху. Но Джимми Волмер, словно герой из комиксов, ударил железной костылёй Эрика по спине. Теперь его поросячий визг окутал весь двор. Потеряв равновесие, Картман скинул со своих плеч Кайла. Брофловски во второй раз оказался лицом в снегу. Его зелёная шапка-ушанка отлетела к ногам Стэна. — О Боже мой, он рыжий!!! — завизжал Картман, тыча пальцем в Кайла. — Ты, блять, это знаешь! — поднялся на колени Брофловски, гневно смотря на театральную гримасу Эрика. Стэн подал другу его шапку, помогая встать на ноги. Баттерс в это время вместе с Кенни закидывал снежками Толкена и Клайда. Твик, усевшись на плечах Крэйга, решил тоже сымитировать сцену из «Атаки титанов». Однако в лоб Такера попала льдинка из рогатки Венди, что было лишь отвлекающим манёвром от главного нападения… От рук Стэна Марша, что схватив Крэйга, забросил ему за шиворот снег. — Эй! — Твик пытался ударить одноклассника, но тот быстро ускользнул. — Молодец, Стэн! — мягко улыбнулась Венди, пока Крэйг осторожно снимал со своих плеч Твика, чтобы как можно скорее избавиться от острого холода в спине. Что было дальше, невозможно узнать. Ведь ПК директор, наблюдающий за происходящим через окно, вдруг осознал, что мирная игра похожа на драку, а то и на шесть лет тюрьмы за убийство. Он живо разогнал школьников со двора, пригрозив им, что таким выходкам не место в стенах учебного заведения. Но на продолжение битвы где-нибудь ещё уже не хватало сил. Поэтому Николь объявила ничью. А жёлтый снег заставили есть какого-то мальчика, который проходил мимо. Когда все разошлись по домам, то Баттерс, вспомнив о письме, в спешке догнал Картмана. Странно, что тот шёл один, а не вместе с друзьями, но мальчик не придал этому значение. Так даже лучше. — Эрик, привет ещё раз, — улыбнулся Баттерс, перегородив дорогу. — Пока, — без энтузиазма ответил ему Картман. — Я быстро, честно! Мне лишь нужно узнать адрес Санты Клауса, — невинным голосом попросил Баттерс, сложив перед собой ручки в позе мольбы. — Пожалуйста, скажи мне его. — Ты чё, думаешь, что я знаю адреса всех людей мира? — усмехнулся Картман. — Спроси у своих родителей. — А у своих тебе слабо спросить? — Эрик выгнул одну бровь. — Или чё? Они не в курсе письма? — Угу… — неловко кивнул Баттерс. — Понимаешь, в этом году мне нужно самому отнести его на почту. Но я не знаю адрес… — Ладно! — Эрик вскинул обе руки вверх. — Я тебе помогу. Давай сюда своё письмо. — Что? — моргнул Баттерс. — Письмо давай. — Я сам могу отнести. Мне нужно лишь узнать адрес… — Ты реально думаешь, что это так работает? — усмехнулся Картман. — Я узнаю адрес у мамы сегодня. Но завтра суббота, а значит встретиться мы сможем лишь в понедельник в школе. А это будет двадцать третье число. Пока ты отправишь письмо, пока оно дойдёт, пока Санта всё купит… Опа! А уже и двадцать пятое. Рождество. Баттерс, ты понимаешь, что будет уже слишком поздно? — Ёшкин кот… — Ага, ёбаный в рот! — Блин, что мне тогда делать? — расстроенно спросил Баттерс, стуча кулаками друг об друга. — Чё-чё… Мне давай своё письмо. Я завтра отнесу его на почту сам. Вместе со своим. — Но… Может ты мне просто напишешь мне в сообщении адрес Санты Клауса? — Блять, Баттерс! — фыркнул Картман, раздражённо толкнув мальчика в плечо. — Ты идиот? А если тебя взломают? И адрес сольют! Ты думаешь, что его просто так скрывают? Ты хочешь подставить Санту Клауса? — Нет-нет! — испуганно ответил мальчик. — Ладно, Эрик, я тебе верю. Я отдам своё письмо. Но только обещай, что точно отправишь его Санте. — Я тебя хоть раз подводил? — Да. — Ну, в этот раз не подведу. С этими словами Картман забрал письмо Баттерса к себе домой. Последний надеялся, что Эрик, всем сердцем обожающий Рождество и ходящий в праздничных свитерах с начала декабря, не предаст волшебство зимы. Однако сам Картман, хихикая себе под нос, готовился вкусно пообедать за прочтением чужих желаний. Только Баттерс об этом уже не узнает. Ведь он не побежал следить за другом, а направился в сторону ярмарки. Как-никак надо купить гирлянду по просьбе отца. Да и на ужин бы не опоздать. Не хватало ему проблем перед Рождеством! «Быстрей бы двадцать третье декабря и школьная вечеринка», — мечтательно выдохнул мальчик, проходя мимо красиво наряженных улиц. Рождественская ярмарка, словно из детского мультфильма, блистала праздничным настроением. Казалось, на этом участке собрались все жители города. Они бегали в суматохе между стендами, пихали друг друга, а кто-то вовсе дрался за последнюю игрушку Санты Клауса. На секунду Баттерс представил, что сейчас вовсе не Рождество, а самая настоящая война на Чёрной Пятнице. И он, как выживший герой, должен спасти свою семью, купив для них жизненно необходимый предмет. Гирлянду. Пробиваясь среди взрослых, Баттерс пытался проскользнуть вперёд. Впервые он поблагодарил родителей за низкий рост. Конечно, стоять последним в строю на физкультуре всё ещё обидно. Зато сейчас его тело умело проталкивается между открытых ног какой-то женщины. И незаметно протискивается вперёд к столу продавца. — Одну гирлянду, пожалуйста, — выдавливая милый тон голоса сквозь одышку, попросил Баттерс. Он невинно улыбался, глядя на уставшее лицо продавца. Тот, закатив глаза, пробормотал что-то невнятное и протянул мальчику покупку. — Спасибо, сэр! Кивнув мужчине, Баттерс открыл свой голубой кошелёк с рисунками «Моего маленького пони». Поджав губы, он с уколом в сердце оглядел зелёные купюры. Вспомнил, как танцевал победный танец, когда получил их за работу. Выдохнул. Прикрыл глаза. Мысленно попрощался с мечтами о новом велосипеде, на который копил. И отдал свои карманные деньги в грязные руки продавца. Тот, чавкая старой жвачкой, не понимая всю ценность купюр, смял их и закинул в передний карман куртки. У Баттерса защемило сердце. Ему показалось, что сейчас его схватит инфаркт. И он, выживший герой, умрёт на коричневом снегу между ног чужих людей. Умрёт, пока гирлянда будет освещать радужными фонариками его высунутый язык и бледное лицо. Умрёт, пока… — Если всё купил, то вали уже! Не мешай народу, — хрюкнул незнакомец, оттолкнув Баттерса назад. Мысли из головы вынесло ветром. Руки взрослых больно цеплялись за его плечи, толкая его хрупкое тело всё дальше и дальше от стенда. До тех пор, пока тот не скрылся за широкими спинами в пуховиках. Баттерса плюхнулся на попу, прижав коробку с гирляндой к груди. Быстро вскочил на ноги, промышляя путь отступления домой, но взгляд его пал на другой стенд со столом, где на красной скатерти лежали разноцветные пряники в форме ёлочек, снежинок и какашек (в честь мистера Хэнки, конечно). Баттерсу нельзя сладкое до Рождества, поэтому он лишь мечтательно вздохнул и развернулся, чтоб уйти… Но… — Эй, блять, ты дал мне сломанный пряник! — знакомый голос пробил ткань дурацкой шапки и долетел до ушей Баттерса. — Дай другой! — Нет, приятель, ты заплатил за пряник и получил его. Я не могу бесплатно тебе его заменить, — с канадским акцентом пролепетал продавец. Баттерс как загипнотизированный сделал пару шагов вперёд, пытаясь разглядеть лица. Хотя в глубине души он прекрасно понимал, кто там спорит. — Ты забрал у меня последние деньги, приятель, — голос Кенни звучал непривычно злобно. В последний раз Баттерс слышал такой его тон в ссоре с Картманом. — Я тебе не приятель, друг. Чтобы получить новый пряник, тебе нужно его купить, понял, кореш? — Хренов канадец, ты специально издеваешься надо мной? Я же тебе прямо говорю, у меня нет денег. Я бедный! Если продолжишь выделываться, то я на тебя пошлю своего канадца. Да-да, у меня есть свой канадец. И поверь, он страшнее, чем может показаться. — Если ты бедный, приятель, то и пряника тебе не ведать, — поучительно заключил продавец. Кенни пнул его стол, развернулся и хотел уже топать отсюда подальше. Но Баттерс вдруг неожиданно для себя подал голос: — Я могу купить. — Что ты сказал, кореш? — обернулся на него продавец, а за ним и остальной народ вокруг лавки. Баттерс неловко ойкнул. Его кулачки по привычке потянулись друг к другу, а носочек правой ноги неуклюже втаптывал снег. — Пряник. Если нужны ещё деньги, чтобы заменить сломанный, то я хочу помочь, — с ноткой неуверенности прошептал Баттерс. Вообще, ему не хотелось тратить свои карманные ещё больше, но взгляд, с которым посмотрел на него Кенни стоил того. Определённо стоил. — Ладно, друг! — пожал плечами канадец и протянул Кенни новый, идеально сделанный пряник с ёлочкой. А после, быстро выхватив деньги из рук Баттерса, переключился на других покупателей. Стотч неловко поёжился. Он неуверенным шагом вышел из толпы подальше, пока в голове кричал голос: «Лишь бы Кенни поблагодарил! Лишь бы Кенни подошёл к нему!». И Бог, услышав молитвы, сжалился над мальчишкой. — Воу, чувак, это было неожиданно! — Маккормик подошёл спустя пару секунд. Он хлопнул Баттерса по плечу, заставляя того неловко вздрогнуть. — Ты был, как Иисус сошедший с неба. — Пожалуйста… — мягко улыбнулся Баттерс, представляя, что это такой способ сказать: «Спасибо». Его лицо покраснело от тёплой улыбки Кенни. Покраснело от его взгляда. От странных покалываний в животе. Баттерс поджал губы. Наверно, со стороны он выглядит слишком тупо. Настолько тупо, что узнай об этом одноклассники, его точно обмакнут головой в унитаз… Но одноклассников здесь нет. Только Кенни. А Кенни можно доверять. — Я правда не смогу тебе вернуть эти деньги, — виновато проговорил Маккормик. — Не надо, — ляпнул Баттерс. Вообще-то, надо. Надо, ведь он всё ещё надеется накопить на велосипед. Но почему-то с губ слетали совершенно другие слова. — Я просто хотел восстановить справедливость. Он же продал тебе сломанный пряник. — А, это… — Кенни смущенно прокашлялся, снимая с головы капюшон. — Так я сам его сломал. — Что?.. — Баттерс захлопал ресницами. — Блин, Кенни, зачем? — Я пряник сестре купил… То есть, ты купил. Но первый купил я. А у меня есть странный страх… Ты только не ржи, ладно? — Ладно, — осторожно ответил мальчик. — Я понимаю. У меня тоже есть странные страхи. Например, я боюсь, что в будущем буду праздновать Рождество в одиночестве, ведь мои родители состарятся и умрут, а завести свою семью у меня не получится… — Оу… — Кенни поджал губы. — Ну, приходи в будущем ко мне праздновать Рождество. — Что ты? Нет! У тебя же будет своя семья. Жена, дети… — Не факт, конечно, — хихикнул Кенни. — Но даже если будут, то приходи. — Правда? — Баттерс смущённо улыбнулся. — Я приду… А что у тебя за странный страх? — Я боюсь, что внутри пряника будет какая-то херня, — быстро проговорил Кенни. — Вот и сломал, пока тот не видит, чтобы проверить. Я был уверен, что он выдаст мне новый. — В смысле какая-то херня? Типа чужой палец, что ли? — нахмурился Баттерс, а Кенни рассмеялся. — Типа иголки. — улыбнулся Кенни. — Лео, тебе стоит меньше общаться с Эриком. — Ой, не знаю, он мой друг. Вот полчаса назад он помог мне кое с чем, — гордо улыбнулся Баттерс. — Кстати, я давно хотел предложить тебе и остальным парням поиграть в Тайного Санту. — Блин, чувак, не получится, — Кенни неловко потёр шею. — Почему? — Мы уже играем, — быстро пролепетал мальчик. — Сегодня поздним вечером собираемся в комнате Стэна, чтобы разыграть подарки. — А почему мне не предложили? — Не знаю… — виновато выдохнул Кенни. — У нас типа традиция. Каждый год играем вчетвером. — Ну… Ладно. Ничего страшного. — Знаешь… Может быть ты хочешь помочь мне купить подарок для Тайного Санты? — Кенни нарушил неловкую паузу. Он растерянно взял Баттерса за руку. — Точнее… — Взмахом потянул его к себе ближе. Баттерс ойкнул, врезался в тело Маккормика, а тот горячо прошептал в самую мочку уха. — Украсть. — Что?! Кенни, нет. Воровать плохо, меня накажут! — Баттерсу хоть и нравилось касание друга, но он борзо вырвался из чужой хватки. — Я знаю, — успокаивающим тоном ответил мальчик. — Поэтому воровать буду я. А ты лишь постоишь на шухере. Если что-то пойдёт не так, то я тебя защищу. Тебе точно не грозит никакая опасность. — Когда я стоял на шухере с Картманом, то наоборот получал больше него… — Эй, — Кенни взял Баттерса за плечи и развернул к себе лицом. — Я разве похож на Картмана? — Нет… — Баттерс неловко шагнул назад, снимая ладони со своего тела. — Вот именно! — но Кенни вовсе не заметил этого жеста. — Доверься мне. Будет весело. — А что мы именно будем воровать? — Ну, так как я Тайный Санта для Стэна, то воровать будем то, что он любит больше всего на свете! — подмигнул Кенни. — Лифчик Венди? — предположил Баттерс, рассмешив друга во всё горло. — А ты шаришь, Лео! — он хлопнул того по плечу. — Но, увы, Стэн не шарит. Он считает, что секс — это слияние человеческих душ и таким надо заниматься после шестнадцати лет. А сейчас у них с Венди конфентно-букетный-рвотный период, сечёшь? — Секу, — кивнул Баттерс, хотя он нихрена не понял. — А воровать будем алкоголь. — Откуда? — С бара, конечно, — улыбнулся Кенни. — Знаешь тот самый бар, где наши бати смотрят футбол и пропивают все деньги? — Не уверен… — сощурил глаза Баттерс. — Я как-то следил за отцом, но тот ходил в другое место… Там были другие мужчины. Но они не смотрели матч… Они были голые… И обнимались друг с другом… — Воу-воу-воу! — Кенни мигом закрыл ладонью чужой рот. — Прости, что я такое спросил, Лео. Я думаю, это личное. Тебе не стоит делиться, если ты не хочешь. — Он медленно отпустил руку. — Прости, — зачем-то извинился Баттерс. — Так… Эм, в какой бар мы идём? — В другой, — неловко улыбнулся Кенни. Рядом с Баттерсом он часто ощущал себя старшим братом. И в целом не был против этой роли. Ему нравится чувство, что люди нуждаются в нём. Так его существование обретало смысл. Небольшой бар поприветствовал детей запахом перегара и пьяным гоготом мужчин. Кенни, стянув с себя шарф и капюшон, с лучезарной улыбкой на лице уверенно шёл к стойке, словно был здесь своим. Баттерс, напротив, вертел голову, пытаясь спрятать свой взгляд среди столов. Он бессознательно схватил друга за край куртки, прижимаясь телом к его руке. В голове кричал голос, что всё это тупо и неправильно! Что их поймают! Что отец накажет его до следующего года! Однако ноги всё равно вели следом за Кенни. Тусклый жёлтый свет лампы бросал мягкие тени на потертые деревянные столы и стойку, которую касались тысячи чужих пальцев. Где-то в пыльном углу скрипел старенький музыкальный автомат, лениво доигрывая замедляющийся джаз. Звук гитары казался дымчатым, как сигаретный дым, который плавно поднимался от нескольких столиков. За барной стойкой на полке повыше, что окрашена в цвет золота, сверкали бутылки дорогого пойла. Секрет их плана прост: один крадёт виски, второй отвлекает бармена разговором. — Но я не знаю, о чём с ним говорить, — прошептал Баттерс, оттягивая Кенни назад. — Скажи, что заблудился, — ровным тоном ответил Маккормик. — Главное, веди себя естественно. — Это очень легко сказать, — взволнованно выдохнул мальчик, отпуская из рук оранжевую куртку друга. Тот ему подмигнул на прощание. И слился с толпой, медленно пробираясь к заветной бутылке. Баттерс испуганно оглядывался, боясь, что кто-то из взрослых его узнает. Однако те слишком весело рассуждали о каких-то женщинах, что совсем не замечали потерянного ребёнка. Стены бара, украшенные винтажными плакатами, будто бы давили. Под потолком висела пара цветных гирлянд, что хоть чуть-чуть напоминали о рождественском духе. «Ради Кенни», — выдохнул про себя Баттерс, залезая на стул у барной стойки. Мальчик очутился около седого мужчины, который, даже не оглянувшись, задумчиво вертел в руке стакан с пивом. Сзади него за столиком шумела компания из трёх парней. Баттерс услышал, как они спорят, кто из них заплатит за следующий круг текилы. — Ты отца потерял? — хриплый голос бармена привёл мальчика в чувства. Он расправил дрожащие плечи и угомонил бегающий взгляд, задержав его на высоком мужчине напротив. — Нет. Я зашёл погреться, — на удивление голос Баттерса звучал правдоподобно. Кенни бы обязательно это оценил, если бы услышал. Сейчас же он, представив себя лохматой собакой, ползёт на четвереньках за барную стойку. — Детям здесь не место, — с добродушным лицом проговорил бармен, одновременно намешивая коктейль. Его движения отточены, как будто он дошёл до высшего уровня работы, что может завтра уехать на соревнование для барменов. Если такие, конечно, существуют. Хотя чего только нет в этой Америке. — Я не ребёнок, — проговорил Баттерс, краем глаза замечая, как Кенни подкрался к полкам позади. — Я карлик. — Что? — воздух резко стал гуще. Помимо запахов крепкого алкоголя, древесины и табака, Баттерс учуял собственный страх. Почему он это сказал? Почему не спросил про туалет? — Ага. Пока Кенни тянулся к заветной полке, бармен, поставив локти на стойку, наклонился к Баттерсу ближе. Он вгляделся своими серыми зрачками в смущённое детское лицо. Цокнул, схватив толстыми пальцами подбородок мальчика. — Не похож ты на карлика, — хрипло проговорил бармен. — Зачем врёшь? — Выпить хочу. Кенни, как хищник, выжидающий момент, полный азарта и безрассудной уверенности, лёгким движением руки схватил бутылку виски с королевским ободком на горлышке и яркой этикеткой, обещавшей что-то эксклюзивное. Он действовал быстро, но без суеты. Выбежал из-за барной стойки обратно в зал, одновременно пряча алкоголь под куртку. Его лицо безмятежно встречалось с чужими взглядами, как будто ничего не произошло. — Уже не хочу, — взвизгнул Баттерс, спрыгнув со стула. Он встретился с довольным взглядом Кенни, который поджидал его среди столиков ближе к выходу. И мысленно радуясь за свой первый выигрышный грабёж, не заметил, как бармен вышел из-за стойки следом. — Эй! — прозвучал его громкий голос, как удар гонга, перекрывая общий гул. Не ожидая следующих слов, Кенни резко развернулся и за два больших шага преодолел расстояние между ними. Он схватил Баттерса за локоть и бросился к двери. Их ноги застучали по деревянному полу, привлекая пьяные взгляды посетителей. — Эй, верните бутылку! — гневно прокричал бармен. Страх окутал Баттерса с головой. Он еле волочил пятки. И точно бы упал, если бы не мягкие пальцы Кенни, что с лёгкостью тащили его следом. Баттерс захотел зареветь, сдаться, попросить прощения. Он был готов упасть на колени, лишь закончить этот сущий кошмар. Единственное, что заставляло держать себя в руках — это Кенни. Кенни, который лишь рассмеялся, на грубые выкрики бармена. Он ногой пнул дверь, вытаскивая их обоих наружу. Холодный воздух обволок румяные лица мальчишек, пробуждая в них новый импульс энергии. Снег залез под ботинки, заставляя носки намокнуть. Бар оставался с каждой секундой позади. А смех Кенни звучал всё звонче и искреннее. — Беги, Баттерс, беги! — кричал он через плечо. Его слова эхом разлетелись по тёмным улицам. — Не смотри назад! Баттерс прерывисто дышал, едва поспевая за другом. Они мчались по заснеженному тротуару, выбегая куда-то в парк. Бармен давно бросил попытки их догнать, оставшись в тёплом помещении. — Кажется, мы оторвались! — отозвался Кенни. И в этот момент, как в нелепом фильме, нога Баттерса соскользнула в сторону. Он с громким криком полетел лицом в сугроб. Кенни, не успев затормозить, взмахнул руками по сторонам, пытаясь выдержать равновесие, но через секунду рухнул рядом. Бутылка виски выскользнула из-под куртки, мягко приземляясь на снегу между ними. — Чёрт! Баттерс, ты в порядке? — рассмеялся Кенни, с трудом поднимаясь на локти. Снег был везде: в капюшоне, на лице, даже в трусах. Баттерс приподнялся, вытирая сопливый нос рукой. Его лицо покраснело от холода и смущения. — Я думал, что мы умрём! Они посмотрели друг на друга, и оба одновременно разразились смехом. Их детские голоса разлетелись по пустому парку. — Ладно, по крайней мере, виски цел! — сказал Кенни, вытаскивая бутылку из сугроба. Он стряхнул с нее снег и высоко поднялся над головой, будто это был трофей. — Я говорил, что мы справимся! — Я бы не справился без тебя, — неловко пробормотал Баттерс в попытках подняться на ноги. — Эй, — Кенни, отложив виски в сторону, ласково взял мальчика за руку, не позволяя тому полностью встать. — Спасибо. — Он мягко улыбнулся. Встретился с добрым взглядом Баттерса. И без лишних слов потянул его обратно в снег. К себе. Последний ойкнул и упал прямиком на тело Кенни. Его лицо уткнулось в горячую шею Маккормика. Который, не стесняясь близости, обнял Баттерса за талию, крепко прижимая к себе. Тяжело дыша, ничего больше друг другу не говоря, в тишине и в вечернем полумраке они лежали в снегу, что вдруг стал для них тёплый, как огромный белый плед. Баттерс понимал, что пропустил семейный ужин. Он знал, что будет наказан. Но это пока что не имело значения. Как что-то может быть важным, когда ты застыл в объятиях в сугробе с тем самым человеком? И чувствуя его дыхание, Баттерс впервые в жизни ощутил спокойствие. Для него это волшебнее, чем Рождество.