проросшие сквозь сердце

      Проходит пять дней с момента осмотра, и Коннору кажется, что всё замедляется. Цветы на теле появляются реже, разрастаются лениво и будто через силу. Это вроде бы должно радовать, но единственное, что Коннор чувствует – тяжесть, что под корпусом пластиковым тянет. Пеларгония в верхней части ключицы осыпается лёгкими, как пушинка, лепестками, стоит случайно задеть её, и Коннор ловит её розовые цветки, оглаживает их пальцами и думает об их значении. Поддержка.       Он застегивает верхние пуговицы, поправляет галстук и чувствует, как цветы под рубашкой противятся, упорствуют ткани и рвутся наружу. Они уже не такие слабые, их стебли окрепшие, и срывать их все сложнее; лишь одни из последних, что выросли, не сопротивляются и поддаются легко отрыву. Остальные скрывать становится сложнее, прятать их распустившиеся бутоны не получается, и, когда Коннор покидает мужскую уборную, он замечает без труда на себе взгляды. Фрезия, чьи цветки выглядывают из-под его воротника, привлекает внимание. Это не вызывает особого дискомфорта, но Коннор предпочёл бы не быть мишенью для чужих взглядов.       Он возвращается к своему столу и едва ли успевает даже ручку сдвинуть, что лежит на самом краю, как Хэнк подходит к нему.       – У нас дело, пошли, – лейтенант кивает в сторону комнаты допросов, и RK800 следует за ним. – Один из ваших пришёл с заявлением о том, что на него напали.       Коннор кивает, но ощущает такой груз внутри, который тянет его к земле. Он читает заявление на планшете, который передаёт ему Хэнк, и понять не может, – то ли это его оптика барахлит, то ли сбоит настройка планшета.       Модель AX300 мужского пола с серийным номером #45 374 768 сидит за столом допросов, и уровень его стресса куда ниже, чем у самого Коннора. У AX300 глубокий порез на лице и темно-синие разводы тириума по коже, вывихнутая рука под неестественным углом и взгляд уверенный, никак не загнанного зверя.       Нападавшие были людьми, – Коннор знает из показаний андроида, – пять человек в нелепых масках. Дело пустячное, Коннор и не таких отлавливал, но сейчас он едва ли может сосредоточиться на словах AX300.       Диод на его виске меняет цвет с голубого на желтый, когда тяжесть начинает давить и на плечи.       – Все хорошо?       Коннор чуть хмурится и голову вскидывает на вопрос, внезапно понимая, что не знает, кто задал его, и кому он адресован.       Уровень стресса 55% ^       Низкий заряд питания – 20 минут до принудительной перезагрузки системы.       Уровень стресса 63% ^       Низкое содержание сегмента ‘Тириум 310.’       Рекомендуется связаться с сотрудником Киберлайф для устранения неполадок.       – Коннор? Эй, Коннор, поднимайся, – Хэнк под руку стягивает андроида со стула, чуть встряхивает, пока тот, наконец, не обращает на него своего внимания, и ведёт к двери. – В чем дело?       – Питание низкое, нужна перезагрузка и рекалибровка. Это займёт минут двадцать.       Хэнк кивает, отводит его к ближайшему столу и усаживает на стул. Хмурого выражения с лица он не стирает – этим утром у Коннора было всё хорошо, а теперь тот отключается. Он думает спросить у него об этом позже, когда тот наладит всё в своей системе, а пока, замечая офицера Мэдроуз, направляющуюся в их сторону, он тормозит её.       – Сэм, пригляди за ним, он через двадцать минут будет как новенький, – Хэнк выдыхает тяжко и почесывает пальцем щеку, не понимая толком, что ещё может сказать коллеге о состоянии Коннора. – Я пока не могу остаться с ним. У меня пострадавший в допросной.       Женщина кивает, и Хэнк уходит, оставляя Коннора с ней. Саманта Мэдроуз отнюдь не глупа, и лишних вопросов не задаёт. Ей это, хотя, и не нужно – в участке все были в курсе происходящего. Все являлись невольными свидетелями того, как на андроиде вырастали цветы.       – Коннор, детка, ты в порядке? – женщина присаживается на стул рядом с андроидом, все ещё находящимся в сознании, и вопрос задаёт чисто риторически, чтобы не оставаться в этом напряженном молчании.       RK800 поднимает на неё взгляд и кивает, вот только Саманте не нужно лгать, она без его слов понимает, что ответ едва ли будет положительным.       Она рукой убирает его опустившуюся на лоб прядку и вздыхает; что она может сделать сейчас для него, кроме как рядом сидеть и ждать перезагрузки? Андроид или нет, сейчас тот выглядит и впрямь совсем не хорошо. Ей жаль его, ей хочется помочь ему. И потому она просто придвигается ближе и сжимает его руку в своей.       – Давай-ка ты перезагрузишься и перестанешь меня волновать, хорошо?       Саманта улыбается ему мягкой улыбкой, но Коннор видит на дне ее глаз печаль. Такую же, как и у Хэнка, такую же, как и у Маркуса. Этот взгляд на ее округлом лице такой живой, что Коннор даже через барахлящий оптический процессор видит его ясно. Он кивает, а потом отключается.       Запуск системы.....       Модель RK800, серийный номер #313 248 317-50       Загрузка ОС… ок       Инициализация системы … ок       Проверка биокомпонентов… ок       Инициализация биосенсоров… ок       Проверка двигателя… ок       Коннор открывает глаза и сразу замечает обеспокоенные взгляды Хэнка и Саманты, что нависли над ним. Диод его мигает желтым, системы долго отвечают на запросы, но в целом всё в рабочем состоянии.       – Как ты себя чувствуешь? – Хэнк напряжённо сжимает его плечо, и Коннор понимает, что, возможно, что-то беспокоит его.       – Немного заторможено, но я полагаю, что, когда закончится рекалибровка...       – Твоя перезагрузка длилась полтора часа, Коннор, – прерывает его Хэнк. – Как я понимаю, это не нормально.       Коннор хмурится, глядит на Саманту, которая все ещё сжимает его руку в своих, и видит, как она кивает. Его перезагрузка никогда не длилась так долго, она всегда заканчивалась успешно, а сейчас он будто и не проводил её вовсе. Он словно на той же стадии, на какой и был – с тяжестью по всему телу и низким уровнем заряда.       – Альма будет здесь через минут десять, – произносит Хэнк и коротко вздыхает, обмениваясь взглядом с Самантой. Коннор знает значение этого взгляда – растерянность и обреченность, непонимание и невозможность что-то сделать. Такой взгляд Коннор встречал у девиантов, когда ещё вёл охоту на них. Они смотрели так, будто молили о помощи, но понимали, что таковой не будет.       – Спасибо, – говорит он чуть тише обычного и взгляд расфокусированный опускает на свои руки.       – Может тебе какое-то время побыть дома? – офицер Мэдроуз участие проявляет мягко, но искренность в ее голосе Коннор различает легко. – Пусть тебя осмотрят и поднимут на ноги, а потом выйдешь и...       – Я способен выполнять свою работу...       – Сегодня от тебя едва ли был толк, – вздох Хэнка кажется слишком горьким, – не хватало еще, чтобы ты во время погони с крыши свалился из-за того, что система барахлит.       – Альма всё поправит.       – Альма не всемогущая, и тебе лучше не стараться подохнуть как можно скорее...       – Лейтенант прав, – голос WE900 доносится от двери, и к встревоженным и хмурым взглядам прибавляется ещё один. – Не стоит в полной мере на меня полагаться, мы не знаем, насколько всё плохо у тебя.       Альма вышагивает вперёд, приближается к Коннору и подносит к нему белый пластик своей руки, готовая сканировать системы Коннора, когда тот позволит. Это не такое уж неприятное чувство – ощущать, как кто-то проводит диагностику его систем; походит на то, будто кончиками пальцев почти касаются изнутри. И когда она заканчивает, отходя на шаг, Коннор непроизвольно глядит ей за плечо, будто стараясь взглядом найти что-то. Кого-то.       – Он приедет чуть позже, – будто понимая его взгляд лучше него самого, тихо, чтобы слышал лишь он, шепчет Альма. А Коннор только кивает в ответ и взгляд вновь упирает в свои руки. С Маркусом рядом было бы спокойнее, он энергетику такую излучает, что тревоги и сомнения стираются. И потому, когда WE900 говорит, что тот ещё появится, это действует как анестетик на раны.       – Итак, кажется, что поврежден селектор #2256, – говорит с лёгкой тревогой Альма, вот только этой самой тревоги Коннор в ней не видит, будто мнимая, чтобы выразить участие. – Еще у тебя низкий показатель тириума. Я не смогу помочь здесь, нам нужно в центр починки Киберлайф.       Хэнк, молчавший до этого, поднимается и под руку подхватывает Коннора, растерянного и все с такой же расшатанной калибровкой движений. Саманта провожает их до выхода и мягкими пальцами касается щеки Коннора, желая ему поскорее поправиться. Он слабо ей улыбается, такой улыбкой, которая переполнена пустыми надеждами и благодарностью.       Системы показывают низкий уровень заряда, сигналят о том, что очередная аварийная перезагрузка начнётся через четверть часа, и лёгкая тревога захватывает Коннора – успеет ли Альма заменить селектор и избавиться от корней, что повредили старый элемент? Впрочем, он не видит проблемы в том, чтобы поменять его, пока будет вестись перезагрузка систем.       – Такое происходит впервые? Низкий заряд и недостаток тириума? – спрашивает Альма после продолжительного молчания, когда они уже подходят к центру починки.       – Да, раньше подобного не случалось, – кивает Хэнк, и Коннор подтверждает его слова. Сообщения об ошибках застилают обзор, и его будто из стороны в сторону кидает, почти отключает, выбрасывая в автономный режим.       – Если тебе это нужно, не жди принудительной перезагрузки, – провожая Коннора к стулу и посылая Хэнка к инженеру, что сегодня работает, говорит WE900. – Перезагружайся, а мы пока тебя починим.       Тот послушно кивает и позволяет системе перезапустить себя.       Запуск системы.....       Модель RK800, серийный номер #313 248 317-50       Загрузка ОС… ок       Инициализация системы … ок       Проверка биокомпонентов… ок       Инициализация биосенсоров… ок       Проверка двигателя… ок       Первое что Коннор слышит, когда звуковой модуль подаёт сигнал о том, что исправен – голоса. Не разговоры, а именно голоса, собранные в какой-то клубок, перепутанные, жужжащие. Слов из них вырвать не получается, впрочем, Коннор и не прилагает особых усилий. Он открывает глаза, но все ещё видит, как показатели скачут, диагностируя каждый сегмент и не выявляя никаких ошибок. Эта перезагрузка, кажется, проходит успешнее первой, и никаких сигналов о низком заряде батареи больше не появляется. Коннор чувствует себя бодрым, и даже уровень тириума теперь на стабильных 75%.       – Ну, что, здравствуй, – прямо перед ним появляется незнакомый человек. Он водит пальцами по планшету в руках и улыбается Коннору дежурной улыбкой. Инженер-робототехник, работающий в этом отделении, – Кит, как сообщает бейдж на его груди, Кит Саммерс, как высвечивается в личном деле, перед глазами Коннора. – Мы тебя подлатали, теперь будешь как новенький.       Коннор хочет спросить, вырезали ли они цветы, но не делает этого. Он не чувствует на себе никаких цветков, не ощущает их под скином, не чувствует их движения под корпусом. Это походит на то время, когда их вообще не было, и облегчение приносит невозможное. Их нет, и он все ещё жив.       – Как ты себя чувствуешь? – Альма подходит к нему быстрее других – Хэнк и Маркус остаются позади, давая андроиду-медику закончить работу. – Показатели нормализовались, но нужно следить за уровнем тириума. Цветы им питались, так что его восстановление заняло время.       – Хорошо, я понял, – Коннор кивает и тянется рукой за рубашкой, которую с него сняли, чтобы заменить сегмент. – Спасибо.       Альма ему кивает и отворачивается к инженеру, который скидывает темно-зеленые стебли, смоченные в тириуме, в мусорный контейнер. Среди них Коннор замечает и белые лепестки гардении и нежно-розовые пеларгонии и, возможно, его бы охватила печаль по ним, но Коннор лишь отворачивается. Он застёгивает последнюю пуговицу на рубашке и, оглянувшись на спорящих о чём-то людей и андроидов, неслышно покидает помещение. Он не уходит далеко, просто оставаясь стоять на крыльце и ощущать свободу. Вот только не чувствует её, пряча руки в карманах джинс и устремляя взгляд вдаль.       Что он чувствовал, будучи машиной? Он не может точно вспомнить. Скорее всего, это походило на пустоту. Глухую пустоту, которая, как болото, затягивала в себя. Что он чувствует сейчас? Тоже пустоту? Из-за цветов, что уродливым клубком скидывали в мусор? Из-за того, что с ними лишился чувств?       Мог бы он почувствовать печаль? Мог бы почувствовать то самое чувство, о котором говорила Альма. Безответную любовь, которая должна скрестись острыми когтями по внутренней стенке его нагрудной пластины корпуса, цепляться за каркас его стальных рёбер, рвать его тириумный регулятор на части. Мог бы он теперь хоть что-то почувствовать?       – Ты в порядке? Маркус. Что теперь он чувствует к Маркусу? Что он чувствовал к нему до этого? Имеет ли это значение? Перед глазами Коннора все та же картинка: как Кит Саммерс скидывает в мусор все цветы, что жили внутри него, все чувства и эмоции, что собирал с таким трепетом. Теперь ничего не должно иметь значение.       – Все отлично, я очень благодарен Альме за то, что она сделала, – говорит Коннор и взгляд вновь устремляет вдаль. Благодарен ли? Есть ли в нем эта эмоция ещё?       Маркус подходит ближе, становится плечом к плечу, а Коннор предпочёл бы, чтобы тот ушёл. Возможно ли, что лидер девиантов жалеет его? Возможно ли, что сам Коннор в какой-то степени жалеет себя?       – Знаешь, тебе не обязательно отменять свои встречи только ради того, чтобы приехать сюда. Они важны для нашего сообщества.       – Не такие уж они и важные, – Маркус улыбается ему, старается разбавить напряжение в воздухе, а Коннор смотрит на него пристально, почти пронзая острым взглядом. – Ладно, они важные, но и быть здесь тоже важно.       Важно ли? Какой прок от этого? Чтобы Коннору было в кого уткнуться, когда слышит неутешительный приговор? Сейчас это уже не имеет значение, сейчас такая пустота внутри, что уже ничего не имеет значения.       – Я могу справиться и без твоего присутствия здесь. Альма потом сможет передать тебе информацию и…       – Не в этом дело, Коннор, – Маркус глядит чуть хмуро, но не раздраженно, даже мягко. – Это другое.       Другое. Другое, от чего было приятно это самое присутствие рядом. Другое, от чего было тревожно, когда не было его поблизости. Коннор опускает голову, и руки чуть сжимает в кулаки. Другое, такое непонятное, такое тёмное и тайное. Его тоже вырезали? Или оно все ещё здесь?       – Другое? – Коннор хочет узнать, что именно. Он хочет, чтобы Маркус объяснил, чтобы научил, но лишь от мысли этой он вновь падает в пустоту. Всё то, чему Маркус его уже научил, оно тоже пропало вместе с цветами?       – Да, другое, – лидер девиантов улыбается тёплой улыбкой, ступает на шаг ближе и будто тормозит всё вокруг, тормозит сам Коннор, способный лишь наблюдать и слушать, – потому что ты важен намного больше, чем эти встречи.       Он пальцами легко касается щеки Коннора, проводит так, будто смахивает что-то и ведёт вниз к линии челюсти, к шее. И у Коннора насос с груди будто с ума сходит, потому что не должен чувствовать ничего, потому что вырезали всё…       Маркус протягивает маленький, только расправивший свои лепестки, нарцисс, сорванный у основания шеи.

Нарцисс — род однодольных растений из семейства амариллисовых. Цветок распространен на территории Европы. Отдельные сорта нарцисса выращивают в Японии, странах Азии и Китае. Бледно-желтый нарцисс на языке цветов символизирует благородство, смирение, уважение, неразделенную любовь.

      Видеть новый цветок так непривычно и так неправильно. Коннор ладонь тут же тянет к шее, откуда Маркус сорвал нарцисс и с каким-то облегчением понимает, что не делось никуда, что все ещё с ним, что просто не так понял всё. И на мгновение Коннор ощущает этот дикий наплыв из эмоций; печаль, что всё ещё болен, облегчение, что всё ещё чувствует, смущение от близости Маркуса и ещё что-то, что прокатывается новым удивительным чувством по системам после слов RK200.       И, возможно, Коннору стоит быть чуть более сдержанным, но он так устал. Этот день выдался необычайно длинным и тяжёлым, и он почти потерял что-то поистине дорогое, что сделать шаг навстречу Маркусу не кажется такой уж плохой идеей. Как и руками зацепиться за его плащ и зарыться носом в плечо, в изгиб шеи, как Сумо иногда зарывается, прячась и желая ласки. Коннор не уверен, прячется ли он или жаждет ласки, но ощущения от того, как Маркус обнимает его в ответ, как прижимает к себе, будто пряча, будто лаская мягкими прикосновениями к задней стороне шеи, ощущения эти приятные.