Backpfeifengesicht // Bar 59 Sekunden

      Свежий ночной воздух принимает Вэй Ина в свои объятия, нежностью шумящих листьев обещая никогда больше не оставлять его в одиночестве.       Он устало хмыкает, рассеянно раскидывая черными носами берцев опавшие листья мостовой. Обидно до слез: сейчас, когда искренность бьет ключом, рассказать об этом абсолютно некому.       Можно, конечно, остановиться, обреченно выдыхая в небо и выстреливая залпами своих чувств, наплевав на то, что отдачей снесет тебя самого. А можно заполнять голову ненужными мыслями и знаниями и дальше, надеясь, что курс астрофизики поможет устроить личную жизнь.       «Потерявшись в темноте, случайным образом прийти бы к тебе».       Вариантов, как провести остаток ночи, не так уж и много. Пальцев одной руки хватит, чтобы их пересчитать: вернуться домой, закрыть глаза руками и надеяться, что когда откроешь снова, Цзян Чэн окажется рядом, бездействовать или идти, куда глаза глядят.       Искусственная кожа байкерских перчаток неприятно холодит лицо, стоит Вэй Ину закрыть лицо руками. Он медленно ведет обратный отсчет до запуска ракеты собственных чувств в ночное звездное небо. Его пьяную голову посещает мысль о том, что начни он сейчас раскачиваться с пятки на носок, то уподобится Цзян Чэну. Вэй Ин мысль вон не выгораживает, а наоборот мысленно кивает себе, начиная раскачиваться на месте.       «Засиживаться допоздна не стоило. Но, если он сейчас появится то, как я выгляжу, будет волновать меня в последнюю очередь».        — Мог бы и появиться. Жалко что ли? — смеяться хочется то ли от осознания собственной глупости, то ли от безысходности происходящего.       Его шаги мерные, изредка затихают, как только он останавливается перед очередной развилкой. Шнуровка берцев едва ощутимо жмет, но это лишь позволяет уцепиться за реальность чуть сильнее, не позволяя алкоголю одержать верх. И его не волнует, кого он может встретить ночью, если это не причина сегодняшнего бегства к алкоголю.       Под немое световое шоу мигающих желтым светофоров Вэй Ин сам не замечает, как сворачивает в сквер, продолжая распихивать опавшую листву.       Брошенный на скамейку рюкзак отзывается грустным металлическим перезвоном. Вспоминая события прошедших дней, Вэй Ин все больше и больше убеждается, что рот ему все-таки стоит зашить, желательно намертво и желательно после того, как он выскажет Цзян Чэну все то, что небрежно задвинул в самый дальний уголок памяти.       Ироничные афоризмы, красивые и интересные книги, петь кусочки песен, смотреть на собак и трогать их холодные носики под его успокаивающий голос, беспредельное восхищение, тёпло-красный шарф, вредничать из вредности.       Вэй Ин резко трясет головой, разгоняя мысли прочь. Если бы можно было отключать мысли по щелчку пальцев, он пользовался бы этим с завидным постоянством. Он устало откидывает голову назад, глубоко выдыхая каждый раз, когда в бесконечном потоке мыслей что-то снова напоминает ему о пропавшем адвокате.        — Эй, ты. Зажигалка есть?       Голос говорящего ворчлив и кажется смутно знакомым.        — Что, простите? Можете повторить, пожалуйста?        — Глухой что ли, если с первого раза не расслышал? Зажигалка есть?       Зажигалки у Вэй Ина, к сожалению, нет, но Цзян Чэну знать об этом совсем необязательно. Ровно как и совсем необязательно знать, что голос адвоката ураганом перевернул сознание и ход мыслей Вэй Ина с ног на голову.        — Сейчас-сейчас, вроде бы где-то была, — Вэй Ин торопливо перебирает вещи рюкзака. Резинки для волос, жвачка, удостоверение личности, фантики, ключи от дома и старые потертые чеки.       Руки Вэй Ина предательски дрожат, как только Цзян Чэн устало присаживается рядом. У него все то же черное пальто, черные лакированные дерби, шарф, врученный Вэй Ином в прошлый раз, и зажатая меж губ сигарета.       Лишний раз вдохнуть парфюм адвоката — заблудиться в сосновом лесу воспоминаний. Вэй Ин смутно припоминает название Noir De Noir, едва заметно улыбаясь. Аромат чувственный, дерзкий, едва горчит древесными нотами — лучше не придумаешь.       Вэй Ин душу бы продал за то, чтобы прямо сейчас носом уткнуться куда-то в шею и молча дышать столько, сколько Цзян Чэн может ему позволить. Желательно вечность, но Вэй Ин, конечно же, настаивать не будет.       Высокоградусные спиртные напитки дарят приятное временное забытье. Вэй Ин нарочно придвигается ближе, касаясь своим коленом колена адвоката. Последний немедленно отодвигается. Вэй Ин в лице не меняется, наигранно продолжая искать зажигалку в рюкзаке и снова придвигаясь к Цзян Чэну. Тот вопросительно изгибает бровь. Глаза его — холодное белое вино, ледяной ветер и поднятые от ветра воротники курток.       Адвокат едва заметно улыбается, продолжая сжимать сигарету меж губ. Пальцы Цзян Чэна ловко выуживают из кармана зажигалку, невозмутимо прокручивают колесико, он закуривает. В голове Вэй Ина сплошной дым тлеющих семян дурмана и ненавязчивое легкомыслие.        — Но… Зажигалка?       Недовольно брошенный взгляд заставляет Вэй Ина осечься на полуслове, а спустя 59 секунд губы его расплываются в улыбке.        — Да какая, мать его, зажигалка?       Цзян Чэн глубоко затягивается, крепко зажмуривая глаза. Вэй Ин гадает, кто из них выпил больше. Психологии отношений посвятили не одну книгу, но ни одна из них не содержит ответа на вопрос: «что делать, если единственный способ говорить о чувствах — напиться?»        — Знаешь, — Вэй Ин разворачивается к Цзян Чэну. — Вместо слова «бойкот» я уже который месяц использую твое имя. И в толковых словарях вычеркнул и написал его. И поэтому со всеми, кто тебя знает, я одно заменяю на другое.       Цзян Чэн вопросительно изгибает бровь, закатывая глаза. Мгновение — половина сигареты с тлеющим концом оказывается в руках Вэй Ина.        — Ничего не попутал?        — Я сегодня столько выпил, что с гордостью могу назвать себя невероятно красно-грешным! Мне все можно.       Вэй Ин вряд ли отдает себе отчет в том, что он сделал, делает или собирается сделать. Поэтому напущенная надменность и равнодушие во взгляде Цзян Чэна сменяются неприкрытым удивлением и злостью, как только Вэй Ин оказывается слишком близко, опаляя губы адвоката своим дыханием и игриво сжимая губами остаток несчастной сигареты.       Трагедия снов адвоката убеждает себя, что дрожит мурашками только от холода, никак не от собственной пьяной искренности и рук Цзян Чэна, сжимающих чуть выше локтя, удерживая Вэй Ина к себе лицом.        — Мне показалось, ты этого хотел.       У Цзян Чэна тысяча вопросов и ни одного ответа. Он сам не замечает, как по лицу расползается по-юношески глупая улыбка, а во взгляде тают осколки льда. Пятьдесят девять секунд позже Цзян Чэн отвешивает себе пощечину и собирается повторить, но руку его вовремя перехватывает рука Вэй Ина.         — Ты окончательно свихнулся, да? Себя бить-то зачем? Можно, например, побить меня. Желательно губами по лицу, но…       Договорить Вэй Ин не успевает, Цзян Чэн затыкает ему рот своей ладонью. Больше всего на свете адвокат желает отойти к праотцам и никогда больше не отправляться на поиски Вэй Ина, но вместо этого впивается в лицо напротив болезненно искаженным взглядом.        — Хороший мальчик, — Вэй Ин тихо шепчет, обдавая ладонь Цзян Чэна своим теплым дыханием. — Дай мне сказать.       Цзян Чэн неохотно кивает, освобождая Вэй Ина.        — Когда я настраивал гитару пару лет назад, перепутал колодки, слишком сильно натянул струну, та лопнула — обожгла руку, но больше меня расстроило то, что ее никак не починить. Ты выглядишь таким же натянутым, а рвать снова мне не хочется.        — И это еще ты у меня спрашиваешь, не свихнулся ли я?       Цзян Чэн снова закатывает глаза. Вэй Ин знает — это не предвещает ничего хорошего. Он ожидает ругани, новой закуренной сигареты, недовольно сведенных бровей, но никак не ожидает ощутить тепло чужого дыхания на своих губах.       И если Вэй Ину крышу сносит от одного только присутствия Цзян Чэна, то от поцелуя ему и вовсе грозит полная потеря рассудка. Губы адвоката отдают горьким привкусом табака. Его поцелуи долгие, непрерывно терзающие и с головой выдающие его истинные чувства. Прикушенная нижняя губа напоследок — подарок и напоминание о том, что Цзян Чэн, вообще-то, на Вэй Ина ещё как злится.       А он лишь думает о том, что это лучше любых коктейлей и алкоголя по умолчанию, и готов с удовольствием заменить одно на другое, заодно еще и вылечить их взаимный алкоголизм. На губах Вэй Ина играет расслабленная улыбка, он прикрывает глаза, облизывая губы.        — Знаешь, если бы мне обещали твой поцелуй каждый раз, когда я отказываюсь выпить, я бы уже стал трезвенником.       Вэй Ин смеется, скользя взглядом в сторону адвоката, но его встречает лишь пустота.        — Черт бы тебя побрал, Цзян Чэн!