Flower Symphony

Венерин башмачок «Я чувствую, что я у тебя не одна, я укрощу тебя» Пожалуй, все началось именно с этого инцидента. Лютик смутно помнит предшествующую попойку, зато в памяти хорошо очерчены сильные руки, что придерживали её до комнаты, не давая запутаться в ногах и упасть. — Вроде бы танцуешь недурно, а чуть что, так обе ноги — левые, — подтрунивает ведьмачка, бодро шагая наверх, и в лице её ни намёка на опьянение. Чего не скажешь про барда. Хмель разыгрался в крови, вызывая лёгкое головокружение и помутнение, а также появление шальной улыбки на губах. — О, Гера, так это был комплимент? — Юлиана облизывается и ловит ведьмачку на том, что та невольно следит за ее языком. Шершавая ладонь возникает перед её лицом, оглаживая пухлые щеки, которые вспыхивают от небрежного прикосновения. — Краснеешь, как девка перед первой ночью, — Геральдина насмехается, и Лютик настойчиво ей хочет доказать, что она ещё та опытная штучка, наклоняясь за поцелуем, но они обе замечают посторонних в их временном пристанище и вовремя отстраняются. Дубовая дверь открыта настежь, в самой комнате из угла в угол мечутся мужчины, расставляя по всему пространству корзины с цветами. Ими заведует мужчина явно благородного происхождения на вид, и он настолько увлечён своей работой, что до тех пор, пока ведьмачка не рявкает на него, он даже не поворачивается в их сторону. — Что, холера вас забери, здесь творится? Без поддержки сильных рук Юлиана почти оседает на пол. Мужчина сосредоточенно делает вид, что не замечает ведьмачку, и обращается только к менестрелю: — Добрый вечер, мисс Леттенхофф. Граф де Стэль выражает Вам свое почтение и просит простить его резкость в последнюю встречу. Он желает с Вами встречи. Разрешите узнать, когда Вы его собираетесь навестить? Может, отправитесь к нему сейчас? Лютик смотрит на гонца с подарками так, будто он единорог, а не человек. Чтобы скупец граф расщедрился на такое, да ещё и для бывшей фаворитки, с которой он разругался в пух и прах? — Эм. Вы что-то путаете, —растерянно чешет затылок Юлиана. — Ну как же. Мисс Леттенхофф, моей сладкоголосой синичке. Прошу, вернись в моё тёплое гнездышко, — сухо процитировал мужчина записку и вздрогнул, услышав рычание со стороны ведьмачки. — Так мне запрягать лошадей? — тише на тон осведомился он. — Себя запряги и скачи отсюда, — доброжелательно ответила ведьмачка. — Прошу обращаться ко мне вежливее, — осанился мужчина, гордо вздернув нос. — Милсдарь, — откликнулась Юлиана, — прошу передать ему следующее… Готовы записать? Мужчина кивнул, а бард, в свою очередь, продолжила, расхаживая по комнате с задумчивым видом, будто балладу придумывает: — Очаровательный граф, объявись бы ты с год назад снова в моей жизни и одумавшись не трахать служанок направо и налево, может быть, я вновь упала бы в твои объятья. Но, к сожалению, моё сердце и дырка перманентно заняты, так что соизволь катить яйца к другим дурочкам. А теперь прочь! — Так и написать «прочь»? — поинтересовался дворянин. — Нет, недогадливый Вы мой, это Вы прочь, вместе со своими приспешниками, — Лютик премило улыбнулась, а затем взглянула на Геральдину, одним взглядом развязывая ей руки для активных действий. А ведьмачка и не прочь помахать кулаками во благо. Хотя одного сурового взгляда янтарных глаз им хватило, чтобы наложить в штаны и сбежать. Юлиана помахала им рукой вслед, запирая с громким хлопком дверь. — Лютик, блять, я из-за тебя в оранжерее спать должна? — ведьмачка пнула увесистую корзину роз около кровати. — Зря ты так, — бард подобрала пнутую корзину, перебирая между пальцев помятые лепестки. — Раньше цветы дарили в знак чистой любви, симпатии или дружбы. А сейчас что? Одна ложь, лесть и поиск выгоды. Очернили весь смысл и только зря рвут. Глядя на расстроенную Юлиану, Геральдина задумчиво хмыкнула, и, если бы Лютик посмотрела на ее лицо в эту секунду, она бы поняла, что ведьмачка что-то затеяла. Утром Юлиана обнаружила рядом пустую и холодную постель и сокрушенно застонала. Ведьмачка всегда предпочитала зарядку и утренние тренировки с Цири ленивым возлежаниям с бардом. Но сегодня могла бы пойти на уступки: Геральдина и так была в превосходной форме, а маленькая княжна на время на воспитании у Весемира, и Лютик очень надеялась, что Цирилла не померла от скуки от переписывания ведьмачьих конспектов. Усмехнувшись своим мыслям, бард потянулась, с тягучим мурчанием разминая затекшие мышцы. — Стоило мне отойти, а ты уже себя ублажаешь? — в последнее время Геральдина научилась ёмко и смешно шутить. То ли влияние барда сказывалось, то ли её загадочные и многозначительные хмыканья прятали в себе огромный потенциал подъебщика. Лютик не заминула в ответ бросить подушку, но снаряд был пойман руками ведьмачки, сидевшей на стуле. Только сейчас, продрав сонные глаза, Юлиана заметила, что на руках её покоился кафтан барда. — Что ты делаешь с моей одеждой? — подозрительно вопросила менестрель. — Всего лишь оберег, чтобы отогнать злые силы, — пояснила Геральдина, пришивая на пояс небольшой цветок странного вида. — Что это за растение? — в погоне за любопытством менестрель выползла из кровати, завернув обнажённое тело в одеяло и босыми ногами топая по деревянным половицам. — Венерин башмачок, — пояснила Геральдина, завязывая узелок и откусывая край нити белоснежными клыками. — Ох, это действительно выглядит как крошечный башмачок, — восхищенно пискнула бард, аккуратно касаясь желтого бутона. — Красиво, и, как ты говоришь, ещё и функционально: злых духов отгоняет? — Ага, верно, — поддакнула ведьмачка, бросая презрительный взгляд на удивительно иссушенные и потемневшие за ночь розы. Акант «Ты очень талантлива» В своих выступлениях Лютик всегда выкладывается на полную катушку, вместе с пением раскрывая слушателям свою душу. Менестрель как никогда чувствует себя на сцене уверенной, но вместе с тем ее не покидает грызущее чувство уязвленности. А вдруг зрителям не понравится слог, метафора или резкая нота? Наученная горьким опытом молодости, менестрель теперь усердно готовится к выступлениям, подбирая репертуар или сочиняя новую балладу, чтобы не дай Бог опять хлебом (или чем потяжелее) закидали. В этом городе ни слова про полуденниц, здесь при упоминании нильфгаардцев начнется мордобойня, а тут чародеев на дух не признают. Приходится петь и танцевать под дудку местных, чтобы словить щедрую награду. Хотя популярность играет на руку: после знаменитой баллады про ведьмачку можно и про черта лесного шутить, и разгоряченная поддатая публика будет хлопать. Но не так греют сердце чеканные монеты и хвалебные слова, как те цветы, что ей вручили после выступления. Юлиана уже собиралась уходить, как ее остановил трактирщик: — Милсдарыня Юлиана, — обратился он. — Что такое, Богдан? — откликнулась бард, замечая, как добродушный старичок пытается достать что-то из-под барной стойки. — Вам велели передать, — кряхтит трактирщик, доставая целых два зеленых куста с прямостоячим стеблем и лилово-розовыми соцветиями на нем. У Лютик округляются глаза от внушительного вида растения, и она подмечает, что кусты вырваны с корнями и с них сыплется земля. Пьянчуги стебутся и хохочут, а кто-то ворчит про то, что земля изговнила барную стойку. Трактирщик молча протирает столешницу, сметая комки земли на пол. По всей видимости, ему достаточно заплатили, чтобы он не ворчал на созданный беспорядок. Под шум насмешек и выкриков менестрель загребает в охапку эти цветы, совершенно не смущаясь, что земля пачкает камзол, оставляя угольные разводы. — А как выглядел этот…— Лютик смотрит на два стебля аканта, слегка возвышающиеся над ее головой, и они уж слишком сильно смахивают на острые мечи. Догадка приходит сама собой. — Эта… Неважно, спасибо, Богдан. Юлиана выбегает из таверны с драгоценной ношей и лютней наперевес, довольно зарываясь носом в соцветия и вдыхая травянистый запах.