Встретимся на балу-с

      Резкий поворот после длительного бега по прямой. Преодоление препятствий, уклонение от откинутых вещей. Первый выстрел в сторону детективов. Погоня за преступником казалась бесконечной ужасной полосой препятствий, которая должна была заставить устать, сбить дыхание, довести до полного изнеможения, но ох уж этот дух соперничества между мужчинами!.. Постоянная борьба за право первым догнать неустанного беглеца-убийцу, которая так и разжигает огонь в жилах!       Его руки дрожали, отчего он не мог прицелиться достаточно хорошо, чтобы выстрелить точно в цель, но в магазине оставалось еще 5 пуль, так что попытки есть. Первый промах, который приняла на себя каменная стена здания, угол которого только что обогнул преступник и детективы, предназначался Эдгару, но того оттолкнул в сторону Эдогава, хотя тот и сам еле успел уклониться от удара. Перезаряжая на ходу пистолет, преступник открыл пороховую камеру и дрожащей рукой насыпал немного пороха в отверстие, прокручивая магазин и закрывая устройство, вновь готовое к бою.       Длинная полоса имений и многоквартирных домов прервалась центральной площадью города, где шла дальнейшая развилка пути на три траектории: через торговые ряды и пассаж к деревушке; проезд к порту по не тесненной дороге и, конечно же, поворот к замку короля, который был отдален от всего города. Преступник выбрал кратчайший путь отступления, потому свернул налево — прямиком к деревушке, через самую оживленную часть города. Аллан и Рампо без раздумий поспешили за ним, хоть и скорость бега уже значительно снизилась у обоих, но на пути у детективов встали многочисленные тройки и двойки лошадей с не довольными образовавшейся пробкой кучерами, которые то и дело кричали друг на друга, все чаще и чаще ударяя лошадей вожжами по спинам. Обход сложившегося препятствия занял у них незначительное время, ведь По схватил посла за рукав сюртука и провел в безопасное место, откуда они смогли не только сократить путь до преступника, но и восстановить дыхание, ведь проход был до боли узким, отчего нужно было снизить темп погони.       Прямая полоса торговой улицы, полной европейцами, тележками с товарами, повозками с животными и метрами тканей сменила обстановку, усложнив и без того практически невыполнимую задачу для детективов. Преступник сеял на своем пути хаос: раскидывал тележки, рассыпая их содержимое по пути, расталкивал прохожих покупателей, чтобы те образовали и без того немаленькое препятствие. Эдогава бесцеремонно распихивал людей, вставших на его пути, локтями, ухмыляясь будоражившему чувству, которое засело у него внутри из-за погони и азарта. Эдгар же старался не задеть никого и все время повторял каждому, кого сбил убегающий, «прошу прощения», слегка клоня голову и поворачиваясь обратно к траектории погони.       Японская команда же отставала от них на значительное расстояние, ведь из-за столкновения с повозками на главной площади они потеряли из виду соперников, умчавшихся далеко вперед. Но самое главное сейчас — не потерять их окончательно, ведь уже стала заметна крыша отдаленного пассажа и ротонда часовой башни, являющейся частью пристройки. Крытые торговые ряды пользуются еще большей популярностью у торговцев и покупателей, чем просто рынок, потому что там можно не только выгодно продать товары по повышенной цене (для крестьян), но и купить дешевые произведения искусства (как подлинники личного написания, так и копии известных шедевров).       Преступник размашистым шагом убегал от нагонявших его мужчин, отчего топот по лужам, треск палок и резкие движения его распугивали голубей, мирно почивавших после обеда на дороге возле большой лужи. Птицы разлетались в разные стороны, не скупясь на удары крыльями по лицам прохожих. Их перья, крупные, светлые и темные, пестрые и однотонные тельца слились в непроглядную живую стену, закрывшую обзор для детективов, но те продолжали погоню, прикрыв лица руками и прорываясь сквозь них. По улице раздалось их недовольное курлыканье, а так же хлест крыльев друг о друга, которое смогло заглушить даже беспрестанный говор и спор людей на базаре. Но не прошло и половины минуты, как вечный гул возобновился, а люди вернулись к прежним делам, словно ничего только что не произошло. Конечно, после небольшого нарушения порядка жизнь на базаре стала смиреннее и спокойнее, но разговоры и редкие переклички крестьян-торговцев продолжились, и от этого стал слышен цокот каблуков мужчин и всплеск луж.       Сердца обоих безжалостно стучали, а стиснутые зубы чуть ли не скрипели, но улыбки не сходили с их лиц, ведь это развлечение было по душе обоим. Аллан изредка поглядывал в сторону противника, чтобы быть уверенным, что он не отстает, а Рампо же запасся длинной крепкой веревкой, стянув ее с деревянной балки, на которой держался будущий шатер одного из продавцов. Столбы попадали в разные стороны, но, к счастью, не задели никого из проходящих и торговцев. Их грохот, разошедшийся по округе, привлек внимание, из-за чего все окончательно позабыли о детективах и их добыче.       А нарушитель тем временем уверенно бежал к пассажу, выполненному полностью из стекла: было видно огромную массу людей, которая толпилась внутри, беспорядочно шастая от прилавка к прилавку в поисках нужного товара, а на подвесных балках под крышей озорничали уже одомашненные голуби, которые поселились там чуть ли не с первого дня открытия крытого рынка. Он с шумом отворил двери, пробегая вперед. Стекло уже возвращалось к привычному положению, как его точно так же резко оттолкнули детективы с обеих сторон. Они резко остановились, начав оглядываться по сторонам: в пассаже было бессчетное количество людей, все сновали в разные стороны, толпились, перекрикивались, сумбурным потоком ходили во все стороны, создавая целые полосы со своим личным движением.       Но беглеца было видно издалека: он пытался пробиться через полосу движения, отчего люди начали возмущаться, восклицать, ахать, охать и кричать ему вослед самые различные проклятия. Преступник расталкивал людей локтями, стараясь не смотреть назад, чтобы в дальнейшем его не могли найти по приметам. По схватил японца за руку, чтобы не потеряться в такой толпе, а сам прошел вперед, чтобы и помочь пробиться сквозь людей, и следить за передвижением нарушителя. Потоком людей их вскоре вынесло к стеклянной двери, и передвижение гораздо облегчилось. Преступник оглянулся и увидел, что его нагоняют; он нащупал кобуру, повязанную к бедру, отстегнул заклепку и достал пистолет, проверяя его на наличие пуль. Пять патронов были на своих местах в магазине, заправленные порохом и жиром и готовые к бою.       Ноги вели его прямиком к часовой башне, расположившейся между проездом в деревню и пассажем. Вышка с колокольней наверху была древней, старинной, сбоку ее на пару метров ввысь разросся виноградный плющ, который не давал плодов, кроме тех редких, мелких, кислых ягодок, которые были пригодны лишь для поедания птицами. Ротонда его была немного разрушена, отчего на ржавый, треснутый колокол попадали солнечные лучи, делая из его бронзовой поверхности золотые солнечные зайчики по стенам комнаты. Беглец был уже у входа, который составляли пропитанные сыростью и влагой двери, изломанные под напором ветра. Трухлявые, они чуть не раскрошились, когда убийца толкнул их на себя, чтобы отворить.       Детективы тоже уже подбегали к башне, стараясь поспеть за ним, но они понимали: бежать ему теперь некуда, он в ловушке, — а азарт так и твердил опередить соперника! Фукудзава, Ёсано и Куникида старались ускорить темп, чтобы помочь напарникам во время ареста, но эти двое были уже у дверей. Первым вбежал Рампо, не желавший ждать детектива и проигрывать ему в битве умов, но уже на втором лестничном пролете его обогнал писатель, который сумел сохранить больше сил на последние рывки, которые сейчас так необходимы. Эдгар стал бежать впереди, переступая сразу через две ступени и закрывая собой Эдогаву. Винтовая лестница была резной, безупречной, невиданной, но забытой красоты.       Преступник остановился на последнем этаже. Пространство большой комнаты почти полностью закрывал собой колокол. Высотой сооружение было метров в десять, потому прыгнуть беглец не решался. Ему остался один выход… По лицу скатывались крупные капли пота вперемешку со слезами. Он тяжело сглотнул, а в горле образовался ощутимый вязкий комок. Руки преступника предательски дрожали, когда он навел пистолет на приближающиеся тени. Первым из-за поворота показался мужчина в карминово-красном сюртуке. Выбившиеся пряди с потом прилипли к лицу, хоть он и поправлял челку, зачесывая ее ладонью назад, но непослушные волосы все равно закрывали значительную часть лица с каждым новым движением графа. Грудь тяжело вздымалась вверх с каждым новым вдохом, но руки продолжали крепко держаться за перила лестницы.       Он поднял голову вверх, а челка вновь закрыла обзор, но вот он услышал шум выстрела… Доля секунды, и по всему телу ощущается пронизывающая боль, жжение в груди, возле самой ключицы, с правой стороны. Аллан теряет равновесие, а руки начинают дрожать, хватка слабеть, и теперь руки соскальзывают с перил, отчего мужчина не может ухватиться. Красный сюртук становится темно-бордовым, а с края на правой руке стекают капли крови. По падает на колени, но от страха и потери крови кружится голова, и его перевешивает вперед. Он ударяется челюстью о ступень и теряет сознание, а кровь начинает стекать по лестнице вниз.       Эдогава, который только успел догнать соперника, недовольно смотрел вниз на ступеньки и заприметил тонкий красный ручеек, в который он чуть не наступил ботинком. Он распахнул ранее зажмуренные глаза и поднял взгляд вверх — где на окровавленных ступенях лежал еще живой Эдгар, тяжело дышавший и медленно истекавший кровью. У японца перехватило дыхание, и все, что он смог сделать, — выкрикнуть «Ё-Ёсано-сенсей!». Но Рампо поднял взгляд вверх и увидел, что преступник медленно отступал назад в попытке скрыться, пока все будут спасать писателя. Коллеги японца уже были рядом, и потому Эдогава указал Куникиде на беглеца, но вместо Доппо за ним побежал Юкичи, уже приготовивший катану для предстоящей битвы.       Акико стянула ремень с брюк мужчины и сделала из него жгут, чтобы остановить кровь. Она оторвала побольше чистой ткани с его сюртука и приложила ее к простреленной части, перематывая ее метрами стерильной повязки, которая всегда была за пазухой кимоно. Куникида и Рампо помогли ей приподнять Аллана, удерживая его в удобном для действий лекаря положении. Когда с перевязыванием было покончено, Доппо подхватил графа спереди, стараясь не держаться за раненое место, а Эдогава поднял его за ноги. Японка координировала их движения, и все трое они спешили к выходу, чтобы поймать какую-нибудь повозку и скорее отвезти По до имения.       Фукудзава в это время приближался к беглецу, подняв руки с катаной к лицу и полу боком подходя к мужчине. Он указал оружием на пистолет. Мужчина хотел сопротивляться, направив дуло на японца, но его руки дрожали слишком сильно, чтобы выдержать тяжесть оружия. Он откинул пистолет в сторону и поднял руки беззащитно вверх, опуская голову вниз. Его сердце бешено колотилось, а с щек беспрестанно текли крупные слезы горечи и сожаления. Юкичи держал преступника на расстоянии вытянутой руки от себя, приставив к его горлу лезвие. Но сопротивления не было оказано — мужчина лишь безвольно плелся по ступенькам, смиренно опустив голову вниз.       — Прошу, — сбивчиво шептал пленник, — убейте меня. Убейте меня, умоляю. Он не должен знать, что я… — его речь прервали подкатившие к горлу слезы, — я выжил. Прошу, лучше смерть, чем… чем…       Договорить ему не дал оклик Ёсано, которая крикнула крестьянину, проезжавшему мимо на повозке с лошадью в сторону города. Извозчик остановился возле них и спрашивал на английском, что у них произошло, но никто из интеллигентов не говорил ни слова на другом языке. Эдогава призадумался немного и вышел вперед, начав жестами показывать то на друга, то на повозку, то в сторону города:       — По. Город. Эдгар Аллан По. Помогите. — он усердно жестикулировал, пытаясь как можно более доходчиво объяснить суть их проблемы.       Старик понял все и освободил для раненого немного места среди товаров, что он вез на рынок. Рампо и Акико сели рядом с ним, и они оторвались от остальных, потому что места в повозке больше не было, а им нужно было торопиться, чтобы достать пулю из груди и зашить рану. Старик пытался рассказать мужчинам, где находится полицейский, на что преступник ответил, что сам укажет им дорогу. Извозчик удивился его словам, но лишь пожал плечами, пожелал детективам удачи и ударил вожжами по спине лошади, чтобы старая кобылка поторапливалась.       Дорога была ухабистая, неровная, не мощеная, и потому каждая вещь вздрагивала, дрожала, звенела, нарушая тревожный покой, царивший в повозке. Эдогава сел в ногах графа, придерживая за торс, чтобы того слишком не трясло в дороге, ведь каждое лишнее движение — японец был уверен! — отдается ужасной болью в ране. Ёсано, кажется, впервые видела друга таким обеспокоенным, вечная маска беспечности была снята, а за зажмуренными глазами впервые читалась тревога, самый что ни на есть страх.       Акико показала торговцу путь до имения Эдгара, и извозчик привез их точно к парадной подъезда. Послышалось ржание его лошади, и на этот звук из открывшейся двери показалась Вирджиния. Женщина схватилась за сердце и поспешила к повозке, выкрикивая имя барина, когда увидела, как мужчины подхватили его безжизненное тело на руки. Ёсано выкрикнула старушке, чтобы она подготовила какое-нибудь место для операции. В дверях появились родители Аллана-младшего. Миссис По также схватилась за сердце, чуть не упав в обморок, но муж подхватил ее, отводя в сторону — на кушетку у двери. Потом же он начинает руководить прислугой в доме сына, отдавая указания и помогая им с подготовкой к операции.       Эдгара заносят в дом. Ёсано моет руки с дороги и открывает оставленный в углу набор, состоящий из пары скальпелей, нитки, иголки и стерильного бинта. Она натягивает на лицо маску, закалывает волосы за ухо и вытворяет лишние глаза за дверь, не разрешая остаться даже Эдогаве, который уже начинал настаивать на том, что ему просто необходимо присутствовать на операции, чтобы помогать коллеге и быть убежденным, что с его другом все будет в порядке. Но когда он понял, что своими выходками делает хуже, Рампо успокоился, скрестил руки на груди и надул недовольно губы, уходя в другую комнату и отворачиваясь к окну, изредка поднося палец к носу, точно что-то его щекотало. Сейчас главное — не терять ни минуты, ведь с каждой упавшей песчинкой уходят шансы на дальнейшую счастливую жизнь По.