Чёртова дюжина

Они неотрывно смотрели друг другу в глаза и не знали, как до этого дошло. Дождь, только что закрывающий стеной весь мир, понемногу стихал, открывая занавесь неба, пропуская редкие солнечные лучи, но от этого лучше и легче не становилось. Наоборот, казалось, будто было ещё хуже и труднее. — Что за глупости ты говоришь? Такого не может быть. Просто не может… Они оба были поражены и сломлены случившимся. Так долго они убегали от собственных чувств, эмоций, от правды и от друг друга… Так долго, что теперь, решив расставить все точки над i, они не могут найти для этого нужных слов. — Ты действительно дурак. Непроходимый тупица. Болван! Идиот! Узуй не любил, когда его так называли, но Зеницу он мог простить всё. Только бы он сам смог его простить… — Ты действительно не понимаешь?! Для нас нет шанса вернуть всё как раньше! Есть только дорога в пропасть, есть только смерть. — Какая к черту смерть?! Ты собрался убить себя? Ты же знаешь, что я не позволю этому случиться! Ни за что на свете. В ответ парень лишь болезненно засмеялся и откинул голову назад и к небу, переходя в пугающий хохот. — Да ты только и делал все эти годы, что убивал меня! — резко прекратив смеяться, с обидой и горькой желчью в голосе произнес Агацума. — Скажешь «нет»? Вот так всегда. Он берет его «на слабо», а потом втаптывает в землю неопровержимыми фактами. Тенгену так хочется ответить «нет», но в этом нет смысла. Они оба знают правду. И правда в том, что слова Зеницу — истина. — Молчишь. Потому что знаешь, что я прав. — Да. Ты прав. Но неужели это — действительно, единственный выход? — Выхода нет, Тенген, — он глубоко вдохнул и шумно выдохнул. — Смерть не выход. — Тогда, может быть, что… — Ничего быть не может. Забудь об этом! Обо мне забудь! О нас! Это была ошибка, и мы должны поплатиться за неё. — Да как же? Ты просишь невозможного, — в сердце и душе Узуя ещё теплилась крохотная надежда на лучший исход, на всепрощение и перемирие, однако, головой он понимал, что этому не бывать. И горящий холодным жёлтым пламенем взгляд Зеницу подтверждал это. — Представь, что ты играешь в игру, и чтобы перейти на следующий уровень, ты должен выполнить задание, — начал Агацума, сбивая и так напрочь сбитого с толку мужчину. — Тебе дали два задания на выбор. Какое ты выполнишь? — Я даже не знаю варианты. — Это и не нужно. Просто выбери один из них. Наугад. — Как же я могу выбрать, не зная, что выбирать? Ты снова пытаешься меня запутать. И что это за игра такая вообще?! Повисло минутное молчание, во время которого Узуй даже испугался, что сказал что-то лишнее, но ответ Зеницу выбил из него воздух. —«Сдохни или умри». Этого следовало ожидать. После стольких лет, прожитых под одной крышей с тираном, а Тенген был уверен, что именно такую репутацию он себе заработал, Зеницу больше не хотел терпеть боль. Но тот взгляд, направленный на него и полный отвращения к нему, Тенген запомнит на всю оставшуюся жизнь. — Сдохни или умри, — повторил Агацума, — это твои варианты. Хотя, есть ещё один. Другой. — Другой? — Другой. Этот. Кто бы мог подумать, что Зеницу настолько падок на сюрпризы. Тем более на подобные. Когда он завел разговор о смерти, это что-то да значило, было сигнальным маячком, но Узуй в меру своей твердолобости не понял этого. Однако сейчас, когда в руках у Зеницу оказался пистолет, а рядом с ним два патрона, все встало на свои места. Что ж, видимо им и правда придется сыграть в «сдохни или умри». Хотя бы для того, чтобы разрешить, наконец, этот спор. Хотя бы для того, чтобы разорвать все нити, связывающие их, и сжечь все мосты, соединяющие их берега. Хотя бы для того, чтобы городской полиции было чем заняться утром, когда они найдут их тела. Они убьют себя и друг друга, чтобы в новом мире встретиться вновь.