Доктор и «Совёнок»

      Убираю крокодильи слезки, даю добро на визит, но заходить сразу не решаются, Даззл пытается втемяшить в голову «зеленки», чтобы та не буянила, в противном случае он прибегнет к радикальной медицине. Стоят долго, услышал еще голос рассерженной лисицы-хитрицы.       Тем лучше, дам тебе ситуационную задачу, решишь — в будущем будем разбирать вещи посерьезнее. Слушай, дежурства по выходным делятся на два типа: либо вы носитесь всей бригадой как в попу ужаленный всю смену, либо сидите и пьете горькие чаи, периодически выполняя плановую работу. Это дежурство относилось ко второму типу. Ровно до вечера. Заранее распланировали какую работу берет на себя тот или сотрудник, как вдруг звонок, стандартная фраза «К вам скорая», вы ругаясь, что все планы надо корректировать, с коллегой спускаетесь в приемный покой. На кресле катят мужичка, лет этак пятьдесят с очень выраженной одышкой, кричащего, что хочет пить. Первым делом, видя такое, думаешь, если тут и инсульт, явно с примесью патологии легких или сердца (не редкость на самом деле). Пока беседовал со скорой, коллега, Михаил Константинович «Буйный» (упоминаемый ранее), измерил сатурацию — девяносто восемь. Как-то странно. Посылаем пациента на три буквы — на ЭКГ. Все прекрасно, за исключением гипертрофии левого желудочка и небольшой тахикардии. Тут «Буйный» начинает собирать анамнез.       — Что случилось? На что жалуетесь?       — Плохо стало, — скажу сразу, у мужичка были проблемы с произношением слов, немного гнусавил, некоторые буквы проглатывал.       — А как стало плохо? Расскажите.       — С утра встал и упал. Выпил еще грамм двести водки, да полегчало. А потом слабость в руке появилась. И в ногах слабость. И во рту мешается язык.       — А до этого сколько пили?       — Немного. По полбутылки водки. Неделю уже.       «Буйный» и твой наставник стояли в ужасающем удивлении.       — А, еще спать не нормально мог. Фензитат не помогал. Дня четыре уже не сплю.       Еще минуточка офигевания в моей голове, ведь мешать такие таблетки и алкоголь опасная затея. «Буйный» косится.       — Дайте воды пить, а то сушняк.       Беспонтовая медсестра идет за стаканом с желаемой питьевой жидкостью. Дополнительно трехглотковую пробу проведем, чтоб посмотреть как глотает; если и инсульт, примерно предположить местоположение очага. Начинаю поить с ложечки, раз ложечку проглотил, а вторую уже не смог. Поперхиваться начал. Первый плюсик в копилочку инсульта. И вот, пока «Буйный» выбивает направление на КТ, сам пытаюсь посмотреть рефлексы, возникает следующее — мужчинка говорит, что давит за грудиной, в этот же момент сует два пальца в рот, вызывая рвоту, а после этого говорит, что боль прошла.       Уровень нашего офигевания выше некуда.       «Буйный» просит его пройтись, чтобы оценить походку. Немного шатаясь доходит до двери, разворачивается и идет обратно. «Ну очень вряд ли инсульт», — проносится у меня в голове. Мы, конечно, провели КТ, как положено по стандартам, но то, что это инсульт стали сомневаться еще сильнее. Не складывалась картинка. За инсульт говорила только субъективная слабость в руке, нарушение глотания и речи. Вот одышка, боли за грудиной с облегчением после рвоты, да еще какой анамнез интересный просто кричали, что здесь явно что-то другое.       — А закусывали чем?       — Как все, селедочкой да огурчиками солеными домашними. И грибочки. Сам собирал прошлой осенью.       Стали исключать ботулизм, и очень быстро исключили. Ботулизм — неплохой вариант. Глотание нарушено, какая-то слабость не понятная, тахикардия. Только туманно с одышкой, ведь она возникает на последних стадиях ботулизма, когда поражается диафрагма и нарушается дыхание. А тут как-то рановато. Да и нет нарушения зрения, с которого все начинается. «Буйный» позвонил по телефону, с кем-то поговорил и через десять минут в приемном покое появляется еще один врач — невролог. Пока был диалог, у пациента взял общий анализ крови, биохимию, мочу, а доблестный санитар под ливнем все это отнес в лабораторию, чтоб побыстрее получить результат. По окончанию опроса выявилась еще одна деталь, у них в семье есть еще один ребенок — его сестра, у которой стоит диагноз «Миастения». Конечно, это маловероятно, в столь позднем возрасте она дебютировала у нашего пациента, но проверить стоило. Если таким больным ввести прозерин подкожно, симптомы уменьшатся. Что мы и сделали. Но симптомы не уменьшались. А мужичок время от времени совал два пальца в рот. Появилась еще идея — может быть, ему что-то мешает в гортани? Отсюда и одышка. Пригласили оториноларинголога. Увы, и тут мимо.       «Гортань идеальная! Ни ожогов, ни отеков!» — воскликнул специалист и довольный убежал обратно к себе. Тут и результаты анализов подоспели. Все было нормально, кроме обезвоживания и немного повышенных ферментов печени. Ничего интересного.       «Если кровь не показывает ничего, надо смотреть своими глазами», — делюсь с «Буйным», тот записывает мужичка на эзофагогастродуоденоскопию и ультразвуковое исследование брюшной полости. Ведь при патологии пищевода могут быть такие симптомы, как вызываемая рвота и боль за грудиной. В этой ситуации больше всего сочувствовал санитарам. Ведь помимо работы в приемном покое есть еще и отделение, где тоже творилось веселье. А тут еще и желудок промывать перед ФГДС, и пациента везти на машине в хирургический корпус. М-м-м, красота. Пятнадцать минут мучений истекли, мы в хирургии. Ух, не одни мы развлекались. Видимо, началось весеннее обострение. Весь приемник забит пациентами различных возрастов и болезней. Но есть плюс работы в больничке, тебя и твоего пациента принимают без очереди, но, само собой, в порядке тяжести больных. На УЗИ ничего интересного, теперь взглянем на ФГДС — хоть там и выраженное воспаление пищевода, это не объясняло все остальное. Отчаявшись найти причину такого состояния пациента, поползли к хирургу. И несказанно повезло. В кабинете оказался травматолог, которого вызвали на консультацию. Он сначала просто стоял и смотрел, как коллега расспрашивает и осматривает больного, а потом спросил: «Челюсть когда вправлять будем?» В кабинете воцарилась минута молчания. Челюсть? Причем здесь она?... И тут начинает потихоньку картинка складываться… Два пальца в рот. Если это делать постоянно… Да еще в алкогольном опьянении... Раз вывихнул больно, вправили, два вывихнул, три… Потом это перестает болеть и получаем, да поправят меня травматологи, привычный вывих нижней челюсти, который не болит, но мешает разговаривать, глотать, да и при частом дыхании через рот может появляться одышка. В общем, лично вправил челюсть бедному мужичку, перевязал, коллеги вызвали терапевта на дом, отпустили.       Со скоростью жадного гепарда уставился на пострадавших. Девушки стараются вести себя спокойно, но рука «зеленки», свисающая вниз, причиняла ей лёгкий дискомфорт, пионерка периодически швыряла удивленный взгляд на результат получившейся травмы. Встреча с Даззлом сузилась до кислых мин авгуров. Фрейлейн Двачевская, судя по всему, подрабатывала боксерской грушей в спортивной секции. «Бриллиантовую зелень» отделали на славу, поменьше, чем рыжую, но, цитируя кого-то там, последствия налицо. Дуззель, тоненько намекая на мою специальность, просит разобраться с зеленкой, а сам с Алисой зашел в соседнюю комнату.       Перед началом осуществил проверку на повреждение нерва: проверил пульс. Для этого поочередно надавил на ногти на руках. Состояние нормальное, пластины посветлели, а через пару секунд вернули свой розоватый оттенок. Также проверил работу нервов. Для проверки радиального нерва согнул кисть в области сустава. Для ульнарного — развел пальцы в стороны. Медиального — свел мизинец и большой палец. Проверил чувствительность кожи, коснулся участка от кисти до локтя. Переломом не пахнет. Может, скорее всего, обычный вывих? Попробуем еще раз. Взял левую ладонь девушки своей, а правой вновь ощупал пульс, внимательно осмотрел руку до плеча, придерживая предплечье все той же левой рукой, тихонько поворачивая плечевой сустав в разных направлениях, затем поменял руки, теперь осторожно держал ее левую ладонь своей правой, а левой осторожно ощупывал локоть с обеих сторон; все это время осматриваемая пациентка не подавал никаких признаков того, что у нее какие-то сильные болевые ощущения, просто смотрела на меня искоса, демонстративно фыркнула три раза. Дальше резко надавил большим пальцем в область верхней части предплечья, только тогда пионерка соизволила вздрогнуть. Все еще придерживая локоть левой рукой, постарался его аккуратно согнуть, пострадавшая вновь скривилась.       — Понятно, — наконец пришел к конкретному выводу. — Не бойся, деточка, больно не будет, — процитировал одного темнокожего подрывника с шотландскими корнями и повязкой на левом глазу. — Расскажи, Снегурочка, где была? Расскажи-ка, милая, как дела?       — Алисе рожу я набила, Дед Мороз, пролила та сучк@ немало слез, — пародия на Румянову превзошла оригинал десятикратно.       «Давайте все остынем. Я тут вообще лицо незаинтересованное, как говорили в моем детстве, девочки дерутся — мальчики не су… кхм».       — А ну-ка, давай-ка, материться прекрати! — Папанов из меня вышел «кринжовый», больше смахивал на прокуренную версию Ждамирова. — Теперь серьезно, если ты мне не объяснишь, чем вызвано твое непрезентабельное выражение лица, то лучше отвернись к стенке, ты мне пищеварение портишь.       — Чего ты грубишь? В чем проблема? — лицо из категории «готовлюсь рвать и метать». Уходишь в борону? Славно.       — Во-первых, не «ты», а «товарищ доктор». Во-вторых, с чего ты взяла, что у меня проблема? — встречный вопрос сбрасывает поведение агрессивной шиншиллы до заводских настроек.       — Во-первых, — передразнивает с отчетливо видимыми на языке оскорбительными следами яда, Веномансер ей позавидует, катетер мне в простату, — вы не доктор, а студент-медик. Во-вторых, вы же медработник, у медработника всегда должна быть проблема.       «Дядюшка Бафомет, где же так нагрешил-то, а? Врача обижать — это грех большой, как дельфиненка убить».       — Фамилия, — сипел, прикладывая нечеловеческие усилия воздержаться от образа вышедшего из психического равновесия игрока «Dota 2» с пятьюдесятью тысячами часов и огромным, как чувство собственной важности Инвокера, хотением смачно прописать четыре репорта горе-сопартийцам. Лишь один едкий комментарий мог перевернуть подспудную словесную дуэль.       — Соколова, состою в кружке кибернетики, — о-о-о-о-о-о-о, эту сучью манеру речи узнаю из тысячи; так говорит обиженка, неудачно прячущая ничем необоснованное недовольство перед особями противоположного пола, с другими самками наша пациентка при таком раскладе начнет вести себя развязно. От полномасштабного натиска из букв, сформированных в слова, дальнюю родственницу плюющегося ядом Вайпера удерживает актуальное невыгодное положение и репрезентативную для femina vulgaris чувство страха побыть спарринг-партнером на ринге. Да и по поводу фамилии врёт. Уверен.       — Видимо, я должен тебе перечислять всё, что нельзя делать в моём медпункте. Нельзя спорить с доктором, потому что доктор всегда прав! Нельзя пить анализы пациентов! Нельзя засовывать себе в попу термометр! Нельзя не платить налоги! Нельзя облизывать электрические розетки! Нельзя пить воду из унитаза! — наклоняюсь, медлительно становясь на одном уровне с ней, ушки обязаны впитать всю словесную диарею. — Ты будешь моим любимым пациентом, Соколова. Всегда любил вот таких глуповатых выскочек, на их фоне выгоднее выгляжу. Все, — смотрит мне в спину, — нет, — говорю вполоборота, — займи у кого-то денег, купишь на них мозги... или руководство по поведению. Лучше книжку. Мозги, боюсь, твой организм отторгнет, — оставил зелибобу осмысливать проговоренное.       Сел на корточки, открыл нижний ярус стеклянного шкафа, искал обезболивающее. Ловко избегая садистские козни усопшей много лет назад совести, сугубо в воспитательных целях провел бы злобной пациентихе вправление вывиха без анестезии. Мог это сделать, но не стану. Понимаешь, студент, в жизни каждого врача рано или поздно попадается пациент, которого хочется не вылечить, а добить. И списать все на врачебную ошибку. Твой наставник страшный человек, нельзя со мной препираться, могу «случайно» клизмой сонную артерию проткнуть! Являюсь ли подлым и циничным? Да, но зато опрятный.       Ради этого учился в меде день и ночь. А когда жить? Так думал я, когда был на первом курсе медицинского. Занимался по много часов в день и всё равно не мог сдать экзамены. В какой-то момент понял — мне надо что-то менять, надо выбираться из этого бесконечного дня сурка. Стал искать инструменты и пути, которые позволят мне не просто учиться, а делать это в кайф: получать удовольствие от процесса, результата и не забывать про отдых и развлечения. Без всего это жизнь превращается в унылое…, ну ты и сам знаешь что. Мне пришлось делать это самостоятельно. Мой результат тебе известен. И это не потому, что я самый умный чел на планете, это потому, что понял, как правильно учиться. Хочешь узнать как? Секрет успеха прост, но это секрет. Все свободное время (ВСЕ ТВОЕ «СВОБОДНОЕ ВРЕМЯ») занимает учеба, учеба и еще раз учеба. По крайней мере так будет длиться до четвертого или пятого курса. После него некоторые студенты идут подрабатывать, например, медсестрами или медбратьями. Но напряженный график все равно не исчезает, конечно. Ещё очень строгая дисциплина. Расслабиться в вузе точно не получится! Речь об отношении преподавателей к студентам. Чаще всего, преподаватели очень требовательны к студентам. Но это говорит только о том, что преподаватели несут большую ответственность за будущее медицины. Любой пропуск нужно отработать, часто бывает так, что эти отработки платные. Никто не спорит, что учиться в тяжело, но если разобраться, по-другому не воспитать компетентных специалистов. Дисциплина — это важно. Навыки и знания, приобретенные во время учебы, могут понадобиться в жизни. Никто не знает, что пригодится, а что нет, но ориентироваться важно в любой ситуации, сохранять самообладание. Все болеют, люди всегда будут обращаться за советом врача. В конце концов, каждый доктор должен обладать навыками экстренной медицины. Не могу сказать, что был очень ответственным студентом, но осознавал всю ответственность, и это стимулировало меня добросовестно учить. Старался расставлять для себя приоритеты и ориентироваться на более важные дисциплины, если вставал вопрос о том, что учить, а что нет. Побочные эффекты из-за учебы вступили в силу в середине второго курса: проблемы со спиной, шеей, бессонница, головные боли, постоянная усталость, раздражительность… Не будем о грустном!       Вернемся к региональной анестезии. Реальность дарит новые сюрпризы — лекарство под названием «Ламикаин». Ну-ка, ну-ка, почитаем. В фармакокинетике пишут: «Подвергается системной абсорбции. Степень абсорбции зависит от места и пути введения (особенно от васкуляризации и скорости кровотока введения) и итоговой дозы (количества и концентрации). Относительно быстро гидролизуется эстеразами плазмы и печени с образованием двух основных фармакологически активных метаболитов. Выводится преимущественно почками в виде метаболитов, в неизменном виде выводится не более полтора процента». Что по действию? «Местноанестезирующее средство со слабой анестезирующей активностью и малой широтой терапевтического действия. Эффект наступает через пять минут. Препятствует генерации импульсов в окончаниях чувствительных нервов и проведению импульсов по нервным волокнам. Изменяет потенциал действия в мембранах нервных клеток без выраженного влияния на потенциал покоя. Подавляет проведение не только болевых, но и импульсов другой модальности. При всасывании и непосредственном сосудистом введении в ток крови снижает возбудимость периферических холинергических систем, уменьшает образование и высвобождение ацетилхолина из преганглионарных окончаний (обладает слабым ганглиоблокирующим действием), устраняет спазм гладкой мускулатуры, уменьшает возбудимость миокарда и моторных зон коры головного мозга. Устраняет нисходящие тормозные влияния ретикулярной формации ствола мозга. Угнетает полисинаптические рефлексы. В больших дозах может вызывать серьезные диспепсические расстройства. Обладает очень короткой анестезирующей активностью». Напоследок прочел про лекарственные коллаборации: «Усиливает угнетающее действие на центральную нервную систему лекарственных средств для общей анестезии, снотворных, седативных препаратов, наркотических анальгетиков и транквилизаторов. Антикоагулянты (ардепарин натрия, далтепарин натрия, данапароид натрия, эноксапарин натрия, гепарин натрия, варфарин) повышают риск развития кровотечений. При обработке места инъекции дезинфицирующими растворами, содержащими тяжелые металлы, повышается риск развития местной реакции в виде болезненности и отека. Использование с ингибиторами моноаминоксидазы (фуразолидон, прокарбазин, селегилин) повышает риск развития выраженного снижения артериального давления. Усиливает и удлиняет действие миорелаксирующих лекарственных средств. Вазоконстрикторы (эпинефрин, метоксамин, фенилэфрин) удлиняют местноанестезирующее действие. Прокаин снижает антимиастеническое действие лекарственных средств, особенно при использовании его в высоких дозах, что требует дополнительной коррекции лечения миастении. Ингибиторы холинэстеразы (антимиастенические лекарственные средства, циклофосфамид, демекария бромид, экотиопата йодид, тиотепа) снижают метаболизм местноанестезирующих лекарственных средств. Метаболит прокаина (пара-аминобензойная кислота) является антагонистом сульфаниламидов». Ламикаин слизан с новокаина, но каким-то магическим образом ощутимо слабее и короче по действию, одначе, побочек меньше. Здесь еще написано, что человек после окончания действия препарата захочет поспать. Берем, определено берем. Быстро набрал в шприц десять миллилитров «ламика».       — Долго возитесь, — не упускает возможности сделать въедливое замечание. Какая же она «токсик». Хуманизация кислинки!       — Тебе кажется, — приструнил выпад. Сейчас с ней говорить не надо, ибо толку от диалога пока, как от во́гона.       — Можно побыстрее? У меня дел невпроворот!       — Понял-принял-обработал, — подтвердил и криво ухмыльнулся, больше для собственного блезиру, нежели позлить девушку.       Подготовил спиртовую салфетку, небольшой марлевый тампон, прочный контейнер для утилизации шприца и иглы. Тщательно вымыл руки водой с мылом, протер друг об друга в течение двадцати секунд, ополоснул, просушил кожу рук одноразовым полотенцем, закрыл ран с помощью того же полотенца. Открыл спиртовую салфетку, протер кожу в месте инъекции салфеткой, крепко прижимая ее к коже, начал с центра выбранного участка и двигался к внешним краям круговыми движениями. Тебе на будущее, дай коже высохнуть, не обмахивай это место и не дуй на него.       Доминирующей рукой взял за середину шприца, как дротик для игры в дартс. Осторожно снял колпачок с иглы. Снова тебе на будущее, не клади шприц, когда снимаешь колпачок, старайся, чтобы ничто, даже твои пальцы, не касалось иглы. Ага, есть пузырек! Взял шприц так, чтобы игла была направлена вверх. Осторожно постучал по шприцу пальцами, чтобы пузырьки воздуха поднялись в его верхнюю часть, ближе к игле. Медленно нажал на поршень, чтобы выпустить пузырьки воздуха. Свободной рукой оттянул кожу на три сантиметра в месте инъекции. Одним равномерным и быстрым движением ввел иглу под прямым углом в кожу. Пока не клал большой палец на поршень. Перестал оттягивать кожу. Большим пальцем медленно нажал на поршень и опустил его до упора, пока не ввел все лекарство. Ты, дам совет, можешь использовать большой палец любой руки для удобства. Вытянул иглу из кожи вертикально вверх. Не давил на место инъекции, приложил марлевый тампон к месту инъекции и прижал его на несколько секунд.       — Потерпи немного, — похлопал по крепкому плечику, — скоро полегчает, займусь твоими синяками, потом ручонкой, — смотрю ей в глаза, отводит взгляд. Понятно, говорить не хочет. Лекарство подействовало?       У нее экхимозы. Чем синяк отличается от гематомы? Гематома — это когда лопаются более крупные кровеносные сосуды, из-за чего в месте повреждения скапливается больше крови. Подкожные гематомы похожи на синяки, но больше по размеру и дольше меняют цвет. А если потрогать кожу над таким кровоизлиянием, можно почувствовать, что под ней находится жидкость. Синяк — изменение цвета кожи из-за повреждения кровеносных сосудов под ней. Они разрываются, в этом месте скапливается кровь — это и придает ушибленному месту синеватый оттенок.       Нам понадобится антикоагулянт, то есть средство, снижающее свертываемость крови. В шкафчике удобно завалялась гепариновая мазь. «Модифицированная. Уменьшает отек, снимает воспаление, повышает тонус капилляров и снижает их ломкость, помогает быстро убрать образовавшиеся синяки, укрепить мелкие сосуды». То, что доктор прописал. Нанес тонким слоем на область поражения (из расчета одного грамм) четыре сантиметра мази на участок диаметром пять сантиметров и осторожно втирал в кожу.       — Ауч! — издала зеленка протяжный болезненный звук.       — Эх, горе ты луковое, — движением маститого ловкача залез в тумбочку и достал одноразовый стаканчик, — ты сегодня плотно покушала? — деликатно спросил немного «скисшую» пациентку и набрал теплой воды. — Попей.       — Ага… — прекрасно понимаю этот голос, тебе все меньше и меньше хочется находиться в обществе человека со схожим темпераментом и способами выражать чувства. Как пел эстрадный певец Насыров (спи спокойно, Мурат): «Я — это ты, ты — это я, и никого не надо нам; все, что сейчас есть у меня, я лишь тебе одной отдам».       — На сегодня воздержись от горячего душа: это может усилить отек. Не хочу тебя мучить компрессами, возникло желание сделать это самостоятельно — пакет со льдом, «охладитель» обязательно обернуть тканью, например полотенцем, чтобы не обморозить кожу. Компресс прикладывай на десять-пятнадцать минут не реже трех раз в день, держать его больше двадцати минут нельзя.       Пациентку положил на живот со свисающим с боковой стороны кушетки предплечьем. Стабилизировал пораженное место, обхватив обеими руками дистальный конец плечевой кости и используя большие пальцы, чтобы оказать давление для того, чтобы оттянуть заднюю часть локтевого отростка. Взялся за запястье пациентки, удерживал ее в положении супинации, применил постоянное осевое вытяжение и слегка согнул локоть, дабы мышцы трицепса оставались расслабленными. Признаки успешной репозиции включили удлинение предплечья и ощутимый «щелчок». Удерживал такое положение конечности до десяти минут. Зеленка ничего не почувствовала. Иммобилизацию выполнил с помощью задней длинной шины, сгибая под углом около девяносто градусов; предплечье при этом в положении пронации. Теперь подождем прибытия сна.       Видел, и неоднократно, как огромные средства уходили на лечение однозначно умирающих людей — с четвертой стадией рака, с травмой, несовместимой с жизнью, с терминальной стадией цирроза печени и прочим. Переливали им кровь и плазму литрами, применяли антибиотики четвертого поколения. Ибо родственники у них высокопоставленные.       В итоге — жили они на несколько часов больше, а ведь эти препараты можно было использовать для людей, у которых есть шанс выжить и восстановиться. В итоге, умирает тот, кто обречён. И умирает тот, кто мог выжить, но ему просто плазмы и эритромассы не хватило (не повезло ему иметь редкую группу крови и к тому же одинаковую с безнадежным родственником начальника). У нас в отделении перелили по два литра крови и «массы», и самое обидное, понимаешь — оба пациента бесперспективные: один алкогольный цирроз, а второй девяносто лет с тяжелейшей сердечно-сосудистой недостаточностью и декомпенсацией всего что только есть. Оба умерли через сутки. Алконавтов неделями держим на ИВЛ, лечение по полной программе, циррозникам с варикозно расширенными венами, ЖКК — тоннами капаем кровь, плазму, оперируем.       Старый знакомый Максим Жеглов, звериный доктор, как-то говорил о показаниях к эвтаназии:       — неизлечимые заболевания (приносящие страдания); — мучения, связанные с инвалидностью;       — агрессивные и особо опасные с подозрением на бешенство;       — убившее человека (либо причинившее серьезное увечье);       — карантинные животные с опасными инфекциями (в очаге пандемии);       — облученные высокой дозой радиации;       — на которых испытывалось химическое или биологическое оружие.       Часть из этих показаний, в теории, можно применять и к человеку: высокие дозы радиации, бешенство, приносящие страдания неизлечимые заболевания в терминальной стадии (либо последняя стадия излечимого, но запущенного заболевания, уже смертельная и неизлечимая), воздействие химического или биологического оружия. Остальное уже либо по решению суда (смертная казнь), либо по заявлению самого пациента (тяжелая инвалидность и т. д.).       За рубежом отключают от аппаратов, чтоб органы другим, совершенно чужим людям, пожертвовать. Отчасти согласен — в бюджетной медицине необходимо анализировать такие вещи, как экономическая целесообразность, да и гуманно ли продлевать мучения, заведомо с летальным исходом? И это должно быть не делом одного врача, мол: «Вот вы свою маму сначала сами отключите, а потом говорите!». Комплексно в системе здравоохранения и социального обслуживания, воспитания, работы с психологам. Другое дело, если за деньги пациентов и родственников. Пусть хоть год лежат в реанимации на аппаратах, оплачивая каждый койко-день.       Кроме того, написано в учебниках, существует ещё здравый смысл и реалии жизни. Поэтому никто не введёт последний флакон альбумина в больнице онкологическому пациенту с четвертой стадией за час до смерти, несмотря на гипопротеинемию в анализах. Потому потом нечем будет лечить пациентов с большими перспективами на успех.       И да, ценности жизни разных людей не равны; поэтому выбор всегда будет в сторону молодой и многодетной женщины, чем в сторону престарелого пьяницы. Именно врач и будет это определять. В период ношения погон во время сортировки лично определяли у кого шансов больше, на кого стоит тратить силы и ресурсы, а у кого надежды так мало, что и не стоит.       — Спасибо, герр доктор, — поблагодарил меня коллега. Отсылку понял не сразу. Это же фраза моего любимого персонажа из «Крепостной Братвы 2».       Интересно, «cock» (замена слову «как») дамы умудрились нанести себе такие увечья?

Некоторое время назад…

      Лист Ульянки был переделан в боевой самолёт, и хотя выглядело это красиво, девочка предполагала, что никакой смысловой нагрузки это действие за собой не повлечет.       Дальше девчонка не смотрела, она сбегала с места преступления.       Длинные, светлые «коридоры» окольных путей отступления тянулись в ширину как пластилин, а гробовая тишина давила, ведь надо поскорее убираться отсюда.       Вдруг на её пути выросли три пионера, которые были выше нее на добрую голову и выглядели для «первоклассницы» как горы. Они двигались ей навстречу и тихо перешептывались, ядовито улыбаясь.       В этой компании были две девушки и один мальчишка, мускулы которого сами тоже выглядели как горные хребты.       — Куда спешишь, милая девочка? — вдруг поинтересовалась одна из пионерок. Она был выше своей подруги и обладала густыми, черными, как полночь, волосами, стянутыми в косу, а ее кожа была бледного оттенка.       Она смотрела сверху вниз с усмешкой, будто ведьма наклонилась над котлом. От этого взгляда Ульянка вздрогнула, но, устояв и подняв своё миниатюрное личико на девчушку, ответила:       — На прием к доктору, меня и так уже наругают за опоздание, поэтому, пожалуй, пойду… — упоминание врачевателя неспроста, она надеялась припугнуть шпану большим человеком в белом халате.       — Ха! Мелочь недоделанная! Да как ты смеешь нам дерзить! — вышла вдруг вторая девушка. Она была одета в форму, но под ней в ярко-розово-фиолетовый элемент верхней одежды, имела зачесанные на правый бок тёмные волосы с окрашенными в фиолетовый концами, а во рту у неё была жвачка.       — Но я не дерзила! И я не мелочь! Мне просто пора идти, — насупившись, ответила им голубоглазая обезьянка.       — Ну уж нет! Мы тебя сурово накажем за такое неуважение! — выделив слово «такое», сказала первая девушка, а на лице её играл хищный оскал, но тут вдруг вперед вышел парень, который до этого стоял в стороне и слушал.       Он возвышался над обеими спутницами на добрые пятнадцать сантиметров, а его бицепсы могли сгодиться в качестве немногословного аргумента.       От его вида у девочки даже кровь застыла в жилах, а когда тот начал говорить, то его голос напоминал гром.       — Нет, мы тебя сегодня пожалеем, — и не дав и рта открыть, закончил, — мы только заберем у тебя ворованное.       Вначале окаменев, Ульянка переваривала информацию, а мысли всё неслись, будто играя в догонялки, крутясь, прыгая и ускользая от попыток девочки их догнать и собрать вместе, и тут Ульянка вдруг заметила, что парень серьезен в своих намерениях.       От этого вопросов только прибавилось, и голова начинала болеть, а вены пульсировать.       — Нет! Конфет вам не отдам! Вы себе хотите все присвоить, знаю вас! Они мои! А теперь я пошла! — вскинув голову, чётко проговорила девочка, ожидая увидеть на их лицах страх или изумление, но увидела лишь маньяческие улыбки. Ожидаемо. Численное превосходство над жертвой опьяняет.       — Тебя и не спрашивают! — резко вскинулась вторая «старшая», процеживая слова сквозь зубы, как змея, и подходя ближе.       Остальные тоже начали подходить с разных сторон, окружая пионерку.       Их шаги звучали как похоронные барабаны, и одна из них заметила, что костяшки ее пальцев побелели от напряжения, а на лбу выступила испарина. Руки сжались в кулаки сами собой, а в голове резко всё затихло.       «Тук-тук, тук-тук, тук-тук»… — это равномерно билось сердце, предвкушая сражение, адреналин зашкаливал.       И тут ухо уловило тихий свист сзади, где стояла «бледнолицая», так «девушку номер два» назвала для себя Ульянка.       Инстинктивно отскочив, она даже удивилась своей реакции, нога соперницы прошла в полуметре от нее и со стуком ударилась об землю.       Но преждевременно расслабиться не дали — ещё два удара с разных сторон просвистели в воздухе.       Удары так и сыпались с разных сторон, как песок в часах, время в которых застыло.       Уже два синяка красовалось на левой ляжке и левом предплечье девочки, время все тянулось.       Уворот, скачок, защита. Чередуясь и смешиваясь между собой, движения наполнили разум, и если бы не занятия по самообороне по два часа каждый день под руководством старшего брата, то она уже давно лежала бы ничком.       Но вдруг удачный ложный выпад, потом и мощный удар под дых резко выбили девочку из колеи, воздух покинул легкие, в голове помутнело, в глазах промелькнули красные вспышки, которые россыпью рубинов заполнили взор, слёзы сами потекли из глаз водопадами, но Ульянка быстро взяла себя в руки.       Ловко отскочив от идущего следом удара, девочка принялась бежать, не зная куда, не зная зачем.       Она бежала в спортивной обуви со всех ног, слезы блестели, словно скопление алмазов, грохот шагов преследователей отдавался болью в ушах.       Но шаги звучали все ближе, они настигали бегунью, как жадные хищники раненую жертву, загоняя в угол, заставляя сдаться, принять поражение.       Но нет, это не конец. Нельзя так просто оставить надежду.       А потому, естественно, добежав до ближайшего поворота, резко свернула, встав за угол и затаив дыхание.       Гул шагов звучал все ближе, напоминая лавину, которая низверглась со снежных пиков, жаждя мести, круша и ломая всё на своём пути.       Преследователи вынырнули из-за угла на всей скорости, и не успели среагировать на такой маневр, чей кулачок уже несся в сторону переносицы «бледноликой».       Глухой звук удара означал попадание, и девушка, немного покачнувшись, крича от боли как дикая кошка, вдруг упала навзничь. Глухой удар об землю и тишина, так всё происходило далее, и хоть «бледная» не шевелилась, её грудь мерно то поднималась, то опускалась.       — Ты заплатишь за это! — бешеным, каким-то нечеловеческим голосом прорычал парень и выдал серию мощных ударов, но та успела рывком отскочить. Рука соперника просвистела в метре от неё, и град ударов с двух сторон возобновился.       Часть сил покинула девочку ещё при беге, но сейчас же они таяли прямо на глазах: чтобы уклониться от каждого нового удара ей требовалось прилагать в дважды больше сил, чем в предыдущий раз. Движения закономерно стали медленными и неуклюжими, как будто руки прилипли к земле, ноги застряли в пучине, пот застилал глаза, делая всё размытым и мутным, путаю всё местами.       За свою медлительность она уже поплатилась двумя синяками, один из которых сильно ныл, и боль стала расползаться по всему телу.       «Долго не продержусь!» — кричало ее сознание, оно било тревогу и призывало только бежать, не оглядываясь туда, куда глаза глядят.       Оно уже даже не приказывало, оно молило боксершу прекратить безвыигрышный бой, бой, который тянулся предательски долго, хотя реальность вела свой счет.       Но резкий удар справа вывел девочку из раздумий, и она поняла — пора снова бежать, ведь добежав до медпункта она обретет защиту.       Но, развернувшись, она увидела стену другого здания. Бледно-жёлтая, испещрена царапинами, с облупившейся краской на нее смотрела самая обычная стена, и не давала пройти.       «Мне некуда деться!» — шоковая мысль звенела в голове тревожным колоколом, словно часовой на верху смотровой башни просит подкрепления.       Отбив еще пару ударов, девочка окончательно обессилела — она отошла к стене и, прижавшись к ней спиной, сползла на пол.       Её плечи опустились вниз, она вся обвисла, как мешок. Смирившись, жертва просто ждала своей участи.       Она сквозь сон хорошо слышала — нападавшие подходят всё ближе, они смеются, хотя, скорее, ухмыляются.       Потом она закрыла глаза и услышала громкий крик и звук падения. Она не различала — это она кричит или нет, она не различала и сколько времени прошло: может, полминуты, может минута, может, час; всё слилось в ее голове вязкой каше.       Очнулась, и, похлопав глазами, осмотрелась. Она протерла глаза, ведь они были застланы белой пеленой, как одеялом, укрыв её взор. Ещё раз осмотревшись, она заметила перед собой Алису, машущую у нее перед глазами рукой, и хоть она еще ничего не слышала, по ее быстро движущимся губам она поняла, что она обеспокоена. Её голова гудела, будто встревоженный улей норовит уничтожить все живое, разум был затуманен и мысли шатались в голове, как кораблик в сильном шторме.       — Д… куд… ка.. та… ожн... — слух постепенно возвращался к Ульяне, но голова до сих пор гудела, как будто в ней шли помехи.       — А.. ё?.. мня… ыш?.. — все больше начинала слышать, и голова ее заполнилась разными звуками: вот за окном поют птички, вот тихий шелест листьев, вот звук шагов вдалеке.       — Уль, ты в порядке? Не молчи! — прервала её размышления Алиса своим встревоженным голосом.       — Да-да, всё хорошо! Стоп, что хорошо? А почему у тебя фингалы… — вставая с пола откликнулась девочка.       — Я уже пугаться начала! — выдержала паузу. — Не беспокойся, просто с одной дурой поцапалась, тебя оскорбляла из-за конфет.

«…»

      — Ночь. Областной морг. Из дальнего района пришла машина с трупом в кузове — «ЗиЛ»-самосвал. Как это часто делается в районах, труп с сопровождающим отправляется на попутке. В «ЗиЛе» водитель, два полисмена-стажера и труп в кузове. Машину встречает эксперт из дежурной смены и пара ночных санитаров (студенты). Санитары рьяно пытаются залезть в кузов самосвала. Находчивый водитель пресекает попытки: «Ща!» — и включает подъем кузова. Труп благополучно скатывается из кузова ногами вниз и благодаря выраженному окоченению оказывается стоящим на ногах, но ненадолго. Медленно наклоняется вперед и складывается пополам. При этом через сжатые голосовые складки трупа вырывается страшный и довольно громкий рев. В результате один из милиционеров-стажеров упал в обморок, другой описался, — закончил рассказ Даззл глотком чая.       — Not bad, — потянулся за печеньем, оттопырил мизинец, сделал чашечкой «долгий хлюп», — мне знакомый врач рассказывал, работал в детской больнице хирургом, дежурил в тот день в приемке. Привезли ребёнка, ему позвонили, пошел его смотреть. На осмотре мальчик лет семи-восьми, желтый весь, кожа в расчесах. Проводит осмотр, ничего острого нет, решил положить в больницу, т. к. симптомы имелись. Родители не возмущались. «Нормальные родители», — подумал врач. На следующее утро мальчика начали диагностировать: кровь, моча, УЗИ, рентгены и т. д. Пришло заключение от УЗИ, врач глазам не поверил — наверное, что-то перепутали, быть не может такого, ребёнок маленький ещё. Отвели на УЗИ ещё раз, но уже врач на обследовании присутствовал сам. Доктор, проводивший процедуру, не ошибся, а хирург офигел, у ребенка был цирроз печени. Начали трясти родителей, на какой-то сотый раз они ответили, что давали ребенку алкоголь, когда он был совсем маленьким, дабы не плакал малец, и чтобы сразу засыпал. «Но мы же давали по чуть-чуть, по чайной ложечке», — говорили родители. Дальнейшая судьба ребенка неизвестна, его перевели в другую больницу.       Пионерка, лежащая на кушетке, чье имя начинается на букву «А», с неподдельным интересом слушала нас; конечно же, она не подавала виду, но меня не проведешь.