Доктор и «Совёнок»

      — Бежал, упал, очнулся — фингал, — Электроник подчеркнул выброшенные на волю слова голливудской улыбочкой.       — От чего бежал? — Бровь Даззла образовала изгиб, его положение было между отвесным и горизонтальным из-за уборки стола.       — Неважно, — посмотрел пионер в угол, приподняв голову, — ну, — выразительные движения мышц лица, губ и глаз выражали радость, — бывайте, «скучной смены».       Эл запропастился под аккомпанемент захлопнувшейся двери.       — Думаешь, его могли побить? — Даззл мог бы выпрямиться во весь рост, но двигался ко мне, низко опустив голову.       — Если так оно и есть, преступник будет наказан, — показательно разминаю суставы пальцев руки, выступающие углом при сгибании.       — Согласен с тобой, — напарник за один шаг дислоцировался в другую комнату, пробыл в ней не больше десяти секунд, затем подал голос, — проведем уборку до приезда Виолы?       — Нет проблем, — когда выразил согласие, Даззл нарисовался с комплектом уборочного инвентаря, емкостью для растворов моющих и дезинфицирующих средств, а также ветошью.       Напялили на себя специфическую форму, ну, «кароч», студент, ты по-любасу смотрели мед-сериалы (только не надо мне п%зд&ть про «Хорошего Доктора» или «Доктора Хауса», всё это сказки, а фанаты этих тайтлов — д&лб%ёбы со склонностью к каломазанию) и там, в сериалах, показывают хирургов в очень закрытой униформе, даже рожи не видно. Ну, тип, вот, сейчас одеваемся в нечто похожее.       Постельные принадлежности (матрацы, подушки, одеяла) подвергли обработке растворами дезинфекционных средств, помещение максимально освободили от мебели для обеспечения свободного доступа к обрабатываемым поверхностям и объектам, приготовили рабочие растворы (моющие и дезинфицирующие) согласно инструкции по приготовлению растворов, вынесли медицинские отходы и обеззаразили емкости, обработали х#уню 0,5% моющим раствором (50 гр. порошка на десять литров воды) и смывали чистой водой; потолки, стены, кровати, тумбочки, столы, и другую мебель, а также оборудование обработали методом протирания ветошью, смоченной дезинфицирующим средством утвержденной концентрации, после чего помещение закрыли на определенную экспозицию дезинфицирующего раствора, после экспозиции, помещение проветривали, все поверхности смывались водой и просушивались чистой ветошью, уборка завершилась мытьем пола с дезинфицирующим раствором, затем провели кварцевание (не знал, что у тупых коммуняк есть «кварцевание») по объему помещения с последующим проветриванием, после уборки ветоши обеззараживали в дезинфицирующем растворе, промывали под проточной водой до исчезновения запаха дезинфицирующего средства и высушивались. Весь уборочный инвентарь обеззаразили в дезрастворе, затем промыли и просушили. Промаркированный уборочный инвентарь для уборки помещения применяли строго по назначению и хранили в установленных местах (шкафах).       Даззл предупредил меня, что я могу взять перерыв. Те коробки он сам из медпункта вынесет, для него это не проблема. Но твой друг не дикарь с гор, предложил свою кандидатуру в роли бесплатной рабочей силы, коллега наотрез отказался, сославшись на мою доброжелательность и неоценимую помощь до этого.       Зевнул, снял медицинскую маску, оставив ее до подбородка, пошел туда, куда глаза несли кости.       Когда отправился на прогулку в лес, погрузился в тишину и спокойствие природы. Зеленые кроны деревьев шептали нежные песни, а лучи солнца проникали сквозь листву, создавая игру света и тени. Шел по узкой тропинке, разглядывая каждый кустик и цветок, оживляющий этот уголок природы. Пение птиц наполнило воздух мелодией, создавая симфонию звуков, которая уносила меня в мир мечтаний и вдохновения. Остановился у ручья, который бежал своим непредсказуемым путем, играя с солнечными лучами и камнями на дне. Его журчание успокаивало и наполняло сердце радостью. Пройдя сквозь плотный участок леса, вышел на поляну, усыпанную цветами разнообразных оттенков. Воздух наполнился ароматами цветущих растений, и ощущал себя частью этой прекрасной природы. С парящими бабочками и пчелами, суетливо собирающими нектар, наслаждался моментом и чувствовал, как они вдохновляют меня на пользование нецензурной, с%ка, лексикой.       Вдоволь поналюбовавшись красотами лагерного ландшафта, захотелось вернуться обратно. Вспоминая вымощенную дорожку, по которой проводил недавнюю экскурсию, иду по ней, наивно надеясь оказаться перед лицом медпункта.       Надежда пала смертью храбрых. И слабоумных. Не стоило мне соваться в малознакомые места. Пройдя еще метров десять, вращая в черепке барабан вероятностей, слышу игру на гитаре. Не хочу перед студентом казаться неграмотным бакланом, а так оно и есть, никогда не отличался музыкальным слухом, в армии капитанский ботинок на ухо наступил, будь ты проклят, Капитан Сунин. Мне серьезно нечем похвастаться перед тобой, студент. Плейлист тощий, как твой зад; из жанров ничего конкретного, фруктовый микс из всего.       Игра струн въелась в башку. Прислушиваясь к мелодии, не музыкальный эксперт, могу только предположить, это акцент электрогитары. Если не прав, х%й с ним. Когда нон-стопом штудируешь бл%дск#е лекции, пишешь всю эту по%боту на пятьсот часов, а потом, остановившись на секунды две-три, собирая все в себе все оставшиеся силы, учишь столько же, времени остается в лучшем случае на хавчик, про%раться, помыться. Nope, не жалуюсь. Как говорил наш препод Рыков: «Настоящая учеба у врача, пизд%лизы необработанные, начинается только тогда, когда запас ваших сил иссяк, а сами вы, бл%, обмякли, ваш ключ к победе в медицинском ремесле — воля к знаниям. Если это не так, будьте добры, объясниться, молодые люди, какого х&я вы в мед попёрли, д&лб%ёбы! Эй, Кулыгин, what the f&ck, какого х%я ты смотришь под парту и лыбу крутишь!»       Призрак музыкального таланта привел меня в какое-то местечко для выступлений с-... блин, заколебался «красочно» описывать всякую брехню по поводу и без. У меня словарный запас болен тяжелым течением анорексии, могу справку показать. Короче, теперь нахожусь в перманентном расслабоне, описываю коротко и по делу, а то у меня мозг взорвется.       Знакомая глазу рыжеволосая пионерка косплеила Джимми Хендрикса, бренчит на гитаре с «кайфом». Обратил внимание на ее спокойный, внимательный взгляд. Ее янтарные глаза напоминали солнце, придавая лицу оттенок загадочности. Ее движения были спокойными, неспешными, точными и размеренными, казалось, она всегда знает, чего хочет. Что бы ни случалось, она не показывала и тени волнения. Она имеет красивые черты лица, такие как выразительные глаза, чувственные губы, ровный нос и гладкую кожу, у нее стройное телосложение, с тонкой талией и округлыми бедрами. Минутка атрахии закончилась.       — Привет, — говорит девчушка, откладывая инструмент музицирования, — чего так вырядился? — Вопросик она задавала с почти незаметной дрожью в голосе. Не психолог, само понятие «психология» моим врачебным концом не признается, вся эта х%йня с «языком тела», «гайдами по манипуляции сознания женщины, мужчины, шмеля от малоизвестных божеств психологии», спойлер, несусветная зал&па, психические расстройства — именно это медицинское нутро и признает. Видать, Алиса не свыклась ещё «тыкать» человеку старшее ее возраста.       — Запланировали уборку. Ты могла присоединиться, — руки обнимают себя.       — Зачем мне это? Просто путалась бы под ногами, доверю лучше дело профессионалам, — Алиса мило подмигивает и обнажает зубы в издевающейся улыбке.       — Мог бы тебя научить чем-нибудь.       — Не, обойдусь.       — Тебе чужда медицина?       Пионересса задумалась.       — Дело не в этом. Приехала сюда, на секундочку, отдыхать, а не батрачить как раб на галерах.       — Резонно.       — Ну, — чешет затылок, — даю тебе шанс удивить меня.       «Смотря какой смысл ты заложила в сказанное, деточка, будь осторожна со своими желаниями».       — В каком смысле?       — Какого врача не спрашивай, у каждого найдется необычная история в своей практике.       «Так я здесь студент-медик, а не врачеватель восьмидесятого уровня».       — Давай сначала ты. Сама говорила, что приходилось сталкиваться с докторами, ну-ка, давай, расскажи историю, оказавшая на тебя сильное впечатление, настоящий «вау-эффект». Мне это сыграет на руку, смогу подобрать случай, который, возможно, переплюнет твой.       — Мне уже нравится. А давай заключим пари? — Алиса в миг превратилась в лисичку с хитрыми глазенками и ехидным smile’ом.       — Какие ставки?       — Если моя история окажется интересной, — аналитическая пауза, — с тебя ужин.       — Не вижу причин говорить нет. А если выиграю я?       — Подумай сам.       — Тут и думать нечего, стану твоим проводником в жуткий, обворожительный мир медицины, а ты — ученицей.       — По рукам.       Сел на край сцены рядом с ней, готовясь слушать врачебную историю категорию «Б».       — Отец моей подруги работает хирургом, заведующий хирургическим отделением. Сидели и пили чай на кухне, по каналу шел репортаж про очередного погибшего пациента (анафилактический шок, как позже он объяснили). Тогда возмутилась, мол, врач должен сидеть, человек же погиб. Он спокойно сказал: «Бывает, анафилактический шок вещь непредсказуемая, у любого может быть. У нас у всех свое кладбище». Я не поняла, маленькой была ещё: «В смысле свое кладбище?» Он объяснил: «Понимаешь, любой врач, работающий в экстренной медицине, хирург или реаниматолог, хоть раз да совершал ошибки, от которых люди погибали, вообще любой, нет исключений, только если это не желторотый интерн, который первый год работает и просто еще не успел. В поликлиниках и тому подобном не так все категорично, но гинеколог, хирург, реаниматолог и тому подобные доктора, которые работают не с соплями и чиханиями, а с жизнями людей, совершали фатальные ошибки, и если каждого судить, то кто лечить будет? И у меня пациенты на столе умирали, и бывало, что и по моей вине, и что теперь — меня тоже сажать?». Услышь такое бы от другого врача, подумала бы, что вот коновал. Но того мужчину давно знала, он врач высшей категории, заведующий отделением, к нему люди в очереди стоят, золотыми руками называют.       «Если ты не д%лб&ёб, кладбище останется кладбищем, а не мемориалом в памяти народа, пережившего все ужасы твоего лечения. А так, история х%рня, тройка с натяжкой».       — Хирург прав. Не ошибается тот, кто ничего не делает. Медицина — сфера деятельности, где докторам не известно абсолютно ничего, кроме крайне скудных знаний, открытых наукой к современному этапу ее развития. В такой ситуации можно гарантированно решать только элементарные задачи, позволяя в сомнительных и критических ситуациях людям умирать, либо пытаться их спасать, рискуя в благодарность быть привлеченными к юридической ответственности. К сожалению, крыс, способных кусать спасающую их руку гораздо больше, чем ты можешь себе представить. И развитие медицинской науки невозможно без неудач, потому что только на основе их анализа делаются научные открытия, и находятся новые пути. Ла-а-адно, — хлопаю в коленки, — моя очередь.       «Эта история моя, но выдам ее от лица безымянного знакомого».       Догечня, 2015 год, бои за пригород.       Это было что-то с чем-то. Мы на тоненьком со старлеем медицинской службы Кулыгиным, капитаном той же самой организации Гюлметовым и мной в звании лейтенанта, догеченская дробь, поднялись на второй этаж, наткнулись на валяющийся дипломат, перешагнули через него и обнаружили, наконец-то, что-то заслуживающее внимания. Кабинет оказался незакрытым, первым вошел товарищ Кулыгин, изучая положение, потом мы за ним, таща раненного майора.       Кулыгин: ДА-А-А-А, ДА-А-А-А-А! ОТЛИЧНО! ТОВАРИЩ МАЙОР, УСПЕХ НАШЕГО СПАСЕНИЯ ВЫРОС НА 0,5 ПРОЦЕНТА! ЭТО ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ ХОРОШИЕ НОВОСТИ!       Гюлметов: ЛЕЙТЕ-БЛ%-&-&-&-&ТЬ, БЛ%-%-%-ТЬ, ПРОВЕСТИ, Н@}{#Й, ОБЫСК!       Я: Есть, товарищ капитан!       Нашёл целый запечатанный ролик нитей. О-о-о-о, боги возрадуются. В отличие от других нитей, никант, что суть — капрон, пропитывают доксициклином или гентамицином, что есть антибиотик. И этот антибиотик в нити действует до четырнадцати дней, что способствует снижению риска повторного инфицирования швов.       Я: Нашел, товарищ капитан!       Гюлметов: О, НИКАНТ, ЗА#Б%СЬ, СУПЕР, ПРОСТО СКАЗО-БЛ%-&-&-&-&-&-&ТЬ, ИСКАТЬ ИНСТРУМЕНТЫ! NOW! КУЛЫГИН, ПРОСЛЕДИТЕ ЗА ТЕМ, ЧТОБЫ НИ ОДНА, С#КА, ЧУРКА С НЕВЫБРИТЫМ ОЧ&ОМ НЕ ПОСМЕЛА НАМ ПОМЕШАТЬ ПРОВОДИТЬ ОПЕРАЦИЮ! НЕ БЕСПОКОЙТЕСЬ, МЫ С ЛЕЙТЕНАНТОМ САМИ ИМ ЗАЙМЁМСЯ, ВЫ НАС ПОДСТРАХУЕТЕ, ЕСЛИ ЧТО!       Я: Нашёл хирургические иглы, правда, только мелкие номера!       Гюлметов: ВУА-А-А-А-А-А-А, ЛЕЙТЕНАНТ, ВЫ ЧТО, ОХ%ЕЛИ, БЛ#ТЬ! Я НЕНАВИЖУ, С&К@, МЕ-... ЛАДНО, ЭТО ОСОБОЙ ПОГОДЫ НЕ ДЕЛАЕТ, ШИТЬСЯ МОЖНО И ТАКИМИ!       Здесь были скальпели, ножницы, пинцеты, крючки, зажимы, корнцанги, кюреты — всё, чего боятся простые смертные. Ещё нашёл в шкафу всякие дантистские объ&босы, в больших количествах имеется ультракаин, вот он-то, с#к@, нам и нужен.       Гюлметов: ЛЕЙТЕ-БЛ%-%-%ДЬ, СВЕТ! МЫ НЕ БУДЕМ ОПЕРИРОВАТЬ МАЙОРА ВСЛЕПУЮ! СНАРУЖИ ЧУРКИ, НА%УЙ, УСТРОИЛИ НАШИМ ЧИПИ-ЧИПИ-ЧАПА-ЧАПА-ДУБИ-Х%ИБИ-ДАБА-ДАБА!       Я: Есть, товарищ капитан!       Закрыл ролл-шторы, Кулыгин с помощью скотча приклеил фонарик на стоматологическую лампу, он запер дверь, сам расшнуровал поножи майору, снял их, потом штаны-поддоспешники, затем ватные штаны бушлата, все мы трое повздыхали над общей картиной повреждений, капитан приложил руку без особой надежды, получил ожидаемый результат и начал готовиться к операции.       Майор: Что вы будете делать?..       Гюлметов: С ЛЕЙТЕНАНТОМ НА%РЕН РАССЕЧЕМ ПОСТРАДАВШИЕ ЧАСТИ, ЕСЛИ, ЕБ&ЙШ%Е-БЛ#ДЬ-БЛ%ДСТВО, НАДО БУДЕТ, ТО ХОТЬ ДО КОСТИ НА#УЙ, ЗАТЕМ ПРОЧИСТИМ ВСЁ ЭТО ГОВНО Е&АНОЕ И ЗАШЬЕМ, ЕСЛИ УДАСТСЯ.       За окном разгорался интенсивный огонь между нашими и догеченскими сепаратистами.       Майор: Л-ла-а-адно…       Подошел к майору, начал его осматривать. Как вижу, бактериальное заражение не генерализовалось и находится в этакой, э-э-э, спячке. Достаточно странное явление, но такие поблажки сыграют нам только на руку. Выживание майора после взрыва танка само по себе необъяснимое науке уникальный случай большого везения, а вовремя подоспевший Кулыгин только улучшил его положение. Не знаю, как объяснить случай с раной, всё очень странно. Воспаление налицо, гной есть, правда, проблема в том, что организм борется вяло, явно не выгребая, а бактерии чего-то ждут. Да, это странно звучит, когда говоришь о бактериях, но вам скажу как профессиональный врач, что за четырнадцать часов, прошедших с момента ранения, всё должно выглядеть совершенно не так, как сейчас.       Кулыгин молча приготовил ультракаин, обколол локализацию ран, дополнительно обработал дезинфицирующей жидкостью, майор тяжко вздохнул, а капитан, лезгин, взялся за скальпель. Ногу я зафиксировал ремнями, чтобы тот не дергался. Гюлметов начал рассекать некротические ткани… До определённого момента пострадавшему больно не было. Некротическая ткань вообще никогда не даёт болевого отклика, так как в ней нервные окончания уже давно мертвы. Относительно безболезненно для майора капитан избавился от явных кадаврических тканей, рассекая их скальпелем, а затем удаляя пинцетом. Через минуту капитан Гюлметов дошел до здоровых тканей.       Майор: А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!       Гюлметов: А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А! — Пародировал военный медик того старого ковбоя на фоне неба. — А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!       Майор: А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А! С%К@-@-@-@-@!       Гюлметов: ТИХО, Е%АНЫЙ В РОТ!       Майор: МНЕ БОЛЬНО! — Прокричал с выпученными глазами глядя на раскрытые раны, пока я вкалывал ему ещё несколько порций ультракаина.       Некротизированные ткани капитан уже удалил, поэтому, ввиду множественности повреждений и их хаотичной неравномерности, следующей нашей задачей является формирование единых раневых полостей. Тут надо знать, что очищение раны — это далеко не всё. Ещё нужен дренаж, чтобы обязательно образующемуся гнойному экссудату было куда деваться. А чтобы дренаж работал хорошо, нужно чтобы полость была ровной, без выбоин и впадин, так сказать… И чтобы это обеспечить, нужно резать живую ткань.       Майор залил пол кровью, капитан сжёг моток нервов, но дело свое мы сделали: некротической ткани снаружи видно не было, раны обработаны, оборудованы дренажем, зашиты, перевязаны.       Кулыгин: Тут больше особо ничего не поделать, товарищ майор, надо ждать, пока нога не заживет, если вообще начнёт заживать. Если процесс некроза будет нарастать...       Гюлметов: АМПУТИРУЕМ К Х&ЯМ!       Я: Без ноги не выжить, но, хвала яицам, пострадала только нижняя половина голени, поэтому я могу соорудить какой-нибудь примитивный протез, чтобы можно было ходить.

«...»

      — … такие вот пироги, дорогая Алиса. Как думаешь, кто победил в споре?       Барышня смотрела на меня глазами по пять рублей. А, да, забыл, я же не цензурил матерные выражения в рассказе. Косяк.