Северный Лес — Falmora

      

***

      Тепло. Значит, она уже близко к Маркарту! Надо передать очередное письмо какому-то там человеку. Честно говоря, имена этих людей она вообще не запоминает. Без разницы. Заходит через большие ворота и сразу, прямо на улице… кто-то собирается напасть на девушку! Довакин не медлит — достает лук и стреляет в нападавшего. Успокаивает ее, а стражники благодарят, но… Как это не вмешиваться?! Нет-нет-нет-нет… Не тому вы это человеку… Эльфу говорите! Сейчас она закроет рот, но не забудет эту ситуацию. Сначала относит письмо, а затем поднимается в Подкаменную крепость, чтобы доложить о случившемся местному Ярлу. На входе замечает какого-то Талморца. Хмурится, но сейчас не до него. Потом… потом поиграется. Входит в «тронный зал», докладывает Ярлу, но… Как это не её дело?! Она же…! Она же…! Ну Довакин в конце концов! С возмущением натягивает капюшон и выходит из зала. Направляется к кухне, где замечает милых собачек. Сладенькие! Её мысли внезапно перебивает звонкий голос Талморца, расхаживающего туда-сюда. Он останавливается прямо напротив одной из собак. — Тупая псина. Что он сказал?.. Прямо сейчас? Она убьет его!.. Нет, иначе на нее нападут. Придётся откупаться, либо в тюрьму… А это значит, что найдут краденое! Высокомерно фыркнет и опускается на один уровень с собаками, обнимая каждую. — Кто хорошие мальчики? Кто-кто? — достаёт кусочки отварной говядины и даёт всем. Всё это, находясь буквально в ногах у Талморца — перегородила дорогу. Жаль, она не видела его лица, но, раз он остановился, она, как минимум, его ошарашила. Верно? Иначе быть не может. Талморец раздражительно-легонько пнет плащ от соловьиных доспехов и пойдёт дальше. …Она запомнила это дерьмо. Зайдёт на кухню и сольётся с тенями, прослушивая разговоры. Ничего. Пойдёт в левую часть замка и подслушает там — ничего. Теперь в правую — тоже ничего… Нет. Кое-что есть. А именно этот Талморец, который в одиночестве стоит и смотрит на какую-то закрытую дверь. Что вынюхивает? Тихо произнесёт Шепот Ауры и осмотрит вокруг — его стражники отошли к Ярлу. Неужели? А то они постоянно хвостиком за этим альтмером ходят. В небольшом помещении резко закроются все двери, а Дова спрыгивает с потолка, прямо к нему. Заворачивает руки, прислоняет щекой к стене, а свободной рукой подставляет кинжал к горлу. — Ну привет, — шёпотом на чужое эльфийское ушко. Тот ничего не ответит, даже бровью не поведет, хотя доля агрессии на лице присутствует. — Как твоё имя? — надавит острием посильнее, любое движение и может выступить кровь. — Ондолемар. — спокойно, будто ничего не происходит. — Вот и славно. А теперь скажи, что тут делает Талмор? — Я уверен, что драконорожденная прекрасно об это осведомлена. Это забавляет. — Одно резкое движение — и ты будешь валяться на полу, захлебываясь в собственной крови. После этих слов медленно отпускает его, но никуда не уходит. Продолжает улыбаться — уж больно нравится эта вся ситуация. Альтмер спокойно и показательно стряхивает «пыль» со своей одежды и только после этого повернёт голову на Довакина. — Это всё? — Что не устраивает? — Меня? Меня всё устраивает, кроме того факта, что на меня без причины наставляют кинжал, — пальцем отодвинет острое ножа от своего лица и скрестит руки на груди. — Причин по горло. — Было бы славно услышать пример. — Какой пример? Ты всего лишь ещё одна талморская шлюха — я таких каждый день разрезаю на кусочечки. Довакин замечает, как у Ондолемара дергается бровь, и как он изо всех сил старается сохранить спокойное выражение лица. За дверью уже доносятся громкие удары — кто-то пытается ее выломать. Спустя несколько мгновений слышится звук звенящих ключей. — И, я полагаю, что-то сдерживает тебя от моего убийства? — К сожалению. — Это взаимно. Не легче тогда найти компромисс? Дверь со стуком открывается, его два охранника готовы зарубить Довакина в эту же секунду, но Ондолемар просто выставляет руку вправо, перед ними. Он и Дова даже не посмотрели в их сторону, а полностью увлечены диалогом между собой. — Какой компромисс может быть между мной и талморцем? — Смотря, что тебя интересует. — Меня много что интересует, но лучше тебе об этом не знать. Чем дольше смотрит на него, тем больше понимает, что его лицо визуально приятнее остальных. — Хочу дом в Маркарте, лошадь и 20 кругов сыра. Впервые Ондолемар проявит эмоцию — удивление, а потом смятение. Но быстро вернётся обратно. — Это всё? Задумается. А что ещё? — Вывод талморских войск? — Нет. Ну… Убеждение не сработало. Просить больше смысла нет. Одному Талморцу можно и сохранить жизнь, взамен на весёлые вещи. — Чем занимаешься сегодня вечером? — Разгребаю письма. — без промедления. — Где? — В левом секторе. — Я приду. — Приходи. Почему он такой покладистый?! Так не должно быть. Нет, её, конечно, всё устраивает, но почему? Уберёт кинжал в ножны. Стражницы так и ждут приказа, держа в руках булавы. Дова проходит мимо, недовольно смотря на них. Ондолемар улыбнётся, снизу помашет рукой, давая страже знак «Можно». Они сразу нападают, а Довакин крикнет замедление времени и легонько протиснится между их тушами. Какое странное чувство от этого замедления. Довакин сбежала быстро, а собственное тело движется так затяжно. И мысли тоже неспешные. Только успеет поднять руки, чтобы осмотреть эффект медленного поднимания, как тут же он прекращается, а двое стражников стукаются лбами друг о друга.

***

Нужно пользоваться ситуацией, пока есть такая возможность. Вечером ждёт её у себя. Стражники, что нападали на нее, услужливо открывают ей двери. Зайдя, увидит только его. Подойдёт к его столу и наблюдает. Ондолемар аккуратно отложит письма и встанет. — Извиняюсь за свои манеры… — мягко. Подставит перед ней стул. — Присаживайся. Похлопает глазами. Это для неё? Никто ещё не был так манерен с ней! Ну почему всё так не могут? Довольно садится и лыбится. Ондолемар ничего не скажет, сядет, и загадочно читает новое письмо. Ещё один член Талмора погиб. У нее есть плохая привычка читать чужие письма — зоркий глаз это прочитал. — Ну… Извини… — Я понимаю. — тихо, хотя сам сдавливает письмо меж пальцев. — Нет, я не про это. Я убиваю только тех, кто на меня нападает… Я убила только двоих и тех давно! — мнётся, — Извини, вот. — Значит не твоя вина. — да что с ней? Только нападала на него, а тут извиняется по сто раз. Раздраженно выдохнет. — О чем ты хотела поговорить? — Я? — Да. — Ты… Только читаешь письма? — Почти. — И всё? А как же приключения… Грабёж… Убийства… Порыться в руинах? — Я похож на разбойника? — А я похожа?! — случайная вспышка агрессии. — Нет. — Извини… — и зачем злилась? — Всё в порядке. — Слушай… Раз уж ты адекватно общаешься, то может хоть ты расскажешь в чем проблема Талоса? — Все проблемы из-за фальшивого божка людей. — В чем фальш, если мы все понимаем, что это не так? — Проблема в том, что это всего лишь человек. Хоть сто раз пусть вознесётся, это не отменит страданий эльфов во время его жизни. — Обиделся на прошлое? — Ни в какую секунду своей жизни я не задумаюсь о поклонении человеку. — Всё сказал? — Ты больше и не спрашиваешь. — С чего такая агрессия? Аж жителей сажать за поклонение. — Прямо передо мной сидит реинкарнация Талоса и я спокоен. О какой агрессии ты говоришь? — В том то и дело! Какой смысл? Да поебать должно… — Мата поменьше. — … Да поебать должно быть, кто и кому там поклоняется. Мне, лично, плевать на всех богов. Что есть — что нет. — Предпочитаю закрыть эту тему. — Понятно, такой же, как и те, просто мягкотелый. — Благодарю. — надо терпеть. — Да что такое?! Что с тобой не так?! — Почему ты пришла к такому выводу? — Ты что-то скрываешь. — У всех свои минусы. — Какие твои минусы? — ухватится. — Мои? — Да. — Ладно, не у всех. — Минус — это факт твоего рождения. — Жаль, что ты такого обо мне мнения. — Ты меня заебал, серьезно! Что с тобой?! — Не понимаю о чем ты. — Почему ты так себя ведешь…?! — Нормально? — …Да! — Извини, наверное мне стоило тебя просто арестовать. — Как будто ты можешь. — напряглась. — Не могу, но твоя реакция забавляет. — Талморская шлюха. — скрестит руки на груди, даже без сильной агрессии. — Это все оскорбления, которые ты знаешь? — Заткнись, мразь, я убью вас всех и скормлю собакам. Каждого. Тот не ответит, продолжая писать ответ на письмо. — Ты меня вообще слушаешь?! — У тебя явные проблемы с агрессией. Сделай с этим что-нибудь. — … У тебя сейчас буду явные проблемы. — Правда? Это всё, для чего ты смогла меня позвать? Я, по доброй душе, выделил тебе своё драгоценное время, чтобы слышать агрессию в свой адрес? Глупо думать, что мне это понравится. — Меня не интересует, что тебе нравится. — Но при этом ты поинтересовалась только ли письма я разбираю. Нет, не только. Ничего не понимает. Как вообще диалог пришёл к этому? Промолчит, а Ондолемар продолжает: — Письма — часть моей работы. Я командую всеми Талморцами в Скайриме, за исключением посольства. Поэтому у меня много макулатуры, которую… Приходится разгребать. — Ты? Значит ты командующий Анкано? — Всё верно… — заметно дернется. Как же давно он не слышал это имя вслух. — Так он всё-таки там что-то замышляет? — Я не знаю. Если бы знал, всё равно не сказал. В любом случае, он должен представлять интересы Альдмерского Доминиона и, как мне кажется, на этом посту, он делает свою работу достаточно. — Его все ненавидят. И никто ему ничего не рассказывает. — Мы понимаем, не беспокойся на этот счёт. — … Можно мне комплект талморской одежды? — не придумает нормального вопроса. — Зачем тебе наша униформа? — Красивая. — И всё? — Хочу пугать местных. — Нет. — Ладно… — сделает вид, будто ей совсем грустно. Ондолемар старается максимально обходить религиозные и политические вопросы, чтобы втереться в доверие. В других ситуациям это к нему втираются, но тут приходится использовать свои шаги. Констебль приказала, чтобы никто не трогал Драконорожденного. Без особой причины, конечно. Довакин — воин человечества и, в первую очередь, пока что, не стоит злить людей и сохранять нейтралитет. А еще лучше — узнавать о ее походах на несколько шагов вперед, чтобы вовремя менять планы в угоду спокойствия. — Если это всё, то можешь идти. Она встаёт и пороется в карманах. Достанет веточку снежных ягод и молча положит ему на стол. — Что это? — Подарок. Ничего больше не скажет и выходит из комнаты. Молча разошлись. Это было тяжело. Честно говоря, от её убийства было бы больше толку, чем это всё. Но приказа Верховного Констебля ослушаться нельзя — иначе точно под плаху. У неё явно устоявшиеся взгляды, так что науськивать смысла тоже нет. Угрозы не представляет, пока что. Она ещё не встала на чью-то сторону в войне — вот тут можно провести поучительную беседу. Хотя, её взгляды тоже очевидны. Почему он представлял Довакина по-другому? Она читается, как самый красиво написанный почерк на пергаменте. Никаких тайных смыслов. Однако, Ондолемар понимает, что выиграет та сторона, которая получит себе в отряд Довакина. Вряд ли найдётся что-то, что спасёт от крика… Ладно, подумает об этом потом. На столе не осталось писем, кроме письма Анкано. Оно валяется несколько дней и как же сильно ему не хотелось его открывать… Но, разу уж заговорили, аккуратно распечатает и прочитает. Тихо смеется, скомкает лист и выбросит в урну. Да, впервые Анкано был прав. Мог бы и выписать ему денежное поощрение, но нет. Негоже насмехаться над начальником. Начнёт писать ответное письмо: " Юстициару Альдмерского Доминиона в Королевстве Скайрим, Анкано. Благодарю за своевременное предупреждение. Продолжай работать в том же духе. С уважением, Второй эмиссар, Ондолемар. " Свернёт, нальет воска и зафиксирует своей личной печатью. Красота. Оставит на видном месте, чтобы завтра не забыть. Возьмёт в руки ветку ягод — он такое не ест — наливает в небольшую кружку воды и ставит в неё. Пусть хоть поживёт подольше. Драконорожденная направится в ближайшую таверну, снимет комнату на ночь, завалится на кровать и будет думать: странный он какой-то. Нет, конечно, ее надо уважать, но обычно Талморцы таким не занимаются. Может, потому что именно он их главный? До этого ей попадались только мелкие. В любом случае, он ей не нужен. Просто так. А на что ей ещё тратить свою жизнь? Надо всё перепробовать. Не понимает почему, но некоторые совсем с ней не разговаривают, а те, что всё-таки отвечают, говорят много и не дают вставить слово. Хотелось бы найти больше друзей, а не тех, кто с ней разговаривают ради очередного задания — как будто совсем некого найти. Ну конечно, сказать пару слов, а потом она будет девочкой на побегушках, а потом ей заплатят жалкие 300 септимов. Даже те, которые, все-таки, сказали вслух, что они являются друзьями, по итогу практически ничего не говорят — да, если попросить, то они согласятся погулять с ней, но и всё. Ну ладно, есть один друг, но он совсем уже старик… не получится его в походы затащить, да и трогать лишний раз не надо, а то вдруг что… Так что завтра она придёт ещё раз, только уже нормально. Конечно, друг из Талмора звучит как самая плохая сказка, но вдруг… Главное, чтобы рот почаще открывал.

***

Утром сразу побежит к нему. Не успеет тот банально поздороваться, как она первая: — Помню, мы договаривались на дом, лошадь и 20 кругов сыра. Долго мне ещё ждать? — … Доброго утра. Не за один день. — За сколько? У меня уже нет де… — заткнется. Ондолемар поймёт, к сожалению. — Сколько нужно? — … Я тут на какое-то время. — стыдливо. — Оплачу вечером комнату. — А что мне сейчас делать? — Это меня уже не волнует. Она захнычет, выдаст звук похожий на «спасибо!» и кинется обнимать своего спасителя. Кажется очень хрупкой эльфийкой, но, судя по хрусту, хрупкий тут только Ондолемар, которому не дают двинуться даже чуть-чуть. Его стража дернется за булавами, но успокаиваются. Отстанет от него. — Будешь моим…? — Хотела сказать «спонсором», но не скажет. Долго молчать перед ответом — это нормально. По крайней мере, она не видит ничего в этом плохо. Постоянно задумывается перед тем, как ответить, а собеседники, обычно молчат и терпят, пока не дождутся ответа. Ондолемар напрягся, но пока ничего не говорит и ждет продолжения. Бегает глазами по потолку и думает правильное слово, чтобы никого не обидеть. — … Другом? — да, правильное слово. — Посмотрим на твое поведение. — Наоборот! — выставит на него указательный палец, — Ты талморец, а я Довакин — спаситель мира! Это я тебя оценивать буду! — Как скажешь… — посмотрит вокруг, — Мне надо работать. — А мне что делать? — Можешь посидеть в моем кабинете… — говорит медленно, вспоминая, есть ли там что-то важное, что она могла бы прочитать. — Есть диван, я занят на часа три. — Сколько?! Извини, я лучше пойду очищу какой-нибудь бандитский лагерь… — Как хочешь? Я никого не заставляю. Она думала, что тот будет умолять ее остаться, но, видимо, нет. — Тогда встретимся через три часа. — потянет руку и возьмет его за ладонь, поднимет и играючи поцелует ему тыльную сторону. — Ты что-то путаешь. — Разве? Со мной часто так делают. — ничего не добавит и просто убежит, махая рукой стражникам.

***

      Все. Он свободен.       Садится на каменный диван и достаёт пяльцы с натянутым полотном. Нужно успокоиться — Ярл снова проигнорировал его советы по поводу арестантов. Ничего, потом он обязательно прислушается. Только берёт иголку в руки, как дверь с грохотом распахивается, ударяясь о стены, и в комнату входит Довакин. — Я тут! Сначала Ондолемар просто вздрогнут от шума, а потом распахнет глаза, когда на близком расстоянии начнет виднеться кровь. — Ты ранена? — Я? Ты какого обо мне мнения? Довакин отряхивается и на пол капают кусочки запёкшейся крови. Только она хотела сесть рядом, как слышит: — Нет! — А? Что случилось? — остановится. — Не смей садиться сюда. — Почему? — И не приближайся ко мне, пока не помоешься. — Но… — Вон отсюда. — укажет на дверь. — Мне опять топать до речки… — Боги, какая речка? Бани пока открыты. — Бани?.. — Что не так? — Л-ладно… у меня нет… — На столе. И сделай это как можно быстрее. И зачем торопилась к нему? Схватит кошель с золотом и ленивым шагом попрется прочь.       Ну и мерзость.       Вызовет уборщиков и те помоют пол. Ну, зато это не его кровь… Садится обратно и, наконец, начнет свою вышивку — хотя бы 20 минут он будет в спокойствии. И закрепит все перекуром потом. В целом, он не курит, только в совсем уж стрессовых ситуациях. Например, как эта. Снимет перчатки, аккуратно положит на подушку, и продолжит вышивку. Через 20 минут спокойствия, возвращается Дова. Скидывает броню на пол со словами: — Ее все равно нельзя мыть в бане. Пусть тут лежит. А сама в одном халате и тапках. Ондолемар посмотрит на нее одним взглядом и возвращается к вышивке. — Сдача? — Какая сдача? — Понятно. А ведь там точно было 800 золотых… Халат у неё вряд ли был. И тапки. Судя по довольному лицу, ещё и массаж заказала. Подходит к нему и садится вплотную, наклоняясь к вышивке. — Ты умеешь вышивать? — Нет, просто держу иголку и пяльцы. — Зачем? — Вышиваю. Только сейчас до нее дойдет, что это была шутка или он просто огрызался. Довакин устало вдохнет. Молчат минут пять, а она только наблюдает за ловкими пальцами. — Ондолемар… — впервые назовет его по имени. — Слушаю. Повернется торсом в его направлении и прижмется грудью в его предплечье. — Ты так ловко обращаешься с иглой… Он не глупый и отлично ощущает, что к нему просто грубо подкатывают. Предпочтет игнорировать. На столе лежит обычный кинжал. Она потянется к нему рукой и с плеча спадет кусочек халата, оголяя, на удивление, аккуратную кожу. А Ондолемар думал, что она вся в шрамах. Теперь она ощущается еще страшнее, чем он думал… Достанет кинжал и ловко прокручивает, перебирает его меж пальцев — выпендривается — обычно так играются дети. — Умеешь так? — чуть отодвинется, сведет плечи вместе, а из-под приспущенного халата виднеется очертание груди. Ондолемар возьмет в руку кинжал и повторит за ней, но выглядит это более профессиональнее. — Не пользуешься кинжалами? — А у тебя умелые пальчики… — Благодарю. — спокойно, положит клинок на место и вернется к вышиванию, которое такой ситуации не особо успокаивает. Прогладит по его кисти — вверх, к плечу, потому проведет по шее и мягко положит ладошку к его щеке — после чего повернет на себя. — Боишься смотреть на меня? — Я занят важным делом. — совсем случайно опустит взгляд, замечая, как халат держится в районе груди только на святом духе, не иначе. Тут же хмурится и отворачивает свою голову назад, игнорируя. Так нагло к нему еще не приставали. Да и… никто к нему не приставал, ладно. Обычно Алинорские дамы аккуратно прощупывали почву, а потом, узнавая его поближе, бежали в страхе. Деньги деньгами, но его должность надо как-то выдержать, а тогда он работал мастером пыточных дел. Только вот одной не свезло. Собственно, поэтому они и разводятся. Он настолько привык видеть в особях женского пола оружие, что совсем не замечает другого. А тут, по легендам, такой сильный воин, спаситель человечества, спаситель мира и… прямо сейчас готовая раздеться пред ним. Чем он нагрешил? — Важнее меня? — шепотом. — Да. Отсутствие шрамов на её теле говорит лишь об одном — ее ни разу не ранили. Очевидно? Не может не думать об этом. А если бы он сейчас попытался ее пырнуть? Она бы увернулась? Она снова прижмется к нему. Поглаживает ладонью по его груди, ловко расстегивая клепки с его накидки. Быстро хватается за кинжал и подставляет к ее горлу. — Убери руки. А Довакина только заводит сильнее. Схватит его за эту руку, что держит кинжал, и только в упор подставит к себе лезвие. — Мне нравится, когда ты говоришь таким тоном. — ехидно улыбнется. Ондолемар пытается выхватить руку, но не получится. Меж ключиц пойдет кровь. Он первый?.. Прямо сейчас? Он пустил ее кровь, хоть и ее собственными руками. Он же может прямо сейчас… сейчас… Крепко держит за ручку, пытаясь совладать с собой. Вторая ее рука щекотно гуляет от коленки, до пояса. Пальцем подденет талморский пояс и потянет, намекая. Кстати, как он расстегивается? Он резко выхватывает свою руку, когда она теряет бдительность, и встает, откидывая кинжал в конец комнаты. — Выметайся отсюда. — Хорошо. — совсем не обижает. Встанет и подойдет к нему почти вплотную. — А деньги? — Первый ящик. Напоследок схватит его за руку и прижмет к ключицам, марая голую кожу своей кровью. Он хотел выхватить, пока не ощутил нечеловеческую хватку. Нет, она просто ходячий ужас. Замрет в легкой панике. — Во мне течет драконья кровь… разве это неинтересно? Отодвинет его ладонь и обхватит пальцы губами, облизывая подушечки от крови. Всего разочек. Отпустит, развернется и накинет на плечи халат. Схватит свою броню, помашет ручкой и выйдет из комнаты, оставляя его отходить. Ондолемару срочно нужно закурить. Прямо сейчас.       Чуть ли не бежит на воздух. Закурит через бент и выдохнет. Попытается успокоиться, думая о своих детях, но от этого становится только хуже. Развод почти завершён, но оставил после себя пустоту — дети понимают, больше, чем должны, и, кажется, тоже отдаляются. Наверное, они единственные, ради кого он ещё держится и старается сохранять адекватность, а не забросить всё и полностью уйти в работу. А тут ещё Довакин… Разве нельзя просто оставить его в покое? Её внимание слишком заметное, слишком… неправильное. Что ей нужно? Развлечение? Или она просто ищет, кого бы довести до инфаркта? Но при всём, ее нельзя трогать. Вернется к себе в комнату и ляжет на кровать. Нужно подремать, немного. Дверь предварительно закрыл.

***

      Довакин не приходит уже пару дней. Он обидел ее? Это хорошо или плохо? Ну, слава Богам… Выйдет на улицу, отойдет в угол и закурит. — Ондолема-а-ар! — издалека послышится знакомый голос. Нет… Нервно курит, а рука слегка подрагивает. У него так точно срыв случится. Она подбежит к нему и помахивает рукой, убирая противный запах. — Ты куришь? — Да… — Фу. — Не нравится? — Нет! И он тут же обхватит трубку и втянет, выдыхая рядом с ней. Потом еще одну. Это совсем не помогает. Нельзя так курить. Можно он получит токсический шок? Пожалуйста… — Гадость! — Мне нужно работать… — попытается уйти, но почувствует, как его попытались схватить за руку. Как только прикоснется, тут же уколется о шипы на наручах, расположенные на тыльной стороне ладони. Резко отдернет руку, а Ондолемар, возможно впервые, будет искренне благодарен за наличие этих шипов. — Блять! — как же он рад слышать эти слова. Потрет бедную ладонь, а через секунду успокоится. — У меня для тебя подарок! — пороется в карманах и достанет зубочистку и положит, — Вот! — выставляет перед ним. — Что это?.. — недоверчиво возьмет двумя пальцами. — Я все драконьи кости продаю, поэтому пришлось найти дракона, чтобы достать для тебя ее! — Это… — Зубочистка из драконьей кости! — Спасибо… — какой ужас. — Пожалуйста! Ондолемар быстро повернется и потопает в сторону дверей крепости. — Это все? — обежит его и встанет напротив, останавливая. — Отстань. У меня служба. Обходит ее и поспешно возвращается к себе в комнату.       Довакин понимает, что делает что-то не так… но что…?

***

Вернется к нему вечером и, на этот раз, тихо откроет дверь. Ондолемар сидит за столом под тусклым светом свечи, склонившись над пергаментом и аккуратно вырисовывая что-то тоненьким углем. — Я же сказал, не беспокоить меня в это вре… — остановится и устало выдохнет. — Привет… — Тебе здесь не рады. Подойдет к нему и наклоняется к столу, упираясь руками в коленки. — Что рисуешь? — Мандалы. — Что-то знакомое. — Распространено в Саммерсете. — Не помню такого… Он осознает, что у него не складывается пазл: она — альтмерка, Довакин — воин человечества. Хоть крику может научиться кто угодно, однако, не помнит о не людях с драконьей кровью… Повернется в интересе к ней: — Где ты родилась? — В Скайриме. Теперь понятно. По крайней мере, стало немного понятнее. — Но ты бывала в Саммерсете, раз «не помнишь»? — Я родилась в Скайриме, но сразу после рождения вернули на мою вторую родину. Не знаю почему. Родители умерли — знаю только то, что мама альтмер, а отца совсем не знаю. Была в местном приюте, но не выдержала и сбежала попрошайничать. Выкрала меч и тренировалась в лесах Сиродила, на границе со Скайримом. Через 5 лет решила вернуться в свою страну и… меня поймали! Как нарушителя границ! Почти казнили! Уроды! — Жаль, — «что не казнили», но ладно, он не такая тварь, а ему действительно жаль ее. — Как ты попала в Сиродил? — Спряталась в трюме корабля, а потом всё легко. — Понятно. — не может придумать еще какие-то интересные вопросы, — Нравится в Саммерсете? — Почему спрашиваешь? — А что мне еще спрашивать? — осмотрит ее, — Возьми стул уже. — дорисует мандалу и возьмется за цветные угли. — Ты еще и рисуешь? — Улыбнется во весь рот и подсаживается рядом. — Сильно сказано. — Для чего эти узоры? Это какая-то пентаграмма? — Нет, просто развивает мелкую моторику и успокаивает, отвлекает от внешних забот, заостряя внимание на мелких деталях. — Звучит скучно. Пододвинет ей пергамент и угли. — Давай. — Я?.. — Раскрась что-нибудь. — с интересом. Берет в руки уголь и неумело подставляет к узору. — Просто красить?.. — Да. Водит углем по бумаге и выезжает за края. Это Ондолемара раздражает, но он терпит. — Я не очень умею… — отложит уголь и вздохнет. — Красить? — Писать… — Писать? Она молча кивнет, а на щеках выступает румянец из-за смущения. Убить кого-то? Выкрасть? Спасти деревню от дракона? Без проблем. Но только не писать… — Я не умею… — Ты серьезно? Напиши что-нибудь. Пишет слово «родина». Очень коряво, ели-ели вырисовывая каждый иероглиф. — Ну как…? — Это просто… — помедлит, чтобы подобрать слово, — отвратительно. — Я знаю! — вяло улыбнется, — А ты? Я сказала свою историю. Теперь ты? Ондолемар помнется, как бы уместить его историю коротко. — Родился в семье из учителя и священника. Хорошо учился и решил, что хочу пойти на службу. Сначала, как обычный стражник, потом повыше, дослужился до юстициара. Был мастером пыточных дел — не хочу об этом говорить. Женился по молодости, завел детей: старший сын и младшая дочь. Местный эмиссар, в то время, постоянно издевался над нами. И я понял, что хочу взять его место и унизительно отправить на пенсию. Так и сделал. Я был во всем лучше него, идеально выполнял свою работу и, даже, выходил на награждение к Королю. Рассказал об этом эмиссаре все, с доказательствами. И его с позором уволили, а меня поставили на пост третьего эмиссара. Потом отправили в Скайрим и дали должность второго. Считаю, что я хороший лидер и достоин большего, но меня устраивает эта должность — меньше мороки. Пусть всем дерьмом занимается первый эмиссар. Из всего этого драконорожденную заинтересовало только одно: — Дети? У тебя есть дети? — как-то в голове не укладывается. — Что не устраивает? — А ты не промах. — Промах. Только о детях не жалею. — А что не так? — Как будто это не очевидная мысль? — Ну… — подумает об «очевидностях» — Измена? — Нет. — Не понимаю. Просто разлюбили? А как еще? — Тогда я еще был мастером пыточных дел и… мягко скажем, это очень сильно отразилось на моем характере. — И ты…? — Почему я должен тебе все разжевывать? Неужели в голове пазл не складывается? — Стал безэмоциональным гандоном? — … — в целом, она права, хоть как-то, — Да. Это было сложно? — И агрессивным? — Было. — Избивал свою… — У меня были границы дозволенного даже тогда. — О-о-о… дай угадаю, ты из тех, кто по минимуму выделяет свое время детям? Они думают, что ты их не любишь только из-за того, что ты не умеешь выражать свои эмоции? Но на деле ты их очень любишь и делаешь все, что в твоих силах, я правильно понимаю? — слишком часто встречала именно таких родителей. — Не имею желания обсуждать эту тему с тобой. — потому что она слишком угадала. — Ну а что, где сейчас дети? — С матерью, не переживай. — И им нормально? — Я еще не развелся. Процесс занимает время. — Бедняжка, и что ты собираешься делать? — с издевкой. — Тебя это не касается. — Ладно-ладно… Тишина, а Довакин закрашивает уже больше 10 узоров. Ей начинает это нравится. Ондолемар наблюдает за ее движениями. Ей понравилось? Хоть кто-то оценил. Ладно, она может быть нормальной. Хотя бы сейчас понятно, почему она такая… разная. — Нравится? — Не понимаю как, но успокаивает. — Тебе нужно что-то делать с твоей агрессией. — Наверное… Он потянется к ящику снизу и достанет штуки три таких мандал, но их еще нужно красить. — Забирай. — Это мне? — Ты мне уже давала два… подарка… Наверное, мне тоже надо сделать что-то такое. Забирай, тебе это явно нужнее. — хотя, сейчас он мог бы поспорить с этим. — Спасибо! — схватит рисунки и положит рядом, чтобы не забыть. — Ты реально менее конченый. — схватит и зажмет объятиях. — Расценивать как комплимент? — Что-то вроде этого. — Ну… если ты продолжишь себя вести нормально, то, может быть, мое мнение о тебе изменится. — Мм-м… ладно. — Я вернусь через 5 дней. — Встает и заберет рисунки. — Что? — Скоро вернусь! Берет его за руку и снова целует. — Пока, душевный мальчик Талмора!