Пиньята с сюрпризом

— Твою мать… — Полицейский закрыл рот рукой, чтобы не вырвать. — Эй-эй, мы же с тобой только пить начали, давай, не выбрасывай весь мой труд. Паук потянулся, вдыхая свежий ночной воздух. Перед ними располагался дачный дом Эрнеста. — Дороги здесь не очень… — Конечно, не очень — Россия! Давай, шевели яйцами, нужно быра найти огурчики, которые Питон в том году мариновал. С ними закусон заебись будет, — скомандовал узкоглазый и подошел к входной двери. — Знаешь, мы вламываемся в дом посреди ночи. Сомнительно для других будет. — Нет. Все, кто нужен, сейчас спят. Не спит только нечисть и… Что там еще обычно не спит, ты же разбираешься. — А Эрнест не дома сейчас? — Полицейский нервно осмотрелся и схватился за ручку двери. — Ну, если будет закрыто — то не дома. А если открыто — значит просто забыл закрыть дверь, — отмахнулся брюнет. — Нелогично. — Забей, мы быстро, ему, что, жалко или чё? Паук, подталкивая поскорее открыть дверь, слабо ударил Степана по локтю. Как ни смотри, они находились на улице посреди ночи. Ночь была не из приятных, ведь туман это всегда жуткое явление, да? Голова осторожно просунулась через образовавшуюся дверную щель. Плавно за головой последовала рука, нога, туловище. Вот и тело внутри помещения. Свет в доме был выключен. Беглым взглядом Паук осмотрел первый этаж. И затем взглянул на вход в подвал. — Чисто. Сейчас папочка покажет какие огурцы могут быть, — Петухов прошел до двери подвала. — Кажется, в доме кто-то есть, — предположил Степа, осматривая помещение. — Серьезно? Ну и черт с ним. Все спят, не ссы. Дверь в подвал открылась, из нее сразу повеяло холодом. — Холодок, — позитивно заметил Паук. — И воняет… — Неважно, у меня в хате тоже не очень, но ты не жаловался. Мужчины начали спускаться вниз по лестнице. Их шаги были неаккуратными из-за помутнения, который они заработали от алкоголя. Чтобы не упасть, руки мужчин касались крайней стены. Свет подвальных ламп сразу же их встретил с гостеприимством. В белом свете сияли пятки человека, а может это и не человек был вовсе? Из-за большого количества нитей, забирающихся внутрь, было совсем непонятно, ЧТО лежит на металлическом столе. — А это… — Задержайкин сразу же подошел к «этому». Паук лишь мельком кинул свой взгляд на золотую мумию и пожал плечами: — Та похер. Мы пришли за огурцами. В голубых глазах отражалось Оно. Это было жутко, а может и по-своему красиво. Тысячи тонких нитей окутывали это существо, часть из получившейся ткани градиентом с желто-оранжевого переходила в кровавый оттенок. Цветные линии сливались в какую-то картину, словно стебли цветов или даже лучи. Степан нутром чуял, что здесь явно что-то не так, но он решил не придавать этому значения, ибо все чувства и эмоции можно было скинуть на опьянение. Рука полицейского потянулась к красному кругу, который находился посередине этого «манекена». На ощупь тело было очень приятным, как большая игрушка антистресс. Ладонью он надавил на это красное место и услышал капающий звук «кап-кап…кап». Неприятный запах усилился. Мужчина осмотрел потолок: «Может, просто вентиляция течет?» Но наверху не было ничего кроме паутины и тьмы, которая мешала разглядеть что-либо еще. Интересно развлекаться с неизвестными игрушками. Блондин снова надавил на предполагаемый живот существа — опять что-то где-то начало капать. — Господи, что за вонь? Ты обосрался что ль? — Паук недовольно раздвинул банки с непонятным содержимым. Точно, вот о чем напоминал Задержайкину этот запах… Кал и моча, смешанные воедино. Взгляд резко устремился вниз, зафиксировав лужу на полу, под столом. Капли капают с края платформы металла, на котором расположилось тело. Степан приподнял «Это», поддерживая его за поясницу и увидел, незашитую часть тела. С заднего прохода человека стекал жидкий кал. — Блядь! — Этого желудок полицейского выдержать не смог. Паук закатил глаза, не смотря в сторону Степы. Но зрачки все-таки наткнулись на растения, которые стояли на полу. Валентин подошел к ним и зажал нос двумя пальцами: — М-да… Надо сказать Эрнесту, чтобы он здесь порядок навел. Черноволосый подошел к новой находке, которую заметил. Цепи висели на стене, возле которой была размазана кровь. Даже такому как Паук стало не по себе, он развернулся к своему спутнику и понял причину опорожнения своего друга через рот. — Ебать… — Надо позвонить в полицию! — Ты полицейский, гений! — Паук подошел к голове мумии. — Твою мать… Такие рыжие волосы были только у… Черт, нам надо валить отсюда… Но Степан уже был занят. В страхе, который перекрывал панику, мужчина звонил по телефону: — Срочно… Будьте по адресу ХХХ. — Ты можешь потом позвонить, — Валя вырвал телефон у Степана,  — нам реально нужно, блядь, идти. Холодок пробежал по шее Валентина. Удар биты о голову. Удар тела о пол. Удар ладони о ладонь. Степа лежал без сознания. — Зачем ты так? Ха? Зачем же ты так со мной? Неужели, тебе больше некуда было прийти… Паук сделал несколько шагов назад. Он смотрел в эти непонятные, незнакомые ему глаза. Смотрел на неизвестное лицо, измазанное в крови. Кто это? — Мое Солнце должно светить только для меня, хахахах, — безумно рассмеялся человек, медленно подходя к азиату. Ноги предательски поскользнулись о лужу кала и крови, и удар по голове настиг этого свидетеля. — Прости меня, мое любимое. — Сказал Эрнест, подойдя к зашитому лицу. — Прости, что я оставил тебя так надолго. Пожалуйста, грей меня. Я больше никуда не уйду, не зови никого больше. — Цу Норд взял Александра за руку и положил ладонь на свою щеку. — Не меняй меня ни на кого больше… Немец повернул голову в сторону Паука, осмотрел его, потом сделал ту же самую вещь со Степаном. — Ты снова вьешь свою паутину. В свете холодных ламп блеснули его очки.

***

— Я возьму затяну… Стежок на стежочком проведу… Сделаю тебя таким идеальным, как алмаз. Новая жертва начала приходить в сознание. Запах был все такой же неприятный. Звуки того, как ножницы разрезают нити царапал слух, но что ещё хуже — это был не сон. Эрнест стоял возле стола, увлеченно играя иглой с телом Саши. Первым делом, глаза Вали попытались привыкнуть к темноте, чтобы найти выход отсюда. Мужчина связан по рукам и ногам. Что делать? Напротив, у другой стены, висел Задержайкин, прикованный цепями. — Я, конечно, не планировал гостей… Не знал, что вам тоже будет интересно смотреть на мое Солнце, — говорил Цу Норд, положив иголку с нитями у рыжей головы. Паук нахмурился. Надо выбраться отсюда. Эта задача сейчас в приоритете. Пока Эрнест бредит, кто знает, как долго его рот будет двигаться в желании создать бессмысленные слова? Чтобы развязать верёвку с рук и ног, нужно много времени, но есть один очень лёгкий способ. Паук упал на бок, стараясь не дышать, чтобы не привлечь внимание безумца. Пресс жертвы напрягся, он подтянул колени к себе. Затем как можно ближе прижал колени к грудной клетке и попытался продеть их через «кольцо» между руками. Тело ныло, пока он это пытался сделать. Хотя в фильмах это казалось легко, в жизни не всем так везёт. Следует найти другой способ освободиться, сбежать. Выжить. Паук посмотрел на Степана. Глаза Задержайкина были завязаны, сложно понять, куда полицейский смотрит. Даже пойманный на себе краткий взгляд голубых глаз хоть как-то мог бы дать Пауку маленькую надежду на то, что выбраться из этого подвала возможно, но… Серебряноволосый подошёл к висящему телу и провел кончиком маркера по плечу, рисуя пунктирную линию. Мужчина вздрогнул от неприятного ощущения, качнулся из-за одолевавшего страха. Мурашки по коже начали бегать не переставая, когда зубной делал заметки на теле. Маркер оставил свой след на втором плече, под мышкой. Потом Эрнест спустил со Степана штаны, белье и начал делать то же самое с бедрами. Паук открыл рот, чтобы как-то остановить, привлечь друга, но голос будто исчез. Слезы закрыли глаза, и все плыло. В животе будто что-то переворачивалось, пыталось пнуть, как зародыш, образовать дыру и вылиться вместе с кишками и прочими органами. Хотелось исчезнуть, провалиться, но это не багнутая игра, это — реальность. Поэтому азиата сковывал страх. Страх за свое будущее. Страх: а вдруг это не травка Аяза играет с его мозгом злую шутку, вытаскивая самые страшные воспоминания из фильмов ужасов и приклеивая к персонажам из фильма лица его друзей? Жар, который сжигал изнутри мужчину, одолевал его прокуренные легкие. Из-за температуры не возможно было спокойно дышать, голова кружилась. Боль в ребрах, неприятные ощущения в брюшной полости. Это высасывало энергию и не давало сил взять себя в руки и начать делать хоть что-то ради спасения жизни. Когда брюнет услышал приближающиеся шаги, он задержал дыхание. Сердце неимоверно быстро билось. — Так, давай посмотрим, что с тобой. Ножницами Эрнест разрезал на две половинки футболку Паука и спустил как можно ниже по его рукам, чтобы ткань не мешала разглядывать худощавое тело. Холод, который Валя ощутил, напоминал маленький железный шарик, который катали по его ребрам. Цу Норд отмечал важные места на талии человека. Линии, которые он проводил, напоминали овал, поделенный на четыре части. После того, как врач закончил с верхней частью тела, он перешел к нижней, где ему опять пришлось снять с жертвы штаны и белье. Петухов уткнулся лицом в пол и не мог даже закричать, начать рыпаться, попытаться сделать хоть что-нибудь. Валя совсем не знал, что делать, как себя вести. Почему он не может даже задействовать свой голос? Ему оставалось надеяться, что полиция, которую вызвал Задержайкин, приедет до того, как пунктирные линии, сделанные Цу Нордом, начнут играть свою роль. — Здесь нужен еще один стол… — Задумался Эрнест. И ушел. «Это мой шанс!» — Степ… Степан… — Паук попытался подняться, но вещи и повязки на ногах ему мешали. Тогда он решил подползти к полицейскому. — Валя? Что происходит? — Это неважно, нам нужно отсюда выбираться, давай, пока Эрнеста нет. Человек осмотрелся. Он пытается найти ключ. Хотя ключ тоже важен, сейчас самое главное — развязать веревку. Нужно что-то острое. Паук сменил цель и напряг мышцы шеи, высматривая на полках предмет от которого зависит жизнь. — Черт, что делать… Что делать… Из выхода подвала послышались звуки. Это Он. Снова. — Твою мать, — пискнул Паук. Эрнест разложил раскладушку и посмотрел на Петухова: — Очнулся? Прости, но ты мне сейчас не нужен. Поспи еще. И снова удар битой.