Пиньята с сюрпризом

Сон покинул голову беззащитного человека. Через темные пятна в глазах начал проявляться силуэт. Силуэт черной пустоты, издающий беззвучный продолжительный писк. Это никак не могло не вызвать недопонимание, вследствие чего похищенный попытался понять обстановку другими органами чувств. Сыро. Запястья были одеты в металлические кольца, короткие цепи которых были прикованы к стене. То же самое было с лодыжками. Напуганный дёрнул конечностями и рефлекторно вернул их в прежнее положение. В помещении послышался лязг. Цепи расходились в противоположные стороны — это делало невозможным прикоснуться руками и ногами друг к другу. Сесть на холодный влажный пол также было невозможно из-за ручных цепей, что не давали опуститься телу. В извилинах забили мысли тревоги. Бежать, кричать, сжаться. Что делать? Стоять, молчать, биться. Что делать? Тело инстинктивно начало выглядеть «больше»: миллиард маленьких мускул напряглось — волосы встали дыбом по всему телу. Собравшись, исчезнувший стал делать агрессивные движения. В помещении раздался раздирающий горло крик: — Помогите!!! — Солнце не просит о помощи. Оно защищает других. Не даром же тебе назвали «защитником»? — Упрекнул с ноткой радости Эрнест, поддерживая пальцами свой подбородок и обнимая второй рукой вазу с растением. — Э-Эрнест?! Ты ебанулся?! Чая нахлебался?! — Зарычала жертва. — Выпусти меня немедля! — Солнце приковано к небу навеки вечные, — Эрнест, опустив веки, словил важную для себя мысль: — солнце должно молчать. — Ну, ты конченый конечно, — дрожащим голосом произнес человек на цепях. Непонятно только, отчего он больше всего дрожал. От холода? От гнева? От страха? — Я сказал, что оно должно молчать. В этот раз похититель прекратил говорить что-либо. Он поставил вазу с растением к другим цветам, подальше от табурета, на котором сидел до этого, и, поднявшись, без спешки подошел к беспомощному. Неподалёку от нагого тела располагался на полу чемодан. Пленитель наклонился к чемодану. Справа от Эрнеста продолжало болтаться и браниться так называемое Солнце, которое прислушивалось к непонятным звукам. От каждого шороха Светило охватывало страх непредвиденности. Достав лишь один предмет из чемодана, Цу Норд, не разворачиваясь, взглянул с плеча на цветы. Повернувшись на сто восемьдесят градусов, Эрнест направился к растениям, чтобы снова перетащить их в другое место. — Ты что творишь, ублюдок?! — Закричало Солнце, ничего не понимая из-за повязки на глазах. Эрнест сказал: — Растения цветут, благоухают тогда, когда Солнце даёт им свой свет. На этих словах он поставил последнюю вазу напротив Солнца и произнес: — Обеспечь им фотосинтез. Или они умрут, — сказал Эрнест и сел на табурет. — Д-д, ты реально боль-ной!!! Отпус-ти меня, сука, меня семья ждёт, — сказало Солнце, теряя контроль над словами и уравновешенностью. Солнце было бледное, потное. Возможно, что скоро оно станет мокрым от слез. — Они — твоя семья. И я — тоже, — твёрдо произнёс Эрнест. — Блядь, — смирилось Солнце. На вид. Если возникнет хоть намёк на возможность выпутаться из всего этого, то заключенный непременно этим воспользуется. И изобьёт сумасшедшего. Как минимум. Пока туман неясности окружал Светило, тот в тысячный раз сожалел, что приехал сюда. Каким же было наивным решение понадеяться на то, что этот человек, будучи тем, кто был с тобой в тяжелый период жизни, является хорошим, здравомыслящим. Этот факт ни мог не заставить мысленно скулить от бессилия. «Центральная Звезда» может и отличается проявлением своей дерзости, но всё-таки — в этот раз — он решает, что будет лучше заткнуть рот. Хотя бы сейчас. Светило надеялось, что если Эрнесту дать подумать в тишине, то его непонятные мысли стихнут со временем. И он его отпустит. Игре настанет конец. — Умница, — с удовольствием сказал Эрнест, — моё Солнце. Раздалась оглушающая тишина. Сами того не подозревая, герои ввязались в войну с терпением. Эрнест мог вечно так сидеть: смотреть то на растения, находящихся в вазах, то на то, что должно было освещать эти цветы. Для Светила это было испытание куда серьёзнее. Его терпение не такое «вечное». За всю жизнь он мог максимум четыре часа и одну минуту осознанно ждать. Это то самое ожидание встречи с Эрнестом, чтобы рассказать про его «злую маму». «Вызов принят», — подумало создание не цепях. Молчание. Ожидание. Эрнест непоколебимо сидел, все глубже и глубже уходя в мысли. Мягонькие мурашки пробежали по всему телу Цу Норда. Его душа и сознание, оставив тело в четырех стенах, находились в ином мире. Природа, тепло, забота. Он — сейчас — не находится в подвале, не сидит напротив малоподвижного голого тела, не ставит крест на достигнутый уровень отношений. Нет. Это не то, чего бы хотелось Цу Норду. Напряжение. Боль. Висящему на цепях нельзя было банально присесть, мышцы адски ныли. Если попытаться уснуть, то после пробуждения в зоне плечевого пояса застынет на долгое время боль, напоминающая пытку дыбой. Солнце пыталось успокоить себя бессмысленными движениями. Подобное явление принято называть «стереотипией». Этот процесс совершается находящимися вне воли животными, жадно борющимися со стрессом. Возможно, это в самою малость, но поможет ему не уснуть и как-то занять себя. Ведь если оно будет неподвижным, то Светило не только уснёт, но и сойдёт с ума от накопившегося несчастья. Почему, за что всё это с ним происходит? Есть ли обходные пути? Все эти возникающие в мыслях вопросы сопровождались незамысловатыми круговыми вращениями плеч. От небольшой «разминки» тишина была нарушена: цепи стали издавать тихий лязг. «Тц! Блядь! Надо тише быть», — с напряжением подумало Солнце, вроде как не ощущая приближения Эрнеста. «А может, он вообще свалил?» — Предположил тот. «Как же быть, твою направо». И ничего делать было не надо. Уже всё решили рефлексы: из-за попавших частиц пыли в ноздри Светило издало чихание. Безмолвие. Тишина. «Он и вправду ушёл?» — подумал полный надежды тот. «Надо действовать, пока он не пришел». И тогда Оно попыталось, для начала, снять повязку с глаз. Бушующими движениями плеч и головы, тому удавалось медленно, но уверенно опускать тряпку. «Это должно помочь, хоть как-то!» — кричали мысли. Вот-вот… Ииии… получилось. Получилось! У Саши получилось! Получилось снять повязку. И сразу заметить лицо Эрнеста. Оно было очень близко к лицу Александра. Глаза смотрели в чужую душу. — Солнце. Ты прозрело? — Прошептал бархатным голосом человек, меееедленно наклоняя голову набок. — Сука, ты здесь. — Огорчилось Светило, и тут он попытался слукавить. — Слушай! Ты ведь всё знаешь про своё драгоценное Солнце? Цу Норд замешкался. Через пару мгновений он не спеша кивнул. — А где оно должно светить? Правильно. На улице! — Нервно ощерился человек. — Можешь выпустить меня отсюда? Я… хочу освещать всё и всех. Ведь я Солнце, сам понимаешь. Эрнест молчал. На его лице заиграла мимика. Выглядело пугающе. Цу Норд, показав лицо полного отвращения и непринятия, отстранился от висящего на цепях тела и сказал: — Но ты ведь моё Солнце. Ты должен светить только для меня. Всё это время у мужчины в руках находился стек. И он им воспользовался. Раздался звук удара, а вслед за ним — душераздирающий крик. — Только для меня! Молчи! — Произнес Эрнест фразу, имеющую более эмоциональную составляющую, нежели чем смысловую. В этот момент по красным щекам поползли тонкие солёные дорожки. Часть слёзной жидкости проникло в носоглотку, вследствие чего Солнце не могло сказать что-либо внятное. Его вовсе не удар так расстроил. Всё дело в другом. — Шумишь? Ахах, — тяжело вздыхая от бешеных эмоций, заговорил Эрнест, постепенно переходя в крик, — тогда молчи!!! Хлопок. Всё дело совсем в другом. Светило глубоко разочаровалось. Из его любимых воспоминаний вырвали мужчину, которого он любил, любил, как хорошего человека. Человек, получивший два темно-ализариновых следов на животе, сомневался, существовал ли тот самый добрый, спокойный Эрнест, которого он знал с детства. А ещё Сашеньке захотелось домой, к маме, папе, брату, сестре. Увидит ли он их, хотя бы в этой жизни? Удар. Ещё одна красная полоса застыла на теле Александра. Пока три следа. Все они едва пересекают друг друга. Кровотечения нет. Казалось, Саша уже «обмяк», морально истощился. Всё, он молчит, он послушен. Но неконтролируемые всхлипы продолжали вырываться из Быкова. Это очень сильно действовало на нервы избивающего. Тогда он отбросил черный стек в сторону и достал из чемодана вещь покрупнее — металлический шамбок. Эрнест никогда не применял его ранее. Цу Норд начал проводить предметом по красным следам. Саша дергался от каждого «шажка» по его телу. Помучив какое-то время ожиданием, Эрнест принялся избивать шамбоком Быкова. «Всё не так, как должно быть. Это надо выбить», — думал насильник. Он отдаленно слышал некие звуки печали жертвы, но тому лишь казалось, что это побочное явление борьбы с неуместным шумом. «Сейчас, сейчас, и будет тихо, мы будем вместе, в безопасности», — мыслил Эрнест, продолжая насилие. Кожа Александра со временем синела. Через повреждения эпителиальной ткани стала просачиваться наружу кровь. Она тоненькими проводками спускалась вниз к ногам и паху. Часть красной жидкости оказалась на полу. Саше и Эрнесту становилось тяжело дышать. Быков от бессилия кричал, бранился, обещал убить «палача» во что бы то ни стало. И он скорее бы это сделал, как только освободится. А Цу Норд всё избивал, ждал, когда прекратится шум. Часть порвавшейся кожи, открывая вид на мышечные ткани, свернулась в сторону. Если в этот момент Эрнест совершит удар, то, вероятно, Александр проживёт жизнь с серьёзным повреждением органов пищеварительной системы. И с психической травмой. При условии, если он сможет покинуть это место. И он ударил. Не раз. Это его не останавливало. Александр как бы ни хотел, всё равно не смог бы замолчать. Его органы повреждены, кровь покидала тело. И вот. Резко. Саша замолчал. Эрнест тоже. Тишина. Цу Норд прекратил избивать. Он, оглянув всего Александра, легонько стал проводить шамбоком по поврежденному животу. — Шуму конец? — Произнёс насильник, приложив свободную ладонь к своему рту. — Солнце продолжит светить для меня? В этот момент Александр харкнул кровью на штанину психически неуравновешенного человека. Быков еле-еле мог дышать, поэтому ему с большой трудностью давались слова: — Я… убью… тебя, — с паузами прошипел Александр. Тишина снова была нарушена! Но Эрнест не стал проявлять агрессивное поведение. Тот просто начал крутить в руке шамбок, словно пытался нащупать в нём что-то. Прекратив трогать предмет, Цу Норд направил кончик шамбока  к животу Александра. Затем взглянул на полные ненависти и страха янтарные глаза. Саша, занервничав, откосил взгляд вниз, к концу «палки», смотрящей на поврежденные участки тела. Затем бегло перевёл взгляд на пальцы, обхватывающие этот самый предмет. Напряженная рука держала «рычаг» так, словно она была готова что-то сделать с предметом. Секунда первая, вторая, третья — и механизм активировался. Шамбок в какое-то мгновение стал в разы длиннее, отчего часть «рычага» насквозь пронзила живот. Саша скривился, закряхтел. Мышцы расслабились. Глаза пусты и слепы от нависших век. Жизнь незаметными шагами ушла от Сашеньки.