Зубы мудрости

Я проснулся в больнице «Врата Ада» — в нескольких дюймах от моего лица застыло красноглазое чудище.  —Блять. Кот превратился в вспышку длинного серого меха и спрыгнул с кровати. Комната казалось серой из-за теней, исходящих от закрытого окна, к моему счастью; мои глаза едва ли начали различать силуэты предметов и уж точно не справились бы с ужасами современного флуоресцентного освещения. Я чувствовал странную онемелость чуть ниже талии и лёгкое покалывание иглы капельницы в нижней части локтя. Воспоминания рассыпались словно песок:  —Что случилось? —Острый аппендицит. Сегодня утром была проведена экстренная аппендэктомия. Часа в три, наверное.  Я откинулся головой на подушки. Так вот почему мой живот казался мне окаменевшим, блять, носком. —Я полагаю, это сувенир из твоего путешествия в Нижний Мир? —Ты будто и не знаешь, — огрызнулся я, находя силуэт старухи Мовэл в стуле у стены напротив. —Я говорила, что это опасно.  —Ох… блин… пощади меня, а? — сказал я, вырывая из руки её фиктивную капельницу и наблюдая за тем, как моя человеческая рука чернеет. — Что они мне вкололи? —Капельницу с морфием. Классика. Я уверена, в дорогу тебе дадут немного Персоцета.  —Щика-а-арно… кислородик доставит меня в Верхний Мир? —Это не так просто. Способов попасть в Верхний Мир очень мало.  —Что ж, ну зачитай мне упрощённое издание, пока я валяюсь? И сделай мне одолжение, давай опустим всю эту хуйню с «ты можешь погибнуть».  —Ты не просто можешь; так всё и будет. —А? Нет… ты перегибаешь палку; мне нужно попасть в мир духов хиппи-диппи… не в загробный мир. Во всех книгах говорится, что в Верхнем Мире водятся все умники духи-проводники.  —Конечно… но, к сожалению, Эрик, я не могу рассказать тебе, как попасть туда.  —Я приказал тебе пропустить это говно, помнишь?  —Не только из-за опасности, в которую ты попадёшь… размер которой, ты, по-моему, ещё не осознаёшь в полной мере… мне придётся предотвратить твою попытку вернуть душу. Действуют более могущественные силы; а твой друг… он представляет собой некий дисбаланс.  —Что ты имеешь ввиду? — И какие есть силы, что могущественнее меня на миссии? — Что ты имеешь ввиду? — снова спросил я, когда она не ответила. — Ты поставила меня на этот путь… если бы не ты да твои сраные книги и жуткие советы, я этим всем бы даже не занимался. Ты хотела, чтобы я следил за ним. —Мне было… любопытно. Как ты знаешь, материальный мир находится в состоянии энергетического баланса, благодаря равномерному обмену между двумя бесконечными полями потенциала и вероятности. Нарушение этого взаимообмена вызовет помехи в общем сознании трёх сфер. Когда я впервые встретила тебя, то на моей совести уже была попытка отследить причину дисбаланса. Твой друг… ему нет естественного места в материальном мире. Его смерть неизбежна.  —Нет естественного места в… — я помотал головой, чёрная кожа моя зажужжала. — А кто ты, блядь, такая, чтобы решать? —Эрик, успокойся, пожалуйста. В этом случае, позволить природе забрать своё, забрать его жизнь… это единственный способ дать покой его душе. Работают силы, которые ты не сможешь понять.  —Попробуй объяснить. Она вздохнула.  —Душа, на которую ты охотишься, разбита, да, но я верю, что она также уже забрана. Твой друг должен быть мёртв, уже где-то год, а то и больше.  —Откуда ты… — серую больничную комнату заполнил сильный запах и пазл сошёлся. — Медведь гризли. Им была ты. Ты использовала меня, чтобы вторгнуться в его сознание… —Мне нужно было подтвердить своё подозрение, видишь? Проблема в том, Эрик, что душу не просто исказили, её убили… но, каким-то образом, сделка была заключена. Вместо того, чтобы умереть в реке в тот день, твой друг ухватился за нематериальный потенциал и перевёл его в реальность; он изменил свою судьбу. —Судьбу, — выплюнул я. — Это пиздец глупо. Ты хочешь сказать, что я собирал кусочки обречённой души? Он чё, спрыгнет с моста в ту же секунду, как я закончу? —Помнишь, я говорила тебе, — медленно сказала она. — что для того, чтобы заиметь достаточно потенциала для корректировки временного настоящего требуется огромное количество энергии. Чтобы сбалансировать его дальнейшее существование на этой плоскости, все остальные потенциальные будущие твоего друга систематически уничтожаются… только стирая эти «нити» вероятности он всё ещё способен платить за своё пребывание в этом мире. Подумай об этом в таком ключе; ты знаком с мыслительным экспериментом Шрёдингера?  —Тот, с котом? — не удивившись спросил я.  —Верно; Шрёдингер садит кота в комнату и кладёт ему пузырёк с ядом. Перед тем, как кто-либо откроет коробку, чтобы проверить исход, есть две потенциальные реальности: мёртвый кот и живой кот. В реальности, в которой кот поглощает яд, существует нематериальная реальность, в которой кот жив. Но если мертвый кот совершает сделку на заемную энергию, чтобы спасти свою жизнь, то нематериальный живой кот должен быть убит, чтобы сохранить энергетический баланс. Понимаешь? —Итак… для того, чтобы этот Кенни жил, — «Мой Кенни», — подумал я смутно. — Он должен умереть в кипе других потенциальных будущих? Так значит, сны… —Форма энергетического платежа за обмен реальностями, — ответила она. — Я бы очень удивилась, если хоть одна душа смогла снова стать целой, пережив столько испытаний. —Тебе приходилось удивляться и раньше, — сказал я. — Если я соберу всё воедино, тогда, возможно… —Он всё ещё будет страдать, и вероятно снова разобьётся. Такой долг тяжело выплатить… и он будет рвать и терзать его, пока баланс не восстановится, тем или иным способом. «Тем или иным способом, — подумал я. — даже если я соберу весь пазл обратно, мелкий говнюк проглотит пистолет просто потому, что этого требует Вселенная». —Эрик… всегда есть идеальное решение.  —Что, если кто-то другой выплатит долг? Она покачала головой, почти неслышно звеня украшениями.  —Это невозможно. Только затронутая душа будет испытывать страдания; не существует механизма, благодаря которому оплату можно определить на кого-то другого.  —Тогда почему мне снятся такие сны? Темнота сползалась из углов комнаты и внезапно женщина уже стояла, а её серые глаза были сведены на мне — в них была та самая единственная капля оранжевого.  —Какие сны?  —Такие, в которых я наблюдаю за его ебаной смертью каждую грёбаную ночь. Она покрутила свои кольца, выглядя задумчиво. Я снова оглядел маленькую пентаграмму на её пальце. Что-то касаемо неё меня тревожило.  —Символ Тройственной Богини, — предложила она, помещая в центр серебряное кольцо. — Он олицетворяет три стадии женственности: дева, мать и старуха… её можно увидеть в фазах луны, часто она изображена вместе со своим супругом и двойником: Рогатым Б-гом. Согласно легенде, Рогатый Б-г рождается у Матери, оплодотворяет Деву, умирает и воскресает в день зимнего солнцестояния.  —Ты со мной заигрываешь что ли? Её неуравновешенные глаза нашли меня в темноте.  —Во имя Госпожи Луны, и Рогатого Господа Смерти и Воскрешения. Я осознал, что сегодня она вернулась к своему морщинистому старому облику; она была старухой — олицетворением распада. Мне вдруг показалось, что для меня всё подходит к концу. 

XX.II: Осуждение, перевёрнутая 

Я старался удержать взгляд на перчатке, покачивающейся передо мной, но в моих бровях скопился пот и капал мне в глаза, так что я зажмурился ровно в ту секунду, как получил шустрый удар в рот. Я опустил голову и попытался нанести оппоненту удар в живот, но прежде чем я успел обхватить его колени, он сменил стойку, апперкот пришёлся мне прямо по зубам, а последующий удар отправил меня прямиком на мат. Опять.  Глаза Кайла были цвета тёмного мёда. И они были не впечатлены — больше, чем обычно.  —Смотри… — сказал он, протягивая мне перчатку. — Мне нравится выбивать из тебя дерьмо, правда нравится… но у нас было уже семь раундов и мне начинает казаться, что у меня несправедливое преимущество.  Я подумал, что это ржака, хватаясь за его руку и с его помощью встав с пола. Брофловски едва ли достигал полулёгкого веса со своими шестидесятью кило — я был ближе к полусреднему с семидесятью. Если у кого-то из нас и было несправедливое преимущество, то это был я.  Кайл и я начали ходить в один спортзал несколько лет назад из-за совпадения. В то время мне нужно было набрать массу, иначе я рисковал остаться незамеченным на одном из рейдов Райнера, а Кайл — что ж, дыра Мустафе была самым дешёвым спортзалом в городке, так что он, наверное, просто жидился потратиться на что-то подороже.  —Ещё один, — сказал я, на ватных ногах добираясь до своего угла ринга и допивая оставшуюся воду. — Бусидо рулит.  —Я не проведу с тобой ни минутой больше, жиртрест. Ты, сука, на половину уже сдох. —Идеальное время для кам-бека. Как Роки. —Роки проиграл. —Тогда Мухаммед Али.  —Ни один из этих двоих не был борцом ММА.  Мы снова воссоединились в центре ринга, махая перчатками. Я блокировал его Клары своими и мы начали кружить вокруг друг друга. Его правая перчатка продолжала свою трясущуюся рутину, не позволяя мне разглядеть его лицо и заставляя меня рассредоточиться; бойцы ММА использовали эту назойливую стратегию, чтобы избежать отклонений от своего плана ударов по глазам.  Его колено поднялось и я превентивно двинулся, чтобы заблокировать, но пинка не последовало; я лишь получил очередной удар в челюсть. Я зарычал сквозь капу — он даже не пользовался своей сильной рукой, грязный жидовский левша. Я сделал пару финтов, пока мы кружились; он увернулся от джеба и нырнул, когда я совершил кросс, и когда я истратил все свои приёмы, я ударил его ногой, двинувшись вперёд. Кайл схватил меня за пятку и рывком вывел из равновесия. Я грохнулся спиной на мат, и он нанёс мне несколько быстрых оплеух по голове. Я замахнулся на него с пола, но одной рукой он схватил моё запястье, а другой резкой взял мизинец и резко вывернул его.  —Это жалко, — произнёс он через капу.  —Явное преуменьшение, — процедил я. — Это незаконно, Кайл. Боль была непостижимой — а ведь он всего лишь держал мой палец.  —Где ты, блять… агх!.. этому научился? —Мустафе сейчас проводит уроки дзюдо. Постоянно говорит об использовании веса своего оппонента против него самого.  —Ты тренируешься меня убить? Он наконец-то меня отпустил и сел на корточки.  —Ты с этим и сам прекрасно справляешься. Сколько дней прошло с операции? Два?  —Да, и что? — спросил я, закрывая глаза и пытаясь отдышаться, лёжа на мате. — Швы сняли, аппендикс удалили… ничего, что может болеть, не осталось.  —Ничего, кроме места, где они тебя резали. Я укусил одну из перчаток и стащил её с руки, затем потащил за край сорочки.  —Едва ли. Взгляни-ка… новейшая разработка в области лапароскопической хирургии.  На моём животе были три красные полоски, каждая длинной в два сантиметра, окружённые цветастыми синяками. По линии на каждом бедре, и одна, почти уходящая мне в пупок.  —Они вставили прицел сюда, — сказал я, ощупывая правый бок. — Закачали сюда кучу углекислого газа… и вытащили присоску через центр.  На центральной был самый большой синяк, но он не болел.  —Хм, — пробубнил Кайл. — Я думал, что будет похоже на кесарево сечение моей мамы. Но у тебя всё красиво… наверное, даже шрама не останется. —Они мне даже не позволили забрать ту хуйню с собой, — сказал я, не поднимая головы, ведь слишком устал. — Сказали, что это биологически опасно, или что-то такое… типа, в чём прикол хирургически удалять свои органы, если нельзя забрать их с собой? Кайл прыснул и встал, сведя рукавицы на затылке.  —Только тебе могло прийти в голову держать биологически опасную хуету в баночку у себя на столе. —Имею право, — пробормотал я, закатив глаза. — Он мой.  —Он тебя чуть не убил.  —Всё ещё мой.  —Короче, — вздохнул он. — На сегодня всё.  К моменту, как я встал с мата, Кайл выныривал из ринга и направлялся в раздевалку. Я медленно последовал за ним, и постояв под душем пару минут, закинул свою потную форму в сумку и вышел через пожарный ход. Дверь с хлопком закрылась за мной, и я опёрся о неё, ожидая, когда у меня перестанет кружиться голова. Зал Мустафе занимал небольшую ячейку в длинном полу-пустом строительном комплексе; с одной стороны его окружали ломбард Граучо и тату-салон, а с другой была пекарня. Это место было отвратительным местом центра Южного Парка — всё пахло мокрым асфальтом и сигаретами — и я поймал себя на тоскливых мыслях о ферме Мёрфи. В моём воображении появилось непрошенное видение полей, колышущихся цветов кипрея под вечным лунным светом.  Кайл предложил мне затянуться штукой, которую он курил и я её принял, обнаруживая кисловатый привкус травы под резкостью табака. Это был косяк — я чуть не рассмеялся от абсурдности картины, на которой Кайл сворачивает листья на своей идеальной домашке по математике, или чём-то таком.  —Стэн знает, в какого бандита ты превратился? Он пожал одним плечом и перехватил косяк. Я заметил тёмные синяки у него под глазами, слегка побагровевшие вокруг бледной переносицы, и впервые задумался, как обстояли дела в доме Брофловски.  —К тебе тот же вопрос, Лицо Со Шрамом.  Кайл направился к обратной стороне здания. Я остановился там, где был припаркован мой старый Вольво и кинул сумку с щитками внутрь, затем двинулся дальше по холоду почти зимнего вечера. В спортзал Кайл ездил на городском автобусе, не осмеливаясь брать семейный Civic в неблагополучный район. Чтобы решить спиздить мой кусок говна на колёсах, нужно было быть либо бомжом, либо ёбнутым, так что я водил.  —Твоя очередь.  Он нахмурился.  —Я платил на прошлой неделе, и ты это знаешь. —Забыл мой кошелёк. Он раздражённо простонал, но направился прямиком к стойке, пока я искал столик в пустой пекарне, который был бы не слишком липким. Я был очень рад сесть, пусть такая поза и тянула мои струпья. Я закрыл глаза, щурясь от солнечного света, отражённого инеем с парковки. Кайл уселся напротив меня, уставился в окне и постучал подушечками пальцев по липкой деревянной отделке. Никто и не знал, что по выходным мы пиздим друг друга до потери пульса, а затем просто идём вдвоём в кафе, пусть для нас это и было, пожалуй, более неловко, чем для кого-либо другого — но я слишком устал, чтобы донимать Кайла допросами о наших привычках в последнее время. Я ненавидел Кайла до глубины души; он ненавидел меня. Мы дрались, а затем, а затем болтали о физике за чашкой кофе — и что в этом такого?! Я разлепил глаза, когда придурок лет двадцати с лишним, обычно обшивавшийся за кассой подошёл с нашим кофе. Он действительно считал, что был настоящим нечто, с этими своими очками и пирсингом. Он исчез в мгновение ока, предварительно подмигнув и улыбнувшись — «Да что ж всех гомосеков тянет в кофейни?», — подумал я.  —Он хочет тебя трахнуть, — экспромтом сказал я.  Ложка Кайла перестала стучать по краю керамической кружки. Я почувствовал на себе его взгляд.  —Ты этого не знаешь, блять.  —Конечно могу. Это легко.  —Я не думаю, что он вообще гей. Я прыснул.  —Чел… ты и правда бесполезен, когда дело доходит до животного мира, ты об этом знаешь? Ты столько всего знаешь о чёрных дырах и квазарах, но вот когда речь заходит о старомодном спаривании…  —Это тебе не Animal Planet. Не еби мне мозги. —Чтобы ему было удобнее ебать очко, да?  —Пошёл нахуй, ты вообще нихера не знаешь… —Он протирает стойку и пялится на тебя, — сказал я, наблюдая, как молоко в моей чашке превращается в крошечные закрученные галактики. — Ну же… посмотри. Гарантирую зрительный контакт.  Я ожидал, засекая тот самый момент, в который его взгляд двинулся — затем он прошипел, выдыхая через зубы и шустро уронил локоть на стол, чтобы прикрыть своё лицо со стороны ладонью.  —О Б-же мой, ты прав.   —Тебе стоит попробовать.  —Блять, нет, мне это неинтересно.  Я пожал плечами.  —Хорошо. Ну тогда пойди, отправь Стэну дик-пиков, ну, когда будешь в настроении.  —Мерзость. Я не настолько низко упал, чтобы ебаться со своим лучшим другом.  Я опустил кружку.  —Что он тебе рассказал?!  Кайл усмехнулся.  —Кенни не умеет держать язык за зубами на такие темы, ты это знаешь. Не могу поверить, что ты…  Он не выдержал и заржал, а затем попытался продолжить:  —Он сказал, что у вас был… и это прямая цитата… «потрясающий секс», а потом ты начал блевать кровью. Я не так много знаю об этом, но если тебе интересно моё мнение, Эрик… то это не очень романтично.  —Эй, говножопый, он кончил первым. А ты даже не знаешь, как это важно… —Нет, то есть… звучит так, будто ему понравилось, мне просто не верится, что ты сделал это с воспалённым аппендиксом, — прыснул он. — Ты пиздец конченный. С минуту я наблюдал за паром, поднимающимся от моей чашки.  —Я даже не заметил.  Глаза Кайла искренне рассмеялись.  —Реально, тебе стоит побыстрее с ним увидеться. Он, э-э… —Беспокоился, наверное, — постановил я. — Но на этой неделе я занят кое-чем.  —Неделе? — спросил он, его взгляд затвердел. —Или ещё на месяц сотрёшься с лица Земли? Что с тобой происходит? У тебя наконец-то появился кто-то, кто заботится о тебе, а ты не можешь посвятить ему сутки времени. —Всё намного сложнее, ясно? Я делаю это ради него. Он откинулся назад и скрестил руки, на лице его читался подозрительный взгляд.  —Я не выкупаю. Чем именно ты занимаешься? —Ты и не выкупишь.  Он молча посмотрел на меня, а затем резко наклонился и начал рыться в своей сумке.  —Узнаёшь?  В его руке был тонкий томик, на обложке красовалось название, написанное на иврите. Мой пустой и беспокойный желудок сжался.  —Я видел, как ты читал на занятиях, — продолжил он. —Но… это слишком неожиданно, даже для тебя.  —Откуда она у тебя?  —Она стояла на полке в кабинете моего отца столько, сколько помню себя, — сказал Кайл, переворачивая книгу, чтобы оглядеть обратную сторону обложки. — Я прочитал её, пожалуй, с дюжину раз. Но… она доступна лишь на иврите, Картман.  —У меня предрасположенность к языкам.  —Что ты высматриваешь? Ну разве этот вопрос не был странно уместным?  —Душу.  Кайл наклонил голову и рассмеялся, громко и звонок, как счастливый палач. Придурок за стойкой перестал даже делать вид, что что-то вытирает. Я смотрел на него до тех пор, пока он не отвернулся, но потом всё равно продолжил глядеть на жида-предателя.  —Когда души разбиты, они проходят через три сферы, — сказал я, просто не имея мотивации лгать, когда ничего больше не имело значения. — Если их не найти за определённое количество времени, починить их никогда не удастся.  —Подожди… ты сейчас серьёзно, сука? — пришёл в себя Кайл, прикусив губу, чтобы подавить улыбку. — Я знал, что ты тот ещё  сукин сын и психопат, но это что-то новенькое. Ты читал на иврите ради этого? —Что думаешь насчёт снов Кенни?  Кайл тут же протрезвел.  —Вообще-то… я как раз обсуждал с ним физическую относительность на днях.  —Ох, правда? Готов поспорить, что ему ты тоже нарисовал ту милашную дошкольную диаграммку реальности, а? — сказал я, дёрнув за край салфетки, лежащей под моей кружкой. — Ты его недооцениваешь.  —Забавно… он же сказал, что я его переоцениваю. —Ну, просто вот такой он человек.  —Ага… — протянул Кайл, выражение его лица, всё ещё несколько затянутого подозрением, приобрело некоторые черты любопытства. —Зачем ты читал, чувак?  —Ты… ты знаешь, как попасть в Верхний Мир? — Стоило попытаться.  —Ты имеешь ввиду Олам Ха-Ба? Там есть место только праведным душам.  «Блять», — подумал я, хотя уже и слышал об этом.  —А нечестивые?  —«И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление», — процитировал он. — Нечестивые души утрачивают свою порцию Рая. Самое близкое место к Олам Ха-Ба, что им доступно… что ж, думаю, его можно назвать комнатой ожидания, типа того; это часть верховной сферы, где душу судят и либо очищают перед вступлением в более высокое состояние бытия — Олам Ха-Ба — либо низвергают в Шеол… Тебе правда интересно?  —Продолжай, — сказал я.  —Верно, итак… если душа судится как праведная, ей позволено занять место в верховной сфере. Если нет, то она некоторое время подвергается очищению либо наказание, а затем возносится. Такие души перерождаются в материальный мир до конца дней, пока Мессия не приведёт праведников в обетованную землю. Нечестивые души, которые не могут быть очищены, не перерождаются; их уничтожают.  —Так что по факта происходит в… комнате ожидания? —Некоторые говорят, что каждый добрый поступок здесь на Земле создаёт соответствующего «ангела», думаю, можно так это называть, в верховной сфере. Эти сострадательные существа помогают праведникам подняться до Олам Ха-ба. А каждый злой поступок…  —Создаёт демона.  —Правильно. Вознесение в Олам Ха-Ба означает столкновение с демонами, которых ты создал.  Я вытащил салфетку из-под чашки и начал складывать её.  —Значит… если, скажем, душа разбита, и кусочек её…  —Это невозможно.  Я фыркнул через нос, переместил корпус на стол, возникло странное желание наткнуть стол на рога, несуществующие в этой проекции.  —Ты понятия не имеешь, через что мне пришлось пройти.  —Ну, может быть, если бы ты начал придавать своим словам хоть какой-то смысл... Поэтому я разорвал салфетку, разложил кусочки на липком столе и поведал Кайлу Обрезанный Хер Брофловски душераздирающую историю моего путешествия в Нижний Мир, о ястребе и возвращении души — пропуская все сексуальные прелести — и закончив свой рассказ операцией.  —…Ты действительно веришь, что собирал душу Кенни? — Таковым был его недоверчивый ответ. —Либо так, либо мне в пищу кто-то подмешивает ЛСД.  —Либо ты ёбнулся к хуям. —Почему тебе так сложно понять? — сказал я, ускоряясь и моя чаша терпения лопнула. — Ты только что разболтал мне кипу пиздежа о цикле перерождения, который закончится лишь тогда, когда избранный придурок придёт, чтобы провести всех еврейских педиков в ебучий Эдемский Сад, но при этом ты не считаешь, что душа может быть разорвана на части из-за жестокости этой твари судьбы? Разве одним из базовых принципов тиккун-олама не является идея о том, что Б-г поместил какой-то б-жественный свет в сосуд и тот разбился, и осколки его разлетелись по всей планете, разве нет? Хуйня бьётся; даже духовная хуйня бьётся… —Думаю, в этом и заключается суть — грубо говоря — но… — Кайл поиграл стопкой рваных салфеток, раскладывая их на столе в один ряд. — Это слишком выходит за грани моего понимаю реальности — и я не хочу верить, что один из моих лучших друзей… разбит.  —Голову в песок, как обычно.  Он поднял взгляд на меня.  —А твоя? Твоя голова где, раз уж ты смог убедить себя, что всё это правда? Ты продолжаешь говорить о фрагментации… но блять, Картман, я никогда не видел никого, кто был бы более разбит, чем ты. Ты… —Сплошное внутреннее противоречие, я знаю, — сказал я, проводя рукой по лицу и разглядывая кофейную гущу на дне чашки.  —Я серьёзно. Ты вбил себе в голову это запутанное представление о себе и нечестивой штуке, которую невозможно спасти… и да, я в некотором роде согласен с тобой здесь… но только посмотри, что ты делаешь со своей жизнью; ты выдумал эту фантазию только чтобы дать себе понять, что ничего не идёт правильно. И да, твоя мама тебя покинула, твой кот умер… но знаешь, что? Я думаю, тебе от этого лучше. И сейчас у тебя есть шанс заполнить свою злоебучую пустую жизнь чем-то настоящим, чем-то хорошим, но ты слишком подозрительный, слишком винишь себя, чтобы принять это. Посмотри на себя, Картман… ты разваливаешься. Ты теряешь свой шанс на человечность. Вот тебе мой совет, — продолжил он. — Забудь об этом. Забудь это дерьмо. Хватит блуждать по метафизическому аду и начни жить свою жизнь. Ты пытаешься спасти кого-то, кто прямо рядом с тобой. Я покачал головой, чувствуя, как фантомная тяжесть спиралью покатывается у моих ушей.  —Он не такой, каким был прежде.  —А почему он нахуй должен быть таким? Он прошёл через дерьмо; мы все прошли. Почему всё, что рядом с тобой должно придерживаться принципа всё-или-ничего? —А мигрени, а уебанские сны… ты считаешь, что это всё естественно? Почему я должен просто сидеть на жопе ровно, когда единственное, что у меня осталось, это блядское… блядское страдание? Кайл вздохнул.  —Знаешь, чувак… прямо сейчас всё, что я вижу, это то, что страдаешь ты. Как твой аппендикс; он мог бы убить тебя, если ты игнорировал его ещё денёк, и ты был слишком занят, играя счастливого рыцаря и принимая на себя всю боль как какое-то запутанное само-наказание, чтобы осознать, что у тебя действительно до сих пор что-то было; у тебя есть мы. Смотри, я думаю, что ты заслуживаешь страдания… больше, чем большинство людей, если честно… но я ни за что не позволю тебя уничтожить. Люди творят хуйню. Люди всегда будут творить хуйню. Люди в ответе за Холокост, и на этом их чудовищные поступки явно не закончатся… но, чувак… если бы ты не был тем, кем ты являешься… дьявольским сыном шалавы… как ты думаешь, мы бы стали тусоваться с тобой на протяжении всех этих лет? Нет… ты был бы так же интересен, как тот гомосек Брэдли, но без его инопланетного происхождения. Я начал злиться на него, по большей части из-за того, что он сравнил меня с Мятно-Ягодным Хрустом, пусть даже и возвёл в какую-то теорию из параллельной Вселенной, но он поднял руку; и я бы был просто в ярости, если бы он не выглядел так, словно ему до жути некомфортно — Кайл Брофловски, идеальный образец интеллектуального стоицизма — и некомфортно. —Слушай, я ещё кое-что хочу сказать. Недавно мне стало известно… что ты, наверное, не был полностью ответственен за торговлю тяжёлыми веществами в средней школе… —Наконец-то допёр, а? Жидовская ты крыса… —Я не собираюсь просить прощение за то, что сдал тебя, — сказал он. — Потому что ты сделал достаточно, чтобы этого заслужить, и после этого тоже немного грешил. Но… Мне немного жаль, что превратил тебя в это. Это слишком жалко, прости меня. — И он сделал странный жест рукой, словно привлекая внимание к рогам, украшавшим мою голову. —Кайл. Как мне пропасть в проклятую комнату ожидания?  —Ты помешался на этом, да? Почему ты такой эгоист… Почему всё должно идти так, как того хочешь ты..? —Дело не во мне. —Верно… дело в Кенни, — протянул Кайл в ответ. — Но что будет после, а? Что происходит каждый чёртов раз, как тебе в голову приходит какая-то безумная идея и ты доводишь её до реализации? Ты никогда не думаешь о последствиях… —Я не проиграю.  —Да-а, — выплюнул он. — Потому что дело в победе, так? Может ты и не проиграешь, но если сделаешь что-то глупое… ты можешь потерять его. И потом, кто ты вообще такой? —Мне плевать. Это не… — Я снова покачал головой. — Это не имеет значения. Остался только один кусочек… но для того, чтобы заполучить его обратно… После такого он не захочет иметь со мной ничего общего.  —…Что у тебя в планах?  —Как мне попасть в Б-гом проклятую комнату ожидания, Кайл?! Он фыркнул, злобно и раздражённо.  —Умереть.  Праведные души могли соединиться с Верхним Миром через свою долю вечности, но для нечестивых, похоже, был только один путь. Я есть Становление Рогатого Б-га, Владыки Смерти и Воскрешения.