Зубы мудрости

Колени Кенни не переставали трястись по пути к дому Картмана. Он играл с водяным пистолетом в подстаканнике, а затем на него накричали за то, что он рылся в бардачке:  —Это ингалятор Стэна? Он сказал, что потерял его.  —Ты можешь прекратить рыться в моих вещах хотя бы на пять секунд, МакКормик? Но Кенни был в слишком хорошем настроении, чтобы подчиниться. Не всё было в порядке, но казалось, что гармония совсем близка. Перед их уходом Мёрфи дали им тонну еды, достаточно, чтобы прокормить сестру Кенни и заново заполнить пугающе пустой холодильник Картмана, и несмотря на то, что Кенни уложил её спать в этой адской дыре, — однажды стены наконец лопнут от шума соседей и вечных ссор родителей — несмотря на то, что его руке всё ещё казалось, что она сжимает лопату, и от воспоминаний о нападении его бросало в дрожь, Кенни всё равно чувствовал, как его грудь наполняется оптимизмом. «Было ли это из-за Картмана?», — размышлял он. Он не понимал, как им удавалось разговаривать часами, и всё равно так много вещей оставались несказанными, и даже несмотря на то, что его старый друг огрызался теми самыми старыми репликами и реагировал тоже по-старому, — он был другим, достаточно другим, чтобы Кенни смог выгрузить ему дерьмо, которое никому никогда не говорил, дерьмо, которое едва ли признавал для самого себя — и ему было бесконечно легче от этого. Теперь настала его очередь; его очередь предложить какой-либо способ получить облегчение своему лучшему другу, хочет этот отталкивающий кусок кала, или нет — но для начала Кенни следовало разгадать, как именно он собирался это сделать. Так что он начал копать. Копаться в говне, которое не было не его собачьим делом, было особенным талантом Кенни, и он решил продолжить копаться в говне Картмана до тех пор, как не вынесет эту странность на свет — а затем… что ж, он не подумал о том, что станет делать после этого. Что делать с кубиком Рубика, когда сложил его? Сесть и наслаждаться гармонией цвета, так считал Кенни. Но — он не хотел складывать его, правда. Он лишь хотел привязать этот хаос к себе, держать его там, где никто другой не смог бы ни за что, блядь, к нему прикоснуться; потому что Картмана, как казалось, ранил лишь внешний мир — физически, но и психологически тоже, так думал Кенни. Пропажа его матери, предательство Кайла, да даже сраные волосы у Крэйга вокруг жопы наносили ему урон; удивительная странность Картмана всё гасла, гасла, гасла — растворялась в жестоком отражении самого себя. Кенни нужно было снова её разбудить, вытащить его обратно на поверхность, утащить подальше от яда, коим отравляло его одиночество. И если избиение людей лопатой для песка было тем, что возвращало его, возрождало его, заставляло его глаза блестеть этими искрами — то чёрт, Кенни бы сделал это своей профессией. Вольво пахла старыми носками и дезодорантом — заднее сиденье, вероятно, занимала целая коллекция хоккейных щитков. Он не посещал школу уже почти месяц, но, безусловно, всё ещё ходил на хоккейные тренировки и матчи. Сезон был в самом разгаре, и Картман не покинул спорт даже из-за медицинских показаний. Две клюшки опирались друг на друга и стучали на каждом повороте по тёмным кварталам Южного Парка.  Картман — как обычно — исчез в доме, и не зажёг ни единого светильника, так что Кенни пришлось преследовать его сквозь мрак, едва ли не потеряв кривой зуб на лестнице, когда споткнулся и был подхвачен чужими руками. Комнату Картмана, смятую постель в ней и беспорядочный хлам на полу освещал тонкий полумесяц.  —Эй, чел, — послышалось тихое бормотание от рабочего стола. — Я думал, что ты мог умереть.  Кенни включил свет.  —Агх, — выплюнул Картман, склоняясь над коробкой Червя. —Ослепить меня решил, да? —Мне бы научить тебя щёлкать языком, чувак… у тебя дома всегда так темно. —Блять, да. Ты можешь?  Кенни подошёл к столу, туда, где принадлежности для скручивания Картмана были разложены на небольшом подносе, лежащем поверх ноутбука.  —Могу попробовать. Нам надо было бы подняться к утёсу, или, может быть, в медвежью местность.  Картман прыснул.  —Ну нахуй; я отложу «быть выебанным медведями» в самый конец моего списка желаний… сейчас мне это в жизни не нужно.  —Тогда, полагаю, ты уже вычеркнул «быть выебанным дрессированными собаками». Кенни начал перебирать переплёты бесцветных стопок каких-то текстов на столе, как вдруг Картман толкнул его, отодвигая стул. —Есть кредитка?  Он выудил своё водительское удостоверение и перегнулся через окно, пока Картман возился со скручиванием. В коробке спал Червь, свёрнутый в маленький серый мячик, его серый бок поднимался и опускался, сопровождаемый писком храпа маленького котёнка. Прежде чем понять, что он делает, Кенни уже сидел на корточках перед коробкой и гладил костяшками пальцев слегка волнистую серую шерсть. Червь действительно был странным, уродливым существом, но Кенни это больше не заботило. Это было почти — умилительно.  Когда Кенни посмотрел вверх, Картман изучал его права. —Ты здесь какой-то помятый, чувак.  —Я не был готов, — сказал Кенни, заглядывая через плечо Эрика.  Тот хмыкнул, проводя большим пальцем по слегка поцарапанной поверхности карты.  —117 фунтов, — сказал он, поднимая глаза на Кенни и прикусывая губу, словно сдерживая шутку. —Ты закончил? — ответил Кенни, закатывая глаза.  —Тебе бы, блять… подкачаться, или что-то такое, — сказал он, кладя карточку обратно на поднос. — Возьми колонки. Кенни подошёл к подоконнику, чтобы заняться стерео-системой, ругаясь.  —Не может быть, чтобы все до исключения были танками… Подожди… — сказал Кенни, перебив сам себя. — Мы устраиваем газовую камеру?  —Не, я просто хотел послушать пару треков в ванной, — протянул Картман, вставая из-за стола и беря баклажку с водой, стоявшую за дверью. Он покинул комнату, и Кенни услышал, как в другой части этажа включился душ.  Он только закончил, когда Картман проскользнул обратно в комнату, бросил свитер на кровать и начал расстёгивать застёжку на ремне. Кенни поспешил съебаться, пока не получил по яйцам.  Он не понимал, почему внезапно стал таким нервным. Они уже устраивали газовые камеры только вдвоём — в машинах — и разве обстановка потной ванной каким-либо образом что-то меняло? Он вспомнил о том, как Аксель настраивал стерео-систему. «Не», — подумал он. Если Картман сидел в газовой камере с Акселем, то для него это не было ничем большим, чем ежедневной рутиной. Пар, исходящий от душа, сделал его горло гладким и влажным. Он сглотнул, вытер ладони о штаны и снял парку, оставляя её на сидении унитаза, пока возился у зеркала. Он подумал, что, пожалуй, настало время подкачать мышцы. Уйдя с фермы Мёрфи, он сохранил часть мускулатуры, присущей фермерскому труду; его руки по-прежнему были крепкими и худыми, но он, скорее всего, скомкался бы как бумага от одного сильного удара в солнечное сплетение. Кенни вздохнул и решил, что начнёт получше ухаживать за собой. Детей из Южного Парка отличал от прочих жителей округа Парк тот факт, что они все — вне зависимости, бедняк или богач, знаменитость или аутсайдер — любой из Южного Парка умел драть другим зад. Если ты не умел обращаться с кулаками, в городке бы не выжил. Возьмём, к примеру, Кайла; многие ребята первым делом замечали, что Кайл был болезненно худ, настоящий дрищ, к тому же ещё и очень умный — но стоило им оступиться, как они также замечали, что он никогда не проигрывал в драке. Ни разу. Стэн мог преподать тебе хорошенький урок, и он даже отделял дружбу от битв, как делали некоторые парни — однако Кайл бы заставил тебя молить Б-га о том, чтобы он навсегда зашил тебе рот, и из него не выпорхнуло больше ни слова. Картман вошёл в комнату, держа в зубах джойнт, а в руке стул. Кенни освободил проход и сел на сидение унитаза, пока Картман обустраивал комнату. Он переоделся в спортивные шорты. Кенни жадно и завистливо осмотрел его хоккеистские мощные икры. Хотя не был уверен, что ему нравились пурпурные синяки на коленях.  —Подключи, — сказал он, бросая свой телефон Кенни. — Плей-лист уже открыт, просто тыкни. Когда включилась первая песня, Кенни тут же её припомнил и рассмеялся; играла «Shake That», вероятно, одна из самых похабных песен в ранней дискографии Эминема, и это уж точно о чём-то да говорило.  —Сегодня Эминем?  Эрик усмехнулся, держа косяк во рту и присел у двери, выпрямляя со вздохом ноги. —Иногда я думаю, что был Слим Шэйди в прошлой жизни… но это не может быть правдой. Наверное, наши души просто близнецы. Типа свэг уродливых парней, чувак; я это обожаю. Кенни с лёгким дискомфортом покусывал внутреннюю сторону щеки, пока Картман поджигал джойнт. —Ты не уродлив, чувак, — наконец-то сказал Кенни, принимая подачку. — На Эминема довольно трудно смотреть. Но не на тебя. — Он протяжно затянулся, почувствовал, как кровь из-за влаги прилила к лицу. Эрик фыркнул со смешком, таким холодным и горьким, на который только был способен. —Ты думаешь, что я тебя наёбываю, — сказал Кенни. — Но это не так. Почему нельзя мне поверить? Твоя мама горяча. А твой отец… он разве не был тем парнем, что играл за Denver Broncos? —Я не знаю, блять, — ответил тот, принимая свёрток. — Я знаю лишь, что ему было насрать, так что он, пожалуй, был таким же как я. Спустя несколько передач, воздух начал плыть, и Кенни был готов забрать все плохие слова о газовых камерах назад. Ему было тепло, он отдохнул, и уже был под кайфом в засорённой комнате. И когда глаза Эрика покраснели по краям, а они оба бездыханно ржали как гиены — Кенни наконец понял, о чём Картман говорил в прошлом месяце, о той идиллии, которую можно достичь, если куришь с правильными людьми. —Это Mac, — смутно сказал Кенни, узнавая ещё одну песню в плей-листе. Эта была… что ж, эта была похотливой и до неприличия подробной… песня была хорошая, но Кенни никогда бы не включил её, едя в тачке со своей сестрой. Первая строка, медленно и протяжно произнесённая Mac Miller’ом, звучала так: «Okay, your legs like a store, they open up…» —Чувак, — внезапно сказал Кенни. — Это твой плей-лист для свиданий? Я, ну, щас прям хорни. Картман засмеялся, подавившись затяжкой. —Всегда работает. —Не говори мне, что, — начал Кенни, чувствуя, как в области пупка разливается тепло. — ты включаешь это говно при Лексус? —Сучкам это говно нравится. —Нет-нет, Лексус нравится это говно, по какой-то причине. Любая другая девчонка из нашего класса бы просто собрала вещи и ушла… —Наверное ты прав, — засмеялся Картман. —Чел… она немного, немного странная. Кенни покачал головой, обрабатывая накуренный бессмысленный ответ своего друга. Он не хотел думать о Лексус. Он поёрзал на сидении унитаза, внезапно обеспокоившись. —Эй, — сказал Картман, вставая со стула, и Кенни показалось, что комната сжалась вокруг него. — Сядь сюда. Кенни поднял одну бровь, но подчинился, подумав, что его другу надо поссать или что-то в этом духе. Он завязал парку вокруг своей шеи и плюхнулся на раковину и подался жопой назад, пока ноги не коснулись мрамора. Но Картману не нужно было ссать. Он приближался, проталкивался между коленей Кенни до тех пор, как не дотронулся пальцами ног шкафчика под раковиной. —Что ты… —Покажу тебе достойную цыганочку, — бормотал он, поднимая косяк к губам. Кенни слышал, как его сердцебиение сменило ритм в туманной обстановке. Он увидел полу-прикрытые кроваво-красные глаза своего друга и у него сжало в груди — затем Эрик наклонился вниз и прижал свой лоб ко лбу Кенни, как он уже делал раньше, на чердаке — Кенни выгнул челюсть и приготовился принять выдох. Они работали идеально слаженным механизмом; среагировали в нужную секунду, и Кенни почувствовал, как его лёгки наполняются дыханием Картмана. Всё было идеально, за исключением того, что в середине процесса Эрик покачнулся и их рты оказались в нескольких сантиметрах расстояния друг от друга — Кенни потерял концентрацию, но постарался сосредоточиться на затяжке, а затем выдохнул её через нос, как обычно делал. Лоб Картмана был прижат ко лбу Кенни, оба они неосознанно вспотели из-за пара. —Вот, — сказал он, подавая Кенни остаток косяка. — Сука, не… не целуйся больше цыганочкой со Стэном. Кенни поднял косяк к губам, чтобы сделать что-то — он желал потрогать Картмана, но его левая рука была загипсована, а правая была занята тлеющим свёртком, так что он лишь слегка подался вперёд, упёрся коленями в бёдра Эрика. Руки Картмана были свободны. Они поглаживали коленные чашечки Кенни, а затем скользнули за него по раковине. Он почувствовал, как одна из них подтолкнула его под шею, а вторая начала прохаживаться по позвоночнику. Кенни оттолкнулся ото лба своего друга и откинул голову; Эрик открыл рот и в этот раз Кенни выдохнул ему. Как раз когда Кенни размышлял, хватит ему яиц, или нет, Картман принял решение за него и подался вперёд, нежно соединяя их губы, пока его руки давили на копчик, подвигая Кенни поближе к краю. Его переполняло целое буйство пёстрых ощущений — словно он был цветком, тянувшемся к солнцу, и внезапно обнаружившим себя окутанным пламенем — так много всего в один момент; его накуренная возбуждённость растекалась по голове горячим туманом и в ебаную Сверхновую у него между ног — и всё становилось ещё хуже из-за несколько точек соприкасания между ним и его лучшим другом: он от колен до лба жужжал от близости, и горел там, где соединялись рты. Кенни неодобрительно фыркнул, стоило Картману разорвать поцелуй, однако завороженно наблюдал за тем, как тот выпустил изо рта длинную струю дыма. —Это была самая горячая цыганочка из всех, что у меня только были. Картман ухмыльнулся широко и легко, убирая руку, чтобы почесать затылок, словно нервничал или что-то такое. Кенни вдруг захотелось трогать его везде. Он осмотрел тлеющий джойнт в своей правой руке, в последний раз затянулся и бросил остатки в раковину за собой, а затем скрепился взглядом с Картманом. Он предсказал точный момент, когда его друг начнёт отступать — и поймал его коленями. —Ох, нет, ты же не… — сказал тот, протянув вперёд правую руку, чтобы обхватить ею шею. — Беги от меня, блять, чел, я же тебя уничтожу. Эрик смягчился, опять прижался лбом к лбу; Кенни облегчённо вздохнул, стоило близости вернуться. Он пригладил рукой густые каштановые волосы Эрика — не осознавал, сколько ему пришлось ждать, чтобы, блять, сделать это. Он ухватился за короткие пучки на затылке и нежно потянул, готовясь к очередному поцелую, как вдруг в пустоте между ними пролетели слова: —Это сон? Кенни рассмеялся. —Тебе снилось, как ты меня целуешь? —Только разок, — сказал он, в его полу-прикрытых глазах читалась задумчивость. —Мы после этого нассали свои имена на снегу? Глаза Картмана открылись во всю ширь. Кенни ожидал, пока Картман закончит со своими мысленными вычислениями, используя время для того, чтобы повозиться с его волосами, обвести уши и провести вниз по шее. —Мелкий засранец, — наконец сказал тот. — Ты был в моём Среднем Мире! Ты должен был для начала спросить… Кенни рассмеялся. —В твоём чём? Чувак, я просто опять впал в сон посреди дня… откуда я должен был знать, что это твои сновидения? —Откуда ты вообще знаешь, как это делается…? —Братишка, — хладнокровно ответил Кенни, поглаживая щеку Эрика подушечкой большого пальца, где несколько едва заметных веснушек были разбросаны под глазами. — Шестнадцать лет кошмаров достаточно для того, чтобы обучиться паре хитростей. Я пошёл домой тем вечером, помнишь? Но потом, думаю… —Ты вернулся назад, говнюк, — прорычал Картман. — Я всё это время думал, что взял какую-то проекцию тебя. —Йоу, почти уверен, что я это инициировал, — сказал Кенни, освобождаясь из хватки и ставя руки на тумбочку за собой. Он откинулся назад и с удовольствием заметил, как Эрик тут же подался вперёд, словно они были связаны. — Однако я не понимаю, — продолжил он. — Это был твой сон, или мой? —Ничей. Я обучался входу и выходу из Среднего Мира… это то место, куда подсознание во время сна отправляется, чтобы наладить всякую срань, понимаешь? А внутри него дохера разных уровней сознания, как личных так и вселенских… но ты, ты пробрался в моё, мелкий говнюк! Кенни не смог сдержать смех, хоть от этого бы и зависела его жизнь. —Эрик… это очень интересно и всё такое… но мы можем, пожалуй, поговорить об этом позже? —Тогда чем ты хочешь сейчас заняться? —А ты, блять, как думаешь? Играет самый заебенный трек для свиданий, так давай же не просрём шанс. —Ты хочешь… со мной? —Здесь ещё кто-нибудь кроме меня, чел? Что… ты, типа, хочешь подрочить не глядя друг на друга или что-то такое? —…Со мной? —Блять, да! — крикнул Кенни, вдруг почувствовав, что никогда в жизни не был в чём-то настолько уверен. Эрик нагнулся и открыл шкафчик над унитазом. —У меня есть только… у меня есть только вот это говно, с которым я лысого гоняю. —Что это? —K-Y, — сказал он, хмурясь значку бренда на бутылке. —Она не… не щекочет? —Нет, подобную ошибку я совершил лишь однажды; ощущалось словно я засунул член в газированную воду. Эта обычная. Но ты думаешь, что это безопасно, ну, когда…? Кенни прыснул. —Что… да, конечно. То есть, если девочкам от этого хорошо… Честно говоря, я в этом почти ничего не смыслю. Я никогда не доходил даже до поцелуйчиков с парнем. —Я тоже нет. Но, думаю, я знаю достаточно, — сказал Эрик, закрывая шкафчик и проталкиваясь Кенни между ног. — Я надеюсь, что ты готов. —Что ж, я уверен, что достаточно возбудился, чтобы опять начать отправлять Стэну дик-пики. Картман замер. —Ты отправлял дик-пики Стэну Маршу? —Да? Что? У него, типа, идеальное тело для порно… мне просто было любопытно, понравится ли ему такая затея. —Понравилась? Кенни опять засмеялся. —Кажется, я очень его шокировал, бро. Он, типа, неделю мне в глаза смотреть не мог. Стэн у нас цветочек. Картман прикусил губу. Его руки нерешительно блуждали по подолу рубашки Кенни, проводя по границе, где его брюки соприкасались с кожей. —Йоу, — сказал Кенни. — Не думай слишком много. Я вижу, что ты, блять, думаешь. —Не могу без этого. А затем: —Стэн? Кенни раздражённо простонал. —Камон, чел… я бы тебе их отправил, если бы знал, что ты не подорвёшь мне голову за это, и это я молчу о том, что ты был занят игнорированием моего существования в те дни. Один большой палец Картмана пробрался под резинку на штанах и погладил тазовую кость Кенни. Вторая рука занялась тем же с другой стороны; Картман проверял эту часть его тела, налавливая на различные костяшки, пока Кенни не покачнулся. —Когда такое было? Тот пожал плечами. —Когда-то в прошлом году, наверное. Слушай чел, можем ли мы… —Мне не… неловко, — сказал Картман. Кенни едва не рассмеялся, не веря своим ушам. —Ого, понимаю… — его дыхание лишь слегка дрогнуло, когда рука поползла вверх по его груди, но он вовремя оправился, и продолжил злиться. — Значит, ты можешь трахать Лексус каждые выходные, но это не круто, когда я отправляю Стэну дик-пик ночью, когда мне одиноко. —Это две абсолютно разные вещи, — сказал Картман, глаза его плавали сквозь пар. —Что… нет, не разные..! —Она напоминает мне о том, каким ты был, — пробубнил он, уткнувшись носом в шею Кенни. Казалось, его единственной заботой было заставить Кенни затаить дыхание от предвкушения, не сделать ни черта, и уйти от ответственности после этого дерьма… этого дерьма с Лексус. —Это как вообще? — Всё, что он знал о Лексус, было что она управляла «Изюминками», стоило ей закончить младшую школу, и что она водила, словно была одна на дороге. Ох, а ещё её заводили нападки, нацеленные на то, чтобы взбесить кого-то от Эрика. —Что ж, — сказал тот, и Кенни почувствовал скрежет зубов о свою челюсть. — Она соска. —Вот и всё, мой стояк официально сдох, и всё из-за тебя. Однако когда он дёрнулся, чтобы соединить ноги, руки Картмана упали ему на задницу, заставляя его податься вперёд, до тех пор, как они не оказались прижаты грудь к груди и — и Кенни почувствовал, как что-то очень явно твёрдое упёрлось в его ногу. —Ого, — выдохнул он. — Эта музыка тебя тоже заводит, а? —Я действительно убил твой стояк? —Почти, — проворчал Кенни. — Я всё ещё думаю о Лексус. —Не стоит, — ответил Картман, снова целуя его. Солнце вставало за глазными яблоками Кенни, но он не мог сосредоточиться. Стойка с раковиной была подозрительно удобной высоты; брал ли он здесь Лексус, таким же способом? Эрик прикусил нижнюю губу. Они — в голове Кенни внезапно проскочила ужасающая мысль: Они начали целоваться с цыганочки? —Ай, — отпрянул Кенни. — Прекрати кусаться. —Тогда дай мне просунуть тебе в рот язык, МакКормик. —Господи, ты и правда знаешь, как понравиться парню. Его улыбка выглядела хищно. —Я и правда не знаю. Кенни не поддался его очарованию. —Ты целуешь с Лексус цыганочкой? —Лексус не касается моего лица. —Э-э… что, правда? Он покачал головой. —У меня есть правила. У нас обоих. Ладно, итак, его стояк вообще не сдох — и сейчас, возможность имения особого доступа к Картману тревожила его даже больше, чем теоретическая возможность заняться с ним сексом, что уж точно о чём-то блять да говорило, так как Кенни не знал, где заканчивался кайф от ТГК, и начинался кайф от возбуждения. —Хотел бы я иметь две руки, — вздохнул он, потягиваясь, чтобы снова обнять своего друга за шею здоровой рукой. В этот раз они встретились открытыми ртами и Кенни начал впитывать жар прикосновения. Он не мог убрать руки из волос Эрика. На его голове всегда находилось место помягче, и понеизведаннее, за которое он хватался и которое оттягивал. Он не знал о предпочтениях Эрика — так что он позволил ему одержать первенство в битве их языков. Хотя это и выглядело так, будто тот просто изучал территорию; в частности, сторону рта, в которой, как известно, один клык торчал совсем не в ряд с остальными — тот самый, который Кенни учился прятать на протяжении всей жизни. Он почти что закрыл рот, почувствовав, как Картман переключает внимание — но с очередным укусом за нижнюю губу Эрик атаковал пространство. Его язык был груб; руки были ещё грубее. Они выискивали на теле самые чувствительные места, атакуя с поразительной точностью и грубостью, словно наказывая; подушечка большого пальца блуждала по нежному колечку плоти вокруг его соска, а затем рука, скользящая по его пупку, дернула за дорожку лобковых волос, ведущую к его промежности. Кенни прервал поцелуй со звуком чего-то вырванного из дождевого червя в дождливый понедельник. Когда он думал об этом позже, то считал это весьма непривлекательным. —Блять, Картман, можешь..? — искренне спросил Кенни. — Я не могу дышать. Тот отстранился, чавкая, и расположил свои руки на бёдрах Кенни. Те нежно покачивались. —Ты в порядке? —Да, да… просто давно такого не делал. — полу-соврал Кенни. Он действительно давно не делал такого, потому что не делал этого никогда. Картман отпрянул, оставляя в волосах след своей руки — и Кенни услышал, как выключился душ. Он пытался дышать медленно и глубоко, хотя вся его кровь сейчас заполняла его член, и уже думал, что схватит параплегию от этой позы, сидя на раковине. Шкафчик над унитазом снова открылся, затем Картман снова протолкнулся между ног Кенни, бросил презерватив рядом с раковиной и начал возиться со смазкой. Кенни издал неровный смешок. —Боишься, что я забеременею, чувак? —Нет… — ответил тот, поднимая из раковины джойнт и осматривая его остаток длиной в полтора сантиметра, который Кенни случайно откинул в своей… спешке. — Но у меня есть естественный, человеческий страх заболеваний. —Мог бы просто вытащить. Эрик поджёг окурок, затянулся и, оставив его свисать из уголка рта, положил руки на бёдра Кенни. —Неужели я выгляжу как парень… который любит оттирать сперму со стен? Кенни захихикал; он считал, что нет. Из-за того, что футболка уже застряла у него подмышками, Кенни встряхнул руками, стягивая её через голову, пока Картман за этим наблюдал. —Эй, эм… — он потянулся настолько далеко, насколько мог — что было, к счастью, не так далеко — своей сломанной рукой и потянул за ткань футболки Эрика. Голова Картмана опустилась, чтобы осмотреть гипс и рисунок на нём. Он поднял ладонь и наклонил руку Кенни так, чтобы его имя оказалось под флуоресцентным освещением. Этот парень что, всё спланировал? Хотел бы Кенни знать наверняка. Он снова потянул за сорочку. —Серьёзно? —Я хотел бы посмотреть на тебя, чел, — сказал Кенни, закатывая глаза. —На меня? — снова пробормотал Эрик, но зажал косяк между пальцев и заткнул фильтром губы Кенни, затем отвернулся и склонил голову, чтобы стащить футболку, кидая её на пол. Кенни сделал последнюю затяжку и опять скинул джойнт в раковину, а затем прищурился из-за настоящего дыма и влажного воздуха. Он выругался. —Что за херня с тобой приключилась? В целом, грудь Картмана представляла собой пятнистый узор старых посинений — расцветка варьировалась от коричневого до бледно-зелёного, огибая его рёбра и расстилавшись на спину. Кенни потянулся, протягивая к синякам руки, когда его друг вернулся к раковине. —Обычно сильнее всего болит то, чего ты не видишь, — загадочно сказал он. — Но в этот раз победителя определить трудно. Кенни поднял глаза и осмотрел его лицо, замечая не только марлевую повязку на виске, но и шрам на брови, а так же пятно на нижней части челюсти, где, по мнению Кенни, застрял нижний резец пса. —Мне… не нравится это. Не сейчас, ладно? — сказал он, приближаясь и уткнувшись носом в челюсть Кенни, как раз туда, где она соединялась с ухом. — Я знаю, что выгляжу как говно. —Дело не в этом, просто, — Кенни фыркнул, проведя здоровой рукой по ключице Эрика. — Я не уверен, что мне нравится то, в каком направление движется это терпение по отношению к боли. Ты волосатый, — нелогично продолжил Кенни. Как обычно, от кайфа его мысли беспорядочно скакали и тарахтели в его голове, словно грузоперевозочные выгоны, но все они двигались в одном направлении. Он запустил пальцы в каштановые волосы, рассыпанные между грудными мышцами Эрика, затем провёл ими по животу, проходя по дорожке, спускающейся под шорты, а затем рассоединил руки, проходя ими по двум диагональным бороздам под резинкой. —Правая подвздошная кость, — пробормотал он, нажимая пальцем на соответствующую бороздку. — Левая подвздошная кость. —Мм, как грязно ты со мной говоришь, — слова Эрика были пропитаны сарказмом. — Скажи-ка, ты стал интересоваться анатомией до или после инцидента с желейным мишкой? —Анатомия это важно, чувак. Если бы Рэд добилась своего, мы бы не знали, как работают наши собственные члены… —Да, ну что ж, может, повторишь урок для меня? — спросил Картман, внезапно найдя пуговицу на штанах Кенни. Стоило пуговице расстегнуться, он замер, держа руку на ширинке, поднял глаза, чтобы соединиться взглядом с Кенни, несмотря на то, что был почти уверен, что тот раскачивался вперёд-назад, жадно ожидая. —Можно? Из горла Кенни вырвался смешок. —Ты просишь моего разрешения? Вау. Но аура Эрика вокруг них набирала обороты, и он наклонился, ещё раз соединяясь лбами; Кенни вспомнил о том, как ранее этим вечером рассказал ему о сумасшедшей няне. Едва замеченные им дрожащие в горле нервы успокоилось и вовсе исчезли. Кенни чмокнул своего друга в уголок рта и подвигал бёдрами. —Да, давай. Картман просунул большие пальцы под резинку брюк и трусов и потянул, в то время как Кенни переместил вес, чтобы помочь себе выпутаться из них. Он почувствовал, как пальцы Эрика проникли в волосы у него на лобке, пока он скидывал штаны пинками на пол. Когда его потянули за кудрявые светлые волосы, Кенни чуть не подпрыгнул, шипя сквозь зубы. —Не знаю, в курсе ли ты, но там всё очень чувствительное. —Мне просто нравится видеть, как ты пищишь, — ответил Картман, отпуская волосы и пытаясь дотянуться до смазки K-Y. Он открыл крышку, понюхал содержимое, а затем поднёс бутылку под нос Кенни. —Не, да, я уже пользовался ею раньше, — сказал Кенни. — Пахнет неплохо. Эрик пожал одним плечом и выдавил немного лубриканта на ладонь. —Так странно быть настолько близко к чужому члену. Его рука оказалась на органе прежде, чем Кенни успел ответить. Он простонал и уронил голову на плечо Эрика. —Чел… девчонки парням… нормально не дрочат. Картман прыснул, двигая рукой длинными, уверенными движениями, оттягивая крайнюю плоть ровно настолько, чтобы Кенни ни на секунду не затихал. —У тебя было не с теми девочками. —Однажды мне подрочили в кинотеатре на сухую, — выдохнул Кенни, расслабившись, когда рука покинула его член, покрывая мошонку скользким гелем. — Я чуть не… а-а!.. не разрыдался. Мы ходили на «Дорогой Джон», блять, конечно же по рекомендации Стэна. Она же подумала, что я просто очень тронут. Кенни поднял голову, когда плечи Эрика начали трястись от смеха. —Ты… — он снова потянулся к бутылке K-Y. — Бедный ты сукин сын, МакКормик. Господи… В этот раз он потратил паузу на то, чтобы растереть лубрикант по рукам. Кенни осмотрел длинные пианистские пальцы своего лучшего друга совершенно по-новому, с проблеском беспокойства. Тот понюхал свою руку. —По-твоему, это говно… напоминает по вкусу хоть что-то? Эрик наклонил голову и взял головку члена Кенни в рот до того, как тот успел выдавить из себя ответ. Кенни сжал рукой чужие волосы. —Чувак… Если ты продолжишь, я… — Кенни прервался, когда Эрик хмыкнул и взял ещё пару сантиметров в рот. Кенни не замечал его пальца, пока тот дважды не покружил вокруг его ануса и не вошёл внутрь почти полностью. —По правде говоря, ничего не напоминает, — сказал Картман, выпрямляясь. —Эй… любишь грейпфруты? Я слышал, в них много… —Ебучего витамина А, — ахнул Кенни. — Что ты только что… сделал? Палец снова согнулся и разогнулся, вызывая в глазах Кенни ещё одну вспышку удовольствия, и ему показалось, что он на мгновение ослеп. —Это у тебя стоит на анатомию, чувак, — сказал Картман. — Почти уверен, что это твоя простата. Причина, по которой гейский секс существует. —Мы не проходили на уроках это… — сказал Кенни, трясущимися ногами двигаясь поближе к краю тумбочки, чтобы Картману было удобнее. —Кстати… я, э-э, по вкусу как-то отличаюсь от Баттерса? —Ох, иди нахуй, МакКормик, вы с пацанами хоть когда-нибудь позволите мне забыть об этом? — ответил он. — Да, пусть я и засунул херок Баттерса себе в рот, будучи восьмилетним, тогда это казалось мне весьма унизительным для него. Эй… расслабься! Я вхожу вторым пальцем. —Я пытаюсь, — ответил Кенни спёртым голосом. — Просто это… для меня немного чуждо. —Расслабься, — повторил он, кусая Кенни за нижнюю губу, пока тот пытался сконцентрироваться на дыхании. — Позволь Slim Shady тебя утихомирить. Кенни издал писклявый смешок, медленно привыкая к пальцам Эрика, движущимся внутри него. Другая рука схватила основание его члена, время от времени лениво скользя по нему. —И опять… кусаешься, — промямлил Кенни, стараясь склонить своего друга к настоящему поцелую, и получая вместо щёлкающие зубы. —Ты совсем под кайфом? — спросил Эрик, и Кенни услышал шорох и разрыв обёртки. —Не задавай тупых вопросов, — ответил Кенни, чувствуя себя одновременно вялым и сгорающим от не воплощённого в жизнь желания. Наконец-то он получил желаемое воссоединение, когда рот Картмана соприкоснулся с его собственным, однако смог наслаждаться этим лишь полсекунды, пока более крупная проблема а виде теоретического проникновения члена в задний проход Кенни не наросла. —Блять, чел, — сказал Кенни, кладя руку Картману на плечо. — Я даже не знаю. —Может, мне стоит… — последовал щелчок и новая порция смазки. — Хорошо, — сказал он, меняя позу. — Должно выйти. Я слышал, что девять из десяти случаев гейского секса проходят успешно. Кенни вдруг вспомнил, как они четверо играли в World of Warcraft семь недели напролёт, чтобы прокачаться и спасти игровой мир от мудилы-задрота. И конечно же, Картман привёл их к победе. —Это было круто, — засмеялся Картман. — Хотя я предпочитаю войны на консоли… компьютерные игры такие короткие. —Я могу снова откопать свой парик. —Нет, чел… раньше это было мило, но по-моему тёлка из тебя не очень. —Возьми свои слова назад, — нахмурился Кенни. — Я был, блять, пиздатейшей принцессой, и ты это знаешь. Картман встретился с ним красными, смеющимися глазами. —Ты задрачиваешь меня, да? Нет, подожди-ка… я надрачиваю тебе. Кенни рассредоточился и простонал. —Это что у тебя в руке, член? —Почти у цели. Ты в порядке? Кенни осилил кивок. Здоровой рукой он обнял шею Картмана и уткнулся носом в взъерошенные волосы у него над ухом. Его руки прошлись по бокам Кенни и ухватились за бёдра. —Готов? —Давай. Это был третий или четвёртый короткий толчок Картмана, ударивший по простате и Кенни протяжно и низко захныкал в его ушную раковину. Когда движения набрали ритм, болтовня отошла на второй план — Кенни держался за шею Эрика, а тот, начав с его бёдер, одной рукой упёрся в поясницу Кенни, а второй начал держаться за край раковины. Его тяжёлое дыхание било Кенни в шею и плечо со стороны, и время от времени обрывки случайных мыслей то покидали его рот, то наоборот, проникали в его уши. Он не осознавал, что чуть ли не прокусывал кожу на ухе Картмана, чтобы держать свой голос под контролем до тех пор, пока не почувствовал вкус крови у себя на языке. Но когда он поднял голову, Эрик толкнулся в нём с пьянящим стоном, из-за чего и из груди Кенни тоже вырвался жалобный звук, а затем по всем его конечностям побежала дрожь, пока он не подвернул пальцы ног. Кенни осознал, что кончил первым. Он снова опустил голову на плечи капитана хоккейной команды, и прислушался к его шустро и коротко нарастающим вздохам — затем они стали почти незаметными, стоило Эрику приблизиться к кульминации. Ритм сбился, всё его тело содрогнулось и сперма вышла со стоном, спёртым в горле. Он осилил ещё несколько толчков, замедляясь. В голове Кенни не осталось внятных мыслей, поэтому ему оставалось лишь мычать Эрику в ухо. Он услышал щелчок презерватива, и шорох из мусорного ведра, а затем шкафчик открылся. Кенни откинулся назад, опираясь на руку, и принялся неловко пинать шкафчик пятками. «Это было хорошо, — продолжал думать он. — Я могу делать всё то же самое, что и Лексус». Эрик снова вплыл в его поле зрения, засунув одну руку в рукав сорочки. —Вот, — сказал он, взяв руку Кенни и насыпав в неё пару таблеток. — Ибупрофен. Ты наверняка скажешь мне потом спасибо. Или захочешь вышибить мне мозги лопатой. Кенни готов был пиздить кого-то лопатой каждый день, будь результат таким. Он проглотил таблетки, глотнув воды из баклажки, пока Картман возился вокруг него. —Подожди, — сказал он, беря стул и выходя из ванной. Кенни вытащил несколько салфеток из коробки над унитазом и как раз вытирал остатки следов от K-Y, когда вернулся Картман. —Эти у меня со средней школы, так что… вообще-то, моя жопа наверное была… не-а, бля, щас у меня жопа тру хоккеиста. Но… э-э-э, эй, ты в порядке? Он продвинулся, взял салфетки из руки Кенни и кинул их в мусорное ведро. Кенни уткнулся лбом о висок своего друга, забыл о своих зубах и бесстыже ухмыльнулся. Эрик фыркнул со смешком и оттолкнул его, но после этого он тут же схватил его за челюсть и прижался губами к его клыку. —Я, блять, обожаю твои конченные зубы. Кенни попытался надеть рубашку через шею и забраться онемевшими ногами в шорты Картмана из средней школы, как вдруг Эрик перевернул сиденье унитаза и упал на колени. —Эрик? — спросил Кенни, спрыгивая с тумбочки и приближаясь, чтобы положить руку на его скрученную спину. Он посмотрел внутрь унитаза и спросил: —Это кровь? Картман отпрянул от унитаза, лицо его было бледным и липким, глаза его были лишь наполовину живы, а рукой он схватился за бок. —Звони Мовэл, — прохрипел он.