Зубы мудрости

Кенни подошёл к амбару по борозде ароматных, слегка влажных срезов кукурузы, тростника и конопли. Тропа была увенчана изрезанными ножом, хмурыми тыквами, а также красноречивыми следами от скользящих по грязи каблуков и гневных пинков разбросанных камней. Обычно, в амбаре Мёрфи хранился целый набор сельскохозяйственных инструментов, и наверняка — если температура воздуха опускалась ниже нуля — особо привередливые животные не оставались ночевать на пастбище. Но в этот Хэллоуин амбар принял в себя всех десятиклассников старшей школы округа Парк, плюс-минус с дюжину любопытных восьмиклассников и всё ещё ожидал не патриотичных ребят, отнекивающихся от приглашения.  К тому моменту, как он сошёл с тропы, музыка и прочие звуки активности, доносящиеся из амбара стали отчётливее. Головная боль Кенни тряслась, качалась и начала крутиться в черепе Кенни, словно белка в колесе. Ветер обдувал деревья и поля; он загрохотал входными дверьми, и на секунду изнутри вырвался поток света, словно от фонаря. А стоило ветру отступить, как амбар снова был окутан тёмным небом.  Когда входные двери полностью оказались в поле его зрения, с сеновала раздался крик. Кенни вздохнул, чувствуя себя отстранённо — забыв даже о головной боли — и подумал о том, что стоило бы заглянуть к семье Мёрфи, наверное, чтобы поблагодарить их за то, что позволили толпе отроческих оборванцев оккупировать их амбар на главную ночь года. Но стрелка часов приближалась к десяти; пожилая пара скорее всего уже крепко спала, не заботясь о мигренях Кенни.  Вместо того, чтобы зайти с главного хода, он обошёл амбар по периметру, чтобы проникнуть внутрь с другой стороны. Ему не хотелось встречаться с толпой людей за дверью. Комитет по приёму гостей, несомненно. Каждый год они выдумывали новое унизительное условие, необходимое для покупки пропуска на вечеринку — или, как это было в прошлом году, ряд раздражающе правильно расставленных препятствий, ведущих к цели словно к утёсу.  Амброз был крепко привязан к яблоне рядом с сараем. Послышались звуки шагов Кенни, и вечно бдительный двухтонный бык стал перебирать копытами, топча опавшие листья, стебли тростника и сгнившие яблоки. Кенни пробормотал приветствие старому быку, взял острые грабли и начал сметать старые листья в кучку на поле. Когда все засохшие стебли были сметены, Кенни воткнул грабли в кучу новых и подтащил её к дереву. Амброз наблюдал за процессом его работы большими, медленные глазами, прячущимися в тени беззвёздной ночи.  Наконец Кенни приставил грабли обратно к сараю, принявшись забрасывать кусты заплесневелыми яблоками, пока Амброз перебирал копытом свой новый корм.  —Ты организатор в этому году?  —Не, — послышался голос. — Я здесь для того, чтобы следить, что все добрались до входной двери и не потерялись по пути к ней. Приказ президента.  Всклокоченный силуэт показался из-за наклоненного дерева с перекинутой через плечо косой. Кенни закатил глаза оттого, каким не креативным был этот костюм — в список прошлого года входили мрачные жнецы (и Мастер Чиф), но в этом году правила смягчили, чтобы повысить посещаемость. По крайней мере, коса, кажется, была разрешена.  —Это ты, Спектор?  —Что меня выдало? — ответил смеющийся голос. — Моё странное сходство со Смертью?  «Ты бы не понял, что это Смерть, если бы она посмотрела тебе в лицо и вырвала твою душу из-под костей», — подумал Кенни.  Райан Спектор был одним из тех «умных» ребят из Центрального Парка, который не попадал в неприятности когда был ребёнком, из-за чего к старшей школе у него был достойный уровень уверенности и он без проблем влился в коллектив Южного Парка.  Со звуком, похожим на скрежет гравия, между ним и Смертью вспыхнул бенгальский огонёк. Яркий белый свет окутал их, словно намереваясь обвести вокруг пальца, утверждая, что на дворе день, и Кенни увидел, как Спектор снял капюшон и протянул бенгальский огонь ему. Кенни принял, покрутил пару неуверенных кругов в воздухе. Стоя рядом с деревом, Амброз фыркнул, словно вовсе не понимал очарования мальчиков — силуэт бычьих рогов вернул Кенни в полу-забытый сон. Спектор извивался перед Кенни, словно кобра, загипнотизированная блестящим светом. Его глаза приняли светлый болотный цвет, а вспышки затанцевали в зрачках. Волосы Спектора были такого же цвета, как и у его сестры, что-то между блондом и каштановым, цветом, присущим многим людям с российского происхождения; но если вересковые волосы его сестры спадали прямо на плечи, то у Спектора они туго закручивались, обрамляя кудрями череп и контрастируя с бледной кожей.  —Я думал, что ты оденешься подобно мне, МакКормик, — сказал он. — Кто ты в этом год? Кэтрин Миддлтон?  —Я, блять, похож на Кэтрин Миддлтон? Когда в последний раз Кэтрин надевала кровавую поношенную майку?  Это было что-то вроде локальной шутки, о том, что Кенни каждый год одевался как какая-нибудь принцесса на Хэллоуин, но в этом году он решил вернуться к основам, паре перчаток Потрошителя с когтями, хоккейной маске в стиле «Пятницы 13-го» и небольших пятен искусственной крови. В целом это была разношёрстная смесь нарядов разных серийных убийц, и если бы Картман был здесь, он долго бы доказывал, что Кенни одет убого. Кенни снова потряс бенгальским огнём и длинные когти, исходящие из его перчаток, коснулись друг друга с характерным щёлком.  Спектор рассмеялся и начал вести Кенни к задней стороне амбара, уместив руку на его плече.  —Бюджетный в этом году Хэллоуин, как я вижу. Но серийный убийца это слишком… вездесуще. Вездесуще?  —Чувак, Смерть вездесуща. —Ага, — признал он. — Но клёвый же плащ, да? Старик Мёрфи разрешил мне забрать его у него.  —Другими словами, на Хэллоуин ты оделся в чёрный пододеяльник. И кто тут теперь бюджетный? — Кенни уж слишком привык к шуткам о его финансовом положении, чтобы позволить Райану Спектору взять его так просто.  Его голос принял мрачный тон.  —Я старею, чел. Я просто не могу больше серьёзно относиться к таким вещам… нам бы пора думать о поступлении в вышку… —Именно, — сказал Кенни. — Тебе осталось два года простительного безрассудства… зачем тратить это время на мысли о взрослении?  Спектор опять рассмеялся.  —Простительное безрассудство, мне это нравится. Ты умён, МакКормик.  —Серьёзно, чел. Искусственная кровь и пододеяльник сделают тебя в тысячу раз счастливее, чем колледж, а потратить на них придётся немного.  Бенгальский огонь потух, и ночь тут же поспешила окутать мальчиков мраком на некоторое время, пока тропинка не кончилась, и они не оказались у заднего входа в амбар, сочащийся из него свет проявил очертания комков грязи под ногами, грузовик Мёрфи, трактор и ещё парочку транспортных средств. Среди них Кенни заметил лексус мачехи Крэйга.  —Зачем ты меня сюда привёл?  —Стэн сказал, если ты придёшь, отвести тебя на задний ход. Мне пора обратно на пост, но сделай одолжение, побудь здесь, а? Если увидишь Крэша… — Спектор сунул что-то в руку Кенни, одетую в перчатку. — Отдай ему это.  Смерть удалилась, присвистывая и лениво нашёптывая жуткую мелодию себе под нос.  —Кенни! — меньше чем через полсекунды послышался голос Стэна и президентские руки опустились ему на плечи. Стэн всегда больше всех был счастлив приходу Хэллоуина, и это было заметно. —Ты так поздно, чел…  —У меня болит голова, Стэн.  —Чувак, нет… — его друг убрал руки и встал у него перед лицом. — Тебе же не слишком плохо, сможешь выдержать вторую фазу? —Вторую фазу?  Стэн широко улыбнулся и начал тащить Кенни к одному из припаркованных в ряд грузовиков.  —Дядя Джимбо только что вернулся из «Четырёх углов»… и кое-что мне с собой привёз.  Кенни засмеялся — дядя Джимбо был настоящим грубияном, ярым приверженцем консервативных взглядов, однако всегда был добр по отношению к Стэну. Не имея детей, Джимбо отлично справлялся с задачей испортить сына своего брата, особенно когда дело доходило до вещей, которых родители Стэна не позволяли в виду своей строгости. Именно Джимбо брал их в походы в лес, когда они были детьми, Джимбо возил их с собой на охоту, чтобы «научиться их свинцом фигачить», и, конечно же; именно Джимбо поставлял нелегальные фейерверки.  —Ёб твою мать, — было единственное, что пришло Кенни на ум.  Стэн по-волчьи усмехался и содрогался хуже любого вулкана. Он закатил рукава на своей униформе учёного из Стар Трека и опустил кисти на бёдра.  —Угадай, что я… —Пострелять в небо горящими шариками, — невозмутимо произнёс Кенни, слегка взбешенный чрезмерным энтузиазмом Стэна. —Вот, чел. Вот то, чего ты хочешь.  —Никаких глупостей, клянусь. Больше половины из них это змейки… —Но мы не можем поджигать их здесь, чувак…  —Эй, хоть чуть-чуть поверь в меня. Я бы не поступил так с семьёй Мёрфи. У нас и так уже тусовка прям на границе с участком Дженкинсов.  —Ты повезёшь в машине всех тех чуваков?  —Да там минут пять езды по льду, братишка… поверь мне. Я туда-сюда раз сто за сегодня сгонял. У нас там полдюжины труб из ПВХ; выйдет отлично шоу на льду. К тому же, там идеально будет провести третью фазу.  —Третью фазу… —Я надеюсь, ты готов к роли жнеца этой ночью, — сказал Стэн, приобняв Кенни за плечи.  —Что? Нет, чел… Я не думаю, что… —Всё нормально! — поспешил Стэн. — Ничего такого, если головная боль к тому времени не пройдёт. Но, чувак… Его голубые глаза наполнились серым дымом и ярким светом, исходящими из амбара.  —Это самая большая ночь уродов из всех, что мы только организовывали. Сама по себе идея… ошеломляюща.  —А полиция? Я предполагаю, у всех на станции завязаны глаза и уши?  Президент класса убрал руку и прыснул. —Вот мы и подобрались к твоей задаче, Кен. Я хочу, чтобы ты устроил настолько большой огненный шторм, насколько только возможно… — он повернул голову к фейерверкам. — Притащи полицию сюда, а мы пока подожмём хвосты и перейдём к третьей фазе на другом конце города. Мёрфи сказал, что будет заговаривать зубы копам сколько сможет.  —Стэн… Там в сарае сидит почти весь город, — Его план был безумным, но на дворе Хэллоуин, так что если бы копов было немного, и подростки бы идеально уложились во время, он мог сработать.  Стэн смущённо почесал затылок — весь светясь — и немного изменил свой налитый радостью взгляд:  —Перебег, очевидно, является ключевым. Эй, э-э… — он внезапно затянул Кенни поглубже в тень между машин. — Всё хорошо, просто страхуюсь, чтоб эта сволочь Спектор не сунула в наш разговор свой длинный нос… Что ж… Кенни, ты же теперь нечасто видишься с Картманом, да?  Кенни покачал головой и пнул ком грязи.  —Нет. —Ты говорил с ним с вечера прошлого воскресенья?  —Нет. Я пытался заговорить с ним пару раз на этой неделе, но в ответ получал только вот эти вот его взгляды.  —Жиза. Я надеялся, что он придёт… не появиться на Хэллоуин, на него это не похоже.  Оба притихли.  —Слушай, — наконец сказал Стэн, схватив Кенни за плечи и посмотрев ему в глаза. — Ранее заходил Аксель. Я никому бы не стал говорить, но, — продолжил он загадочным тоном. — Кажется, прошлой ночью что-то случилось на парковке невдалеке от железнодорожной станции… пару подростков госпитализировали… копы делают вид, что это какая-то случайность, но поговаривают, что между Северным и Южным Парками снова вспыхнул искра драк. Да, по новостям каждый день кого-то насилуют и убивают, но никто не хотел ввязываться в это, ведь Картман должен был…  —Отсутствовать, — закончил Кенни.  —Ты не видел его вчера в школе?  —Нет.  —Так я и думал. Вот, Аксель прислал мне вот это, — Стэн достал телефон.  На экране показался снимок чьего-то лба и уголка глаза. Кенни инстинктивно узнал эту линию роста волос. Плоть над бровью была разорвана и имела ещё несколько путей к отступлению в виде небольших ранок; любой охотник понял бы, что виной этому животное — он же видел черепа оленей, трескавшихся от брови до челюстной кости в одном и том же направлении десятки раз: это были собаки. Порез был ярко-красным, а перетягивали его три чёрных стежка. Кожа вокруг уже приобретала больной сиреневатый оттенок синего. Второй порез через бровь невозможно было не заметить. Кенни захотелось блевать.  —Ручная работа Акселя? — спросил он, указав на чёрные стежки.  —Хз, — мрачно сказал Стэн, отворачивал телефон к себе и изучая фотографию внимательнее. — Довольно гнойно, а.  —Стэн, пожалуйста, скажи мне, что ты не запостил это в Instagram.  —Что… нет, конечно нет.  Он убрал телефон.  —Я, э-э-э… пожалуй, отправил это Крэйгу.  Кенни был слишком напряжён, чтобы разозлиться. Он неосознанно начал подражать Стэну и зажал переносицу пальцами.  —Зачем ты это, блять, сделал, чел? —Йо, не волнуйся… Такер сволочь, но безобидная. А меня уже тошнило от однотипных разговоров с ним…  Взгляд Стэна стал напряжённым и отстранённым. —Клянусь, если Крэйг что-то большее, чем просто мошка на радаре Картмана, чувак, жиртрест бы его в лепёшку превратил за те слова… иногда мне приходится напоминать ему, каким могучим Картман стал, понимаешь? Он мог бы сжечь этот город дотла пока спит. Несмотря на своё разочарование и глубокую обеспокоенность, Кенни тем не менее был тронут решительной попыткой старосты класса защитить их старого друга.  —Я понимаю, чел. Почти уверен, что это преувеличение, но… кажется, я понимаю, о чём ты. В любом случае, нахуй Крэйга.  Стэн вышел обратно на свет и открыл заднюю дверь в сарай. Он зашёл в тёплую оживлённую комнату, развёл руки, повернулся к Кенни и усмехнулся так, будто он — сраный Вилли Вонка, демонстрирующий свою кровавую шоколадную фабрику.  —Всё это могло бы стать твоим, — пошутил он.  —Рад увидеть здесь пиньяты.  —Акс их принёс. И очень быстро сбежал, сказал, что у него дела. Итак… краткая экскурсия по окружению: там, сзади, у нас есть парочка карточных столов; большая часть еды осталась спереди… девчонки приготовили яблоки в карамели, бро… а Рэд занимается какой-то хуйнёй с хна вон там… Сверху опять послышался взвизг.  —О! Чувак… тебе стоить взглянуть на сеновал с привидениями. Там в этом году есть всё, что только можно; места не так много, пришлось проявить креативность. Баттерс там играет безумного хирурга, щёлкает кровавыми инструментами… это и правда жутко.  —Может схожу попозже, чел… сейчас просто нет сил.  —Точно! Головная боль… что ж, если хочешь где-нибудь расслабиться, Кайл сейчас гадает рядом с лестницей. О, и ещё кое-что; можно посмотреть твою руку?  Стэн взял Кенни за запястье, зубами открыл чёрный маркер и нарисовал большой «X» на его перчатке Потрошителя.  —Разве я не соответствую ростовым требованиям? — сухо спросил Кенни. —Прости, чел, но тебе ни глотка. Я никому из нашей сегодняшней программы уродов не позволю пить. Но возьми-ка себе еды… Ой! — внезапно прервался он, устремив взгляд Кенни через плечо. — Не смейте кидаться бутылками! Блять, прости, чел, работа зовёт. Стэн ударил его по плечу и направился к передней части амбара через толпу пьяных старшеклассников.  Кенни понаблюдал за своим другом, а затем превратился в тень. Он пробирался у стен незамеченным, проходя мимо толп Росомах, Пирамид и таких же Потрошителей, ну и ещё с сотню классических злодеев. Некоторое время он возился у одного из карточных столов; он был занят группой футболистов, одетых как воины Трои, но вскоре они стали слишком шуметь и приставать к нему, так что Кенни пришлось уйти. Нечаянно он втиснулся в разговор нескольких монстров, и все были ему знакомы.  —Привет, Джимми.  —О, привет… — Кенни поднял маску. — Кенни! Как ты узнал, что это я-я-я?  —Джим, — сказал Клайд. — Это всё равно, что спросить, как он понял, кто из нас Толкин.  Клайд заблокировал пинок Толкина рукой и поднёс к губам кружку одним мохнатым когтем. В другой его руке он держал массивную голову оборотня. Шоколадно-коричневый цвет костюма был близок к цвету волос самого Клайда. Кенни подумал, что ему идёт.  —Нет, идея отличная, Джимми… я правда думал, что у тебя вместо рук бензопилы, — сказал Кенни, указывая на одну из велосипедных цепей, обвивающую костыль Джимми.  —Ты только что пришёл?  —Ага, — ответил он. — Если не считать краткую президентскую экскурсию.  —Ты в-в-ви-видел к-костюм Венди?  Клайд закатил глаза и добавил:  —Как можно пропустить тёлку в купальном костюме, зовущую себя Статуей Свободы.  —«Венди», сказал я ей. «Я почти что в-в-вижу твои сиськи». А она мне: «Это поп-арт!».  —Знаете, она недавно снова сошлась со Стэном, — сказал Клайд. Он пнул Толкина локтем. — Упустил ты свой шанс, чувак.  —Мои искренние извинения, не уследил, — ответил Блэйд, спрятав глаза за острыми солнцезащитными очками. — Статус их отношений меняется каждую неделю.  —Тогда у Толкина всё в порядке… пятнадцать минут подождать осталось.  —Стойте, — вмешался Джимми. — Ты же не собираешься по-настоящему в-в-вмешаться?  —Конечно собирается, — ответил Клайд за друга. — Ему нравятся девочки с большим ртом. Большие сиськи это приятный бонус. —Заткнись, чел, — сказал Толкин. — Я думаю, она хочет показать, что…  —Да, что у неё классные сиськи… —Очевидно, это и видят те, кто думают только своим членом… —Чт-чт-что ты там видишь?  —Это похоже на заявление о естественной женственности, возведённой в ранг табу в якобы свободном обществе… Послышался громкий стон и в Толкина полетел попкорн.  —Господи, — рассмеялся безголовый оборотень, выпуская Блэйда из шуточного захвата. — Тебе она и правда нравится. Ладно, чел. Но лучше оставить всё сегодня так, как есть… Стэн выглядит счастливым.  —Он всегда счастлив в это время года, — сказал Кенни, всеми силами стараясь показать, что он заинтересован в разговоре, как бы трудно это ни было. — Ему нравится делать что-то подобное для других.  —Он точно устроил х-х-хорошую вечеринку.  —Бомба, — согласился Клайд, снова поднося к губам чашку.  Внезапно Клайда обогнул солдат Второй Мировой Войны, одетый в окровавленный противогаз и тоже влился в беседу.  Стягивание противогаза Крэйг сопроводил протяжным страдальческим стоном. На местах, где маска вцеплялась в кожу, образовались красные полосы, придающие глазам Крэйга, цвета голубого льда, более придурочный вид, чем обычно.  —Блять, там наверху жарко. Мне нужно передохнуть хотя бы минут пять.  —Как дела там наверху?  —Не так хорошо, как в прошлом году, — сказал он, достав сигарету из одного из многих карманов на его военном камзоле. Он поджёг зажигалку и несколько раз затянулся, из-за чего воздух вокруг пропитался запахом табака. — Опять же, на той прогулке по ущелью мы все чуть в штаны не наложили.  —О, да, это было так о-о-о-оху-хуу-енно, — согласился Джимми. — Атаки о-о-оборотня Стэна были действительно хорошо спланированы.  Кенни помнил этот прикол. В том году он играл жертву — валялся в грязи и кричал, пока Стэн доставал из его живота куски кишок, скользкие от крови цвета кукурузного сиропа.  —Это было хорошо.  —Не забывай об Испытании на Канатных Качелях, — сказал Толкин. — Вот там-то я и обделался.  —Даааа, — Крэйг хлопнул в ладоши, соглашаясь. — Это было идеально. Мы несколько дней убили на то, чтобы наделать пугал и развесить их по деревьям. Они должны были быть наивысшего качества… —Из Кайла вышел п-п-потрясающий судья. —Картман рождён, чтобы быть палачом. —Ещё раз, кто взял на себя падение? —А ты как думаешь? — ругнулся Крэйг, хмуря тёмные брови. — Один только МакКормик настолько ёбнутый, чтобы прыгнуть вниз с высокого обрыва посреди ночи. Никто другой бы не стал. —Уж точно рождён, чтобы производить впечатление. —Это мне кое-что напомнило, — сказал Такер, сняв одну перчатку и достав телефон из кармана голой рукой. — Вы уже видели фотографию? Взглянув на знакомый снимок ранения, Джимми присвистнул. —Это Картман? В этом году он хорошо потрудился над г-г-гримом. —Это не грим, дурак, — сердито воскликнул Крэйг, стряхнув пепел с кончика сигареты. — Это драка… —В каком мире это вообще могло быть дракой, чел? — спросил Клайд, вытягивая шею и тыча пальцем в экран. — Если это не макияж… то жиртрест просто дикий. —Три стежка, — ругался Крэйг. — Ничего особенного. —Как думаешь, что случилось? —Похоже на то, что Джимми пизданул его такой вот пилой, — весело рассмеялся Клайд. —Может это была п-п-потасовка после хоккейного матча? —Я скажу, что произошло, — перебил Крэйг. — Прошлой ночью рядом с железной дорогой была кровавая битва. Говорят, война за границу снова разгорается. Копы нашли на парковке толпу псов и труп одного из них. Жирного урода, наверное искусали, вот он и убил его. —Кто тебе сказал? —Слышал от Пэта. —Пэта О’Коннелла? —Его папа работает начальником полиции Северного Парка. —Стойте, я слышал о битве в новостях… — сказал Толкин. — Они зовут это несчастным случаем. И парочка учеников сейчас в больнице. —Ты сказал, там были псы? — спросил Кенни. Холодные глаза Крэйга устремились на убийцу в маске, топчущегося на обочине их разговора. —О, МакКормик… я подзабыл, что ты здесь. Ты это видел? Кенни покачал головой, изучая снимок. —Я ничего об этом не знаю. Глаза Крэйга были тверды, словно сталь. Он затянулся сигаретой и по-французски втянул исходящий дым. —Значит, жиртрест не рассказал даже своему лучшему другу. Хотя… у него разве вообще есть друзья? Кенни начал фантазировать о том, как вскрывает когтем горло одного бесячего мальчишки в костюме Ртути из Людей Икс, раз уж тот позволил себе вмешаться в беседу. —На сеновале может понадобиться подкрепление, — сказал он, поднимая очки на лоб. —Не сейчас, Крэш, — проворчал Такер. — Я, блять, занят.  —Не могу ждать! — сказал Крэш. — Там очередь уходит под лестницу…!  —Ладно, тогда я наверх, — сказал Клайд, надевая голову и снова становясь оборотнем.  Прежде чем ему удалось уйти, Крэйг остановил его пинком в грудь.  —Стой… у тебя мои сиги? —У тебя мои двадцать баксов? — огрызнулся волк. —Не сегодня! Я ещё в карты хочу сыграть.  Клайд закатил глаза, но достал упаковку сигарет из кармана куртки и ткнул ими Крэйгу в грудь, снова направляясь к сеновалу.  —Стой, — Кенни остановил Ртуть, схватив его когтистой рукой. —Спектор сказал отдать тебе это.  Крэш взял обёртку, развернул её, изучил содержимое, и — потому что Крэш был Крэшом, а не кем-то ещё, — убежал прочь. 

***

—Привет, Кайл, — сказал Кенни, проходя через тёмные шторы, отгораживающие стойку с гаданиями от основной части амбара. —Ты здесь всю ночь торчишь? Я думал, что встречу тебя у карточного стола, но там одно быдло из футбольной команды.  Он присел на стог сена у низкого раскладного столика. Стог был густо покрыт красными фиалками, но из него несмотря ни на что продолжали торчать длинные стебли, больно впивающиеся ему в жопу.  Кайл показался из тени и вздохнул.  —Мне не разрешают приближаться к карточному столу в этом году. Что-то там о воздержании и противовесе… это был единственный способ уговорить этих ребят скинуться тоже. Я даже предложил им сыграть со мной в Президента, побыть для них диллером, но их и это не устроило. Короче, Стэн настоял на идее с предсказаниями судьбы. Кажется, я прочитал уже каждую девочку из десятых классов, а ещё нет и десяти часов.  С сеновала послышалась пара выстрелов и крик, прорвавшийся сквозь шторы и основную толпу.  —А это откуда? — спросил Кенни, оглядывая кусок стекла около стола. — Ты что-то от нас скрывал. Это был самый богато украшенный бонг из всех, что Кенни только видел — вокруг стекла был наклеен макет настоящего дракона: у него было по крайней мере две фильтрующие камеры, чаша в виде гвоздя и длинный плетеный шейный убор; всё это сооружение было наверное сантиметров шестьдесят в высоту. Вдоль его изгибов и завивающихся частиц даже тянулись стеклянные ленты — синие и фиолетовые, с редкими вкраплениями зелёного.  —Это трофей за сегодняшнюю третью фазу. Мы все вместе над ним работали. Красота, да?  —В этом году Стэн всё продумал, — щедро ответил Кенни, зная, что ничто не поднимало Кайлу так настроение, как похвала его лучшего друга.  —Я знаю, — сказал Кайл, глаза его налились гордостью. —Мы никогда ещё не организовывали ночи уродов такого уровня… если сработает, и каждый будет держаться у приписанного ему квартала, это будет лучший Хэллоуин в истории. Общественные беспорядки следует свести к минимуму.  —Точно… потому что шароёбиться у чужих хат ночью на все сто порядочно.  —Только неряшливые уроды в опасности быть пойманными; настоящая игра пройдёт шустро.  —И снова, где мы будем держать этот Гран-При?  —На улице деревьев, с другой стороны города.  —На улице деревьев? Почему? —Она идеальна… только представь: дома впритык друг к другу, задние дворы огорожены забором, и все стройными рядами. К тому же там действуют закон о том, что собак нельзя привязывать снаружи.  —Но это, пожалуй, самая ущербная дыра в городе, чувак. Там немного опасно.   —Оставь волнения нам, Кенни. Стэн планировал это с начала года; у нас где-то с дюжины запасных планов на случай, если что-то пойдёт не так… Его прервал нечёткий звук динамика, и Кайл поднял с пола рацию, настраивая каналы.  —…И я уже не говорю о том, что средства коммуникации в этом году лучше, чем когда-либо. Ты уже был наверху?  —У меня болела голова, — сказал Кенни. — Но из того, что я слышал, там крипово.   —Там круто.  Кенни сцепил когти у себя за шеей и зевнул.  —В этом году всё как всегда отлично. Из Стэна вышел хороший Спок.  —На самом деле, он был этим расстроен, — рассмеялся Кайл. — Хотел в этом году быть страшным… но мы решили, что старосте и по совместительству главе парламента не идёт кровотечение из глаз. Кстати… тебе уже пришлось увидеть тут Венди?  —Нет, но я столкнулся с Крэйгом и его приятелями, — только произнеся это, Кенни понял, что вышло довольно сердито. — Чел, он словно озабочен Картманом, будто он для Крэйга как волос на жопе… я почти уверен, у него на жиртреста стоит.  —Постарайся взглянуть на это глазами Крэйга… — Кайл перегнулся через раскладной стол и взял колоду карт таро. — Он всегда соревновался с Картманом за титул главного гандона школы, но всё же, кажется, до Эрика ему далеко.  Кенни прыснул в знак согласия.  —Пожалуй, это разочаровывает, — продолжил Кайл, талантливо мешая карты. — Крэйг остаётся всё тем же хуесосом с 2001, а Картман… что ж, сейчас Картман предводительствует в банде и о нём болтает весь мир.  —Нет у Картмана никаких подсосов, — посмеялся Кенни.  —Не наёбывай наёбщика.  Кенни с ужасом осознал, что Кайл не знал. Кайл — умнейший парень из всех, с кем он только был знаком, — был таким же неведающим, как и полиция округа Парк, как только дело доходило до понимания всех аспектов наркоторговли Южного Парка. Кенни разъяснил для себя это только в девятом классе, через одиннадцать месяцев после того, как его посвятили. Для этого ему понадобилось лишь то отравление Эрика на мрачной вечеринке в Северном Парке, и после этого вещи встали на свои места, пазл сложился; он будто смотрел чёрно-белые кадры немого кино, и внезапно появился звук, заставив Кенни сопоставлять оборванные сцены друг с другом, образуя полноценную историю. Картман за всю свою жизнь не притрагивался к даже грамму кокаина; в первый раз он, наверное, попробовал наркотики в Северном Парке, куря стыреную марихуану. После того, всё стало очевидным: Райнер Фихт был парой рук за кулисами; Райнер был тем, кто продумал сделку той кровавой ночью; и Райнер был тем, кто остался нетронутым после вмешательства полиции в Центральном Парке.  Причина заинтересованности Райнера в Картмане тоже стала проясняться: в средней школе Картман был жирным подонком — он всячески предлагал себя на роль послушного мальчика на побегушках для наркодиллера, потому что это было то, чего он хотел, но не то, кем он был. Весьма занятой наркотический король Южного Парка ни капли не был заинтересован в Эрике до инцидента с полицией; и вдруг хитрый пацан, который просто знал слишком много, но не имел никакого отношения к бизнесу превратился в прекрасное отвлечение для представителей закона от того, как дела идут на самом деле.  Сидя в приглушенном свете под лестницей, ведущей на шумный сеновал, Кенни постепенно пришёл к новому, более неожиданного осознания: если Кайл не знал — если Кайл верил, что это Картман ответственен за передачу тяжёлых наркотиков между учащимися… он не мог решить, пере- или недооценивал ли Кайл возможности Картмана. Наверняка и то и другое.  —Ты видел пиньяты? — задал вопрос Кенни, отметив для себя, что постарается проверить свою развивающуюся теорию прежде, чем принимать новые сложные решения.  —Как я мог их пропустить? — спросил Кайл. — Сегодня пораньше приезжал грузовик, наполненный украшениями и выгрузил их. Водил тот пацан из средней школы. Вы звали его Акселем.  Кенни уцепился за этот крючок и потянул за него.  —Как ты его зовёшь?  —Я не знаю его.  —Ну, что-то ты знаешь, иначе глазки бы так не горели каждый раз, когда речь заходит о нём.  Кайл выдохнул через ноздри и отложил колоду карт, чтобы скрестить руки на груди.  —Я знал его как Алекса Медину. Друга Айка.  —Я думал, что Айк ходит в ту элитную школу в Джефферсоне? —Ходит, — подтвердил он подавленным голосом. —Они познакомились не благодаря школе. Кенни шустро сложил в голове пазл, объясняющий внезапное огорчение Кайла.  —Айк покупал у него.  —Конечно, я разозлился, когда узнал.  Последний кусочек закрепился на своём месте и теория Кенни стала ужасающим фактом — слова Кайла гудели в его голове, как церковный колокол, разрывая её.  —Кенни? Что-то не так?  —Ничего, — произнёс он, скрипя зубами. — Голова болит, вот и всё.  Он моргнул и открыл глаза, уставившись на свою обувь, ворочающую стог сена. Он с усилием поднял голову с колен.  —Эй, почему бы тебе не почитать? Я здесь, меня тоже можно.  —Уверен? Кенни пожал плечами.  Кайл взял колоду карт и снова начал её перемешивать.  —Я гадал исходя из вопросов приходящих… поступил так наверное с половиной десятого класса. Ты не поверишь, какие глупости мечтают знать люди. Я кое-что вспомнил, — продолжил он. — Клайд хочет, чтобы ты оставил Ванессу.  Кенни нерешительно порылся в чулане своей памяти, однако в шкафчике с названием «всё, что не связано с Картманом» он ничего не нашёл.  —Ванесса…? Кайл осмотрел его твёрдым взглядом.  —Подскажи о ком ты, чел.  —Ванесса, девчонка, что сидит с тобой на экономике каждый сраный урок? — настаивал он. — Рисует сердечки у тебя на руке по 45 минут? —Ох. Ну, блять… в чём Клайд меня обвиняет? У него же своя девушка есть, разве нет?  Кайл покачал головой.  —Не могу сказать, чел. Когда Стэн дал мне эту работу, я не ожидал, что придётся быть консулом, специализирующимся на романтических отношениях. Итак, у тебя есть вопросы для меня?  —Сделай трёх-карточных расклад.  —Уверен?  —Почему ты вечно это спрашиваешь? Я уверен, ясно? Давай убьём время. Может, я разведаю о чём-то, чего ещё не знаю.  —У тебя трясутся когти.  Кенни убрал трясущиеся руки со столика и опустил их на сено.  —Погнали.  —Готов? —Я сказал, погнали. —Тогда начнём, — сказал Кайл и выкинул первую карту. —Твоё прошлое: Шут. Кенни издал сухой смешок. На карте был изображён молодой парень на краю обрыва; в одной руке у него была роза и небольшой узел на палке в другой. За каблуки его сапог хватался пёс.  —Шута часто ошибочно воспринимают как беспечную или глупую фигуру, но мне кажется, что его значение намного больше, чем простое безрассудство. Карта Шута это карта под номером ноль… это не начало и не конец, потому что, исходя из соображений Таро, ты начинаешь своё путешествие как Дурак, и… если ты мудр… ты понимаешь, что останешься дураком до самой смерти. В древнем Риме существовал праздник, зовущийся Сатурналиями… празднование хаоса и беспорядка; на один день вакханалии все правила общества были перевёрнуты; господа накрывали на стол для своих рабов, все законы были отменены, и каждым городом управлял шут, каждый указ которого должен был быть исполнен. После праздника, шута снова выставляли на улицу… но я думаю, что самая интересная часть заключается в этом…  Кайл указал на предметы, что держал шут.  —Видишь? Это роза, роза Правды. Общество узнаёт Дурака, возможно даже принимает привилегии хаоса и беспорядка, но тут же отвергает их. Шут стоит на краю обрыва, на тонком промежутке между жизнью и смертью, и несмотря ни на что несёт символ Правды; значение вот в чём: в конце концов, именно дурак по-настоящему понимает жизнь.  —Господи, Кайл, — ругнулся Кенни. —Ты действительно хорош в этом. —Я просто стараюсь подгонять толкования под то, что, по моему мнению, нужно услышать людям и игнорировать весь однотипный пиздёж. Я думаю, что Дурак хорошая карта для тебя, Кенни.  —В таком случае, я думаю, что ты переоцениваешь меня.  —Готов к своему настоящему? Кенни кивнул ему.  —Восьмёрка Мечей. Перевёрнутая.  Глаза Кайла встретились с глазами Кенни.  —Это нехорошая карта.  —Просто… просто скажи мне, о чём здесь говорится.  —Восьмёрка Мечей олицетворяют сомнения и страх. Как видишь, у девушки завязаны глаза, и сама она тоже связана, в окружении мечей. Перевёрнутая, мечи не атакуют, но глаза её всё ещё завязаны, и теперь от неё ног никакого проку. Я думаю, эта ситуация опаснее; до этого, она могла бы освободиться благодаря собственной силе, но теперь… страх парализует её сильнее, чем окружение мечей. Опасность это иллюзия… всё у неё в голове… но она не может освободиться.  «Прекрасно», — подумал Кенни. — «Я обездвиженная собственным страхом девица с завязанными глазами» —Кенни? Как ты?  —Нормально. Здесь немного жарко.  Кайл развернулся через плечо и подал Кенни бутылку с водой. Затем выбросил последнюю карту.  —И наконец, твоё будущее… Повешенный.  Кровь Кенни застыла в жилах.  —Не пугайся, — сказал Кайл, рассмеявшись. — Эта карта не о смерти.  —Жаль.  Тёмно-рыжие брови Кайла нахмурились.  —Кенни… позволь мне спросить; если бы я дал тебе выбор между жизнью и смертью, прямо сейчас, что бы ты выбрал?  —Я не знаю.  Кайл пялился на него некоторое время, но раз уж Кенни не воспользовался паузой, чтобы что-то сказать или сделать, он вздохнул.  —Это меня и пугает.  —Снилось что-то в последнее время?  Кенни отстранённо рассуждал, когда это его сны стали любимой темой для разговора — у него они были столько, сколько он помнил себя, но раньше они были лишь для посмеяться, для его друзей. «Тебе что-то снилось?» — послышался голос Эрика, застрявший на том самом уровне апатии, его красные глаза налились нечитаемым выражением.  —Мне снилось, что я умирал в руках Дьявола, — жалко посмеялся Кенни. — Если честно, Кайл, я даже не знаю, не сплю ли я сейчас.  —Ты серьёзно? Что с тобой, чел?  —То есть… у меня есть воспоминания о вещах, которых я не делал; то есть, я знаю, что я делал, действительно делал, каждый день… но в моём голове также есть и эти скомканные моменты. Я помню, как покинул дом Картмана воскресным вечером; и я также помню, как остался. Я помню, как нажал на газ ступнёй; я помню, как утонул подо льдом в пруду… но я здесь, понимаешь? Я теряю границу между сном и реальностью. —Возможно, граница не так четка, как ты думаешь.  Кенни поднял вопросительный взгляд.  —Кен, что думаешь о теории относительности Эйнштейна?  —Сейчас правда время для физики?  —Вообще-то, нам предстоит поговорить о метафизике, — сказал Кайл, наклонившись под стол и начав рыться в своём рюкзаке.  Кенни простонал, но Кайл уже успел выудить старый вопросник по геометрии и открыть его на пустой странице, кладя на стол.  —Теория Эйнштейна объясняет всё, происходящее в нашей Вселенной почти до последних мелочей. С её помощью мы можем уследить за сложностью жизни вплоть до простейших блоков материи и энергии: бозонов, электрических зарядов. Согласно теории, правящий принцип нашей реальности зависит от…  Кайл нарисовал на бумаге горизонтальную линии, под ней написал «Потенциал».  —Потенциал… это ты уже знаешь. У объекта может быть потенциал к движению, но для того, чтобы его реализовать, вероятность также должна иметься. Он нарисовал другую горизонтальную линию, параллельно первой, и написал сверху «Вероятность».  —Ни один из этих не концептов не может существовать без другого, верно? Без вероятно, потенциал в принципе невозможен… нет потенциала; нет вероятности. Они могут существовать лишь в постоянном обмене.  В пустом месте между двух линий он написал «Реальность».  —Наша временная реальность… то, что мы ощущаем как настоящее… это результат постоянного обмена энергии между этих полей: потенциала и вероятности. Если теория Эйнштейна верна, то наш путь во времени и пространстве, наша история, это путь, обеспечивающий наибольший выброс энергии. Ты слушаешь? —Думаю, да.  —Итак, наше временное настоящее, момент «прямо сейчас», это всё, что для нас материально. Это, простыми словами, реальность. Из хуевой тучи вероятностей и потенциальных вариантов развития будущего, это именно тот, к которому нас привела история… это «победительная» ветка» времени и пространства, так сказать. Что происходит с проигрывающими ветками? Со всеми вариантами развития будущего, что могли произойти, но не подошли требованиям Эйнштейна? Оба, и прошлое и будущее, всё ещё состоят из миллионов крошечных нитей, каждое решение, действие, каждая мысль могла… или может… привести к другому исходу реальности. Эти проигрывающие ветки становятся нематериальной историей. Это называется временной дистилляцией; именно поэтому мы все воспринимаем время как единую, прямую линию из прошлого в будущее. Кенни… я думаю, что ты переживал проигрывающие ветки.  —Ты хочешь сказать, что я потерял крепёж к времени? — спросил Кенни. — Мы что… в «бойне номер пять»? —Это немного не так, но, по сути… да… —Но почему? Почему я? Кайл пожал плечами.  —Прости, я не могу на это ответить. Я всего лишь гадалка.  Кенни едва ли поборол желание упасть лицом себе в руки. Вместо этого он осмотрел последнюю карту из тройного расклада: Повешенный. На ней был дурак с первой карты, повешенный головой вниз на дереве. Его выражение лица было умиротворённым.  —О чём тогда она? — спросил Кенни, указав на карту. —Ох, точно… Повешенный. Эта карта обозначает время, когда ты чувствуешь себя наиболее уязвимым или склонным к самоанализу — почти отстраненным от реальности из-за глубоких раздумий. Правящая планета Нептун, что в таро олицетворяет духовность, сны или психические возможности. Повешенный открылся новым идеям, или, как минимум… чему-то странному, о чём он раньше не думал. Это карта новых перспектив.  —Спасибо, Кайл. Как славно, что ты рассказал мне оптимистичную версию… Уверен, если бы ты хотел, то смог бы превратить значение в новый метафизический хоррор. Кайл попытался выглядеть обиженным, однако длинная улыбка растянулась по его губам и вскоре переросла в искренний смех. Ради такой улыбки он носил брекеты два с половиной долгих года, но результат того стоил. —Клянусь, — сказал он. — Не я придумал карты и не я пишу для них правила. А ещё, мне понравилось поговорить о чём-то кроме занудной личной жизни наших одноклассников. —Б-же, и не говори… мне они говорят, что я тихий, но я просто не могу заставить себя сделать вид, что мне не поебать. —Знаешь, это забавно, ведь… раньше ты посвящал себя целиком девочкам, чел, — сказал Кайл. — Ты вовсю сношался с ними на парковках, пока мне и пацанам до сих пор было стыдно от одной мысли, что у нас внизу волосы растут. —Что могу сказать? Я волосатый, — подстрекнул Кенни, планируя звучать сексопильно, но вышло что-то между самоуверенным и угрожающим. —Но я серьёзно. Типа что тебя интересует? Кенни не смог сгенерировать ни одного ответа, в который смог бы поверить. В его голове не было ничего. Он был ничем. Жизнь, смерть? Они не значили ничего. Последний год он плавал, его сон был похищен смертью, а часы бодрости мигренями; в его черепе словно появились новые пустоты — не в черепе, в его блядской душе, но Кенни просто не относился к себе достаточно серьёзно, чтобы пользоваться такими словами — он боялся пустоты, в которой однажды что-то было. Без этой вещи, он был чем-то меньшим, чем Кенни МакКормиком. —Ты видел Картмана в последнее время? — спросил он внезапно слабым голосом.  Кайл фыркнул, будто разочарованный подтверждением своей догадки.  —Думал, что ты в последнее время им зависим.  —Что…? То есть, ну же, чувак… он болен…  —Он не болен, — сказал Кайл. — Он чувствует вину, и да, возможно даже некое сострадание, однако эти эмоции так чужды ему, что его тело воспринимает их как заболевание. Он не болен; он просто неизлечимый козёл. —Нет, — сказал Кенни, мотая головой. — Ты не знаешь его… всё гораздо сложнее; думаю, ему нужна помощь.  —Что тебе нужно? —Мне…  Голубой ребристый горный гребень. Силуэт рогов Амброза в кипящем свете.  —Мне нужен он. Мне нужен он гораздо ближе, чем он есть сейчас. Я не знаю, как сказать это по-другому.  Кайл откинулся в тень под лестницу и почесал свои распущенный рыжие кудри.  —Я просто не понимаю. Он не… он не добр к тебе, чел. —Он сказал, что я идеален.  —Чувак… Он наполовину ослеп от дури, когда говорил это! —Я знаю. Это сложно, — сказал Кенни, вздыхая. Он не был уверен, что сможет объяснить должным образом. — Помнишь Хэллоуинскую вечеринку Стэна в прошлом году? Как мы целую вечность добирались до утёса, а потом у нас был гранд-финал на канатной качеле? Ты был… —Судьёй, — сказал Кайл. —Да, я помню… испытание на канатной дороге, Стэн и я написали вместе сценарий, конечно я не забыл. Это был хороший год… испытания действительно нас взбодрили.  —Картман был палачом.  У Кайла затвердел взгляд.  —Да. И из-за того, что он козёл и он не добр к тебе, вместо того, чтобы обрезать верёвку фейкового трупа, как мы планировали, он обрезал твою, и чуть тебя не убил… Кенни опять помотал головой.  —Нет, чувак, ты не понимаешь… он знал, что я это могу; я прыгал так тысячу раз, у меня просто не всегда были яйца. И разве это не вывезло финал? Люди правда думали, что он меня убил… это было лучшее из наших шоу. —Да, наверное… — неохотно согласился он.  —Я не понимал этого раньше, вплоть до прошлого года… — Кенни притормозил и потряс головой, отгоняя воспоминание, пока оно не разрослось. — Но, Картман, он ведёт себя со мной… — Непостоянно, привязанно, по-живому… он отстранённо пытался найти подходящее слово. Попытка его не увенчалась успехом и Кенни вдруг сменил тактику, потянулся вперёд и стащил карту Таро из центра ряда. — Я не могу выбраться отсюда, — сказал он, поднимая Восьмёрку Мечей. —Я не могу, сука, выбраться отсюда без него.