Flowery speaking

Алая розетка листьев постепенно отдавала свою силу. Белый сок струился по пальцам — в насмешку над правилами и техникой безопасности не покрытых никакой защитой. Продавливая ногтем еще одну полосу на отрезанном стебле, Пэм с трудом сдерживалась от желания отшвырнуть ни в чем не повинное растение куда подальше. Зачем, собственно, она вообще все это затеяла? Взгляд скользнул по уставленному колбами столу, по горшку с пуансетией и остановился на циферблате часов. Обе стрелки почти сошлись на двенадцати. Сейчас бы готовиться ко сну — а никак не смешивать зелье. Назвать происходящее синтезом язык просто не поворачивался. Отточенным движением Памела набрала в пипетку ровно три миллилитра сока и по каплям ввела его в полупрозрачную жидкость, которая к этому времени успела впитать в себя с полдюжины различных веществ. Осталось только перелить часть содержимого колбы во флакончик с дозатором — и, по-хорошему, проверить на крысах, все ли действует правильно. Последнее, конечно же, она делать не собиралась. Незачем убивать животных. Раз Харли хочет новых ощущений — пусть сперва сыграет в русскую рулетку. В том, что подруга согласится, Пэм ни секунды не сомневалась. — То есть ты хочешь залить это мне в глаза? — уточнила Квинн, закрывая обклеенный стикерами ноутбук и отставляя его на тумбочку. — Ну валяй. Надеюсь, это не капли от сухости? — Конечно же нет. Я просто захотела немного разнообразить наш секс. — И как это поможет… Договорить Харли не успела — зелье все же подействовало. Пэм видела это по расширившимся и вмиг остекленевшим зрачкам, по изменившемуся выражению лица и сжавшимся на простыне пальцам. От этого зрелища огонек предвкушения тотчас наполнил низ живота приятным, манящим теплом. — Ты ведь сама говорила, — стараясь двигаться бесшумно, напомнила Памела, — что тебе надоела ваниль. Мне показалось, что молочай станет прекрасной заменой. — Это интереснее повязки на глаза, — мурлыкнула Харли, откидываясь на подушки. — И через сколько зрение вернется? — Кто знает… — пожала плечами Памела. — Нам с тобой предстоит это выяснить. — Интересно! А это правда, что если убрать одно чувство — другие обострятся? Пэм машинально кивнула, усмехнулась, осознав бессмысленность этого жеста, и вместо ответа провела пальцем по позвоночнику Харли. — Тогда я хочу попробовать что-то соленое! Забравшись на кровать, Пэм раскинула ноги, плавно опустилась — будто оседлала, и вывела таз вперед. Так, чтобы губы Харли коснулись ее точно там, где надо. Ритмичные, почти ритуальные движения языка вели к наслаждению кратчайшим путем. Но сейчас разгорающееся удовольствие оттенялось неожиданным, завораживающим полутоном власти. Только вот звучал он до странного фальшиво — словно дешевая туалетная вода, присвоившая себе название хорошего парфюма. И за миг до того, как мир обратился бы единой волной экстаза, Памела отстранилась, единым порывом вновь оказавшись на ногах. Она знала, что придет вслед за удовольствием. Удушливое, липкое разочарование в самой себе, в глупом строении человеческого мозга, где центры боли и удовольствия размещены так близко. Именно из-за этого Харли любила подчинение — или игру в него. И глупо обвинять ее, когда противоположная сторона той же медали прекрасно работает на тебе самой. — Цветочек? — непонимающе позвала Харли, водя из стороны в сторону расширенными, ничего не видящими глазами. — Скажи, почему я это делаю? — Привычка? — с усмешкой предположила Квинн. — Но у тебя полно времени, чтобы попробовать что-то новенькое. Я вся в твоей власти. Пэм скользнула взглядом по Харли — такой обманчиво-покорной и беззащитной. Признание горчило на языке соком молочая: — Я все же человек, раз меня это заводит. — Вот это новость! — сарказм в голосе можно было резать ножом. — А я-то думала, что живу с фикусом! Не дав Пэм вставить и слова, Харли поймала ее за руку, опрокинула на кровать и впилась в губы долгим, требовательным поцелуем. Так, что у философии не осталось и шанса вернуться в спальню.