Исправление генерала

      Серые тучи затянули блеклое солнце. Поднимался ветер. Становилось всё холоднее. Подле шатра в мрачной тишине сидел Второй Генерал и советник Няо. Ху Яню тихо прижималась к отцу с левого бока, не говоря теперь и слова. Шёл уже второй час с тех пор, как Вань Яна завели внутрь. Его рука лежала теперь поодаль, осторожно завёрнутая в полотно. Стоило ей отпасть — и процесс разложения ускорился настолько, что не было на ней теперь и краешка целой, не сгнившей кожи.       Когда Вань Ян заметил, как та лежит перед ним, то замер. Неловко, нервно посмеялся, будто показалось… и потерял сознание. Как выяснил после Цзюньцзе — от сильного истощения. Сейчас же он находился внутри, осматривая тело Канарейки. Однако, чем он занимался там, внутри, никто не мог сказать точно. С каждой секундой напряжение в воздухе росло, и Дан Дай с горечью понимал, что становится трудно дышать. Предполагал ли Сяогуй, что так выйдет? Знал ли? Если уж он уже пережил поход в Северное Море… Или же в прошлый раз всё было ещё хуже…       Второй Генерал стиснул зубы. От мыслей о том, что вот-вот они потеряют товарища, становилось тошно. Из ниоткуда взявшееся чувство вины давило на плечи горой. Отчего-то спокойный, уверенный взгляд господина Няо совсем не вызывал светлых чувств. Бесполезная поддержка.       Каждое проходящее мгновение казалось вечностью…       — А-а-а! — раздался резкий крик внутри шатра. А следом — оглушающе-громкий хлопок.       «Жив!» — Дан Дай подскочил на месте. Голос А-Яна принёс боль ушам и глубокое облегчение душе. Секунда-другая, и наконец вышел из палатки Западный Генерал, потирая левую щёку. На пол-лица у него теперь красовался бордовый след от тяжёлой человеческой руки. В мгновение ока к нему подлетел Чунцин.       — Что случилось?! — вскрикнул, не замечая растерянности на чужом лице. — Он в порядке? Насколько всё плохо?       — Всё х-хорошо… — кратко выдавил тот, отводя глаза в пол. Пальцы нервно перебирали край ципао. — Просто там… там… там…       — Что — там? — Дан Дай крепче сжал его плечи, теряя терпение. Не будь Шу Цзюньцзе сейчас крайне растерян — обязательно бы выписал ему удар опахалом. Однако, вместо этого, он лишь откашлялся и, кое-как подобрав слова, закончил:       — Там пара н-неожиданных для меня обстоятельств… — закончив, скрыл за веером невесомый румянец. Воспоминание за воспоминанием закрадывались в голову, кардинально переворачивая всё, что они уже успели пройти вместе. — Однако, не беря их в расчёт… Он проживёт ещё примерно сутки.       — Всего сутки?.. — голос Дан Дая дрогнул. Во взгляде карих глаз надежда сменялась отчаянием. Даже Шу Цзюньцзе, привыкший от мирских эмоций ограждаться, ощутил укол сожаления.       — Его тело гниёт всё быстрее. Я передал ему всё, на что был способен, но и того хватило лишь чтобы позволить ему, по крайней мере, дышать. А о том, что сейчас творится на месте, где была его рука…       Вань Ян, поправляя одежды, вылез, как только господин Шу закончил говорить. Вид у него уже был убитый: от тёмных жёлто-зелёных пятен, рвущихся из-под воротника, до зловонного запаха, сопровождающего давно пропащее животное. Голова, казалось, вот-вот оторвётся вслед за рукой. Лишь в глазах по-прежнему виднелся отблеск прежнего задора.       Он едва нашёл в себе силы встать, чтобы выйти, и тут же за такое был укорён Западным Генералом.       — Зачем вышел? Посмотри на себя — еле стоишь… Иди, сядь, — говорил с укором, но тихо, точно от крика тот рассыплется в щепки. Осторожно подхватив его, игнорируя попытки вырваться и двигаться самостоятельно, усадил подле советника Няо. Малышка нюйлун отсела от них подальше, прикрывая нос. Тот лишь тяжело вздохнул, положив ладонь на целые участки больного. Толика его ци осторожно пронизывалась сквозь чужие меридианы, но большего он дать не смел — боялся, что и те могут быть повреждены. Но даже так — Канарейка благодарно кивнул ему, почувствовав облегчение по телу. Дан Дай же, заметив, как легко тот помог, продолжил сетовать.       — Эй, ты ведь тоже сильный, а? Сможешь выбить из него эту дрянь?!       К сожалению, надежды его не оправдались. Няо Лэйфа печально вздохнул.       — Боюсь, избыток моей ци ему лишь навредит. Здесь поможет только Его Величество.       …       Глаза у Чунцина покраснели по краям, на ресницах потихоньку появилась влага. Значит, сутки… Он был уверен, что жалких суток им не хватит. Жизнь тунши висела на тоненькой шелковой нити, что вот-вот грозилась оборваться. От бессилия пробивало на смех.       — Ха… Ха-ха… Неужели больше никак нельзя помочь? Ещё хоть немного потянуть время?.. — спросил он, чуть хрипя, вводя Шу Цзюньцзе в ещё больший ступор. Как бы не вёл себя Второй Генерал Дан ранее, только теперь ему стало понятно, насколько тот в самом деле сентиментален. Казалось, ещё одно слово о смерти Канарейки — и упадёт на колени, рыдая. Не желая видеть подобной картины, дракон стал вспоминать, остались ли ещё неувиденные возможности. Наконец, спустя некоторое время, что-то пришло ему в голову. Краем опахала он указал на запад.       — Если память мне верна, то неподалёку от границы, в той стороне, разрасталась поляна девичьих грёз. Там в холодные времена поспевают ягоды морозного женьшеня. Но ягоды мне не нужны, а корень растения — да. Если найдёшь его, то я постараюсь сделать для господина Яна лечебное средство. Большего обещать не смею.       Дан Дай кивал на каждое слово. В каждом он видел выход, спасение из ситуации, потому, только дослушав, сразу пошёл искать названное растение. Так быстро, что Шу Цзюньцзе едва успел прокричать ему вслед, как то выглядит. Уставший, Западный Генерал присел напротив советника Няо. Вань Ян смотрел в пол — в одну-единственную точку. Ни сил, ни возможности говорить, увы, уже не было, и неизвестно, мог ли он ещё слышать, или же просто предпочитал ни на что более не реагировать, экономя силы.       — Так, стало быть, ты всё же отказался от поста генерала? — невзначай начал он, осматривая старого друга. Господин Няо мягко ему улыбнулся.       — Как только родилась Ху Яню. Теперь я лишь придворный советник.       Шу Цзюньцзе выдохнул, оглядев девчонку, что уже клевала носом, едва дрыгая хвостом. Внешне она была полной копией отца — спорить с тем было бесполезно. Единственное, что её отличало — яркие янтарные глаза и прямые острые рожки. «Должно быть, в мать,» — подумал про себя Западный Генерал, продолжая:       — Недолго ты продержался… Но наверняка был хорошим полководцем. Справляется ли теперь этот маленький наглец?       — Он тоже по-своему хорош, — уголки бледных губ достопочтенного Судьи вздёрнулись вверх. — Напоминает тебя в молодости.       Подобное сравнение мало прельщало: Шу Цзюньцзе цыкнул и дёрнул носом вверх. Руки сами собой скрестились на груди. Даже толики желание развивать подобную мысль в нём не было, вспоминая все те мучения и истязания, которые ему пришлось пережить всего из-за одного несносного мальчишки.       — Но я не припомню чтобы ты когда-либо сам ходил по городам с такими ничтожными делами. Тем более, когда накал войны нарастает…       — Я и не хожу, — пояснил Фа Жу Шуй, поправляя складки на коленях. — Я пришёл за вами.       Шу Цзюньцзе остался в недоумении, окидывая старого друга озадаченным взглядом. Маленькая нюйлун легла ему на колени, сладко засыпая, уморенная.       — Звёзды обещали нам важных гостей…

‿︵‿︵୨˚୧ ☽ °❀° ☾ ୨˚୧‿︵‿︵

      Когда Дан Дай покинул лагерь в погоне за морозным женьшенем, он был крайне быстр и импульсивен. Теперь же скорость пришлось чуть сбавить: нельзя пропустить нужное ему место. Не срезая с пути, он двигался чётко на запад, оглядываясь по сторонам. Становилось от чего-то всё холоднее, и он совершенно не понимал, почему, пока не обнаружил, что пересекает ледяное пространство. Дыхание превратилось в морозную дымку.       Иссиня тёмная трава под ногами мерцала, покрытая серебряным инеем. В этой часть леса ещё светило блеклое солнце. Постепенно — с каждым шагом — тропа превратилась в обширную поляну. Простиралась насколько хватало глаз. Взгляни издалека — и спутаешь с глубоким-глубоким озером. Шквал сияющего снега опускался медленно, плавно, будто во сне, но так и не доходил до конца, исчезая близь земли, прямо в воздухе. В сравнении с местами, где пришлось побывать им прежде, это место казалось сказочным.       Тихий мелодичный звон едва доносился до ушей. Прислушавшись, Дан Дай быстро понял — так поют местные цветы. С морозом их сладкий запах медленно заполнял разум, даруя странное расслабление телу. Игнорируя его, он бродил по округе, выискивая нужное ему растение. Того, как назло, нигде не было. Чем дольше он находился на этом поле, тем больше осознавал, как близок к срыву.       «В самом деле принц этих тварей станет его лечить? Скорее добьёт на месте.»       «Стоило отослать его обратно ещё в самом начале.»       «Если он умрёт… Когда он умрёт…»       — Блять! — со злостью он пнул пучок травы под ногами. Яркая пыльца разлетелась по воздуху сияющим полотном, но перед глазами всё равно оставалось черным-черно. С комом в горле подступили воспоминания о недавнем разговоре. Разговоре в тёмную ночь, когда все, кроме них, давно погрузились в сон, а его товарищ ещё мог спокойно говорить. Мрачный тон Ван Яна эхом отозвался в памяти.       — Не хочу быть вам обузой — вот и всё.       — Что за вздор ты несёшь? Какая ты обуза? Думаешь, заболел слегка и всё, позволим тебе просто так помирать? — рассерженный, он смотрел на Вань Яна. Тот же, наоборот, спокойный, не отводил глаз от тучного неба.       — Почему же просто так? Я разве не помог вам сопроводить принца? — чувство смирения сквозило в каждом слове. Прокашлявшись, он устало посмотрел в небо. — Доведу его вместе с вами до столицы, а там… будь что будет. Умру — жалеть не стану.       Ровно, как и тогда, от слов Канарейки болезненно сдавило грудь.       «А я-то стану…» — снова вздохнул про себя Чунцин. И, протерев глаза, продолжил идти вперёд. Рассудок туманило болезненное осознание: независимо от того, как сильно он старался и как далеко зашел в поисках лекарства, судьба все равно может отнять у них их дорогого друга без какого-либо предупреждения.       Поляна теперь в самом деле казалась бесконечной. Бродя по ней, он потерял счёт времени, и увидел бесчисленное множество цветов и травы и ягод… Но не то, что нужно! Благо, судьба сжалилась над бедным человеком — на глаза наконец попался небольшой кустик женьшеня. Такой маленький и едва видный, что чудом не был пропущен мимо. Алые ягоды будто были покрыты тонким льдом, отдавались синевой и едва шевелились на ветру. Глядя на них, Дан Дай быстро наполнялся радостью.       В три быстрых шага он оказался рядом с нужным растением и стал осторожно выкапывать то, пока не достал с корнем. Руки все испачкались в черной земле и странной, сияющей пыли. От неё щекотало нос, но этого он совсем не чувствовал. И зря. Вдохнув той слишком много, он вдруг громко-громко чихнул.       — А-а-апчхи!!!       Ших! Что-то со свистом пролетело мимо головы. Ровно в тот момент, когда дёрнулась в сторону его голова. Второй Генерал застыл, ошеломлённый. Женьшеня в руке уже не было: лежал поодаль, пригвожденный к земле стрелой.       Голова мгновенно повернулась в сторону, откуда та прилетела. Дракон в десяти чжанах от него стоял неподвижно, широко распахнув свои глаза. Глаза-фонари, яркие и большие. Дан Даю они показались очень знакомыми. Такими же знакомыми, как и длинные, тонкие рога.       Тёплая красноватая рубаха с пушистым воротником, накинутая поверх бурая накидка, запахнутая на левую сторону, опоясанная тёмным кожаным поясом… На нём же — кольцо для стрельбы, нож и огниво. Колчан же висел за спиной, а громоздкий лук плотно лежал в руках. Серебряные пряди колыхались на ветру, но фигура оставалась неподвижна. Даже застыл, точно деревянный, и только кисточка распушилась на конце. Не старый; ещё юнец. Дать ему больше лет, чем было сяоцзы, Дан Дай не смог. Его максимум доходил до двух сотен.       Между двумя стоящими повисло гробовое молчание. Даже звон вокруг поутих, будто вся поляна затаила дыхание в ожидании.       Ших! Пронеслась новая стрела. В этот раз Второй Генерал увернулся намеренно. нападающий стрелял быстро, умело, так же умело отходил прочь, когда видел, как приближается к нему человек.       — Засранец! — Чунцин, гневно крикнул, доставая Сысуйсинь. — Знаешь, как долго я искал эту хрень?!       Дракон выпусти ещё три стрелы, но те были вихрем сдуты обратно. Пришлось уворачиваться от них самому. Звонкий, чуть хриплый голос прорезался наравне со Вторым Генералом, почти такой же гневный:       — Дело мне есть что ты там и сколько искал! — он вновь едва увернулся от ветряной волны, скалясь на человека. От мощных потоков воздуха пыльца вокруг всходила туманом, окутывая пространство. Чем дольше попадала в лёгкие — тем страннее становились ощущения. Едва увернувшись, дракон понял, что более стрелы полезны не будут — скинул их прочь вместе с колчаном и выпустил когти.       Темп атак стал быстрее. Выродок оказался куда быстрее и проворнее, чем ожидал Чунцин. Его тело закружилось как у уличного акробата, а каждая нападка напоминала движение в грубом, спешном танце. И, прежде чем Дан Дай успел отскочить — пара мощных лап ударила по груди, уваливая его близь проткнутого женьшеня. Гордо встав поверх него, глядя сверху вниз, дракон вдруг продолжил:       — И вообще, ты знаешь, что от эти ягоды ядовитые?! От них хвост отпадает!       Дан Дай впал в ступор.       — Так почему ты не подождал, пока я их съем?       Вслед за ним впал в ступор дракон. Он вдруг понял свою осечку, но генерал продолжил:       — Да и нет у меня хвоста. Что у меня должно отпасть в таком случае?       Ещё более растерянный, напавший посмотрел себе на хвост, а после, подумав, на пах. Если не хвост, то… Его лицо мигом потемнело. По спине прошлись мурашки.       В тот же миг он получил по лицу: быстро оторвав нужный корень, Дан Дай кинул в него ту часть, что была с ягодами. Парочка попала в рот, заставив дракона истерично отхаркиваться. Времени хватило, чтобы спрятать находку за пазуху и отбежать прочь.       Почувствовав себя обманутым, дракон зарычал — громко и злостно — и в два раза быстрее кинулся следом. Человеческое тело постепенно перевоплощалось, пока Чунцина не настиг зверь, истинный зверь. Он пригвоздил Дан Дая под собой одной лапой, и снова зарычал. Удалось, наконец, вспомнить, где видел он эти глаза, и где слышал это рычание. Дан Дай стиснул челюсть.       Северный Генерал, Шу Юйлун, боролся с ним сейчас не на жизни, а на смерть.       — Вот так встреча… — пробурчал он, когда тот, распахнув пасть, наклонился, чтобы откусить ему голову. И тут же отскочив, шикнув, когда почувствовал в лапе боль. Острие Сысуйсиня пробило ту насквозь. Поляну окропила драконья кровь. Кое-как вернувшись в дарованный облик, Шу Юйлун закричал:       — Думаешь, небольшая рана меня остановит?!       — Но ты ведь уже стоишь, — парировал Дан Дай, пытаясь отдышаться. Улыбка вырисовалась на его губах от чужого рассерженного до красноты лица.       — Не пытайся меня запутать, тупой человек! — крикнул он, и, подхватив обратно колчан с луком, тут же выдвинул требование: — Лучше по-хорошему отведи меня к своим генералам, если жить ещё не надоело!       Чтобы понять, чего тот хочет, пришлось и самому остановиться. Недоумение скользнуло в карих глазах, когда он обратился к Северному Генералу:       — Малец, ты даже с одним не справляешься. Куда тебе сразу до всех?       Светлые брови сползли к переносице, однако, стоило понять, на что намекает человек, Шу Юйлун залился громким смехом.       — Хочешь сказать, ты генерал?! — он стал глумиться. — И что, ты думаешь, я поверю, будто бы великий человеческий генерал стал бы тут сам копаться с каким-то кустиком? Не смеши меня, солдат!       «Нахал,» — подумал Дан Дай, рассматривая его рот, и не понимая, почему тот не находится под хвостом, раз из него льются такие отходы. Сила безмерная, а поведение ничуть не лучше избалованного господского отпрыска.       — Неужели не запомнил меня с прошлой битвы?       — Даже если и нет, что с того? — Шу Юйлун громко фыркнул. — Вы, люди, все один на другого похожи. Замучаешься каждого запоминать! Тем более такую мелкую сошку, как ты.       Каждое слово из чужого рта было пропитано желанием задеть и оскорбить, но, вопреки намерениям, всё больше изводило Дан Дая на смех. Позиции сменились — теперь Шу Юйлун не понимал чужого веселья.       — Что смешного я сказал?!       — Ничего, ты полностью прав, — уверил дракона, ухмыляясь. — Как забавно, правда? Не можешь победить даже простого солдата, а уже требуешь вести к генералам! Как такого позорника взяли в полководцы? Ха-ха!       В доказательство указал на чужую раненую ладонь, и стал наблюдать, как у Шу Юйлуна краснеют глаза, а волосы и шерсть становятся дыбом. Вспомнились вдруг слова Сяогуя о том, что эта ящерица, у которой и хвост-то толком не вырос, в прошлой жизни сражалась с ним на равных и стала причиной гибели. Теперь, оценив чужие способности, Второй Генерал видел в рассказе товарища анекдот.       — Будь у меня такой сын, жил бы с позором на сердце, — закончил он, довольный собой… В ту же секунду почувствовал боль. Стрела вошла в плечо. Ещё одна — в ногу. Остальные же, градом пролетев в его сторону, лишь порезали плоть и едва воткнулись в броню. Чудом осталось целым лицо.       Всё веселье сдуло напрочь, когда Дан Дай понял, что тот отчего-то впал в бешенство. Скинув в него разом всё, что было в колчане, Северный Генерал вдруг разломал лук пополам и, взяв ту часть, что была острее, кинулся, остервенелый, драться. Грозное рычание доносилось из его грудной клетки даже в облике человека.       Уворачиваться стало сложнее: мало того, что тот начал двигаться быстрее, раз через раз попадая по телу, так и торчащие стрелы от каждого движения только глубже входили в тело. Дан Дай потерял счёт времени и потраченным силам. Лишь когда его опрокинули на земь, вдолбив самодельный кол рядом с горлом, он понял, что действительно близок к поражению.       Шу Юйлун тихо, победно засмеялся, снимая с пояса кинжал.       — Кто же теперь будет жить с позором? — он самодовольно улыбнулся, прижав лезвие к чужому горлу.       Бах! На шее у Дан Дая отпечатался тонкий порез. Глубже оружие зайти не успело — Северный Генерал был откинут в сторону. Что-то с нечеловеческой скоростью прилетело ему в голову. Кое-как привстав и посмотрев на откинутого, Чунцин заметил красивую вещь рядом с ним. Веер.       По другую сторону от них неспеша подходил Шу Цзюньцзе. Брови его сошлись в переносице, и на лице не читалось ни толики довольства. Благодарный за спасение, Дан Дай подался вперёд, протянув руку, чтобы ему помогли подняться. И, только заикнулся, чтобы сказать «спасибо», как через него перешагнули, направляясь прямиком к подбитому.       — Ужасно… Отвратительно… Никуда не годится… — шипел он про себя, надвигаясь, подняв по дороге «оружие».       От резкого удара у Шу Юйлуна закружилась голова. С такой силой его не бил даже Его Высочество. Так кто посмел?! Уязвлённый и разгневанный, он, держась на шишку, поднял глаза на своего обидчика… и обомлел.       — Крайнее убожество! — крикнул советник, расправив веер. — Ни единой верной стойки — ноги кривые не держат прямо?! Оно и видно — каждый удар скошен, то влево, то вправо, ни единого прямого попадания! Или успел зрение загубить, раз не видишь, куда метишь?! Кто дал тебе в руки лук, если ты даже стрелять не умеешь?! Стоило оставить тебя без твёрдой руки на каких-то двадцать лет — и уже забыл всё, что знал! У тебя в голове что, опилки, или ты умственно отсталый? К твоим годам я мог в совершенстве исполнить каждый приём и со всеми видами оружия обращался наравне с мастерами, а ты за целых два столетия не выучился даже стрелу в руке держать! Ещё и лук сломал на раз два — кто так с оружием обращается?! Палкой вздумал драться, как какой-то варвар?! Позорник!       Словесный поток обрушивался на Северного Генерала водопадом. Дан Дай наблюдал, как тот всё сильнее сжимается, испуганный, будто смотрит на призрака. Однако не понимал, почему. Единственное, что смог подметить: теперь, когда два дракона стояли близь друг друга, было очевидно, как схожи их рога. Не имея возможности двигаться, он продолжал наблюдать.       Только когда в лёгких стало не хватать воздуха, Шу Цзюньцзе соизволил остановить свою ругань. Шу Юйлун не нашёл что ответить. Вместо этого он сглотнул, несмело произнеся:       — Дядя.       Звон вокруг на мгновение стал громче, точно поляна удивлённо ахнула. Вместе с ней ахнул Дан Дай. Шу Цзюньцзе же раздражённо выдохнул, скрестив руки на груди.       — После такой позорной битвы хватает смелости называть меня так, паршивец?       Он скрестил руки на груди. Наконец, страх в глазах Северного Генерала сменился на осознание — его дядя действительно жив. Он действительно стоит перед ним! И тот, готовый к потоку вопросов о том, как же ему удалось выжить, как удалось продержаться среди врагов двадцать лет и остаться невредимым и таким же сильным… получил совсем не то, чего желал.       — Дядя, почему ты в платье?! — в шоке крикнул Шу Юйлун. Шу Цзюньцзе, не менее шокированный, с прежней силой стукнул его веером по голове. Его лицо, вечно бледное, стало в одно мгновение пунцовым.       — Щенок, это единственное, что тебя волнует?! Твой драгоценный учитель вернулся живым! Позорник, сколько мусора у тебя в голове?! Ни мастерства, ни чести, ни достоинства!       Новый обвал ругани обрушился на юную драконью голову. Среброгривый Генерал сжался в комок, не смея поднять взгляда. Наблюдать за ним теперь было забавно… Было бы, если бы Дан Дай не мучался от болей от стрел, и не был бы шокирован внезапно открывшейся правдой.       Тем не менее, он получил часть своего морального удовлетворения, когда большие жёлтые глаза стали намокать. Настроение драться испарилось напрочь. Наконец, выговорившись, Шу Цзюньцзе обернулся к подстреленному и, осторожно достав наконечники.       — Ты нашёл корень женьшеня? — он помог Чунцину подняться. Тот самодовольно похлопал по груди.       — А ты сомневался, что я смогу?       Советник едва не закатил глаз. Шикнув Шу Юйлуну, чтобы тот поспешил за ними, он повёл обоих обратно к лагерю. Вести оказалось достаточно сложно: туша Чунцина была не из лёгких. Уже возникало желание спихнуть его в руки виновника, чтобы сам пожинал плоды своего труда. Тот же, поджав хвост, плёлся следом, глубоко униженный.       — Почему молчал, что вы родственники? — спросил, наконец, Дан Дай пока они шли обратно. Западный советник фыркнул.       — Это не то, чем этому достопочтенному хотелось бы кичиться, — выдохнул он, поясняя. — Моя глупая сестрица по юности не имела мозгов и сбежала на север с одним из приезжих, а через пять лет привела свой выводок и надумала сгинуть без единой весточки. Родителей к тому моменту давно уже не стало, а этот спиногрыз остался на мою голову, — болтал он, начиная ворчать. — Этот достопочтенный никогда не желал ни детей, ни учеников, но вот он, растратил все свои нервы на этого бестолкового мальчишку. И что толку? Не прошло и полвека, а он растерял всё, чему его учили! Крайнее убожество, такое же, как его северный папаша.       Последние свои слова он произнёс нарочито громко. У Шу Юйлуна позади поджались уши. Взгляд окончательно опустился в ноги. Прежде, чем Чунцин заулыбался, тот продолжил:       — Вы, к прочему, ничем не лучше: даже с такой ящерицей не смогли справиться. Тоже мне, генерал. Будь на его месте я — погибли бы в первую секунду. Благо я решил прийти, помочь вам… Иначе было бы у нас два трупа ко следующему дню.       Так, порицая обоих по очереди, Западный Генерал довёл их обратно. На месте ничего не изменилось: Ху Яню так же спала на коленях отца, а Вань Ян придремал совсем рядом, опираясь на его плечо. Завидев знакомого, Няо Лэйфа улыбнулся.       — Побили всё-таки, да, хороший? — позвал он тихо, и Шу Юйлун, поджав губы, двинулся в его сторону. Прежде, чем был пойман дядей за шиворот.       — Сколько раз я просил ему не потакать? — шикнул тот, обиженный, от неловкой улыбки Судьи сердясь только сильнее. Но в этот раз разболтаться не успел — наконец вернулся южный принц. Запыхавшись, он пробрался к своей компании.       — И куда вы вдруг испарились? — спросил, наконец, Дай-гэ, чуть улыбаясь. — И куда Сяогуй делся? Неужели отстаёт?       — Нет, он… Он… — надышавшись, Шайбэй поднял голову вверх, взглянув на Второго Генерала. И замер. Заметив знакомое лицо, он почувствовал, как тело цепенеет. — Он что здесь делает?..       Шу Юйлун ничего не ответил, отведя в сторону взгляд. Вернулось в воздух напряжение. Не нужно было ни единого слова, чтобы понять — он пришёл не один. Шайбэй погрузился в ужас от осознания.       Господин остался на поле не просто так.