Граница наших жизней

Первые осенние холода, на удивление, пришли в этом году куда раньше, чем в прошлом. Столь долгожданная всеми золотая осень была очевидно более суровой на погоду и крайне жадной на последние солнечные лучи. Тепла от них едва ли хватало и многим жителям, несмотря на своё недовольство, всё же пришлось сменить гардероб на куда более тёплые вещи, а правительству пора было бы подумать о раннем включении отопления. Работы было действительно невпроворот и ежедневная рутина крайне утомляла всех. Вставать по утрам в темноте казалось ужасной пыткой: умываться холодной водой, чтобы проснутся, выпивать по чашке горячего кофе и вновь отправляться в офис, чтобы освежить память о планах на сегодняшний день. Бесконечные поездки по регионам, отчёты и прочее оставались чем-то неизменным в жизни гаранта конституции. Неизменными оставались так же регулярные циклы в начале новой годовой четверти. Сентябрь не решился в этот раз изменять традициям и поганый "инцидент" вновь вынуждал президента лишний раз оставаться дома. Если в первый день он ещё мог обойтись одной обезболивающей таблеткой и парой подавителей, то последующие четыре дня казались настоящим адом, несравнимым, даже, с самыми долгими и мучительными пытками. Всё это казалось до безумия ужасным, кошмарным, невыносимым! Ему приходилось проводить больше половины рабочей недели в постели, забравшись в сооружённое гнездо из одеял и подушек с головой. В такие моменты ему казалось, что никто в этом мире не способен помочь ему, избавить от мучений хоть на мгновение. Никто и не стремился. Мужчина ощущал себя в абсолютном отчаянии и безвыходность положения давила на него тисками со всех сторон. Изредка выглядывая в окна, он с сожалением и грязной завистью смотрел на прохожих, спешащих кто на работу, а кто и домой с ночной смены. В такие моменты он действительно неимоверно завидовал тем, кто имеет сейчас такую простую, рутинную возможность: покидать стены квартиры, не задумываясь о последствиях. Они просто чувствуют себя в безопасности, зная, что никто не станет вредить им просто так. Просто потому что они не по-ни-ма-ют. Омегам достаточно просто появится на этом свете, просто понять, что так будет всегда и они навечно будут обречены быть для них "товаром на выбор". Природа наделила их совершенно странными и неясными способностями, ставшими их вечным проклятьем. Чёртовы течки. Владимир из раза в раз переворачивался с боку на бок, искренне надеясь, что в другой момент он найдёт желанную позу и ему хоть на миг станет легче. Он сможет наконец вздохнуть полной грудью и избавится от мерзкого жара во всём его теле, возможно, даже удалось бы подняться с постели и отправиться на кухню, чтобы перекусить хоть разок. За последние сутки в его желудке не побывало ничего кроме десятка стаканов прохладной воды. Голод, усталость, обезвоживание — Всё это ничто, по сравнению с накатившим возбуждением. Температура была свыше тридцати семи и сил едва хватало на то, чтобы лишний раз дойти до душа. Внизу живота всё неимоверно горело и тянуло, а чёртов зуд не проходил уже порядка нескольких часов, изводя хозяина тела, вынуждая того позорно скулить в подушку. Кажется, ни разу с губ Володи не срывалось столько нецензурщины, кроме, как в подобные дни. Он прекрасно понимал, чего от него требует организм, но так же осознавал, что НЕ МОЖЕТ дать себе это. Он не может позволить себе провести такой период, когда он уязвим на все сто процентов, с чужим Альфой. Это недопустимо. По крайней мере он уже привык размышлять именно так и это казалось чем-то нормальным. Ему ведь просто надо переждать эти проклятые несколько дней, лишний раз пропив уже известный курс препаратов. Всё остальное кажется ему совершенно второстепенным. Помимо родителей и других родственников с традиционными вопросами о семье, его так же запугивали и многие врачи, с которыми он сталкивался не раз, приходя за нужными рецептами. "Поймите же, Владимир Александрович, без этого в нашем мире просто никак. Никакие лекарства вам не помогут, если вы сами себе не поможете" — Обеспокоенно твердили медики один за одним, на что Зеленский молча кивал и неустанно просил один и тот же рецепт. Двадцать минут уговоров и лекций на тему опасности будущего бесплодия и Украинец довольным выходил из кабинета с победной улыбкой и добытым листком. Очередная битва была выиграна, но не война. Иногда ему казалось, что через каждые пять лет течки становились всё хуже и хуже, симптомы сильнее, а действие препаратов прямо наоборот. Но это совершенно не являлось поводом сдаться, отнюдь. Владимир ощущал себя сильнее других, ведь несмотря на столь мучительные пытки природы, он оставался твёрд на своей позиции. Он называл это — Достоинством. Несмотря на всё его упрямство и упорство, "инциденты" оставались чем-то неизбежным в его жизни. Чем-то, что каждый раз болезненно напоминало ему эту суть и медленно разрушало все надежды. Надежды, но не его Решимость. Очередной раз болезненно всхлипывая, мужчина жмурился, уткнувшись в первую, попавшуюся на глаза подушку. Неимоверно жарко. Голова гудела, а вся одежда казалась ему мерзко влажной, от чего хотелось, как можно скорее, избавиться от неё. Он устало вздыхает, неосознанно обнимая мягкую подушку и та оказывается довольно подходящей формы. На секунду ему даже кажется довольно удобно. Возможно это положение стоило бы оставить для сна. Снизу слышится тихое копошение и возня. В свешенную с постели руку осторожно тычется знакомый по ощущениям, холодный нос. Нора сочувственно потёрлась о ладонь хозяина, пытаясь привлечь его внимание. Тихо проскулив, она опирается передними лапами о край кровати и с любопытством заглядывает к Володе. Сквозь пелену накативших слёз тот старается ей улыбнуться, заботясь о ней, как о собственной дочери. Ему не нравится, когда кто-то видит его в таком положении. Он осторожно треплет дрожащей ладонью Нору по голове и чешет за ухом, на что та реагирует позитивно. Ободряюще гавкнув, та уверенно устраивается рядом с Зеленским, позволяя обнять себя. Оба остаются довольны. Объятия спасают его. Прижиматься измотанным телом к пушистой любимице неимоверно приятно, обхватывая её обоими руками. Ах, если бы всё действительно было так просто и омегам хватало бы простых объятий, чтобы успокоить их души, пожалуй этот мир стал бы хоть на грамм лучше, но увы. Вжимаясь покрасневшим лицо в белоснежную шёрстку задремавшей Норы, Зеленский действительно задумывается о том, как прекрасны были бы эти "инциденты", если бы от них требовалось всего лишь обняться. Это приносило бы ему куда больше удовольствия, чем чей-то узел внутри. Возможно, если бы всё было на самом деле так просто Володя, даже, позволил бы себе провести такую "течку" не в одиночестве. Средь огромного потока мыслей и предположений ярким пламенем вспыхнуло воспоминание Минской встречи. "... Несмотря на то, что они могли попросту застрелить меня, я не поддался панике. Я чувствовал себя и в правду паршиво, но Он... Когда его прохладные руки крепко сжимали мои плечи, я чувствовал... умиротворение. Да, определённо. Я был, как никогда, спокоен, пропуская мимо ушей все крики и выстрелы. Я просто обнимал его, а он меня и этого было достаточно" Вспоминая моменты той злополучной встречи, что закончилась для них в больнице, Володя помнил и то, как отчаянно обнимал господина Путина, находясь с ним в одной палате. Он ощущал благодарность и был неимоверно счастлив за дозволение просто Обнять. Вместо тысяч слов, для них, этого было вполне достаточно. Русский тихо смеялся, говоря ему — "Не нужно, Володя, тебе не за что благодарить меня. Было бы куда хуже, если бы я позволил им ранить тебя", но Владимир не слушал. Прижимаясь к его вздымающейся при размеренном дыхании груди, Володе было невероятно хорошо. Его мягкий, душистый аромат невероятно успокаивал и будто бы убаюкивал в нём всё волнение. Казалось, его нервная система обретала некий барьер, когда этот человек просто обнимал его, нежно поглаживая по голове. От нахлынувших воспоминаний забилось сердце. Нет, оно не стучало так, словно прямо сейчас выпрыгнет из груди, прорубив себе путь на свободу, словно пытаясь вырваться из оков, совсем наоборот. Это то, что называется Трепетом. То, что называется нежностью. То от чего Зеленскому просто хорошо. Если бы только сейчас он мог обнять этого человека, ощутив уже знакомый прилив ласки и душевного спокойствия... Сквозь взаимные объятия мужчина чувствовал, как его сердце начинало биться сильнее, будто бы в унисон с Его сердцем. Его душа наполнялась решимостью этого человека. Они дополняли друг друга собой и это было блаженством. "Если бы только я мог обнять тебя, Вова..." От подобных мыслей голова шла кругом, а сознание превращалось в большое, бесформенное нечто. Кажется, после такого бреда ему определённо нужно будет выпить и как только он оклемается, то сразу же позовёт кого-нибудь из друзей в бар. Ему нужно переварить все фантазии его собственного разума. Нужно понять...