Ассоциация для белого цвета

      Саске медленным прогулочным шагом идет по направлению места в котором вот уже шесть лет, с момента окончания Четвертой Мировой Войны, покоилась его сестра-близнец.       Погода была солнечной, а на небе виднелись неторопливые облака. Дул легкий ветер, пышная растительность раскинулась на многие километры вокруг, как следствие мощного источника природной чакры. Тот расположился в центре этого небольшого клочка земли, вокруг которого всего за несколько лет образовался природный барьер. В его приделах плотность и концентрация чакры была выше в несколько раз, чем снаружи.       Трудно было поверить, что все эти метаморфозы с обычной и вроде даже не примечательной местностью произошли меньше чем за десять лет.       Прошло шесть лет…       Шесть лет…       Всего шесть лет, как кончилась Четвертая Мировая Война Шиноби. Вторая война на памяти самого Саске, которую он пережил. Ну, было бы глупо с его стороны полагать, что со всеми отличиями и мелкими изменениями та закончится точно так же, как та которую он пережил в первые.       Раздается щебет птиц и слышится едва уловимый запах мака. Чем ближе к центру тем больше красных цветов можно было заметить. Сам Учиха не очень жаловал это растение, ведь по собственному опыту знал, что из некоторых его видов делают наркотические вещества под названием «Опиум» и «Морфин». Вот только, его младшая сестра эти цветы просто обожала.       Когда его ещё мелкое «я», страдавшее от кошмаров не могло уснуть, Киеми начинала говорить. Она рассказывала о всем чем только могла искусно сплетая вымысел и реальность. Её истории отличались от тех красивых сказок в которых идеализировали работу шиноби. В них были боги, духи, демоны, ёкаи, разумные животные люди и много кто ещё… И среди всего этого многообразия она особое место отдавала маку.       Если Ликорис был плохим предзнаменованием, вестником несчастий и смерти, то Мак был знаком сна и смерти, а ещё она говорила, что этот цветок был посвящен лунным и ночным божествам. О последнем сам Саске слышал впервые, как собственно и о том, что этот цветок символикой был связан с циклом природы, плодовитости.       «И умер ты в дали от дома… Ой, умер ты на поле боя! Не встретимся мы снова, Ведь обещал вернуться.       Вернуться… Обещал ты мне, Когда прощались слезы я роняла И в тайне обещала, Что не забуду о тебе.       Пройдут года, а я все так же безутешна А я все жду и жду тебя…»       Песни его сестры, которые та напевала во время занятий рутинными делами вроде уборки или готовки, были немного странными. Уже существующим песням та предпочитала напевать то, что придет ей на ум, а приходило ей всякое. Конечно, ближе всего её песни были к балладам в которых повествовалось о великих подвигах героев. Вот только героев в её песнях не было.       Самым частым мотивом были красные цветы, что символизировали то обманчивую покорность, то в плодородие, то в неувядающую молодость, то в женскую красоту, то в страдание и самопожертвование, то жизнь и смерть в природе. А ещё она напевала о какой-то встрече с кем-то в мире грез с кем очень-очень сильно хотела встретиться. Прошлый он думал что с родителями и умершими соклановцами, а от того бесился ещё больше, когда случайная мысль о самоубийстве сестры посещала его бедовую головушку и когда замечал неодобрение на желание об убийстве Итачи.       Нынешнему ему казалось что все куда сложнее, чем казалось на первый взгляд. Возможно из-за открывшегося факта о реинкарнации его сестры шесть лет назад, а возможно он и раньше догадывался по поводу этого,       В любом случае Саске никогда не любил лезть в философские бредни. В особенности если эти бредни были бреднями его сестры у которой общеизвестная всем символика часто смешивалась с её собственной.       Добравшемуся до самого сердца природного барьера Саске предстало целое поле усеянное маками. Именно сюда, на своих руках, шесть лет назад он принес свою собственную имото, свернувшуюся от боли.       «Киеми!» — как на яву он слышал свой собственный крик, прозвучавший в унисон с криком Итачи.       «Я в порядке… Просто очень… Устала… Я посплю… Немного» — набатом отдавались её слова в его голове.       «Медик тут уже не поможет. Скорее только хуже сделает.» — в бесили поджимал губы возрожденный Учиха Изуна, ложа руку на плечи пытавшейся лечить его сестру Харуно, пока Мито-сама оттаскивала своего мужа от скрючившегося комка боли на земле. Этот Учиха явно знал причину из-за которой исчезла Кагуя и почему их с Итачи сестра, ещё совсем недавно бодрячком сражавшаяся с богиней кроликом на истощение… На равных, рухнула, как подкошенная сразу после этого.       Последняя битва оказалась совсем не такой, как он ожидал.       Не такой, какой они её могли ожидать.       Исчезнувшая в неизвестном направлении Киеми сразу после разговора в месте где раньше проводились тайные клановые собрания внезапно объявилась с появлением прародительницы чакры. Она навязала той ближний бой и не позволяла той скрыться или сбежать в какое-нибудь из её измерений.       Они только и могли что в бессилии сжимать кулаки, молиться о том чтобы все кончилось хорошо и смотреть. Вмешаться не позволял барьер поставленный женой первого и словно сговорившиеся между собой воскрешенные Учиха и Узумаки. Те не позволяли вмешаться…       Потому что это было опасно.       Потому что Киеми себя не контролировала.       Потому что эта глупая девчонка себя бы не простила, если бы её алое пламя, что в разы опаснее Аматерасу, нанесло неотвратимый вред кому либо из её семьи.       — Глупая… Какая же ты у меня всё-таки глупая, имото. — произносит Саске касаясь большого большого шарообразного сгустка чакры которым стала его сестра. — Знаешь, а я ведь теперь все помню. И Итачи… И этот Наруто-добе… И Сакура, которая внезапно оказалась реинкарнацией Мито… Мы все теперь помним наши прошлые жизни. Я помню, как впервые увидел тебя, проживая жизнь Мадары. Ты была тогда совсем мелкой, растрепанной и очень-очень злой, когда Таджима притащил тебя к нам в клан. Выглядела даже ещё младше Изуны, хотя и была его ровесницей. — усевшись рядом с плотным сгустком чакры начал говорить Саске.       Он рассказывал все, что только мог вспомнить: их первое знакомство; чужие попытки побега, которые все время проваливались; общие шалости; веселые курьезы на тренировках и в повседневной жизни; первую встречу с Хаширамой, их тайную на троих и последную встречу на которой она так и не появилась; постепенное взросление; первые задания; про чужой азарт и то, как он видел звезды в её глазах, что зажигались при встречах с врагом; о роковом задании чуть не стоившим ей жизни, после которого она надолго оказалась прикованной к постели.       После этого события многое изменилось. А причиной этому стали слова кланового ирьенина, что давал не утешительные прогнозы. Ещё одно использование кланового доудзюцу обещало обернуться для неё смертью в большинстве случаев и был только маленький шанс в котором она выживет, но останется калекой на всю жизнь. Рассказывал он и о том, что малодушно радовался, когда даже не пришлось озвучивать ей вердикт лечущего ирьенина. Потому что она сама попросилась работать с скучными и мало кому интересными бумажками.       А ещё вспоминал о том, как они строили Коноху и о том, что чуть ли не сидел каждый раз когда она в воспитательных целях гоняла их непутевую четверку по полигону. Все время боялся того, что она забудется, станет серьезной и применит доудзюцу. А ещё забывал, что настолько серьезной она становится только тогда, когда собирается убивать.       Как-то незаметно он перешел с событий прошлой жизни на события нынешней. Рассказывал о том, что каким же он был идиотом, что не ценил такую хорошую сестру. Вспоминал все что только помнил и только мог вспомнить. Уже было дошел до того самого момента шесть лет назад в своем рассказа, но внезапно замолчал и снова заговорил. Теперь с его уст лились откровения о его прошлой жизни, о невообразимом одиночестве, о пути мести, о убийстве Итачи, о войне и жизни после неё…       Саске извинялся за то, что занял место её брата. Хотел услышать ответ на мучавший Учиху вопрос. Ведь если она видит души людей тогда почему она не убила его ещё тогда, когда они были в больнице. Почему позволила самозванцу занявшему тело её брата распоряжаться его новой жизнью?       Вопросы… У Саске было много вопросов по этому поводу, которые они и озвучил. Но ожидаемо так и не получил ответа.       Потом Саске перешел с вопросов снова на рассказ. На этот раз он рассказывал о после военных годах. Как например о том, что их с Итачи оправдали и сняли клеймо нукенинов, но в деревню как полноценные шиноби они таки не вернулись, предпочитая странствовать. Конечно, на несколько месяцев в году они возвращались в Коноху, но о том чтобы на долгие годы снова осесть в деревне даже не шло дело.       Насколько бы Наруто-Хаширама, который осуществил свою мечту стать Хокаге, пускай и в прошлой жизни, не хотел обратного. Поэтому поняв, что становление Хокаге это не совсем то что он хотел задался поискам новой цели, но для начала решился восстановить свои старые навыки.       Вместе с ним за это дело взялась Сакура-Мито, вознамерившаяся возродить легендарный клан красноволосых дьяволов. Попутно припахав к этому благородному делу Наруто-Хашираму и Карин с Орочимару у которого в образцах должны были заваляться гены Узумаки, которые было бы не плохо пустить в дело.       Возможно Хаширама по примеру Мито захочет восстановить свой лесной клан, воспользовавшись услугами Змеиного Санина или они не заморачиваясь сольют один клан вместе. Саске не очень волновала эта тема и их клан, как новый глава Учиха, он востанавливать не спешил. О причине он умолчал, но и без этого было ясно что дело тут не совсем чисто.       Как и в прошлом году рассказ Учиха занял непозволительно много времени, но он никуда не спешил. Именно поэтому когда все слова были сказаны и образовалась тишина Саске не спешил её нарушать, вслушиваясь в звучание сверчков и наблюдая за танцем светлячков. Когда он пришел было только раннее утро, а сейчас уже была поздняя ночь.       Каждый год они вдвоем приходили в это место, надеясь на чудо. Каждый раз он приходил раньше Итачи-Изуны на день-два так как хотел побыть в одиночестве и высказаться, надеясь что его сестра это все слышит, но просто не может ответить.       Его брат кажется понимал причины по которым он приходил к их сестре немного заранее, а потому позволял ему такую маленькую блажь, приходя к неё на рассвете того самого дня когда кончилась война.       Старший уже как несколько лет знал о том, что его младший брат не совсем тот Саске, которого он знал.       Знал и не отвернулся.       Принял…       Для путешественника сквозь время и пространство это стало подобно гигантской глыбе свалившейся с плеч. впрочем, это не означало что он готов был делиться этим секретом со всеми. Даже с лучшим другом — Наруто-Хаширамой. От чего-то ему это казалось слишком личным, что по его мнению должно было касаться самого дорогого что у него есть — семьи.       Саске очень хотелось чтобы все те истории его младшей сестры в которых говорилось что во сне можно встретиться с кем угодно, даже если это человек находиться на другом конце света или в другом мире были правдой. И это не было иллюзией или обманом, а было самой настоящей встречей. Где он болтал бы не с иллюзией собственного разума или гендзюцу, а с настоящим человеком.       В этот раз Итачи-Изуна пришел как обычно. Ровно на рассвете, когда утреннее солнце озарило поле маков, создавая иллюзию объятой пламенем поляны.       Они проведут в этом месте примерно ещё сутки прежде чем отправится дальше путешествовать.       Саске-Мадара и Итачи-Изуна собирались уже было уходить, когда начались метаморфозы. Казалась что вся природная чакра существовавшая в этом месте сошла с ума. Она начала концентрироваться в центре природного барьера, где находился большой белый сгусток природной чакры. Он кажется начал становится только плотнее, пока и вовсе не затвердел, а потом и вовсе пошел трещинами, как скорлупа большого яица, способного вместить в себе человека.       Не прошло много времени, как ставшая неймоверно тонкой белая оболочка полностью потрескалась и превратилась в пыль, являя на свет обнаженное женское тело. Без сомнений это была их сестра… Или по крайней мере выглядело точно так же, как она.

***

Шесть лет назад. Четвертая Мировая Война Шиноби. Неизвестное место…

      Это место было странным. Чем-то напоминало канализацию в подсознании Наруто, но отличалось тем, что тут не было запутанных коридоров, а было безграничное пространство простирающееся в даль. В воздухе сидел Хагоромо, который был больше известен, как Мудрец Шести Путей, а под ним парили черные сферы.       — Ну и? — поинтересовалась особа, которая все это время наблюдала за разговором между только что исчезнувшими Наруто и Саске с создателем Ниншу. Эти двое будто даже не замечали её присутствия даже если казалось, что они смотрели прямо на неё. Вот только, на деле их взгляды проходили сквозь неё.       Сделав всего несколько шагов в перед для того чтобы лучше видеть собеседника, не особо церемонясь эта девушка уселась прямо на некоторое подобие воды.       — Зачем я тут? — после небольшого сеанса гляделок поинтересовалась эта особа.       — Не уж то великий и ужасный Мудрец Шести Путей решил стребовать с меня мифологический должок за возможность перерождения в этом мире? — съязвила она.       — …       — Вау! Неужто я угадала? — веселилась девушка, накручивая белесую прядь на палец. — Если так, то я отказываюсь. — спокойно ответила она.       — Ты единственная кто способен уничтожить Кагую. — невозмутимо произнес старик.       — И? Что это меняет? — усмехнулась девушка безразлично пожав плечами. — Если я не ошибаюсь реинкарнация твоих сыновей вполне себе не плохо справилась в известной мне истории.       — Разве тебе не хочется помочь им? — поинтересовался Хагорома. — Насколько мне известно ты прожила с…       — А-а-а-а… — выставив указательный палец в перед и прерывая речь Мудреца Шести Путей, заговорила девушка. — Старик, давай сразу расставим все точки над «ё». Да, я прожила с реинкарнацией твоего сына более десяти лет. Я побывала в прошлом, познакомилась с многими людьми и даже прошлыми воплощениями твоих сыновей, но давай будем объективными. Я родилась и выросла в мире значительно отличавшемся от вашего. Причем не единожды. Мое мировосприятие вряд ли можно назвать нормальным, учитывая мои проблемы с головой о которых я и без тебя в курсе. И если ты залез в мою голову то должен знать, что я не боюсь ничего. Даже перспективы быть запертой в этом пространстве на вечно что с тобой, что в одиночку. Так же ты должен знать что я не альтруистка.       — Значит все дело в цене? — интересуется сын Кагуи.       — Поскольку меня растили, как оружие, но хозяина у меня как-то не наблюдается и так уж выходит что я сама себе и хозяин и оружие то… Да. Дело только в цене. А теперь уважаемый клиент не желаете ли более подробно обсудить детали контракта? — улыбнувшись своей самой обольстительной улыбкой, заговорила Киеми. Уж из этого старика она планировала вытрясти всё, что только сможет.