Дым в твоих волосах

      Круговорот бесконечных домашних заданий, уроков и тренировок захватил учеников настолько сильно, что уже после первой учебной недели они перестали замечать, как бежит время. Шестикурсники, решившие ранее, что более свободное расписание даст им возможность прохлаждаться, теперь хватались за головы от количества домашних заданий. Профессоры все, как один, твердили о том, что студентам нужно самообразование. При этом спрашивали со всех — будь здоров. Тем, кто не входил в сборные по квиддичу, приходилось немного легче, так как не нужно было уделять время тренировкам. Аделаида порой несколько раз на дню благодарила себя за то, что не играет в квиддич. При виде валящихся с ног Блейза и Драко ей становилось не по себе. Ведьма настолько сильно уставала от умственного труда, что и вообразить себе не могла ещё и тренировки в проливной дождь. Едва у неё появлялась свободная минутка, она словно крот пристраивалась в какую-нибудь нору. Как правило, этой норой был самый конец библиотеки, куда кроме неё забредал разве что Нотт. За полтора месяца колдунье так и не удалось выпроводить его с насиженного места, но и самой сдаваться и искать себе другой тихий угол рейвенкловке не хотелось. Поэтому постепенно совместное выполнение домашних заданий для Адель и Тео стали уже в порядке вещей. Они даже ждали друг друга в дверях, выходя с последнего совместного урока. Бредя по коридорам с тяжелыми сумками, до отказа набитыми книгами, они либо очень тихо переговаривались, либо общались исключительно взглядами. Проходящие мимо ученики редко обращали внимание на молчаливых шестикурсников, инстинктивно предпочитая держаться подальше от их угрюмых взглядов. Однако в библиотеке, обложившись учебниками и пергаментами, слизеринец и рейвенкловка погружались в какой-то совершенно иной мир. Пока мадам Пинс где-то в другом конце читального зала отчитывала излишне шумных студентов, Нотт и де Сабле позволяли себе подурачиться по-своему. На их столе всегда волшебным образом появлялся чайник с каким-нибудь необычным горячим напитком и вазочка с чем-нибудь сладким для подзарядки мозгов. Они то и дело отвлекались от учёбы, обмениваясь дурацкими записками с оскорблениями, или ни с того, ни с сего начинали играть в «крестики-нолики». Тео с важным видом рассказывал ей истории о замке, которые слышал от друзей. Заканчивалось это обычно тем, что староста начинала длительный спор с Ноттом. Иногда слизеринец уступал, ему нравилось наблюдать за реакцией девушки, когда та осознавала, что произошло, и начинала раздражаться ещё сильнее.       — Ты делаешь это специально, Нотт! — шипела колдунья, наклоняясь к нему как можно ближе, — Просто хочешь обломать меня таким способом. У тебя ещё вагон аргументов за душой, я это чувствую!       — Не знаю, что лучше, — ухмылялся слизеринец, подпирая лицо ладонью, — Когда ты споришь или когда бурчишь как недовольная бабка.       В иные разы, дебаты доходили до того, что если бы к этим двоим поднесли спичку, то вся библиотека вспыхнула к чертям собачьим. У Адель в такие моменты обычно были растрёпаны волосы, Тео расслаблял галстук, и оба закатывали рукава своих рубашек. Ведьма усердно тыкала пальцем в здоровенный фолиант, что-то доказывая, а колдун раздражённо запускал пальцы в свои тёмные кудри, надеясь, что его голова не взорвётся. Подобные жаркие споры помогала разрешить случайность. Как правило, кто-то из друзей, появлявшийся как нельзя вовремя.       — Вы бы себя со стороны видели, — закатывал глаза Забини, оглядев друзей, — Ещё немного и в глотки друг другу вцепитесь. Я предпочитаю пускать такую деструктивную энергию в постель, но вас это, конечно, не касается, придурочные. Это я так, для связки слов.       За это Блейз получал волну проклятий и веление убираться, однако конфликтная атмосфера всё же рассеивалась. Нотт и де Сабле оценивали всклокоченный вид друг друга и с трудом сдерживали ухмылки. Забини присаживался рядом с одним из них и тянулся через стол за какой-нибудь сладостью, прежде чем делиться важными новостями или интересной сплетней.       В таком сумасшедшем вихре заданий интересным событием стало участие Блейза в «клубе слизней». Слизеринец получал приглашения на званный ужин от профессора Слизнорта уже несколько раз. И, так как больше никого из друзей на эти собрания не звали, Забини с удовольствием им обо всём рассказывал. Обычно компания уединялась на одном из диванчиков в слизеринском подземелье. Присутствие старосты рейвенкло едва ли смущало других студентов змеиного факультета. Стоило хоть кому-либо не так посмотреть на Аделаиду, как один из её «охранников» бросал на нарушителя полный презрения взгляд.       Чаще всего Блейз и Драко устраивалась в отдельных креслах, а Тео укладывался прямо на колени, сидящих на диване Адель и Пэнси. Из этого вытекало два варианта развития событий. В первом случае Паркинсон перебирала волосы Нотта, пока слушала Забини или Малфоя. Во втором Адель, если голова брюнета покоилась на её коленях, щипала его за нос или прикрывала рот Тео своей ладонью, едва он начинал говорить.       — Ещё раз так сделаешь, и я тебя укушу, — Тео хмурил брови, глядя на ведьму, — Честное слово.       — Так попробуй, — веселясь, она склонялась к его лицу.       Передние пряди волос Адель ниспадали вперёд, служа своеобразной вуалью, скрывающей их лица от остальных. Слизеринец молчал, врезаясь в неё взглядом. И без того тёмные глаза казались практически чёрными. Она была так близко, что могла ощущать, как Теодор прерывисто дышит через нос. От него пахло сигаретами, мятой, кедром и чем-то цитрусовым. Восхитительно приятное сочетание окутывало шестикурсницу, словно облако. На секунду другую в голове рейвенкловки поселилось желание проверить, что будет, если она его поцелует. Эта мысль пробежала по её телу таким сильным электрическим импульсом, что девушка, вздрогнув, отпрянула подальше от лица слизеринца.       — Что у вас там происходит? — с усмешкой поинтересовался Малфой, наблюдая за сокурсниками. — Развлекайтесь наедине, мы тут вообще-то слушаем увлекательный рассказ Блейза о его дурацком клубе придурков, — блондин закатил глаза, закидывая ногу на ногу.       — Вставай, Нотт, у меня ноги затекли, ты слишком тяжёлый, — голос Адель прозвучал чуть тише, чем та планировала. Она больше не смотрела ему в глаза, пытаясь скрыть повисшую в воздухе неловкость.       — То есть ты не хочешь, чтобы я тебя кусал? Жаль. — он цокнул языком и сел, шумно вздыхая.       — Зато, по-моему, Дафна была бы не против, — Забини криво улыбнулся, глядя сначала на друга, а затем куда-то ему за спину.       — Гринграсс? — спросила Пэнси, понизив голос до шёпота, — Она мне все уши прожужжала о тебе, Тео, это становится невыносимо.       Адель сидела молча, внешне не выражая никакого интереса к разговору. Разве что скользнула взглядом в сторону слизеринки, о которой шла речь. Ведьма почувствовала небольшой укол чего-то, напоминающего ревность, но показывать этого не собиралась. Гринграсс была красива и утончённа, но, на взгляд Аделаиды, излишне чопорна. И к тому же её саму недолюбливала, судя по всему. Адель не раз ловила на себе недовольный взгляд девушки, стоило ей самой появиться в гостиной слизерина по приглашению друзей. Не говоря о тех случаях, когда Дафна знала, что они с Ноттом идут заниматься вместе. Можно было не описывать взгляды, полные ненависти в адрес рейвенкловки. В присутствии Тео поведение слизеринки менялось в корне, начиная с того, что она говорила, и заканчивая языком тела. Она становилась похожа на растаявшее на солнце мороженое. Вся такая мягкая, нежная и хрупкая. Однако едва колдун скрывался за дверью, она снова нацепляла на себя каменное выражение лица или вела себя как капризная стерва. Адель множество раз слышала, как та завёт её за спиной предательницей крови. Из всей компании только рейвенкловка не скрывала своего хорошего отношения к «грязнокровке» Грейнджер. Для Гринграсс должно было стать сюрпризом то, что обожаемые ею Паркинсон, Малфой, Забини и, конечно же, Нотт, вполне себе отлично ладят с Гермионой. Ещё бóльшим сюрпризом для неё могло бы стать то, что Тео тайно грешит чтением магловских авторов. Это Адель выяснила случайно, оставив без присмотра одну из своих книг. Будучи пойманными друг другом с поличным, колдун и волшебница договорились об этом никому не рассказывать во имя сохранения репутации.       Из размышлений о Дафне Аделаиду вывел ответ сидящего рядом Нотта:       — Не интересно, — тон его был скучающим, едва ли не безразличным. Для полноты картины оставалось разве что зевнуть.       — Что, не в твоём вкусе штучка? — вопросительно изогнул бровь Блейз.       — Неа. Не люблю лицемерок.       — Зато она красивая.       — У всех разные понятия красоты, — фыркнул Драко, встревая в разговор.       — Мы все знаем, кого ты считаешь красивой, Малфой, можешь не напоминать нам, — Забини криво улыбался.       — Драко прав, поэтому давайте поставим точку на этом разговоре и на Гринграсс, — Нотт принял привычный скучающий вид, который Адель отмечала каждый раз, когда парень закрывался в себе.

꧁꧂

      Наконец, к большому счастью студентов, наступили первые выходные, когда было разрешено посещение деревни Хогсмид. С самого завтрака Большой зал гудел восторженными разговорами. Нынешним третьекурсникам эта вылазка была в новинку, они с большим предвкушением шептались, едва пережёвывая свою еду. Настроение некоторых омрачала разве что только разбушевавшаяся погода. Температура на улице значительно понизилась, за окнами хлестал сильный дождь вперемешку с мокрым снегом.       Завтракала Адель за слизеринским столом, так как ребята вместе собирались выдвигаться в деревню сразу после трапезы. Ведьма с наслаждением большими глотками заливала в себя горячий кофе, пока зевающие шестикурсники выбирали, чем бы позавтракать.       — Драко, ты точно не пойдёшь с нами? — спросила Пэнси, глядя на Малфоя.       — Не иду, — он недовольно фыркнул, поводив ложкой в миске с хлопьями, — Макгонагалл наказала меня за домашку. Придётся торчать у неё в кабинете. Так что веселитесь без меня.       — Тебе что-нибудь принести? — Адель посмотрела на друга, вскинув брови, — Сливочной помадки? Огневиски? Верёвку и мыло? — она улыбнулась уголками губ.       — Вот, последнее было бы отлично, — усмехнулся Малфой, но вышло как-то грустно. Казалось, что слизеринец был чем-то обеспокоен и слегка нервничал, судя по подрагивающей в тонких пальцах ложке.       — Отлично, с нас с Пэнс верёвка, с вас мыло, мальчики, — ведьма обвела взглядом Тео и Блейза.       — С тобой каши не сваришь, Ада, — Забини хмыкнул, дожёвывая кусок бекона.       — У меня много других талантов, Блейз.       — Уж кто бы проверил, — ответил он с умешкой, переводя взгляд на сидящего напротив Нотта, за что получил хороший пинок под столом.       — Ауч! Я же пошутил, больно вообще-то, — Забини обиженно надулся, потирая ушибленную ногу.       — Это тебе за длинный язык, идиот.       Малфой и Нотт улыбнулись, непонимающая Пэнси закатила глаза, а Блейз нахмурился сильнее.       После завтрака, оставив Драко в стенах Большого зала, ребята оделись потеплее и двинулись на выход. Скопившаяся в дверях очередь двигалась невыносимо медленно. Как выяснилось позже, Филч проверял уходящих студентов, тыкая в каждого детектором лжи. Картина складывалась крайне нелепая. Однако, шестикурсники отстояли свою очередь и, наконец, оказались на улице во власти разбушевавшейся стихии. Температура воздуха за ночь значительно снизилась. Возможно пару лет назад, ребята не стали бы так тепло одеваться, предпочитая выглядеть презентабельнее, но теперь даже Блейз не побрезговал тем, чтобы нацепить на себя несколько слоёв одежды. Адель, по своей собственной оценке, нарядилась как капуста, но была безумно довольна тем, что не ощущала холода. На ведьме были тёплые тёмные джинсы прямого кроя, скрывающие надетые вниз колготки с начёсом, и кардиган крупной вязки. Под ним тонкий кашемировый свитер глубокого синего цвета, напоминающего сапфир. Завершали образ тёмно-серое шерстяное пальто, кожаные ботинки на шнуровке и факультетский шарф. Уши колдуньи были скрыты черными меховыми наушниками. Такие же были и на Паркинсон, которая в добавок обзавелась ещё и парой перчаток. Адель же прятала руки в карманах. По Тео не было понятно, насколько тепло он одет, однако признаков того, что слизеринец мог замёрзнуть, не было. Вся его одежда, как и у Забини, была чёрной. Простые джинсы, джемпер из мягкой шерсти и сверху пальто с зелёно-серебристым шарфом, на ногах тёплые ботинки.       Едва они вышли на дорогу к Хогсмиду, Нотт достал из кармана пальто пачку сигарет и закурил. Староста рейвенкло промолчала. Она вообще перестала попрекать его за эту привычку. С тех пор, как состоялся их небольшой разговор по душам, Адель решила, что слизеринцу нужен хоть какой-то способ справляться с собственной жизнью. Нотт же в какой-то степени испытывал грусть от того, что веснушчатая блюстительница порядка прекратила его донимать. Её внимание ему нравилось, как ни странно.       — Ничего не скажешь, староста? — поинтересовался Теодор, глядя на Адель через плечо Пэнси, губы его растянулись в усмешке.       — Сегодня выходной, Нотт, я не староста, — рейвенкловка показала ему язык.       — Мерлин, я ненавижу, когда вы это делаете, — Паркинсон закатила глаза и обошла Тео, беря Блейза под руку, — Пойдём вперёд, Забини. Если они начали флиртовать на своём дурацком языке, то это надолго, — она зашагала шире, ведя за собой усмехающегося Блейза. Тот обернулся к ребятам и одними губами произнёс: «Не благодарите».       Аделаида показала ему средний палец, пропуская слова Пэнси мимо ушей. А Нотт, так же одними губами, не произнося вслух, очень грубо отправил друга к чёрту. Наедине в своей спальне Драко, Блейз и Тео матерились как сапожники, но из уважения к своим спутницам старались по возможности сдерживаться в остальное время.       — Я же говорю, спелись! — Забини хмыкнул, отворачиваясь.       — В таком случае я принципиально буду говорить только то, что эти двое не понимают.       — Тебе идёт синий цвет, — как бы невзначай бросил Тео, выпуская дым.       — Это работало бы, если бы я тоже не понимала, Нотт, — усмехнулась девушка, глядя на него снизу вверх. Колдун отметил для себя, что в пасмурную погоду её глаза казались чуть более серыми, словно густой туман. Мокрые снежинки ложились на волосы волшебницы и тут же таяли, превращаясь в маленькие капельки. От холода щёки и нос Адель слегка порозовели, отчего веснушки на её лице стали заметнее. — Что? — спросила она, заметив, что слизеринец смотрит на неё дольше обычного.       — Ничего, — он улыбнулся одними губами, качая головой. — Зачем мне делать тебе комплимент, который ты не поймёшь?       — А разве парни не любят такие глупости? — спросила она, поднимая бровь.       — Блейз любит, — он усмехнулся, выбрасывая бычок точным щелчком пальцев, — Я — нет.       Дорога в Хогсмид выдалась совершенно неприятной даже по меркам Адель. Холодный мокрый ветер нещадно хлестал в лицо, заставляя идущих тут и там студентов щуриться и подгибать головы, чтобы не получить обморожение. Староста рейвенкло поплотнее закуталась в свой шарф и подняла воротник пальто. Она перевела взгляд на идущего рядом Тео и нахмурилась.       — Ты что, бессмертный? — она остановилась и потянула слизеринца за рукав пальто к себе.       — Вот это заявочка, — он непонимающе посмотрел на рейвенкловку, высовывая руки из карманов. Ведьма сосредоточенно схватила его за полы пальто и начала застёгивать пуговицы. Слизеринец, уже не сдерживая улыбки, с интересом наблюдал за движениями слегка онемевших от холода пальцев де Сабле. Когда она добралась до воротника, и холодные пальцы случайно коснулись его шеи, он слегка поморщился, — Я бессмертный, а сама-то? — Он взял её руки в свои и стал греть, — Что у тебя там в карманах? Снег? — спросил он с усмешкой, пресекая попытки девушки убрать руки, — Что ты дергаешься? Постой минутку спокойно и скажи: «Спасибо, дорогой Теодор».       — Спасибо, дорогая Аделаида, что застегнула мне пальто, иначе я провалялся бы неделю в больничном крыле с воспалением лёгких, — отчеканила ведьма, глядя в тёмные глаза.       Слизеринец хохотнул, выпуская руки волшебницы, и вытащил из своих карманов перчатки.       — Держи, староста, мне они не нужны, — юноша протянул ей перчатки, улыбнувшись. Волосы его намокли от снега, но всё так же завивались. — Давай-ка нагоним их, пока совсем не окоченели.       — Спасибо, Нотт, — Адель ответила ему улыбкой и взяла перчатки; от язвительного тона не осталось и следа.       Вскоре четвёрка друзей разделилась. Блейзу очень хотелось выпить, поэтому парни удалились в сторону «Трёх мётел», а девушки зашагали по намеченному заранее маршруту к «Сладкому королевству». Последняя учебная неделя выдалась особенно сложной, поэтому колдуньям было жизненно необходимо пополнить свои запасы сладостей.       Магазин был битком заполнен продрогшими студентами. Внутри разносился стойкий аромат карамели. После холодной улицы тёплая кондитерская казалась райским местом, дарящим тепло и пробуждающим аппетит. Девушки расстегнули свои пальто и размотали шарфы, позволяя себе погреться, пока стояли в очереди. Пэнси накупила целую гору сладостей, начиная от кислого мармелада, заканчивая мешком шоколадных конфет с карамельной начинкой. Во всё это излишество входила парочка шоколадных лягушек, сахарных перьев и пастилы. Парням они прихватили сливочной помадке, не забыв при этом и об оставшемся в Хогвартсе Драко. На покупку сладостей из-за большого наплыва учеников у них ушло больше получаса. За это время волшебницы смогли как следует отогреться, поэтому выходили на холодную улицу нехотя. Ведьмы могли бы сразу пойти в «Три метлы», но за время учёбы Пэнси израсходовала все свои перья. Поэтому они взяли курс на магазин перьев Писсаро. Адель решила, что ей тоже не помешала бы парочка.       Подруги брели по Верхней улице, держа друг друга под руку. Людей было немного, отдыхающие студенты и жители деревни старались по возможности укрыться от мокрого снега в отапливаемых помещениях. Внутри лавки было тихо и уютно, горел приглушённый свет. Звякнул дверной колокольчик, возвещая хозяина о новых посетительницах. Пэнси тут же двинулась к прилавку и потянула Адель за собой за рукав пальто. У кассы девушки разглядели знакомые силуэты. На этот раз компанию Забини и Нотту составляли Крэбб и Гойл. Оба здоровяка склонились близко к витрине, выбирая себе перья. По обрывку разговора, Адель уловила, что выбирали они между обычным пером и тем, что само правило орфографию.       — Если читать больше книг, то необходимость в таком пере отпадёт сама собой, — до ушей старосты донёсся знакомый бархатистый голос, по обыкновению сквозящий скукой.       — Не все такие умные, Нотт, иногда это полезная штука, — пробасил Крэбб, всё так же не отрывая взгляда от прилавка с разложенными на нём перьями.       — Я лишь хотел сказать, что всю жизнь за тебя перо исправлять не будет. Однажды придётся научиться писать грамотно и самому. Если ты, конечно, рассчитываешь на хорошую карьеру в будущем.       — Не занудничай, Тео. — Буркнул Крэбб, — Дайте мне самозаправляющееся перо со встроенной орфографией.       — Как знаешь, — темноволосый слизеринец пожал плечами и отвернулся от кассы, чтобы двинуться к выходу.       Блейз от него не отставал, шепча на ухо:       — Ты же понимаешь, что он сейчас и так произнёс самое длинное предложение в своей жизни, — тихо усмехнулся Забини, однако от ушей шестикурсниц это не ускользнуло, они хихикнули, привлекая к себе внимание друзей. — Какая встреча, дамы. Мы не виделись полчаса, а как будто целую вечность. Гляжу, вы успели ограбить «Сладкое королевство».       — А ты осушить неплохой бокал огневиски? — спросила Адель, вскидывая бровь, — Шлейф, конечно, благородный, но лучше не дыши на меня, Забини.       — Какие мы нежные, — темнокожий студент закатил глаза и зашагал к выходу, — Мы будем на улице, если что.       Теодор молчал, заложив руки в карманы чёрного пальто. Прежде чем выйти из лавки вместе с Блейзом, он окинул Адель быстрым взглядом, на мгновенье задержавшись на плохо скрывающем содержимое пакете с шоколадным печеньем в её руках. Он снова поднял тёмные глаза к её лицу и вышел из лавки, не сказав ни слова. В который раз звякнул дверной колокольчик. Уже стоя у прилавка, боковым зрением через окно ведьма заметила, что колдун закурил в ожидании остальных. Почувствовав на себе ответный взгляд, Адель переключила своё внимание на перья. Как ни странно, с высказанной вслух мыслью Тео девушка про себя согласилась. Не было никакой необходимости в том, чтобы перо проверяло за ней, рейвенкловка и так знала, что её орфография безупречна. Они с Пэнси приобрели несколько обыкновенных перьев про запас и вышли из магазина. Обратно из Хогсмида ребята шли уже быстрее. Погода не на шутку разбушевалась, снег усилился, а и без того колючий ветер стал кусать щёки ещё сильнее.

꧁꧂

      Новости о проклятье разлетелись по замку моментально. Едва ребята переступили порог школы, как началась суматоха. Ученики тут и там шептались о пострадавшей Кэти Белл. Будучи в Хогсмиде с остальными студентами, семикурсница подверглась случайному проклятию. Никто не представлял, откуда у гриффиндорки взялось то самое ожерелье, и куда она собиралась его отнести. Подруга, сопровождавшая в тот момент Кэти, теперь была вынуждена раз за разом отвечать на вопросы профессоров. Саму же гриффиндорку сначала доставили в Больничное крыло, но вскоре стало ясно, что ей нужна куда более серьёзная помощь. Ведьму забрали в больницу святого Мунго. Паника, воцарившаяся в стенах школы, не утихала до конца выходных. Мракоборцы неустанно патрулировали периметр замка. Старостам теперь приходилось быть ещё более внимательными, чем обычно, а количество дежурств возросло.       От атмосферы беззаботности, царившей в компании друзей, не осталось и следа. Драко с каждым днём замыкался в себе всё сильнее и сильнее. Все знали о давлении, оказываемом на колдуна, однако облегчить ситуацию ничем не могли. Всё, что они могли ему дать — это молчаливую поддержку и ощущение того, что он не один. Каждый в глубине души боялся оказаться на месте Малфоя. Больше всех кровь стыла в жилах от страха у Тео, однако он никому этого не показывал. Слизеринец продолжал просыпаться по ночам от кошмаров, в которых болезненным способом получает Чёрную Метку. Хуже всего было то, что в каждом сне обращение в Пожирателя Смерти сопровождалось шантажом. Он и без того чувствовал себя одиноким, однако каждый раз кого-то из друзей на его глазах мучили самыми изощрёнными проклятиями. До тех пор, пока он не начинал умолять прекратить, соглашаясь на всё. Просыпаясь в немом крике посреди ночи, он хватался за голову, пытаясь прийти в себя. Помогало хождение босиком по ледяному каменному полу. Но в конечном итоге из раза в раз, он одевался и покидал подземелье слизерина. Бредя по спящему замку, Нотт поднимался в одну из башен, до какой только мог дойти, и усаживался на стылый подоконник где-нибудь на последнем этаже. В таком положении, обхватив руками колени, он сидел по нескольку часов, пялясь в окно до тех пор, пока в голове не становилось совершенно пусто. Как правило, к тому времени рядом с ним образовывалась целая кучка сигаретных окурков.       При всех попытках, по-настоящему не понимал никто. Ведь только он и Малфой были детьми Пожирателей смерти. Сам Тео сравнивал это ощущение с накинутой на шею петлёй. Вроде бы ещё жив, но уже не всё однозначно. Слизеринец дал себе обещание не становиться тенью своего отца. Ему было невыносимо страшно потерять себя настоящего под всеми этими масками холодного безразличия. Он был действительно умным и способным волшебником. А ещё он был просто подростком. Тем, кто никому не признаётся в том, как сильно скучает по покойной матери. И как сильно боится собственного отца. Человека, которого он должен любить и уважать. Однако вместо этого испытывал презренный страх. Если бы не друзья, он вряд ли смог бы сохранить хоть какую-то надежду на светлое будущее. Однако Блейз, Драко, Пэнси и Адель каждый день, сами того не замечая, наполняли жизнь Нотта смыслом. Все те мелочи, которые они делали друг для друга, Тео бережно хранил под замком собственного сердца. Их беззаботные шутки заставляли его держаться наплаву. Иной раз волшебник отсчитывал часы просто для того, чтобы посидеть в тихой библиотеке и послушать недовольное бурчание старосты Рейвенкло, уставшей от занятий. Де Сабле напоминала ему свечу. Небольшой луч, способный осветить всё вокруг и обогреть, создать ощущение потерянного уюта, но при неправильном подходе спалить всё вокруг к чертям. Слизеринцу лишь хотелось, чтобы эта свеча не гасла.       В понедельник вечером они сидели после кучи уроков, совершенно уставшие, но довольные собой. По дороге в библиотеку Аделаида не скупилась на благодарности, обнимая Тео за плечи и оставляя на щеках слизеринца пару быстрых поцелуев.       — Если бы я знал, что за помощь с контрольной по Защите от тёмных искусств, ты так расщедришься на нежности, Ада, то давно бы вызвался добровольцем, — сетовал Забини, глядя на друзей.       — И вечно ты ищешь какую-то выгоду, — фыркнула староста, переводя взгляд на Блейза.       — На то я и слизеринец, — он одарил её очаровательной белоснежной улыбкой, — Увидимся за ужином, зубрилы, — С этими словами Забини свернул за угол, держа курс на своё подземелье.       В библиотеке в такое время едва ли можно было встретить каких-нибудь студентов кроме шестикурсников. Все остальные были либо всё ещё на занятиях, либо не нуждались в том, чтобы проводить в читальном зале большую часть своего свободного времени. Но так как Адель и Тео были из числа счастливчиков, они по обыкновению устроились на своём месте. Ниша между большими стеллажами, уставленными старинными фолиантами, мягко освещалась керосиновыми лампами и слабо пробивающимися сквозь маленькое окно лучами закатного солнца. Засучив рукава, колдун и ведьма быстро пробежались по секции, где хранились книги о зельях, и выудили с полок парочку подходящих. Профессор Слизнорт, хоть и не был так строг, как Снейп, большими домашними заданиями не пренебрегал.       У слизеринца и рейвенкловки выработалась тактика выполнения домашних заданий. Они делили темы пополам и искали каждый своё, а потом менялись, объясняя друг другу непонятные моменты. Командная работа позволяла значительно экономить время, которое они пускали на партию-другую в волшебные шахматы или обсуждение какой-нибудь интересной книги.       В отличие от Блейза, сидя рядом, Адель не мешала Тео писать. Юноша обычно садился слева, а она справа, что позволяло им не сталкиваться локтями во время письма. Когда с Теодором усаживался Забини, всё заканчивалось страшной руганью. Блейз ни в какую не хотел садиться справа, из-за чего Нотт, будучи левшой, постоянно задевал локтем друга. Или наоборот. Сначала они просто обменивались «любезностями», затем начинали пихать друг друга. И когда доходило до смазанных чернил, Тео, сыпля проклятиями, вставал и отсаживался за отдельный стол, стараясь привести в человеческий вид испорченную работу.       — Я больше не могу, — сокрушённо вздохнула волшебница, отбрасывая перо в сторону. Она опустила голову на исписанную вдоль и поперёк тетрадь и глухо простонала куда-то в бумагу, — Почему нам задают так много? — Адель едва ли не хныкала.       — Похоже, кому-то не хватает шоколадного печенья в крови, — пробормотал слизеринец себе под нос, улыбаясь. Глазами он продолжал вычитывать предложение из учебника.       — Что-то я не вижу здесь никакого печенья, — ведьма оторвала голову от пергамента и жалобно посмотрела на слизеринца.       — Только не говори, что собираешься заплакать, ты похожа на брошенного щенка, — он улыбнулся шире, оглядывая несчастную девушку.       — Я устала, Тео, — пожаловалась она, кладя голову ему на плечо, — Может, заплатим какому-нибудь пятикурснику, чтобы он писал за нас?       — Вот это я понимаю, выгорание так выгорание, — усмехнулся слизеринец и, поискав что-то в своей сумке, положил на стол бумажный пакет с печеньем. — Сделай перерыв и поешь.       — Нотт, ты знаешь, что я обожаю тебя? — при виде угощения ведьма оживилась.       — Меня или печенье? — хмыкнул он, закатив глаза.       — Пече… — она откусила кусочек и, почувствовав во рту любимую мятную начинку, едва ли не вскрикнула от удовольствия, — Тебя! Как ты узнал о начинке? Я никогда не говорила, что мятная моя самая любимая.       — Потому что это моя любимая, — он взял из пакета небольшую печенюшку и отправил её к себе в рот. — А ты сегодня до невозможности щедра на приятные жесты, — заключил он, прожевав.       — Я могу быть и неблагодарной, ты же знаешь, — усмехнулась рейвенкловка, — Так что сильно не привыкай, это одноразовая акция. Если ты, конечно, не собираешься подкармливать меня этим печеньем на постоянной основе. Слегка стыдно признавать, что за него я готова продаться. Поэтому помалкивай.       — Я бы не стал делиться такими ценностями с другими, — отозвался он, глядя на волшебницу, — Пусть это будет только моим секретом, — голос его звучал очень тихо и спокойно, улыбка, игравшая на губах ещё минуту назад, сама собой растворилась в неожиданно возникшей серьёзности.       — И что ты скажешь, если я съем чьё-нибудь другое печенье? — так же тихо спросила Адель, стараясь не нарушать библиотечную тишину. Голубые глаза внимательно вглядывались в тёмные напротив.       — Я расстроюсь, — пробормотал он, не отрывая взгляда от колдуньи. Его рука медленно потянулась к лицу девушки, — Ты как ребёнок, — он улыбался, стирая шоколадные крошки с уголка её рта.       Сами того не замечая, они сидели в сантиметре друг от друга, так близко, что их бёдра соприкасались. Адель не шевелилась, продолжая всматриваться в глаза слизеринца, его лицо расслабилось, от привычного недовольного выражения не осталось и следа. Рейвенкловке казалось, что на невыносимо громкий стук её сердца сейчас прибежит мадам Пинс, чтобы сделать ей замечание. Тео, не убирая руки с лица ведьмы, осторожно наклонился, приближаясь к ней. Обоим казалось, что это мгновение тянется вечностью. Адель чувствовала на своих губах тёплое шоколадно-мятное дыхание слизеринца и потянулась ближе, прикрывая глаза.       — Ох, чёрт, ну и темень у вас тут! — прямо рядом со столом послышался громкий голос. — Ой, кажется, я не вовремя, — запыхавшийся рыжеволосый юноша, стоял, упираясь руками в колени, в попытке привести дыхание в порядок.       Нотт и де Сабле отпрянули друг от друга как ошпаренные, так и не успев завершить начатое. Ведьма, прокашлявшись, поправила полы мантии и повернулась в сторону возникшего, словно из ниоткуда, студента.       — Не представляешь, насколько не вовремя, Уизли, — процедил слизеринец сквозь зубы. Чёрные глаза будто высверливали в старосте гриффиндора дыру.       — Я по делу, короче, — буркнул Рон, стараясь не смотреть на рассерженного Теодора. Уизли выпрямился, обращаясь к Адель, — Не хотел прерывать ваши… — он оглядел стол, заваленный учебниками, — Занятия. Но деканы срочно вызывают всех старост на собрание, поэтому нам надо идти, — он неловко почесал рыжий затылок.       Адель закрыла глаза и медленно выдохнула через нос, а затем с нескрываемым раздражением стала складывать учебники и тетради в сумку. Тео сидел, глядя перед собой, и не двигался. Кулаки юноши были сжаты, о чём он думал было не ясно.       — Извини, Тео, увидимся за ужином, — она встала и побрела вслед за Уизли, который мечтал поскорее уйти из поля зрения слизеринца, — Спасибо за печенье, — она улыбнулась уголками губ, стараясь скрыть досаду в голосе. Он ответил ей грустной улыбкой и сосредоточил внимание на учебнике, надеясь унять раздражение.       Рон с Адель шли по коридору молча, ритмичный стук её каблуков казался в сто крат громче из-за того, насколько злой сейчас была ведьма.       — Не понимаю, чего ты так злишься. Ну, подумаешь, слегка не вовремя, в другой раз…       — Заткнись, Уизли, — отрезала Адель. — В другой раз это уже не будет первым поцелуем, идиот.       — Что? Я ничего не понял, но, кажется, ты назвала меня кретином?       Ведьма не ответила, лишь раздражённо закатила глаза.       — Ты ничего не видел, понял? Если хоть одной живой душе скажешь, то я засуну свою палочку тебе в…       — Не продолжай, я не хочу знать. Понял я, не тупой. — Рон нахмурился, — Не видел, так не видел, чего угрожать-то сразу. Мне и по взгляду Нотта было понятно, что надо помалкивать, — пробормотал он себе под нос, сворачивая к лестнице.