Теория любви

      Сегодня, как и неделю назад, солнце светило почти по-летнему. Эмика надела новое кимоно — Айто подарил ей ко дню девочек отрез ткани нежно-лилового цвета с мелким узором. Она пошила из него кимоно и смотрелась в нем сногсшибательно. Особенно в сезон глицинии.       — Ты скоро? — окликнул Айто с порога.       — Уже выхожу! — Она взяла в руки маленькую сумочку, сделанную в тон кимоно и выбежала на улицу.       — Ты сегодня во всеоружии, — заметил, с восхищением оглядывая ее наряд. — Готова смотреть на цветы?       — Конечно! — улыбнулась ему и они поспешили вверх по улице.       В этом году начало нового курса обучения прошло более размеренно, чем в прошлом. Появилось больше свободного времени, которое можно было провести с пользой. Например, в Асакусе. Айто давно уговаривал Эмику сходить туда, но то настроения не было, то погода плохая. К середине апреля в городских газетах объявили о скорой реконструкции Асакусы и предупреждали, что в ближайшее время район будет закрыт. Больше нельзя откладывать! Тем более, что это почти рядом с тем местом, где они жили. Пятиэтажная пагода храма в честь богини Каннон Босацу, выглядывающая из-за домов вдалеке, давно уже стала привычным видом.       Завели ленивый разговор об университете, однако обмывать косточки каждому однокурснику не хотелось. Цвела глициния, все на улицах постепенно облачилось в светло-лиловые тона: вывески на лавках, одежда прохожих, преимущественно горожанок, и даже еда в лотках уличных торговцев. Эмика слышала, что где-то продавали и вино с глицинией, но проверить слухи никак не могла, да и сомневалась в услышанном — наверняка однокурсники придумали это, чтобы показать всем свой достаток.       На втором году обучения в университете все казалось привычным и знакомым. Не было прежней робости, стеснения и банального страха. Эмика все также посещала лекции. Она уже знала всех преподавателей и как каждый себя ведет перед студентами. Вообще, наблюдать за гайджинами было интересно. Например, преподаватель философии, когда диктовал материал, ходил из стороны в сторону по кафедре и держал руки за спиной, как будто арестант. Анатом то снимал, то надевал блестящее пенсне во время лекции, а когда спрашивал кого-нибудь из студентов, близоруко щурился даже сквозь пенсне. У преподавателя латыни был длинный нос, как у тэнгу, а физиолог щеголял раскидистыми рыжими бакенбардами и был похож на жирного кота.       Но если преподавателей она могла видеть только на лекции или низко кланяться им при встрече в коридоре, то с однокурсниками была намного ближе. Во-первых, наблюдала за каждым во время лекций, оценивала про себя их ответы на семинарах. Во-вторых, Айто ей рассказывал намного больше, чем она могла видеть.       Оказывается, двое братьев из южной префектуры — Нобухиро и Нобухацу были вовсе не близнецами. У них был общий отец, а матери, — жена и наложница, родили сыновей в один день. Впрочем, это не мешало считать их близнецами: ребята были так сильно похожи друг на друга, что их постоянно путали, поэтому решили называть — Хиро и Нобу. Хиро был чуть выше и старше Нобу на полдня, а еще — у него была смешная привычка по-театральному закатывать глаза. У Нобу лицо было шире, и иногда казалось, что его улыбка тоже шире. Братья не были отличниками, но их присутствие всегда разбавляло скуку.       Таро, вечно спящий на лекциях, в учебе почти догонял Айто и не понятно, когда он только успевал учиться? Все знали, что он уже был женат и имел нескольких детей. Разумеется, он был старше Айто. У его отца была своя клиника еще со времен сёгуна, и Таро, как старшему сыну, предстояло унаследовать семейное дело.       — А что с тем парнем, который сильно отставал в учебе? — поинтересовалась Эмика. — Как его звали, Химура, кажется? У него еще усишки такие, — она потерла кожу над верхней губой, желая более наглядно показать на себе куцую растительность того студента, — жиденькие.       — Его срезали на латыни, к физике не допустили, потом он пытался подкупить химика, но это стало известно наверху, начался скандал и того парня просто выставили из университета. Я думал, ты знаешь…       — Я этого не знала! Ну и дела творятся! — изумилась, но про себя позлорадствовала — так ему и надо!       — Ты ж не ходишь на физкультуру, а иногда только там и есть возможность поболтать. Ну или еще за пределами университета, но тогда надо ходить на их общие посиделки, которые часто заканчиваются обыкновенной попойкой.       — Но ты не ходишь с ними?       — Был пару раз, мне не понравилось. Есть дела поважнее, чем сплетни.       — Ты прав, — слишком быстро согласилась с ним и продолжила: — Однако… Рассказывай почаще, что происходит в нашей группе. Иногда кажется, что я слишком многое пропускаю, будто в вакууме нахожусь.       — Разве тебе Сацуки ничего не рассказывает?       — Ты помнишь, когда она была на парах в последний раз? Я ее видела во время цветения сакуры и все!       — Но ты же была у нее в гостях после этого?       — И она все два часа трепалась о своих высокородных кузенах и кузинах. У меня чуть уши не опухли, пока она рассказывала, что по матери роднится с покойной Тенсёин!       Айто отреагировал на ее реплику подкатанными глазами. Или так на нем сказался недавний поход в идзакайя с Хиро?       — Значит, ее корни из Сацумы? — предположил он.       — Ага, но когда я начала рассказывать о своей семье, она так сильно удивилась, — хохотнула Эмика. — Она думала, что мне будет нечего сказать о себе! Не на ту напала.       — Больше не ходи к ней одна.       — Это еще почему? — возмутилась она.       Айто ответил не сразу: они вышли на оживленную улицу Накамисэ. Она тянулась вереницей лавок и развлечений до самого храма Сенсодзи. Даже несмотря на некоторые неработающие лавки в связи со скорым закрытием улицы, людей было так много, что иногда приходилось с трудом проталкиваться сквозь зевак около уличных представлений. Жители будто ждали удобного момента, — хорошей погоды, чтобы выйти в Асакусу вместе с Эмикой и Айто.       — Ладно, ходить к ней можешь, но хотя бы предупреждай меня.       — Подумал, и решил проявить благосклонность ко мне? — поддела его с улыбкой.       Было непривычно слышать от Айто всяческие запреты. Эта манера появилась у него совсем недавно, буквально, после зимы. Стоило ей куда-нибудь отправиться одной, он строго спрашивал: куда идет и когда вернется. Неужели, это все из-за новостей про зверства корейцев? Почти ежедневно и в каждой газете красочно расписывали ужасные преступления. Иногда даже с картинками на цветной вкладке.       Да уж, после такого будешь собственной тени бояться, не то что ходить одной по городу!       Странно, что ни в одну газету не попал недавний случай с их улицы. Пока Эмика была в университете, не успела ничего увидеть, только застала лужи крови. Соседки ей рассказали, как средь бела дня в доме напротив неизвестный мужчина зарезал женщину — свою бывшую жену, старуху — мать жены и кажется, нынешнего мужа. Оказалось, он вернулся из тюрьмы, а жена за это время успела найти себе нового мужа и вообще устроить свою жизнь. Рассказывали, он гонялся за ними по всей улице, потом прибежал полицейский, но и он получил мечом свое, пока ретировался за подмогой. В итоге негодяя зарезали при задержании.       Может, потому что в таком районе подобные сцены не редкость? Однако за год, прожитый здесь, Эмика никогда не слышала об убийствах. Район их был хоть и бедным, но не настолько опасным. А может, потому что расправа была между японцами? Хисао многое успел ей рассказать о политике, когда приходил в гости на Ханами…       — Просто я переживаю очень сильно, если не знаю, где ты находишься, — проговорил Айто и едва заметно дотронулся ее плеча.       — Как скажешь, — отозвалась и бросила на него короткий взгляд. Во всем мире до нее никому не было дела, только один Айто и беспокоился. Она переживала за него не меньше, а потому надо сказать ему как есть, чтобы и в самом деле не волновался. — Ты ведь знаешь, чего я ожидала от Сацуки? Надеялась, что ее племянницы приедут и меня пригласят к ним поработать на лето гувернанткой. Но в этом году девочек повезли в Кагосиму. Поэтому надобность в моих посещениях пропала.       — Не переживай насчет своей работы, я получил повышение в больнице, денег хватит нам обоим. — Чувство гордости слышалось в каждом его слове, да и Эмика замечала это во всех его действиях. Что и говорить, он теперь не просто санитар, а старший над остальными. Разумеется, получил прибавку к жалованию и, видимо, неплохую. Взять тот же подарок на Хинамацури: отрез хорошего материала стоит недешево.       Ей в этом году не на что сделать подарок Айто ко дню мальчиков. Ну что приличное можно купить на горсть медяков? Было стыдно за себя: снова она не приносит никакой пользы.       Эмика посмотрела поверх голов гуляющих на крышу храма Сенсодзи. Кажется, пришла идея для подарка, но она пока сомневалась, и тому были вполне объективные причины.       — Будешь сукияки? — внезапно предложил Айто, чем отвлек от невеселых мыслей.       — Спрашиваешь еще!       Эмика не успела поинтересоваться, по какому поводу угощение, но безоговорочно приняла его предложение. И действительно, почему бы не поесть сукияки? Не известно, что больше всего пересилило внутри нее: желание отвлечься, полакомиться или следование новой моде? На самом деле, смысл был вовсе не в моде, а в предписаниях западной медицины: чтобы иметь развитый организм, нужно употреблять как можно больше белковой пищи. Айто мечтал еще немного вытянуться в росте и каждый день подтягивался на самодельном турнике. Эмике, как девушке и будущей матери, тоже не пристало быть хилой и болезненной. В идеальных условиях мясо нужно есть каждый день, но кто из них двоих мог себе позволить такую роскошь?       В заведении почти никого не было и хозяин, обрадовавшийся редким посетителям, принялся выкладывать на поднос тонко нарезанную говядину, лапшу, разные травы, овощи и грибы. Все это великолепие выглядело безумно вкусно, осталось только дождаться готовности.       От маленького котла с готовящейся едой шел аппетитный пар. Рот сразу же наполнился слюной, а желудок требовал моментально съесть все. День стоял по-летнему теплый, солнце пробовало на жителях города свои первые жаркие лучи в этом году. Может, поэтому здесь не было ни одного посетителя? Тем лучше для них: никто не будет отвлекать от поедания пищи.       Сукияки больше подходит для холодного зимнего дня, но что может остановить двух вечно голодных молодых людей? Даже если по спине побежал пот, а щеки покрылись румянцем от жары, все было съедено в мгновения.       — Может, еще и якитори? — спросил Айто, когда вышел на улицу.       — Пожалуй, неплохо бы! — согласилась Эмика.       Купленные куриные шашлычки пахли изумительно. Айто взял несколько порций, а еще данго и моти нежно-фиолетового цвета — в тон глицинии. Чтобы запить обильный перекус, решили купить по бутылке саке. Все места в лавке и рядом с ней были заняты. На улице толпы гуляющих и множество бегающих детей, которые только и искали, где бы поживиться чем-нибудь эдаким. Такими же и они совсем недавно были в Хакодатэ. И почему время так быстро летит?       — Давай спустимся к реке чтобы поесть спокойно, — попросила его, но кажется, он и сам знал не хуже.       Хотелось поскорее миновать многолюдную улицу и присесть на берегу, однако по обе стороны было столько развлечений, что мимо пройти просто невозможно!       Они прошли немного дальше, и уперлись в толпу зевак: уличные актеры давали представление. За спинами смотрящих не разобрать что показывали. Аккуратно обошли толпу, и тут перед ними возник жонглер, настоятельно требуя подачку за свое представление. Кажется, его совсем не волновало, что они не видели его выступления. Айто перехватил Эмику за руку покрепче и поскорее вывел из толпы. Чем ближе к храму, тем больше желающих подзаработать.       «В лавку при храме можно будет зайти и сейчас!» — подумала Эмика, зная, что Айто туда уж точно не пойдет. Он вообще ни в каких богов не верит. Но ко всему, что приносит удачу, относится с уважением. Пожалуй, только мифическая удача и поспособствовала им остаться в Токио и не вернуться обратно после первой неудачи.       — Смотри, тут даже фотоателье открыли! — Айто дернул ее за рукав, чем отвлек от собственных мыслей. Вывеска была неприметной, и как он смог увидеть ее среди окружающего разнообразия и пестроты? — Всегда мечтал о фотографической карточке, а ты?       — Некоторые считают, что фотографироваться — плохая примета, — намекнула ему. Собственной фотографии никогда не было и у нее. Сейчас бы тоже не отказалась зайти к фотографу.       — Все это вздор! Давай зайдем?       Стоило переступить порог, и они оказались в другом мире. Эмика еще ни разу не была внутри фотоателье, но всегда думала, что там происходит какое-то таинство. Впрочем, из курса химии она прекрасно знала о химических компонентах и процессах, сопровождающих фотографический снимок, но все равно, мгновенное запечатление человека на пленку казалось для нее тайной.       Здесь пахло как в больнице или в аптеке. Множество драпировок, всяческих занавесок, бутафорских деревьев и колонн делали это место еще более загадочным.       Фотограф, кланяясь, провел их к декорациям и долго выспрашивал: как будут позировать? Решили, что вдвоем будет проще, ведь тогда не нужно будет меняться фотокарточками, а можно просто заказать несколько копий. Сначала предложил Эмике шляпку с невообразимым количеством искусственных цветов — она, конечно же, отказалась. Потом пристал к Айто, мол, ему надо взять в руки бутафорский меч, чтобы смотреться представительнее. Айто еле сдержал смех и тоже отказался. Он хотел запечатлеться «как есть», без всякой бутафории. Эмика была рада любому результату, ведь все это происходило с ней впервые.       Услышав отказ от шляпки и бутафорского меча, фотограф еле заметно насупился. Ему было из-за чего обижаться: фото с реквизитом стоило дороже, а потому, предпринял еще одну попытку навязать услугу и предложил Эмике присесть в кресло, а Айто стать рядом с ней. Не впечатлило: недостаточно динамики. Попробовал наоборот и снова не то. Тогда Айто предложил Эмике встать рядом и повернуться к нему боком, сам же смотрел прямо в камеру. В момент яркой вспышки Айто внезапно прижал ее к себе за талию. Эмика повернулась лицом к нему и так осталась запечатленной на фотографии.       — Да что ты делаешь, а? — его выходка сильно возмутила. Эмика хотела заехать ему кулаком в грудь, но при фотографе было не к месту выяснять отношения.       — На картинке появится желанное движение, она не будет выглядеть застывшей, — спокойно пояснил ей Айто. — Мы ведь этого хотели добиться, не правда ли, фотограф-сан? — обратился уже к нему.       Тот радостно закивал и, получив деньги, объявил, что фотографии будут готовы позже.       — Скорее всего, я получусь размазанной из-за твоей шалости, — разочарованно сообщила ему, как только вышли за порог фотоателье. — Сацуки рассказывала, как ее фотографировали несколько раз подряд и всегда она получалась либо с закрытыми глазами, либо размытой, а сидеть неподвижно ей было слишком сложно.       — Значит еще раз сходим и сфотографируемся, — так просто и легко сказал Айто.       — Ты в курсе, сколько стоила эта фотография? С каких это пор ты соришь деньгами?       — Не делай из мухи слона, прошу тебя! Давай дождемся готовых фотографий, а там увидим.       — Поступай как знаешь. Мне все равно было интересно побывать здесь.       Айто едва заметно поморщился на ее слова и поспешил отвернуться. Вроде как засмотрелся на витрину лавки. Эмика знала — обиделся. Она бы оценила его выходку, если бы он предупредил ее заранее, однако этого не случилось: все произошло в мгновение ока. Может быть, она слишком любила предсказуемость? А может это он стал каким-то странным в последнее время? Дерганный, нервный, он стал чаще просыпаться по ночам и еще заметила, как проснувшись, он подолгу сидел на пороге веранды. Его что-то мучило, но что именно, не смогла угадать, а спрашивать напрямую не стала. Впрочем, причина была вполне ясна: он получил новую должность в больнице, это означало, что обязанностей прибавилось (а иначе, откуда столько денег?). Если ко всему добавить учебу в университете, вот и получится на выходе бессонница и нервозность.       Пожалуй, она теперь точно знала, что ему подарить.       — Будешь заходить в храм? — поинтересовалась Эмика, когда вместе с ним оказалась рядом с лавками у ворот Хондзёмон. За воротами был храм Сенсодзи.       Айто ожидаемо отказался и остался ждать ее в саду, что был за храмом. Тем лучше для нее. Дождалась, пока он скроется и подошла к первой лавке с амулетами. Там продавали разные: для здоровья, для счастья, для легких родов, для хорошей работы, от порчи. Отчасти было стыдно покупать амулет и вообще верить в средневековую чушь. В университете каждый день твердили, что будущим докторам нельзя надеяться на помощь богов. Это она и сама знала, но на уровне интуиции понимала: если богов до сих пор не забыли, значит что-то в этом есть. Гайджины верили в своего бога, китайцы в Будду, в Японии в последнее время стали насаждать синто, как единственно верную религию. Эмика помнила, как в раннем детстве у ее матери в комнате стояла фигурка Каннон. Куда она делась — неизвестно. Сейчас Эмика не могла принять ни одну из религий, но не сомневалась — высшие силы есть независимо от того, кто в них верит и как им поклоняется.       Купила охранный амулет — это все, на что хватило ее медяков. Продавец пояснил, что он убережет его носителя от всего плохого: от обмана, от злых людей, от неудачи, от болезней. Да, именно это и необходимо было для Айто!       В храм так и не пошла, хотя может и нужно было. В Сенсодзи хранилась фигурка богини Каннон, которую нашли местные рыбаки в реке Сумида больше тысячи лет назад. Еще раз ощупала свои карманы, но увы, в них не было ни одной монеты, чтобы кинуть в ящик для пожертвований в храме, а без этого идти некрасиво. Эмика оглянулась на храм и повернула в сторону Айто. Он обещал подождать в саду.       

***

      Эмику обязательно следовало вывести на прогулку в сад Ханаяшики. Помимо всяких развлечений и зоопарка, сейчас там цвела глициния. Айто обещал себе совместную прогулку много раз и каждый из них был неудачным. Сегодня удача была на его стороне, если смогли наконец выбраться дальше университета или библиотеки.       В кои-то веки Айто мог позволить себе купить почти все: от еды до одежды и еще потратить на развлечения. Стал почти что обычным человеком, который не считает гроши от получки к получке. Только за все блага в этом мире следовало платить, также, как в лавке расплачиваешься за еду или даешь рикше за поездку. Какая мелочь? Казалось бы простое действие, которое совершает любой человек бесчисленное количество раз в день казалось ему еще одним испытанием.       За возможность быть «как все» он заплатил слишком высокую цену.       Собственно, никакой цены и не было, была только ложь с его стороны и недоговорки. Надо же, мечтал иметь чуть больше денег, чем ему было положено, а получив их, не знал как объяснить Эмике внезапный достаток. Чувствовал себя вором, пытающимся скрыть награбленное, хотя никого и никогда не грабил.       Ляпнул ей, что получил повышение на работе. Гениальный придурок!       Никакого повышения не было в помине, а даже если бы случилось, разница в жаловании простого санитара и старшего была мизерной. Тех денег бы не хватило на кимоно для Эмики, а сегодняшняя прогулка по Асакусе заставила бы потуже затянуть пояса до следующей получки.       Сейчас он смог бы оплатить курсы медсестер для Эмики, сменить место жительства на более приличный район и сделать Эмике предложение. Правда, такие траты уже не объяснишь внезапным повышением по работе. Придется увязнуть во лжи еще глубже, либо честно признаться в том, что приходится переодеваться в женскую одежду и сидеть за одним столом с гайджинами-картежниками в иокогамском борделе. Нет, никто из них не пытался заинтересоваться им как женщиной и вряд ли заинтересуется, но разве этого достаточно?       Ута выполняла свою часть договора хорошо и предусмотрела все до мелочей. Она была заинтересована не меньше него, ведь получала свой процент от игры в обход Арисы. Не известно, по какой причине она ненавидела хозяйку борделя, но их отношения не особо касались Айто. У него был один интерес от посещения Персика — деньги. Легкие деньги, которых он никак не может заработать иначе. И вместе с тем — не может открыться Эмике. Свой заработок пришлось отдать в рост и жить на перечисленные проценты. Счет будет постепенно увеличиваться и соответственно, будут расти выплаты от банка. И это лучшее, что он мог придумать в своем положении.       Можно было спустить мгновенно всю сумму, однако не известно, как долго продлятся его визиты в Персик. По идее, все должно закончиться посвящением Уты в настоящую и полноценную гейшу. Точнее, не в гейшу, которая развлекает клиента песней и танцем, а в куртизанку, которая еще и спит за деньги с гайджинами. Хуже участи и не придумаешь, однако Ута страстно желала стать полноценной работницей Персика. Ему было не известно о причинах ее желания: они все-таки чужие люди, которые встретились ради своих интересов.       Ута написала ему в записке дату и время следующего визита — в этот раз без танцев, нужно просто посидеть рядом с тем гайджином, пока он будет играть в карты. Труд не из тяжелых, но черт возьми, как же мерзко рядом с ними находиться в одной комнате! А как же мерзко кому-то из девушек в Персике спать с иностранцами! Впрочем, это не его забота.       Сейчас он всеми силами пытался отпустить все переживания и просто наслаждаться прогулкой с Эмикой. В саду пышно цвела глициния: грозди нежно-лиловых цветов спускались с веток на подпорках. Грозди цветов казались не только объемными, но и тяжелыми — того и гляди, под своей тяжестью обрушат хрупкие деревянные подпорки. Тогда все вокруг потонет в лиловом цвете.       Новое кимоно Эмики удивительно гармонировало с цветами. В лучах ее улыбки можно было нежиться как под весенним солнцем. Она тоже наслаждалась прогулкой, это было видно по ее расслабленным движениям, по искоркам в глазах. Сегодняшний день нужно было обязательно запечатлеть, и они это сделали! Неизвестно, правда, выйдет ли Эмика на снимке четкой, но фотография и в самом деле должна получиться живой. Жаль, нельзя было посмотреть на фотографию сразу…       Они остановились возле очередного уличного театра. Здесь показывали представление «Воробей с отрезанным языком», только с участием настоящего, живого воробья. Птица заливалась во весь голос, поэтому стоило полагать, что актеры ему не отрезали язык. Обученный простым командам, он прыгал по маленькой сцене из стороны в сторону под голос рассказчика.       — Как там твой Фумия поживает? — неожиданно спросила Эмика.       На секунду обрадовался ее интересу, понадеявшись, что ее неприятие уже в прошлом. После перелома Фумия начал передвигаться сначала на костылях, а теперь с тростью. Когда не было под рукой трости, он смешно прыгал на одной ноге, как воробей. Уж не дрессированный ли воробей напомнил Эмике Фумию?       — Он уехал с матерью на лечение в Хаконэ, — ответил и мысленно позавидовал ему. Сейчас бы кости греть на источниках, а не мучиться угрызениями совести.       — Так получается, он нашел деньги на лечение матери? — задала она ожидаемый вопрос.       — Да, его отец расщедрился и оплатил их пребывание на источниках, — сочинил на ходу неправду, хотя его слова выглядели вполне правдоподобно. Захотелось выпить, чтобы вернуть себе недавнюю гармонию в душе, поэтому поторопил Эмику: — Пойдем скорее к реке, якитори уже наверное, давно остыли!       — О, и в самом деле! — спохватилась она. — Я уже снова проголодалась!       Место на берегу они нашли не сразу, да и не удивительно, если сегодня вместе с ними вышли на прогулку едва ли не все жители Токио. Расположились около пристани, — здесь было поменьше людей, но зато постоянно отходили лодки с праздными отдыхающими. Сейчас Айто вполне мог позволить прокатиться на лодке, но остывающие шашлычки, саке и сладости ждать не будут.       — Что за публика здесь? — поинтересовалась Эмика, доедая свою палочку данго. Якитори были съедены в момент, даже показалось, что мало взяли с собой. — Посмотри на этих женщин, они все разодетые, как на праздник!       — Выходной, вот и разоделись, — лениво ответил, хотя отлично видел, как в лодках преимущественно катались проститутки со своими клиентами. Сделал большой глоток саке из бутылки.       — Пытаешься сберечь мою нравственность? — хохотнула Эмика. Похоже, саке подействовало на нее быстрее, чем на него. — Тут же рядом Ёшивара, вот и выгуливаются средь бела дня, не стесняясь.       — Зачем тогда спрашиваешь, м? — его губы растянулись в плотоядной улыбке и повернулся к ней, но Эмика была занята разглядыванием лодок на реке.       — О! Айто глянь-ка на них, это не тебе машут? — всполошилась, тыча пальцем на одну из лодок, которая только что отчалила от берега. — Да, точно, это тебе гейша машет, посмотри! Ты ее знаешь?       — Не знаю я никого! С чего ты вообще взяла, что это мне машет?       — Да посмотри же! Я еще не настолько пьяна, чтобы перепутать!       В проплывающей мимо них лодке сидела Ута с двумя рыжими иностранцами и отчаянно махала ему двумя руками. Ей попросту больше некому было махать, потому что они расположились на некотором удалении от массы народа. Да, она махала ему и посылала воздушные поцелуи. Ее иностранные клиенты кажется, совсем не были против и смотрели с интересом.       — Я их не знаю!       — Раз не знаешь, нечего махать тебе. Совсем распоясались! — заявила ему и показала мимо проплывающим комбинацию из трех пальцев на обоих руках. Еще и покрутила, чтобы они точно заметили. Этому она научилась еще в детстве у английских матросов в Хакодатэ. Плохому вообще учатся быстрее.       Иностранцы заметили ее выпад. Их широкие глаза стали еще шире. Возмутились, начали что-то кричать Уте. Она попыталась их успокоить, но видимо, у нее не получилось. Скомандовали возвращаться на берег. Сомнений не осталось, для чего они решили вернуться.       Пора было уносить ноги и желательно побыстрее.       — Доигралась? А теперь валим отсюда!       Вся пестрота и многолюдность Асакусы зарябила перед глазами. Айто не обращал внимания на праздно гуляющую толпу и тянул Эмику за собой подальше отсюда. Почти бегом и постоянно оглядываясь, они добрались домой.       Стоило закрыть за собой дверь комнаты, Эмика громко рассмеялась. Его тоже потянуло на смех. Шалость, сродни тем, что они делали в Хакодатэ. Только они уже давно не дети. Давясь от приступов смеха, повалились на пол, но веселье не отпускало. Живот сводило от новых приступов смеха, болели скулы, однако вспоминая выпад Эмики, хотелось хохотать до изнеможения.       Попытался успокоиться и отдышаться, прикрыл глаза. Не известно, сколько он так пролежал, почувствовал, как Ня-чан лижет его пальцы. Пора было подниматься, Эмика сидела рядом и разбирала сумку.       — Я захватила с собой саке и остатки моти, будешь?       Стоило посмотреть на нее, его снова пробрало на смех.